- Тоби, твою мать, нежнее с  ней... Нежнее!
- Представь, что в твоих руках женщина! А они не любят сразу переходить на грубости!
- Сученыш, я оторву тебе голову если ты ее уронишь!
По палубе передвигался молодой юнга, похожий на швабру. Тоби был излишне худым, с блеклыми водянистыми глазами, которые сейчас были полны истинного ужаса. В подстреленных штанах и башмаках, сверкая невидимыми взору мышцами, он с трудом переставлял бочонки с ромом. Половина команды собрались посмотреть на этот спектакль. За очередной морской рейд, ставший первым для Тобби, он так и не набрал ни веса, ни тем более мышц. Только его некогда белая, точно у аристократов, кожа стала слегка бронзовой. Шмурыгая носом, всхлипывая, Тоби не видел перед собой ничего из-за слезящихся от яркого солнца глаз.Но на самом деле он практически рыдал, так как боялся уронить бочонок с ромом. Хорошо, что его не заставили тащить полную бочку. Одна мысль, что он разольет ром, вводила мальчишку в ступор, вселяя животную панику. Отсидеться в гальюне он вряд ли сможет.
- Тоби, ну нежнее! Ну приласкай ты ее!
Соммерс, улюлюкая, демонстративно схватил в объятия боцмана, начиная с ним крутиться в неком по его мнению танце. За что и получил в морду от непонимающего шуток боцмана.
- Ты трогал мою задницу! - Ричард вопил громче остальных, потирая кулаки и наступая на квартирмейстера Разящего. Который, впрочем, потирая свой подбородок, смеялся.
- Поверь, твоя тощая задница меня не прельщает! Остынь, Ричи, твои тылы прикрыты и в безопасности! Вон смотри, даже мелкий Тоби задвигался быстрее от нашей с тобой перепалки!
Двейн, щурясь и усмехаясь, смотрел на своих веселых матросов. Его шхуна уже третьи сутки как стоит в порту, пополняя запасы. Недавний улов золота был не так уж плох, поэтому они могут позволить себе заменить три пушки, докупить еще два комплекта запасных парусов, восполнить обязательный запас рома и провести неделю в очередной пьянке.
Но сам Барлоу был иного мнения. Полученные сведения заставляли сердце пирата и капитана Разящего чаще смотреть в сторону моря. Нужно было срочно действовать, а самое главное не дать команде мгновенно раствориться в тавернах и борделях.
Смотря на пытку Мелкого, Двейн сам едва не расхохотался, когда мальчишка, всхлипывая, почти роняя бочонок пригладил его пальцами в нервном жесте по деревянному ладному боку. Взрыв дружного хохота команды вполне скрыл падение гордости Тоби, который попискивал точно мышь от гулящего по его спине страха.
- Соммерс, иди сюда.
Подозвав к себе своего квартирмейстера, Двейн переговорил с ним с глазу на глаз. Коротко приказав пока не распускать всех в желанные объятия шлюх и рома, пират накинул камзол и спустился с трапа. За его спиной все еще раздавались хохот и свист. Боцман нервно курил трубку, стоя на корме, точно рассерженный бык, выпуская пар. Он не умел шутить и не особо понимал шутки,  а весельчак Соммерс предпочитал угрюмости любое развлечение. Будь то история с забавным концом или отрубывание пальцев пленного с шанти в его исполнении. Неизвестно что было хуже, шанти от Соммерса или лишение пальцев.
Пересекая многолюдный порт, кишащий людьми, точно торговые места на базарах, Двейн щурился от бьющего в глаза солнца. Погода стояла отменная, солнечная, без единого намека на приближение сезона дождей. Порт был полон судов, он даже заметил Вдову и еще несколько известных кораблей. Сам же Разящий красовался резной фигурой на носе в виде полуголой девушки с саблей в руке. Разить так разить - вот как рассудил сам Барлоу, да и команда поддержала его.
Бросив взгляд на чистое ясное небо, Барлоу ускорил шаг. Достигнув таверны, он с излишним нетерпением дернул ручку двери и вошел в помещение. В лицо сразу же ударил запах рома и еды. Мясо, картошка и любимое всеми пиратами пойло.
- Ррр-р-ро-м-м-а-а-а мне! - почти заполненная таверна даже в дневные часы не могла быть местом тишины. Пьяные пираты шутили, играли в кости, карты, выпивали чарки рома на спор кто больше или быстрее. Царство золота и пьяного дебоша.
Проталкиваясь и отталкивая особо не трезвых матросов, Барлоу изредка морщился. Когда тебе дышат в лицо кислым ароматом эля, рома и ещё Марис подери чего, хочется врезать в эту нетрезвую морду. Остановившись у барной стойки, ударив ладонью по ней и положив пару монет, Двейн не отказал и себе в выпивке.
- Где хозяйка? - обласкав взглядом молоденькую девушку с привлекательными формами, задержав взгляд на вырезе её декольте, Барлоу улыбнулся максимально добро. Но на его лице это вряд ли смотрелось хорошо, татуированная морда заставила девчушку смутиться, побледнеть, а затем покраснеть (однако, быстро взяла себя в руки!) и пролепетать где находиться Ахура.
Допив свой ром одним залпом, Двейн направился по лестнице на второй этаж таверны. Без стука открывая дверь и встречая сначала гневный возглас и взгляд, пират широко улыбнулся и рассмеялся.
- Никак не ждала меня увидеть, сестренка? - хмыкнув, разглядывая Ахуру, Барлоу не мог назвать её по другому. Сколько лет они провели вместе на болотах, постигая колдунские таинства, исследуя топи, собирая различные травы и сбегая от своих наставников в поисках приключений? Всего не перечесть, даже истории с поисками трехпалых мышей и ловлей с последущим бегом во спасение от гигантских болотных комаров, когда они по наивности считали их важными ингредиентами в вызове духов и Богов, были малой долей пережитого в их дружбе.
В руке пирата все еще была чарка, но уже пустая, но разум был трезв и чист как стеклышко.   
Ахура была все такая же, как он запомнил её два года назад. Обняв её, похлопав по плечам, освобождая от своих медвежьих объятий, Двейн от шутливого настроения перескочил на серьёзный.
- У меня дело к тебе есть. Думаю, тебе понравится и ты заинтересуешься. Хотя не в моих привычках сразу переходить к разговору и не выпить с тобой рома.
Расстегнув и сняв с себя камзол, оставаясь в просоленной морской водой рубахе и кожаных штанах, он сел за стол и удержался закинуть сапоги на его край.
- По моим сведениям, через две с половиной недели по известному торговому маршруту пройдет судно. Santa Rosa. На первый взгляд ничем не примечательное, торговое. Везет пряности и ткань на продажу в Морбер. Но, как шепнул мне на ухо один человек, не все так просто. Под тонким "слоем" пряностей и тканями лежит толстый слой золотых монет и украшений. Весь трюм забит именно этим "товаром". Купец, хозяин этого судна, раздобыл незаконным путем у какого-то племени или отшельников эту славную добычу, выменяв золото и украшения на посуду и прочую ерунду. Золота там не мало, но  даже не это самое главное, Ахура.
Подавшись вперед, опираясь локтями о стол и подперев одной рукой голову, Двейн уставился на Загалу, щурясь и смотря безотрывно ей в глаза. Пока на палубе Разящего веселились матросы как ни в чем не бывало и даже не догадывались какие есть сведения у их капитана, последний едва ли не с безумным огнем в своих зрачках смотрел в одну точку перед собой.
- Золота много. Нам хватит на то, чтобы не выходить в море в течении полтора месяца, двух, если не спускать всё на ром и шлюх. Тебе - на твою таверну, достроить и расширить её. Мне - на замену еще пушек и думаю, ремонта мачты, если сторгуюсь на верфи. Но это всего лишь золото. Ахура, там есть амулеты. Старые амулеты, довольно старые и по моему мнению после детального рассказа очень сильные. Такие, что нам с тобой и не снилось.
Покрутив в пальцах второй руки чарку, отставив её в сторону от себя на столе и прервав минутное молчание, Барлоу встал и подошел к открытому окну, смотря на живую улицу, полную тильских жителей, начиная от стариков и заканчивая не только детьми, но и мелкой живностью в виде драных котов, собак и кое где выскакивающих крыс да мышей.
- Перед возвращением сюда Разящий постоял пару дней в Моррисии. Там, в одной из таверн мне посчастливилось и узнать эти сведения от одного пьяного матроса этого купеческого корабля. И я хочу предложить тебе, Ахура, это дело.
Полуоборачиваясь, скрестив руки на груди, смотря с взглядом голодной акулы в глазах на дочь и наследницу Соломона, Двейн, пожалуй, сказал самое главное, то, что понятно без слов, но иногда следует озвучить.
- Я предлагаю тебе поохотиться со мной вместе за этим золотом.

- Барлоу! Луи тебя потопи, старый черт!
- Женщина, Луи не в состоянии потопить сына Мариса! – уклоняясь от летящего снаряда, Двейн порадовался, что был в шляпе. Хотя тут же его радость сменилась огорчением, шляпа почти защитила его и приняла на себя удар волны чернил. Сняв её со своей головы и отряхивая, смотря на черные капли чернил на полу, Барлоу рассмеялся.
- Медуза мне в печень, Ахура, эта шляпа стоит несколько золотых…. – врать пират умел, ведь на самом деле он снял её с трупа очередного капитана, возомнившим, что сможет устоять перед командой Разящего и его капитаном. – Хотя, она мне не особо нравилась. Так, за не имением другой, пришлось взять эту.
Поворачиваясь спиной к Ахуре, не подсматривая (что уже было удивлением, он и не смотрит!), капитан  продолжил разглядывать испорченную часть одежды. На рубаху тоже попали чернила, но главное, что на его пиратской морде их было мало. Татуировки, украшающие его лицо, почти гармонично смотрелись с новыми мазками. Которые он растер пальцами по щеке, хмурясь ещё сильнее.
- Неужели тебе жаль для меня рома, Ахура? Не поверю, Марис меня подери! Жаль мне, пирату и лучшему другу, который прошел с тобой все дебри болот,  кто не раз спасал от ремня матери и соблазнял на очередную безумную выходку, одну чарочку божественного напитка для старой истерзанной морской солью пиратской души?
Поддерживая шутливый обмен дружескими уколами, Двейн обвел взглядом Ахуру и посмеиваясь, вновь задумался о том само важном деле, которое и привело его сюда.
Выслушав наследницу Соломона, отвлекаясь от уличного представления пьяных матросов, шагающих точно они были на палубе судна во время шторма, пират задумчиво постучал по подоконнику пальцами.
- Ты же ни разу не была в открытом море, вот, настало время это исправить. К тому же, кто как ни я могу предложить тебе веселую охоту на моей шхуне? Пора уже наследнице Соломона совершить свое первое путешествие среди соленых волн, крепкого ветра и скрипящей палубы.
Выпивая залпом наполненную чарку, прикрывая глаза и смакуя тем, как крепкий ром продрал его горло и скатился горячей волной по желудку, Двейн тут же поставил чарку назад, молчаливым жестом требуя ещё.
- Не волнуйся, если ты включишь бабу, я включу того самого Двейна, который заставлял тебя идти по болотам по горло в грязи и тине, заставляя молчать дабы не спугнуть трехпалых жаб. К тому же, я уверен, ты оценишь море по достоинству. А теперь перейдем к делу, сестренка…
К делу перейти не получилось сразу. Под окнами раздался душераздирающий вопль, переоравший весь уличный ор.
-  Ой, Томми, Томми, Томми, Томми, Держи порох наготове, йохохо!
- Арчибальд, ты опять нажрался как свинья?! Я кому говорила не заходить в таверну!
-  Томми, Мы пираты, Томми, йохохо! Отстань…. Отстань женщииинаа… Я пират, я гроза морей и не тебе… ик…. Ука…зывать….Мне! Ооой, Томми!
-  Я покажу тебе Томми,  уже был в борделе, признавайся старый хрыч?!
Крик перерос в дружный гогот, жена застала мужа пьяного у таверны. Старая веселая песня сменилась вскриками и проклятиями на голову всех женщин. Арчибальд клялся, что вся беда от них, этих морских медуз в платьях. И одна такая хлестала его по спине веником, точно барана, гоня его домой. 
Переждав, пока крик закончится, ибо закрывать окна не хотелось, Двейн допил свой ром и усевшись напротив Ахуры, потер свой подбородок.
- Первое, что понадобиться нам, это твоя маленькая помощь... У меня в трюме все ещё есть честно заработанная добыча в виде пряностей и немного тканей, попался мне не плохой улов. Но наш старый ублюдок, торгаш Эдди, чтоб ему осьминог весь ром из кишок высосал, уперся рогом в желаемую ему слишком низкую цену. Я могу сбавить её, но не до такой степени. У тебя есть связи, не найдется ли дня моего товара иной покупатель? Сбагрить награбленное я хочу быстрее, но и не прогореть. Я планирую в течение двух дней отбывать в море.
Выложив Ахуре желаемую цену и на сколько её можно снизить, подробно, но коротко изложив, что за товар и в каком он состоянии, Двейн перешел, наконец, к главному.
- Команда у меня полностью укомплектована, орудия в пригодном состоянии, вычищенные до блеска, припасы уже фактически восполнены. С тебя требуется быть готовой в течение двух дней. Тебе есть на кого оставить таверну? К сожалению, матери придется послать письмо. Но не говори ей, что пойдешь в море со мной, нет-нет, не переубеждай меня… Я знаю, что она до сих пор клянет меня последним словом за свой колдунский котелок, который я позаимствовал в десять лет для нашего общего дела, - припомнив, как его гоняла сначала мать Ахуры, а затем и сам Мойзеш, которому доложили о  похождениях приемного сына, Двейн испытал старое чувство мальчишеской обиды. К слову, сварить зелье невидимости, у них так и не получилось. Зато сам Барлоу сидеть не мог неделю на заднице. Наказание вдобавок с ремнем до сих пор он вспоминал с содроганием – нет ничего хуже, чем драить котелки и посуду.
Уже мысленно видя перед собой трюм, наполненный золотом, видя этот золотистый блеск монет, украшений, всполохи и блики драгоценных камней, Двейн испытал ни с чем несравнимое удовольствие. Вот оно – удовольствие, радость, вожделенная добыча для пирата. Ром? Женщина? Трижды ха! Без этих золотых маленьких кругленьких красавиц, звенящих в карме, не будет ничего – ни рома, ни шлюх, ни корабля и пушек, ни парусов, наполненных ветром!
- Сменную одежду не забудь, а то прополоскать то в морской воде вещички можно и развесить на реях да вместо флага, но команда, сама понимаешь, будет очень любопытна. Оружие, сабля же у тебя есть? Нож, и ещё пару…
Резко открывшаяся дверь, которая со стуком ударилась о стену, заставила Барлоу замолчать и уставиться с удивлением на несколько ввалившихся внутрь пиратов.
Клубок тел ворочался, орал ругательства и двигался. Среди рук, ног и нескольких голов, Двейн заметил разбросанные кости и постоянно переходящий из рук в руки кошель. Большой, толстый, наверняка полный золотыми монетами.
Ставки видимо.
- Ты мухлевал!
- Я видел! Видел! Все разы…
- Рому мне! Ик! На рею ублюдка!
- Грот тебе в задницу, а не деньги! Честный выигра….
Появившаяся чумазая голова с проступающим синяком под левым глазом замерла и уставилась на двоих молчавших.
- А-а-а-а-а…. он укусил меня за задницу!
Впившийся матрос в задницу другого, промахнувшийся и вцепившийся не в шулера, а в своего напарника по судну, не разжимал зубов, хоть крик укушенного перекрыл вопли и предложения отрубить истинному виновнику руки и ноги.
Двейн не выдержал первым, выхватив из рук Ахуры пустую бутылку от рома, он разбил её об голову кричащего, заставив того заткнуться. Отбрасывая оставшееся целым горлышко, он рывком поднял двоих пиратом и толкнул их за дверь. Придав ускорение ударом подошвы сапога о задницу первого, так что тот упал на пол, погребенный вторым матросом.
- Оставить вопли, морские отребья! Моллюски вам в уши, нюх потеряли? Вон пошли!
Вытолкнув пиратов, Двейн вновь запер дверь, уже окончательно и с легкой улыбкой вернулся обратно к столу. На который упал тот самый кошель, проявив ловкость рук, капитан Разящего картинно тяжело вздохнул.
- Так на чем мы остановились?

Небольшой нож острием врезался в дерево, поддевал его, чиркал и царапал. Мозолистая загорелая рука снова им точно шилом, зашивая порванные изношенные сапоги. Хмурый взгляд мужчины останавливался на конце деревяшки, губы изгибались в недоумении и недовольстве. Пальцы огладили вырезанную фигурку и щелкнули по её голове. Голова изображала кракена. Причудливого и уродливого. На моряка смотрели выструганные глаза, правда одно было меньше, другое больше. Щупальца же квартирмейстер ещё не доделал, потому в большей степени кракен напоминал толстую гусеницу.
- Тоообби! Гаденыш, где мой табак?!
На палубе продолжалась жизнь. Вечно угрюмый Ричард жевал кусок хлеба, стоя на корме и разглядывая порт. В его глазах была видна тоска всего мира, заключенная в бренное тело. Он смотрел в сторону порта, за которым располагался первый бордель. Истосковавшись по женскому телу, моряк часто вздыхал, но ловил не менее редко на берегу взгляд своей жены, караулившей своего мужа и не дающей ему пробраться в места похоти и разврата.
- Тоби, сученыыыышшшш! Где табак?
- Опять… - проворчав на громкие крики, Соммерс картинно вздохнул, повертел в руках деревянного кракена и принялся дальше орудовать ножом. Погода стояла на удивление дивная, ясное небо, яркое солнце и ни облачка. Легкий бриз, тревожащий затылки мужчин. Матросы ходили сонные как мухи, щурясь и зевая. Часто почесывая свои животы, потягиваясь, и под жесткими окриками появившегося капитана приступали к работе. Погруженные припасы еды, ящики с порохом, ядра, книппеля, запасы парусины и досок, а самое главное ром, уже заполнили трюм Разящего. Чего ждали пираты – они не знали.
- Тоби…!
- Да медуза тебе в голову, отвали от парнишки!
Словестная перепалка не закончилась дракой. В тени на палубе была со стуком поставлена бочка, вокруг неё расселись матросы, бросая карты на ровный деревянный круг. Тихий гомон перерастал в свист, а нередко в спор. Золотые монеты переходили из рук в руки, а плечистый пират с одним золотым зубом впереди и кольцом в ухе, напевал песню, загребая себе выигрыши намного чаще остальных.
- Ты мухлюешь!  Зуб даю, твои карты… Падла, я тебя акулам скормлю!
- Ты на кого наговариваешь?! Да чтоб мне ромом подавиться!
Стук кулаков о бочку усилился, Соммерс поморщился и оглянулся. Квартирмейстер недоумевал, у него не получался кракен. Щупальца, наконец, стали вырисовываться на куске дерева, но морда морского чудовища оставалась подозрительно похожей по своему взгляду на их капитана. Кракен щурился, пыжась и смотря слишком живыми выструганными опытной рукой глазами на своего создателя.
- Что за черт… - пыхтя и нечаянно отрезая один щупалец, Соммерс чертыхнулся громче. Шум на палубе нарастал. Ставки увеличивались, мужчины вели себя как дети, добравшись до простой игры и делали ставки на желания. Тратить свои монеты уже никто не хотел. Потерев свой лоб в бандаме, шулер-пират с редкой светлой бородой на своем лице, подпер голову рукой и уставился на проигравшего.
- Что с тебя взять? Одет как крыса, в карманах пусто, разве что в сапогах или в поясе…
Ловкие руки схватили за пояс, начиная его щупать. Хохот перерос в крик, а затем проигравший полез по выбленкам вверх по вантам. На спор прыгая в воду с мачты, ныряя с громким всплеском.
- А я говорил, что сеганет! Нет, ну идиот…
Именно в этот момент по трапу поднимались двое. Двейн в порту перехватил Ахуру, в толпе почти подкравшись к ней со спины и беря под руку, усмехаясь белозубо. Приподняв шляпу в приветствии, довольно смотря, он не скрывал своего хорошего расположения духа. Продав свой товар и получив куда больше, чем рассчитывал, эту ночь капитан Разящего провел в борделе. Оттого и лицо его было необычно суровым и замкнутым. Улыбка расцвела на губах, теплая, сладостная, точно и кота, обожравшегося сметаны. В груди теплый ком, в паху остатки жара и скручивающего в узел удовольствия, приятная усталость сковала мышцы, а легкая сонливость не портила чудесное утро. Которое он встретил в объятиях смуглой красавицы, прижимавшейся к его боку и потягивающейся словно кошка спросонья.
- Надеюсь, ты готова?
Нет, Барлоу не шутил. Его снедало желание быстрее отправиться в море, встать на известный ему курс и добраться до золота. Пропуская вперед Ахуру, давая ей вступить первой на палубу и увидеть величие и красоту Разящего, Двейн ждал.
А ждать было чего.
Команда, орущая и спорящая, какой ром лучше – гериотский или рейновский – на повышенных тонах размахивала руками. Старый Бонс размахивал скрученными пальцами и указательным указывал куда-то в небо, свистя слова из выбитых зубов.
- А я говорю Рейн! Был я в Ленивой Кобыле, там помои, а не ром! Точно кто нассал в бочку и дает испить из неё нам!
- Врешь, если где и подают мочу, а не ром, так это в…!
Гомон пиратов стих, стоило одному из них выкрикнуть заветное слово – женщина!
Это слово пронеслось морским штормом среди тихого океана, ударило громом среди ясного неба и обрушилось гигантской волной на головы бравых пиратов, заставив их развернуться моментально и уставиться с громаднейшим удивлением на…
- Женщина….
Ричард, явно не верящий в происходящее, уставился на Ахуру, ткнув локтем рыжего Донавана. Веко на его правом глазе нервно задергалось, он поджал губы. Самый старый пират из всей команды наматывал длинный седой ус себе на палец и кусал нижнюю губу. Тишина, повисшая на палубе, сдавила всю шхуну. Раздавался шелест ветра и чиркание ножа о дерево. Соммерс, громко вздыхая, полировал фигурку, стараясь убрать все неровности.
- Да что за морда у этой недоношенной матерью медузы!
Взревев, чертыхаясь, квартирмейстер чуть было не запустил свое творение в море, где было бы ему и место, поднимаясь и замечая, наконец, невысказанное волнение команды. Брови Соммерса поползли вверх, на загорелом лице отразилось смятение, неверие, а затем подозрение.
- Женщина? – переспросив, кашляя, вспоминая, где он видел это лицо, пират тут же опомнился, квартирмейстер переводил взгляд с Ахуры на Двейна, улыбавшегося все также за её спиной. Улыбкой голодный тупорылой акулы, увидевшей тонущего человека.
Сам Барлоу соизволил спрыгнуть с трапа на палубу и жестом пригласить Ахуру дальше, подходя к фок-мачте и облокачиваясь о неё плечом.
- Ну как тебе мой Разящий? Выходить в море будем через три с половиной часа, я советую тебе не пропустить свой первый выход. Незабываемое ощущение и вид исчезающего Тиля с линии горизонта. Надеюсь, ты взяла с собой всё необходимое и мне не придется вплавь добираться назад и тащить на корабль что-то ещё. И самое главное, чтобы за нами не увязалась твоя мамаша…
Рассмеявшись, не обращая внимание на до сих пор молчавшую команду, Двейн снял с головы шляпу и почесал свой затылок, снова натягивая свой головной убор назад.
- Эм… Капитан… А у нас тут…
- Женщина на борту!
Немногословный Ричард сформулировал мысль всей команды, отчего загомонили все, выражая свое мнение по этому поводу. Потратив несколько минут на объяснение появления здесь Ахуры и что он, Двейн, сделает с каждым, кто осмелится выразить и проявить плохое отношение к их Предсказательнице на корабле (на этом этапе рассказа Барлоу красноречиво посмотрел на саму Ахуру, предлагая ей подыграть ему и стать истинной провидицей на Разящем), отчего все матросы настороженно и опасливо уставились на последнюю.

Пять дней спустя.

Складывалось ощущение, что Разящий прыгал по животу кита. Его бросало из стороны в сторону, швыряло по большим волнам, смывало вниз и подбрасывало на пенный гребень. В каюте скрипело всё, что могло и не могло скрипеть. Шквалистый ветер, дождь и бурлящий океан желали поглотить бедное судно. Заливисто стонала там, наверху, на палубе. Крики матросов были не слышны, но матерые моряки знали свое дело. Они двигались, вгрызались едва ли не зубами в канаты и поручни, с упорностью муравьев стремясь выполнить поставленную задачу. Океан, точно пробудившийся злой кит от удара гарпуна китобойца, ворочался да шумел. Открывая свою пасть и стараясь захлопнуть всё, что попадалось, зубами в виде грозных волн.
- Точно Марис рукой взболомутил воду.
Сидящий в капитанской каюте вместе с Ахурой Соммерс мрачно глядел вверх на потолок. Его чуткое ухо вслушивалось в происходившее там, снаружи. Он потягивал носом воздух, вздыхал, его плечи вздымались вверх и опускались. Понурый квартирмейстер жалел, что не мог оказаться вместе с остальными наверху. А как же иначе, если капитан приказал быть с Провидицей и не дать ей упасть от дикой пляски на волнах скажем на вон тот стол или стул?
Стулья, стол и остальные предметы мебели были прибиты гвоздями к деревянному полу намертво, не оторвешь – Соммерс вместе с Барлоу по пьяне пробовали. Поэтому прыгали только две стальные кружки и одна чарка. Прикрепленная к стене масляная лампа мигала и скрипела, огонек временами исчезал, но разгорался снова.
Шторм налетел внезапно, но они его ждали. Первым неладное ощутил сам Двейн, точно пес, он чуял приближение непогоды. И Марис знает откуда, может у него пятка зачесалась или засвербело где.  Кое-кто из команды поговаривал, мол у Спрута чуйка прячется в одном месте и дает о себе знать своеобразным способом. Один такой умник был повешен на рее,  больше вслух о способностях Двейна не говорили. Но Соммерс знал, что у его капитана прирожденный нюх на шторм и неприятное знакомство в море. Двейн чуял добычу, но матерый глаз и ум определял точно, когда их славной шхуне следует драпать точно поджаренный в зад бриг от вражеского флота. Такие моменты сопровождались веселым смехом и опаской в глазах, капитан сам становился за штурвал и черный флаг снимался с мачты. Впрочем, как и многие пираты, Двейн не брезговал старой приятной хитростью – поживиться объедками от больших кораблей. Морской шакал мог дождаться своего часа и побыть чайкой, любящей мертвечину.
- Ветер слабеет.
В который раз опомнившись, Соммерс уставился на Ахуру. Да, не повезло ей, как рассуждал про себя пират. Первое путешествие и сразу шторм. Вон как качает Разящего, тут и желудок в морской узел завяжется и вытолкнет всё, что поглотил. Но квартирмейстер надеялся, что их Провидица не будет портить пол своим недавним ужином. Для мужчины, проведшего большую часть своей жизни в море, такой шторм был не пугающим.
Но доски скрипели. Скрипела подозрительно корма корабля и выходящие назад несколько окон, именно в них летели все брызги и в них была видна черная пасть океана. Вода не попадала внутрь, но стук набегающих волн отдавался по корме вибрацией. Временами казалось, что сейчас корабль развалится от давления со всех сторон. Соммерс прикрыл глаза и вслушался в происходящее.
Славный звук. Под ногами бушующий океан, а то, что подошву сапог и линию воды разделяет древесина – это не в счет. Это иллюзия, стоит расслабиться и отдаться ощущениям. Ветер  наверху игрался с канатами, явно оскорбленный, что убрали интересные и забавные для него паруса. Он бы прыгал в парусину, меряясь с ней силой и прочностью. Очередная волна лизнула нос Разящего, запрыгнула на палубу и расползлась опасной сетью во все стороны. Пенная, урчащая, журчащая и безжалостная. Она грозила смыть и забрать в черную пасть матросов, которые посмели зазеваться. Пару вскриков потонули в очередном вое ветра.
- Злится Марис, жертву бы.
Озвучив давно крутящиеся мысли, Соммерс надеялся, что Двейн думает о том же. А Двейн думал. Его торс обвивала крепкая веревка, промокшая и врезающаяся в тело, вторым концом связанная узлом с кораблем. Он вцепился в штурвал, успев надеть перчатки, но пальцы уже давно замерзли. Почти ничего не видя перед собой, жмурясь от летящих в глаза брызг, пират замер окаменелым изваянием.  Шторм пьянил его, но свое судно он любил больше.  Переорать шторм было глупо, но Двейн не сомневался, что и не стоит. Смыло пару юнг, это не проблема. Его парни знали свою работу. Другое занимало голову пирата. Ведь  шторм – это хорошо. По его подсчетам, и будущее золото тоже должно было попасть в этот вихрь. Вернее, тильский искатель наживы на это надеялся.
Сколько они уже сражаются за свою судьбу? Взмыв на волну, замерев на неё, будучи маленькой точкой на водном исполине, Разящий ломанулся вниз.  Скользя по воде как маленький змей, юрко, быстро, опасно. Разрезая носом водную гладь и пачкаясь в пене.
- Йооох-ооу-у-уу….
Опьянение штормом было привычным делом. Но каждый раз замирало сердце, зная силу Мариса.
«Жертву надо.»
Волна ударила Разящего в нос, желая откусить таран. От этой встречи застонал «морской змей» из дерева, но не поддался. Это был не поцелуй, это была пощечина девы её жениху.
В капитанской каюте подскочила кружка, покатилась по столу и упала на пол. Соммерс чертыхнулся и полез за ней, падая от очередного удара волны. Он покатился к кровати, оказываясь распластанным возле Ахуры и смотрящий на неё снизу вверх. Улыбнувшись, сжимая в пальцах железную кружку, пират закряхтел и встал, проклиная морских медуз.
- Акула Двейну в задницу, я же говорил ему надо жертву принести! Ведьма, скажи мне, ты видишь исход этого шторма? Я надеюсь мы не станем кормом для рыб!
Команда смирилась с женщиной на борту. Тугодум Ричард лишь пыхтел, походя на молодого теленка, увидевшего вместо своей мамки другую телочку. Интерес пиратов к Провидице возрос, и рос с каждым днем. Поэтому однажды Ахура оказалась наедине с новым поклонником, желавшим помочь ей скрасить свой день.
Висельник украсил своей головой бушприт, но был смыт волной и съеден морской живностью.
Через пять часов, казавшиеся для сухопутных долгой вечностью, а для борющихся со стихией быстро текущими мгновениями, дверь каюты с шумом открылась и ударилась о стену. Внутрь вошел Барлоу, мокрый с головы до ног, стягивающий зубами перчатки с рук. Корабль все ещё шатало, но пират уверенно держался на ногах и, казалось, не замечал сильной качки. С его появлением потянуло запахом морской воды и мокрой древесины. Ему в спину ударил проскочивший внутрь корабля ветер, поласкав скорее поясницу, а не отправив пинком вперед.
- Слабеет?
- Слабеет.
- Может, рому, капитан?
- Налей.
Скудный отрывистый разговор оборвался также быстро. Дверь оказалась закрыта, сам Барлоу уселся на стул, вытянув под столом ноги и позволив себе расслабиться. Напряженные мышцы сковала легкая судорога и холод. Теперь же каждую мышцу покалывало, хотелось спать и есть. Барлоу хмыкнул, смотря на Соммерса, а затем перевел взгляд на Ахуру.
- Ну, как тебе твой первый шторм? Вот через пару часов отведу тебя наверх, полюбуешься на непогоду. Сейчас не поведу, ещё смоет, а как я без тебя тогда? Совесть сожрет меня как медуза печень!
Рассмеявшись, сразу же опустошая полную чарку, Барлоу потребовал новой. Соммерс по довольному выражению лица капитана понял, что жертва принесена. Если бы шторм не стал стихать, то скорее всего они бы принесли человеческую, старый языческий закон действовал на корабле не хуже кнута или пушечного залпа чужого корабля. В такие моменты, когда Боги гневались, все были не против порадовать Мариса доброй жертвой. И если доходило до человеческой, то выбранный подарок морскому Бог соглашался доставить просьбу славных моряков пожалеть их корабль, а взамен они принесут дары от будущей добычи Марису и прославят его имя!
Добрый барашек, откормленный и предназначенный коку для куховарства, отправился на морское дно с перерезанным горлом и правильными словами. Пираты ждали, ветер постепенно слабел – жертва принята. Много ли надо язычнику, чтобы уверовать в такие мелочи? И не важно, что многие понимали, что это совпадение и просто стихия. Боги – на то и Боги. Их следует уважать, почитать и баловать. Остальное не важно, если на кону удача и живучесть корабля.
-  Как успокоится море, осмотрим Разящего. Уж больно скрипит бедняга.