В окружении пестро разодетых родственников Фридгар походил на черную ворону. Таков был его изначальный план – сосредоточить внимание присутствующих на том, что он будет говорить, а не на том, что это будет говорить один из отцов церкви. Правда превыше всего и Бофорт верил в невиновность своей королевы. И просто веры оказалось недостаточно. 
- И ты говоришь мне это только сейчас?! – В черно-зеленых одеждах с гербом своего дома на груди граф выглядел одновременно злым и виноватым, когда Фридгар пока только злился. Яркую деталь в его облик добавляла красная полоса на поясе как дань уважения цветам рода его жены. Октавия была сейчас с ними, в красном и черном, с зеленой полосой по поясу одежд. Никто не выглядел счастливым и мысли членов одной семьи занимал не  суд. – Пока Дарион выяснял кому из его графов приходили послания от рода изменника, этой змеи Изольды Ардерн – Граф Бофорт оказалось, распивал с ней вино и мало того подарил ей…
- Следи за языком Фридгар, иначе я его укорочу. – От сильного рывка Фридгар покачнулся, но устоял, вцепившись в удерживающую его руку брата. Лицо Фабиана было в каких-то нескольких сантиметрах от его, глаза полыхали лютой ненавистью, слюни срывались с оскаленных зубов и летели в лицо сановника. – Я не посмотрю ни на, то что ты кардинал, ни на то что являешься лордом – канцлером!
- А как мне назвать то, что младшая из наших дочерей оказалась новой ученицей проклятой ведьмы?
- Она не твоя дочь!
- Ты придираешься к словам!
- Хватит! Она моя и вы мне ее вернете! Неважно как, главное чтобы моя девочка вернулась ко мне! – Грозный окрик Октавии заставил братьев присмиреть, но и только. Оправив свои юбки, женщина с открытым презрением заглянула каждому в глаза, перед тем как продолжить свою речь. – Она не должна была там быть, она….
- Я должен был что-то сделать для защиты семьи, что мне оставалось? Сидеть сложа руки?! – Фабиан не удосужился дослушать до конца, да и не любил он слушать, тем более не любил когда ему перечит собственная пусть и любимая жена.
- И как? Успешно защитил? – Не удержавшись от остроты, Бофорт вцепился в руку брата, заметив как в ней, сверкнуло холодом лезвие.  – Ты совсем ума лишился!
- Фабиан, приди в себя! – Между вцепившимися друг в друга братьями попыталась встать Октавия. Но силы были не равны, единственное, что она могла сделать – вцепиться в одежду мужа и попробовать оторвать его от уступающего ему в силах брата.  От этого  столкновения страдала мебель, взаимные оскорбления были слышны за дверью. Немудрено, что на шум открылась дверь, пропуская третьего брата.
- Вы так шумите что…Великий Отец, Фабиан! – Вмешательство Бальтазара было куда результативнее. Рыцарь ордена Красного солнца, не без усилий, оторвал одного близнеца от другого, для надежности перехватывая под мышки старшего из них. Упавшим на пол ножом завладела Октавия. – Гениальный план – перебить друг друга! Видел бы вас отец. Давайте просто бросимся поочередно на нож, и никому не придется решать общие проблемы.
- Это он начал!
- Нет, он!
- Как дети….
- Мне все равно кто начал! Нужно думать, как быть дальше! – Прорычав, Бальтазар быстрее остальных опомнился, меняя тон и говоря тише. – Отец говорил, что нельзя показывать слабость другим. Дело семьи – это только дело семьи. Поэтому надо постараться вернуть мою племянницу своими силами, как думаете, что скажет маленький ребенок, когда люди короля обнаружат этот клубок змей? Она скажет, что папа привел ее к тете!
- Я не собирался ее отдавать! – Дернувшись в чужих руках, Фабиан получил свободу – правитель своего графства и воин, в отличие от Фридгара он не был обделен силой пусть, слава богам, ему и не удалось одолеть хромого духовника, чтобы всадить ему в шею нож. Робостью или мягкостью характера Фабиан никогда не отличался, скорее, наоборот был скор на расправу и порой жесток до крайности.
- Ты глупец, если бы ты не смотрел на меня моими глазами, я бы никогда не поверил, что мы с тобой связаны кровью.– Злость не утихала скорее наоборот, вместо того чтобы еще раз подготовить себя к последующему процессу, Фридгар был вынужден решать дела семейные. Нет, он был обязан их решить. Даже не помышляя, что такое может случиться, он   не думал о том, что у брата хватит глупости связаться с ведьмами.
- А что мне оставалось делать? Ждать когда ты сложишь для нее костер?
- Да, ты!!! – Теперь пришлось останавливать уже Бофорта, идя на поводу эмоций, Фридгар думал только о том, чтобы добраться до обидчика. Пусть для остальных братья и были надежной опорой друг другу или, по крайней мере, производили подобное впечатление, но все менялось, когда дверь запиралась.  Дамбой в их отношениях становились домашние. – Я бы никогда не поступил так с ней! Да, я подозревал в ней ведьму, но на племянницу у меня не поднялась бы рука….
- Хватит! – Октавия в очередной раз вышла вперед. – Мне все равно кто виноват!
- Что случилось? Мне мало что известно. Кто-нибудь объясните… - Бальтазар нервно оглянулся на дверь. – И давайте потише, королевские тюрьмы, тем более плаха меня ни сколько не привлекают. Беллами не пропустит  никого в эту башню, но как бы он сам не прибежал на ваши крики.
- Беллами последний кто меня беспокоит, но ты прав….  – Признав чужую правоту, Фридгар переключил внимание обратно на близнеца. – Он  решил ни с кем, не советуясь из нас, найти и встретиться с ведьмой. Решил, что она польстится на деньги и никаких последствий не будет.
- Обещанной суммы могло хватить на то, чтобы навсегда покинуть Моргард и отстроить дом, например во Фьейле! Но я не знал, что этой ведьмой будет Изольда Ардерн, она не только не помогла мне, но и забрала Оливию с собой.
- Чем дальше, тем интереснее…
- Помолчи, Бальтазар.
- Почему вы рассказываете мне об этом только сейчас? – Чувствуя, что брат недоговаривает, Фридгар насторожился, его словно обдали ушатом холодной воды. Предчувствие было не приятным, уже хотелось узнать правду и одновременно, он мечтал отдалить этот момент как можно дальше.
-  Она… - Закончить Фабиану помешала Оливия, коснувшись ладонью груди супруга, она встала перед кардиналом, заглядывая тому в глаза.
- Она поставила условие. Спустя несколько дней после возвращения Фабиана…
- Это она тебя так отметила? Чтобы нас наверняка не перепутали? – Нахмурившись, старший Бофорт промолчал, только нетерпеливым движением коснулся глубоко шрама, спускающегося от линии волос  к виску, к кончику правой брови.
- Фридгар, дослушай меня до конца. – Теплые ладони легли на скулы кардинала, не давая ему отвернуть голову и еще раз отвлечься. – Мы получили письмо через несколько дней после его возвращения. Она не хочет, чтобы Королеву оправдали, смута ей на руку…. 
- Вы просите предать королеву и обмануть короля?!
- Нет, я прошу тебе помочь нам. Выбрать семью, Королева тоже мать, если бы ее ребенка похитили, как бы она поступила на моем месте?
- Рассказала бы обо всем королю.
- И ждала, чтобы он ей поверил? – Фабиан рассмеялся, закинув голову и открывая белые зубы. – Он ей уже поверил в деле Ардернов. Причем там только письма и подозрения, а у нас наивная Оливия которой понравилась добрая тетя.
- Как ты не распознал в ведьме Изольду Ардерн? – Чувствуя, что земля разверстывается у него под ногами Фридгар, перешел на крик. - Неужели ты не только глуп, но и слеп?
- Я смотрел в ее лицо и видел другую! Это был не ее голос, не ее лицо, будь ты на моем месте и ты бы, не распознал!
- Он не поверит, Дарион мечтает уничтожить всех Ардернов и везде видит заговоры. Либо королевы, либо мы все – выбирай, Фридгар. И я не представляю, что будет, если Королеву все-таки оправдают.
- В лучшем случае новым графом станет Джофф, лет через двадцать. – Подлил масло в огонь Бальтазар.

Стоя в зале заседания, Фридгар не мог выкинуть из головы произошедший час назад разговор. Он был уверен, что люди Браейена его не слышали, место для разговора было подобрано идеально, главной его заботой был вопрос – как ему поступить? Даже спросить совета не у кого, в этот момент Бофорт ощутил всю глубину своего одиночества. Фридгар всегда выступал за порядок, стараясь сохранить баланс сил согласно воле Папы и своей собственной, теперь его разрывали противоречия. Оглянувшись на собравшихся, Бофорт нашел глазами Бальтазара и Октавию в одной половине зала, нашел Фабиана недалеко от короля. Не надо быть мудрецом, чтобы понять – Фабиан будет выступать против королевы и никто этому не удивиться. С самого начала граф Бофорт был против Мод, гораздо удивительнее будет, если к нему присоединиться младший брат. Поймав глаза близнеца, Фридгар дождался ответного взгляда и прошелся глазами по лицам всех остальных судей, чтобы никто не подумал лишнего.
"Признание означало незамедлительную смерть." Слова сказанные Дарионом, когда Фригар узнал что будет главным обвинителем в деле королевы, всплыли, неожиданно подтверждая опасения Октавии. Мысли путались. Он хорошо понимал, почему родственник умолчали о письме Изольды, наверняка сразу сожгли после прочтения, Бофорты всегда отличались осторожностью, по крайней мере, старшее его поколение, если вспомнить всех их в молодые годы.
Вид величественного короля и вошедший последней в тронный зал королевы ни сколько не облегчили муки совести Фридгара. После его назначения на роль обвинителя, Бофорт так и не сумел переговорить с Мод, будто в насмешку дела сваливались одно за другим, грозя похоронить под собой кардинала.
- Как болезнь подтачивает многовековое дерево, так предательство грозит непоправимыми последствиями всему Королевству. – За несколько секунд до того как Гвидо собирался напомнить, что пора бы уже начинать, Бофорт взял слово и слово его эхом пошло по залу. Темная фигура замерла в центре событий, обе руки свободны, лицо спокойно, а душе бушует ураган. – Сегодняшнее собрание откроет правду. Виновные будут наказаны, каждый получит по заслугам. Перед взором Господа нашего и Короля, правда восторжествует.

Что я делаю? Спрашивал себя Фридгар. Лукреция была не первым свидетелем, которого он вызвал на допрос. Перед ней уже был стражник охраняющий покои королевы и нянюшка, присматривающая за детьми. До этого суда, они много раз репетировали вопросы и ответы, Бофорт сам учил их держаться и правильно отвечать на вопросы – спокойной и уверено, так чтобы у других не возникло лишних вопросов к ним. Только это было до разговора с братьями и супругой одного из них.
Она же моя дочь, моя… Каждый раз напоминал себе Фридгар, стараясь не встречаться с королевой взглядом. Пусть он и мысленно до конца не принял решение, его действия говорили об обратном. Под напором Бофорта, свидетели начинали путаться в показаниях, противореча друг другу, отчаявшись, нянюшка даже произнесла опасное для королевы – я не знаю! Я не уверена!
Третьей свидетельницей, которой предстояло пройти через допрос, была Лукреция. Вот с кем-с кем, а с ней Фридгар не имел чести переговорить о суде до сего дня.
- Многие видели и  могут это подтвердить, как вы укрылись с Брайеном Хоуком почти в тот же момент когда были найдены письма написанные изменником королеве Мод. Правда ли то, что вы виделись с Брайеном Хоуком в последствие, и он призвал вас выступить в защиту королевы на этом суде?
Что было ждать от Лукреции, Фридгар не знал наверняка.

Прости меня девочка, прости….. В лице Фридгар не изменился,  ни одного мускула не дрогнуло на его лице. Взгляд восставшего мертвеца был холоден и не выразителен, только точки глаз перемещались по фигуре фрейлины, отслеживая малейшие тени эмоций. Когда она начала говорить Бофорт отвернулся, чтобы взглянуть на судей. Медленно оценивая их, он пытался понять не оставили ли их безразличными слова Лукреции и если да – на что можно надавить, чем можно воспользоваться в своих целях. Перед глазами постоянно стояло лицо младшей дочери - невинное дитя. Бофорт никогда не верил в меньшее зло. Зло есть зло и если он пожертвует своим ребенком ради других – зло совершится. Один маленький камешек влечет за собой лавину. Вопрос лишь в том – на кого обрушиться град камней? Муки совести душили, они мучили, ложились на плечи неподъемным грузом уже сейчас, а что же будет в конце с таким началом?
Мир несправедлив. Конец у всех будет общий.
Переступив с ноги на ногу, Бофорт запретил себе посторонние мысли. Столкнувшись взглядом с Дарионом, он не без труда выдержал его, Лукреции же было далеко до короля. Фридгар опять повернулся к ней, возвышаясь   зловещей тенью.
Те, кто хоть немного знали Бофортов, те, кто хорошо знали Армана Бофорта, никогда не считали его сыновей за простаков.  Лучше переоценить своего противника, чем недооценить – не так ли? Пусть один из них хорош был на поле боя, второго боги наделили совершенно иными талантами.
- Прошу отметить – Лукреция Грациани не отрицает, что ее действительно увел Брайен Хоук в тот момент, когда были обнаружены письма.
Гвидо склонив голову, что-то пометил у себя в бумагах.
- Леди Грациани, когда были найдены письма, вы попытались остановить членов королевского совета короля и стражников. У нас есть достаточно свидетелей которые видели вас в тот момент. Вы попытались вмешаться до того как письма распечатали и прочитали или после?
Фридгар хорошо запомнил, как возмущенная их бесцеремонным поведением Лукреция шагнула, вперед перехватывая его руку сжимавшую белые конверты. «- Разве вы не слышали о том, что сказала ваша королева, сир?» - сказала она тогда.
- И напомните леди Грациани, связывают ли вас семейные узы с королевой Мод?
Ответы на последние вопросы были очевидны. Выдержав недолгую паузу, но достаточную   для того чтобы Лукреция могла подтвердить то чему многие стали свидетелями и чтобы остальные хоть немного догадались к чему ведет лорд-канцлер, Фридгар обратился уже ко всем, не только к одной камер – фрейлине.
- Как прозвучало ранее, Брайен Хоук вывел леди Лукрецию, чтобы первому получить информацию о письмах и решить, что с ними делать.  Напомню, что Брайен Хоук как и леди Лукреция наиболее приближенное лицо к королеве, он знает ее много лет, во многом благодаря ее положению по карьерной лестнице взлетел младший сын семьи Хоук, как и леди Грациани, наиболее приближенное лицо к королеве. – Помолчал. – Что она сама подтверждает, а кто кроме королевы мог знать о содержимом писем? Кому она могла довериться?
Короткий взгляд в сторону Лукреции, засвидетельствовал ее реакцию, перед тем как вновь обратиться к собравшимся.
- Брайеном Хоуком так же было проведено расследование, одной из его целей было – найти курьера, того кто мог свободно передвигаться по замку, кто мог передать письма королеве не вызвав подозрения. Должность лорда Хоука это позволяла и когда письма нашлись, они вполне могли попытаться быстро решить, как им поступить дальше.  Возможно…
Такое слово прозвучало.
- ….могли, они возможно могли или он мог решить получить возможную информацию. Так же Леди Грациани имела возможность подговорить…
Намерено оговорившись, Фридгар покаянно опустил голову и коснулся пальцами переносицы, умело играя на публику.
- ….приношу свои извинения. Леди Грациани имела возможность поговорить с каждой из фрейлин ее Величества. Попросить помочь или….. 
Пообещать выгодный брак за молчание или наоборот грозилась испортить репутацию так что никто никогда не возьмет их в жены, они опозорят свои семьи. После разговора с Брайеном, она согласилась помочь ему – кто знает, о чем они действительно говорили, известно лишь их странное поведение при обыске покоев королевы.
- Она общалась с ними больше всех.

Будто прочитав чужие мысли, кардинал резко развернулся на  месте в сторону Фрейлины. Черные, как смертный грех, глаза архиепископа бесцеремонно проникли в широко распахнутые створки чужой души, без жалости вырывая куски плоти. Продолжая чутко исследовать чужие мысли, Бофорт словно чувствовал всю боль, скрывающуюся в чужой душе. Не чувствовал, просто вспоминал чему сам стал свидетелем. Эхо слов Лукреции звучало у него в ушах, и он был вынужден его слушать. От себя не убежишь, высший суд – это суд совести, как часто повторял Бофорт.
- Хотите воды? – не глядя на руку, но обнажая дрожь, делая ее достоянием общественности прямым свидетельством почвы за его словами, Бофорт мягко обратился к свидетельнице. Вдруг нервы не выдержат, неизвестно какие слова не оставили ее равнодушной, главное реакция. По кивку архиепископа Гвидо налил полный стакан воды и поставил его перед Лукреций. Терпеливо дождавшись, когда секретарь вернется на свое место, Фридгар продолжил процесс.
прямому приказу которой они не подчинились, что само по себе показалось мне странным
- Хм, вы полагаете, стража осмелится вторгаться в личное пространство королевы без прямого приказа короля? Я старше вас, вы моложе и память ваша должна быть крепче моей, но я все-таки осмелюсь высказаться. Насколько помню я, король  находился в покоях королевы одновременно вместе с нами и наблюдал за тем   как исполняют его приказ. Таким тот день запомнился мне, а что помните вы?
Кивнув своим мыслям, когда родство подтвердилось, Фридгар без всякого интереса заглянул в записи секретаря. Это было лишнее, Гвидо редко ошибался в записях, считая делом чести довести все до конца, стремясь к идеалу.
Холод чужих слов кольнул кожу, прошелся вдоль позвоночника, но не смог проникнуть за ширму, до сердца он не добрался и мышц едва коснулся. Бофорт слишком много лет провел строя козни своим врагам и оказывая услуги союзникам, слишком много лет было потрачено на изучение шахматных фигур на политической доске, еще больше на одну возможность к ним прикоснуться, делая ход. За время своей карьеры, Фридгар успел хорошо запомнить кто ладья на этой доске, а кто только пешка. Пусть пешки порой и способны  дойти до конца доски, это не создает серьезные проблемы, если вовремя их сбивать, не давая шансов сделать лишний, возможно решающий, ход.
- Возможно милая леди, возможно мои слова ничего не значат. Слово против слова и ничего более.  Мое слово против вашего. – Слово кардинала и лорд-канцлера против молодой фрейлины, родственницы королевы. - Ложь или нет, решит многоуважаемый суд.
Опять внимание Гвидо.
-  Леди Лукреция не отрицает, что общалась с фрейлинами и подтвердила перед достопочтимыми судьями свою преданность королеве Мод.
На несколько томительных секунд тишину нарушал только скрип пера.
Только не всем, видимо, он может быть выгоден.
- У вас есть конкретные доказательства и имена или мы продолжаем играть словами? – По виду Лукреции, Бофорт сделал очевидный вывод. – Я так и думал. Леди Лукреция вы можете вернуться к остальным свидетелям. Ваша помощь была неоценима, при необходимости суд оставляет за собой право опросить вас повторно.
Помимо леди Лукреции была опрошено еще несколько фрейлин. Девушки держались хуже своей предшественницы, отвечали коротко, нередко односложно и имели свойство часто оглядываться на короля и королеву, будто спрашивая разрешение ответить так и  не иначе. В них они искали одобрения и поддержку. Результат не оправдал надежд. Что до попыток настоять на своем или обвинить суд во лжи – нет! – в этих комнатных собачках не было и десятой доли той львиной отваги, что успела продемонстрировать леди Грациани.
- Ваше Величество – Несколько дам в первых рядах затаили дыхание, по их видам было очевидно – им нравилось, то что разворачивалось перед их глазами. Ярмарочные трупы приезжали не так часто как им хотели, а в театре не так часто менялась программа, чтобы удовлетворить их немалые аппетиты. Сегодня эти аппетиты удовлетворял развернувшийся перед ними суд и как в любом представлении они ждали развязки и одновременно мечтали отдалить финал.  Все ждали, как отреагирует королева, решит она остаться возле короля или пройдет на место свидетеля. Со своей стороны Фридгар превратился в памятник самому себе, лишь легкая бледность могла раскрыть его тревогу. Заставшая маска вместо лица, могла свидетельствовать как о волнении, так и о боли в ноге. За то время пока длился суд, архиепископ ни разу не присел и трость в качестве дополнительной опоры не взял. Скрывая одно под другим, заранее зная, чем может выдать себя и принимая меры воздействия.
- Мой первый вопрос. Вы могли бы соврать перед лицом бога, на священной исповеди своему духовнику зная, что правда может иметь необратимые последствия и способна повредить будущему ваших детей?

Она же не вернет ее, почему я не подумал об этом раньше? Оставшись в стороне пока зрители внимали королеве, Фридгар переглядывался со своим единоутробным братом. Выражение лица Фабиана менялось со скоростью погоды на море. Несколько секунд назад он лучился торжеством, противно кривя свои губы в насмешке, и вот он уже подражает королю – хмурит брови и всматривается в зал. Фридгар знал его слишком хорошо, знал на что надо надавить чтобы вывести его из себя, а что принесет ему наивысшее наслаждение. Полезное знание.
Это дорога в ад. Сегодня я выиграю для нее одно сражение, а дальше? Дальше она захочет, чтобы Фабиан предал Дариона или чтобы Бальтазар ударил в спину старика Гвидеона.  Столько возможностей, но я не могу бросить дочь. Что останется после меня, когда я уйду? Только они и пусть Господь поймет, не простит, но поймет. Не только у меня есть дети.
Взгляд кардинала остановился на Октавии, не существовало другого человека более близкого ему телом и духом, не только любовница, но и заговорщица она поняла его с одного этого  взгляда и чуть подалась вперед, как будто в ее силах остановить камнепад на горной дороге.
- Благодарю за пламенную речь Ваше Величество. – Сжав в руке кольцо лорда-канцлера которое он все это время крутил в руке, в ответ на скорость своей мысли, Фридгар обвел внимательным взглядом собравшихся. – Как духовник ее Величества, я принимал ее исповедь и могу поклясться Отцом Создателем и Матерью защитницей, ее слова прозрачны как слезы младенца, нет в них и капли лжи. 
Хоть это обещание я выполню.
А вот теперь на море разыгралась буря. Неизвестно какие усилия понадобились Фабиану чтобы укротить себя и не разразится молниями на ясном небе, но ему это удалось. Он поступал так еще мальчишкой – вжимался в кресло, скрещивал на груди руки и волком глядел на окружающих, силясь просверлить в них дырку, в первую очередь в отце и слугах, когда отец не обращал на сына внимания. Вот и сейчас это детское выражение появилось на лице Фабиана, младший Бофорт был спокоен.
- Эти долгие месяцы обрушились на меня неподъемным грузом. Речь королевы тронула меня до глубины души и потому я хочу сделать заявление, ибо не могу больше жить во лжи. – Сделав драматическую паузу, Фридгар озвучил свою главную мысль, не подозревая, что это будет легче чем ему самому виделось. – Это я подкинул письма в покои королевы. Я тот гонец, которого не могли найти.
Пока Мод говорила, Фридгар вспомнил, что приходил к ней поговорить о судьбе Карин. Октавия очень хотела, чтобы ее старшая дочь пополнила ряды фрейлин королевы и в итоге удачно вышла замуж, кого она должна была просить о такой услуге резкого мужа или духовника ее величества? Кто как не родной отец попросит за своего ребенка. Фридгар выполнил чужую просьбу, еще тогда он удивился оперативности гофмейстера.
- Я знал, где ее Величество хранит письма, видел несколько раз, как она прятала их в свой тайник. Пользуясь своим положением я имел право говорить с ней наедине, без присутствия фрейлин в ее покоях. Поэтому меня никто не видел, поэтому сеть шпионов Брайена Хоука меня не нашла. Кто посмеет допрашивать кардинала без видимых причин?
Они действительно оставались наедине, они говорили, его визиты отмечали и уже не важно было отлучалась королева в те моменты, прятала при нем письма или нет. Опять слово против слова. Либо он виновен, либо виновна она – других добровольцев взять на себя вину за то преступления никто так и не нашел ни инквизиция, ни люди Гвидеона, ни тем более Брайен.
Весь процесс, по сути строился на словах. Чем его слово хуже слова последней повитухи? Фридгар хорошо знал как женщины могут скрывать дату зачатия своих детей. Об этом могли сказать лишь повитухи и то не все настолько опытны, чтобы судить о время зачатии. Родился ребенок и родился, главное чтобы ребенок и мамочка здоровые были, остальное дело десятое. Когда-то так было с Белами он родился на месяц раньше положенного срока, как думал Фабиан, но Октавии не составило труда убедить всех что ребенок от ее мужа, а не от его брата. Сколько страха они натерпелись, но вот уже Белами вырос, и никто никогда не смел, бросить ему в лицо – бастард! Мог ли Ардерн проникнуть в покои королевы? Мог! Могла ли королева соврать? Могла! Если человек никогда не вравший за свою жизнь  до того момента с чистой совестью и такой же репутацией, бросит в сторону менее честного человека – виновен! – поверят первому, а не второму, потому что до того моменту им не приходилось сомневаться в его честности. Вот и Бофорт собирался воспользоваться своей репутацией, беря вину на себя и не давая Изольде удила правящие колесницей на которой разместились потомки его отца, с бешеной скоростью несущейся к обрыву.
Ну, а теперь самое сложное – нужно защитить свою семью и сделать это как можно более убедительно.
- Милорд Ардерн предложил мне объединить наши семьи, когда мой брат ответил решительным отказом. Моя старшая племянница должна была стать женою его племянника, пока у нас не появятся собственные дети, которые должны были сплотить наши рода еще теснее, еще крепче. Ни для кого не секрет, что я родился вторым, в юности я много времени тратил на злость и огорчения, я был обижен судьбою на то, что родился вторым и всегда завидовал моему брату. Как тонко подметила королева – Зависть, один из семи смертных грехов! – и я грешник. Я хотел занять его место, хотел, хочу и буду хотеть, никакой папский престол не сравниться с наследством моего отца – Армана Бофорта. Я мог бы убить своего брата, но тогда власть перейдет к его сыну, к его брату, а я останусь в стороне. Только король может даровать мне подобную милость.
Замолчал, оглядывая присутствующих. Бальтазар и Октавия замерли, боясь пошевелится, не зная как им реагировать, Фабиан менял цвет от багрово-красного до цветов ледяных шапок гор.
- Не верите? В отличие от королевы я могу дословно пересказать содержание писем, потому что я их и сочинял. Так же…. Гвидо, бумагу прошу вас…
Неверной рукой секретарь протянул кусок пергамента, он давно не вел записи потеряв дар речи. Взяв его и перо, Фридгар склонился над бумагой. Опять тишину нарушил скрип пера. Закончив, Бофорт дошел до судей перед которыми лежали злополучные письма и взял одно из них. Взял и дошел до короля. Подчерк был практически идентичным. Проверяя, способен ли кто-то подделать чужой подчерк и насколько успешно, Фридгар преуспел в своих начинаниях. К худу или добру покажет время.
- Бумага беспристрастна. – Не глядя на королеву Фридгар, обратился к ней. – У меня нет вопросов.
- Ах ты сын облезлой собаки!
- Фабиан! – Граф Бофорт все-таки не выдержал. Одновременно с ним, со своего места вскочил Бальтазар, рука мужчины лежала на плече чужой жены, мешая тем самым Октавии поучаствовать в общей сцене.
- Поосторожнее, ты сын той же собаки.
- Мой дочь…..! – Боясь, что тот наговорит глупостей и все испортит, Бофорт резко перебил своего старшего брата, мешая ему сделать то что у него лучше всего получалось - ляпнуть не подумав. 
- У Изольды Ардерн! – Резкое заявление заставило Фабиана подавиться словами, но Фридгар не закончил. – Я сам отдал ее ей, чтобы ты молчал и не мешал мне! Думаешь король поверил бы тебе? Великий Боже, да если каплю вина пролить мимо его стакана он отправляет человека на плаху, а тут твоя дочь у главной противницы его власти. Ты глуп Фабиан, самонадеян  и глуп, наш отец в гробу переворачивается глядя на тебя  с небес….
И тут граф Бофорт окончательно не выдержал. Меч стражника оказался в руках старшего Бофорта, Фридгар невольно отступил назад, не успев подумать как к месту пришелся тот давший разговор с Мод, когда она упомянула гневливость своего мужа.

Время остановилось. Мучительно медленно кольцо лорд-канцлера выпало из разжавшегося кулака старшего брата, падая на пол. Зеленый камень улетел в противоположную от оправы сторону. Руки Фридгара вцепились в руки короля, инстинктивно, не слушая советы разума, тело боролось за свою жизнь. Тяжелый вздох и звук падающего на пол тела, заставил Бальтазара обернуться за спину. Октавия не выдержала - события последних пяти минут, оказались непосильными для столь хрупкой женщины.  Несколько мужчин и женщин, находящихся рядом с ней в этот момент, бросились на помощь. Младший из Бофортов и ухом не повел, в отличие от графа Антверпена. Обморок жены отрезвил Фабиана. Выронив чужой меч он, расталкивая других, бросился поднимать жену, временно забыв о брате. Ему можно было одновременно посочувствовать и позавидовать – не было другого более верного женщине Бофорта, если бы она его еще и любила. Интересно будь на месте Фридгара Фабиан, как бы Октавия себя повела? Зацепившись за эту мысль, Бальтазар сделал три быстрых шага по направлению к королю, на четвертом перед ним выросла стража, не давая пройти дальше. Тяжелая рука опустилась на плечо мужчины, мешая двигаться, впрочем, она очень быстро убралась, когда хозяин руки столкнулся взглядами с хозяином плеча. Получив свободу, Бальтазар ею не воспользовался.
Король не убил кардинала на месте. Цепляясь за руки монарха, Фридгар пытался освободиться, но силы были не равными. Всю свою жизнь кардинал закалял разум, а не тело, финал был определен заранее. Ноги предали Фридгара, еще один звук падающего тела на мгновение перекрыл град обвинений сыплющихся со всех сторон. Обвинения не обошли стороной и остальных Бофортов, клеймя их предателями. Не слушая их, Бальтазар застыл, за несколько секунд до падения брата он ясно расслышал слова короля, будто стоял сейчас от него по правую руку, подставив свое ухо к его губам. Словно почувствовав перемену в настроении младшего брата, к нему обернулся Фабиан, ловя взгляд.  В отличие от Бальтазара он ничего не услышал, но по одним только глазам понял, что что-то не так.
Ты будешь гнить и видеть, как все, что когда-либо было тебе дорого обращается прахом.
А что действительно было дорого его брату? Церковь, прихожане, его люди – очень сомнительно, что король развяжет войну против всей церкви, максимум пропадет парочка кардиналов, послушников и секретарей. Про бастардов Фридгара знают всего три человека, не будет же король резать всех светлых мальчишек у себя на пути? Нет, самая большая ценность для кардинала – это Бофорты, его род, дети, братья, любимая женщина, которая не в силах была слышать ложь из уст любимого человека, не способная стерпеть гнев его величества. Слова монарха являлись прямой угрозой всем Бофортом или он был не прав? Прислушавшись к себе, Бальтазар понял – у него нет другого ответа.
Бофорт размышлял холодно, неспешно и ледяная маска, являющаяся его лицом, надежно запирала выводы мужчины на замок. Под ногами короля лежал Бофорт, подняться с первого раза он не смог, не смог и со второй попытки. Держась за горло, он пытался одновременно откашляться и отдышаться, из глаз текли слезы. Бальтазар видел, как на белой коже проступают отпечатки пальцев короля.
- Стража!
И никакого ответа со стороны кардинала, красноречие его покинуло, сама способность говорить не обнаружила себя.
Пользуясь тем, что все отвлеклись на правящую чету, Бальтазар сделал обратные шаги, распихивая сужающиеся вокруг него человеческие тиски. Тем временем Фабиан не терял времени даром, подняв на руки бесчувственную жену, он направился прочь из зала торопясь вынести ее из толпы на свежий воздух. Посчитав этот поступок не самым правильным, но одновременно решив, что после признания Фридгара хуже не будет, Бальтазар открыл перед братом двери и остановился возле них, хватая Фабиана за локоть.
- Нашему брату сейчас не помочь. – Взглянув на бледное лицо чужой жены, Бальтазар вернулся к глазам графа. – Не возвращайся. Придумаешь причину после, не зачем тебе попадаться королю на глаза. Это лицо сейчас он видеть не захочет.
- Что будешь делать ты?
- Я вернусь и узнаю чем все закончиться. Уходи. Я найду вас после, мы все обсудим, поговорим и после решим, что делать дальше. Позаботься о жене.  – Сжав плечо брата и дождавшись от него одобряющего кивка, Бальтазар нырнул обратно в душную залу, пробиваясь к месту события. Перебравшись к стене, откуда ему было, хорошо видно короля и его супругу, Бальтазар обратился в слух. Фридгара уже не было, Бофорты пропустили момент, когда кардинала подняли с пола и насильно увели прочь. 
На полу все еще лежал одинокий камень, его оправа пропала без следа.

Отредактировано Balthazar Beaufort (2015-06-20 10:22:35)