На «Мертвой воде» слово капитана – закон. Такое правило распространялось, наверное, на каждый пиратский корабль, но на этом судне его не нарушали не только из-за того, что, по слухам, за неповиновение и внезапное стремление к демократии можно было вылететь за борт или получить пулю в ногу. А все было из-за того, что каждый пират «Мертвой воды», долгое время плавающий под командованием Маркуса Лоу, знал, что капитан этого корабля – один из самых хитрых интриганов во всем Тиле, его планы были непредсказуемы, но почти всегда удачны. Не раз бывало так, что решения Маркуса казались откровенно безумными, однако в конце концов трюма «Мертвой воды» почти всегда  оказывались забитыми драгоценностями, а по другим пиратским суднам начинали ходить разные слухи, перерастающие в фантастические пересказы, пусть и не имеющие ничего общего с правдой, но очень льстящие членам команды. Так корабль и наживал себе славу и авторитет, а команде оставалось только восхищаться изобретательности Лоу. 
Нельзя сказать, что он никогда не ошибался. Бывали у него и просчеты, однако далеко не каждый пират «Мертвой воды» замечал их, ведь, как известно, команда корабля полнилась хорошими рубаками, но никак не мудрецами. В конце концов, все равно все складывалось удачно, а изворотливый капитан переворачивал все на свою пользу. За свои идеи он не раз мог дорого поплатиться. Часто во время вылазок мы стояли на краю пропасти, но мы ни разу не были так близко к падению, как в июне 1440 года.
Когда Вы увидите Маркуса впервые, Вам покажется, что он –холодный и бесчувственный человек. Когда Вы проведете в его компании десять лет – Вы в этом окончательно убедитесь. Но в один день нечто заставило ближайшее окружение капитана засомневаться в его бездушности. И звали это «нечто» Флавия Домицилла. Она была сестрой номарха Балморы, а пиратской баронессе Эдвене пришло в голову ее выкрасть. Можно подумать, что проблемы девицы из Балморы нас мало касались. И не смотря на то, что Маркус был ее старым другом, вряд ли бы ему вздумалось портить отношения с Эдвеной. Но, как ни странно, все произошло не так, как мы того ожидали.
День подходил к концу и уже начинало смеркать. На остров опускалась прохлада и несильный ветер тревожно дул в спину. Небольшая часть команды, состоявшая из относительно надежных ее членов, быстрым шагом направлялась к пристани. Этейн шла позади четырех пиратов и выделяющийся на их фоне тонкой фигурой в длинном темном плаще. Флавию вели к кораблю, чтобы доставить домой в Балмору. Таков был приказ капитана, который сам остался на суше в компании Эдвены. В глубине души каждый понимал, что ничем хорошим это не закончиться, и волнение это было заметно в молчании, которое воцарилось среди пиратов. В голове у Этейн горела мысль о том, что было бы правильно вернуться и удостовериться, что с Маркусом ничего не случилось. Она была уверенна, что Эдвена не тот человек, которому стоит доверять. Ее планы были нарушены, а поступок капитана «Мертвой воды» можно было рассматривать, как предательство. А такое пираты не привыкли прощать.
Команда приблизилась к берегу, и громадное судно уже нависло над их головами. Оказавшись возле пристани, пираты остановились. У каждого на устах вертелся один вопрос, но никто не хотел становиться инициатором неповиновения приказу. Этейн, нахмурив брови, глядела куда-то перед собой.
- Нужно вернуться, - коротко и решительно произнес Монро, вызвав у остальных пиратов некое замешательство, будто бы эта идея их удивила.
- Был отдан приказ отправиться на Балмору, - произнес один из пиратов, напоминавший гигантскую гору, грубым басом. Этейн подняла на него глаза, в которых читались раздражение и слепая решительность.
- А если мы отправимся в дорогу, а несколько из вас пойдут проверить, как дела у капитана? – несмело предложил сухощавый пират скользким голоском, явно переживающий за свою задницу больше, чем за судьбу Маркуса.
На пару секунд снова воцарилась тишина. Снова тревожно подул ветер, и морская волна с силой ударилась о берег. Этейн повернула голову и уставила взгляд на дорогу, по которой они только что пришли к причалу. Возможно, в этот момент на Лоу устроили расправу, а они боялись словить пулю в ногу за неповиновение. Это ли называется преданностью капитану? Так они заботились о нем после всего того, что он сделал для каждого из них. Этейн резко выдохнула, развернулась и уверенным шагом направилась назад, и она услышала, как Уильям направился прямиком за ней. Остальные пираты переглянулись в нерешительном смятении, а «ходячая гора», не желающий разрывать «иерархию повиновения» и отклоняться от своих обязанностей, ударил ногой о деревянный причал.
- Да что за черти вас побрали?! – воскликнул он своим басом, а затем, громко чертыхнувшись, быстрым шагом направился за ними, крикнув остальным: - Отправляйтесь на Балмору сейчас же!
Дорога заняла не более десяти минут. Вскоре пираты увидели двери сомнительного заведения, где остался капитан «Мертвой воды». Оттуда доносились пьяные возгласы, крики и удары, и пираты помчались вовнутрь.
В таверне было душно, воздух был переполнен запахом пота и рома. Разная рвань и моряки столпились в круг, громка голосуя и размахивая руками. Там кто-то дрался, и знакомый отчаянный вопль ярости, вдруг раздавшийся в таверне, не оставил сомнения, что это был Маркус Лоу.
Этейн кинулась к толпе, пытаясь прорваться внутрь кольца, и тут же подоспевший человек-гора с криком «расступитесь» заставил охмелевших зевак сделать проход. Пираты тут же выскочили на поле битвы, и схватили за локти своего капитана. Этейн окинула взглядом пол, весь измазанный кровью, а затем увидела фигуру с растрепанными длинными белыми волосами. Жива, не убил. Затем Этейн развернулась и увидела Маркуса, едва державшегося на ногах, но беспрестанно дергающегося, желавшего снова кинуть в бой. Пол-лица его было покрыто кровью, а полуоткрытый рот издавал невнятное бурчание, видимо, бывшее угрозами. Ноги его в один момент подогнулись, а голову опустилась на грудь. Этейн не успела напугаться, она присела напротив капитана, механически стянула с пояса длинный платок и начала наматывать его вокруг головы Маркуса на глаз, заплывший кровью. Рядом Монро стянул с себя рубашку и разорвал ее на две части, и вскоре раны на плече и ноге были перевязаны.
- Понесем его ко мне, - послышался голос Уильяма будто где-то за пеленой. Только сейчас Этейн заметила, что руки ее трусятся. Маркус сейчас напоминал кусок изрезанного мяса. В голове Волчица смешались ужас от вида капитана, стоявшего на пороге смерти, и вдруг подоспевший  гнев за его безответственность и эгоизм. Монро взял Лоу за ноги, а Гора – под мышки, и быстрым шагом вытащили его из таверны.
Дом Уильяма находился не так уж и близко к таверне, но Этейн уже и не помнит дороги туда. Прибежала она туда первая, сорвав по дороге немного сумочника и, уже возле дома, тысячелистника. Когда Маркуса, не подававшего признаков жизни, положили на постель, Монро помог Этейн сменить повязки на чистое полотно с травяной кашей.
К утру следующего дня Лоу начало лихорадить, и только через день он очнулся. Этейн жила в доме Уильяма, а «Гора», боясь потерять свое место в команде, решил не попадаться под горячую руку капитану Лоу, который вот-вот мог прийти в себя. Дежурили Этейн с Уильямом возле постели Маркуса по очереди, но толком не спал никто из них. Один раз лекарь, владеющий одной из лавок с травами, приходил осмотреть капитана, содрав с пиратов последние наворованные гроши, но взамен продав им настойку, от которой Лоу стало значительно легче. Часы тянулись дольше, но с каждой минутой Маркус становился все меньше похожим на труп. Сон его стал менее беспокойным, а к лицу приливала краска.
Этейн понимала, что когда капитан очнется, то, верно, придет в ярость из-за их неповиновения, и вряд ли он поймет, как сам чуть не подставил своих людей,
оставив их без своего капитана, или еще хуже – убив Эдвену. Никто не обвинит Маркуса в том, что его решение остаться одному было глупым и бездумным. До сих пор никто не осмелился сказать это вслух, но Этейн видела, что и Монро не чувствует вины за то, что он не отплыл с остальными на Балмору. Волчица не чувствовала беспокойства из-за того, что Маркус выгонит ее из команды. Даже если он решится сделать это в наказание за излишнюю самостоятельность и дерзость, непозволительную на пиратском судне, она не будет чувствовать за собой вины. Окажись Этейн и  Монро на «Мертвой воде», плывущей по приказу капитана на Балмору, Маркус, вероятно, лишился бы жизни. Разве спасенный зад капитана менее важен, чем его приказ?
Когда Лоу очнулся, Этейн готовила чистые полотна на перевязку. Монро отправился к местным торговцам за едой. Услышав, в комнате звук трения метала об дерево, Этейн взяла настойку и уверенным шагом отправилась к капитану. Она была готова выслушивать яростную брань и принять ее. Этейн не чувствовала вины, и если Маркус решит, что на судне нет никакой пользы в пирате, который ослушался воли капитана, то он будет иметь на это полное право.
Этейн вошла в комнату и наткнулась на измученный, но все равно разъяренный взгляд. Как и ожидала Этейн, капитан сразу же поспешил упрекнуть ее в невыполнении приказа. Голос его был слаб, но не менее серьезный и устрашающий. Этейн совсем не изменилась в лице. Присев возле кровати, она положила на ее край ткань и бутылочку с настойкой. Затем она спокойным движением развязала повязку на голове Маркуса, чтобы продемонстрировать ему, что поле зрение его от этого шире не станет. Место, где раньше был глаз, сейчас представляло собой глубокую рану. Вот она – цена за его гордость, безумные выдумки и нежелание принять помощь верных ему людей.

Отредактировано Etain (2015-04-17 22:40:53)

Этейн нередко видела Маркусу рассерженным. Без этого управление «Мертвой водой» было бы невозможным. Когда на борту находится стадо головорезов, будто так и норовящих своими руками утопить корабль посреди Рейнского залива еще до того, как они попытаються обворовать чье-нибудь судно, без злого капитана никак не обойтись. Кто-то решит устроить массовую драку на судне, кто-то решит протащить немного рома на корабль, - здесь уж сложно не сорваться. Тогда уже можно и отправить на исправительные работы в пользу поддержания чистоты в гальдене, а можно и с корабля вытурить, не важно, возле причала он или в открытых водах. Однако на Этейн капитан злость почти никогда не спускал – да и не за что было. Она была одной из самых верных и беспрекословных членов команды. Приказ капитана был для нее законом, который она была обязана выполнить в любом случае. Мысли Волчицы никогда не заходили о личной выгоде, о гуманности или о чем-либо другом, когда это перечило воле Лоу. В любом случае, она всегда принимала сторону капитана, пока выбор не стал между его приказом и жизнью самого Маркуса, уже не как отца всея «Мертвой воды», а как старого товарища, человека, который когда-то подарил ей жизнь и держит дает ей приют до сих пор. Глупым было бы ожидать радости спасения от Лоу, как от капитана, которого ослушались одни из самых верных его пиратов. Этейн сделала неправильный выбор, и с той стороны, с которой на сложившуюся ситуацию стоит смотреть, это было неповиновение, а в какой-то степени и предательство.
Теперь тот взгляд, который раньше был обращен на нее со спокойствием, благодарностью или пониманием, сейчас был нахмурен и пускал нечто схожее на уже знакомые огоньки злости и негодования. Это было правильно, и Этейн понимала, что это именно то, что она заслуживает. Она не чувствовала ни сожаления о содеянном, ни страха последствий. Маркус обхватил холодными пальцами запястье Волчицы, и она тут же прекратила возню с перевязками, решительно посмотрев ему в глаза.
Этейн знала, что после предательства Маркус не растрачивается на великодушное прощение и благородную снисходительность. Такое на «Морской воде» не прощается, и не важно, сколько времени ты пробыл на корабле. За вину следует наказание, и Этейн была готова даже к тому, что Маркус без промедления зарядит по ней кинжалом, что было бы просто даже для больного человека, не встречающего никакого сопротивления. Однако худшим, что могло бы произойти, - это изгнание из команды. Остаться одной в Тиле, пусть живой и здоровой, и, может, с парой монет в кармане, было для нее большей бедой, чем потеря заработка. «Морская вода» была для Этейн верным убежищем, что-то вроде дома, и она не представляла себе жизни вне корабля, где верно служила всю жизнь, и получала за это хлеб. Но и такая перспектива не пугала ее. Не впервые ей нужно было стиснуть зубы и терпеть удары судьбы, тем более что вина в этом была только ее. 
На мгновенье Маркус будто пропал в своих мыслях, а потом будто вспомнил о чем-то важном.
Слова о бриге стали для Этейн не самым приятным открытием. Она отвела взгляд в сторону, пытаясь вспомнить какую-то деталь, которая дала бы уверенность в том, что «Мертвая вода» находится в надежных руках, но не вспомнив ничего такого, уткнула глаза в посеревшую простынь. Нет, бригом не остались руководить совсем уж неопытные люди – квартирмейстер был нанят в команду еще с первых наборов, и несмотря на то, что его обязанности были мало связаны с управлением кораблем, он мог бы позаботиться о бриге и поддерживать на нем порядок. Что же, как оказалось, неповиновение было не единственным промахом Этейн и Уилла.
Лоу попытался встать, но затем обессилено опустился на кровать. Взгляд капитана тогда стал более спокойным и снисходительным. Его пальцы разжались, а сам капитан, казалось, вернулся мыслями к будущим аферам и пиратскому промыслу. Повезло ли? Неужто капитан решил сменить гнев на милость и простить своей команде такой страшный проступок?
Помешкав секунду, Этейн подтянула рукава рубахи и нагнулась над перевязочной тканью. На мгновенье на ее лице мелькнуло некоторое подобие улыбки, но затем Волчица снова со всей беспристрастностью принялась промачивать ткань лекарствами. Комната тут же наполнилась резким ароматом трав.
Говорил ли в нем здравый рассудок и понимание ценности собственной жизни, или все же Маркус забыл о своем хладнокровии и нетерпимости к предателям, когда речь коснулась людей, которые всю свою жизнь были ему верны? Значит, капитан таки доверяет ей, а, может, за все эти годы Лоу привязался не только к своему любимому бригу, как он пытался показать, но и к своим верным людям.
Когда Этейн подняла голову и взяла в руки перевязочную ткань, Маркус изложил причину своего хода против пиратской баронессы. В его голове все еще не утихали мысли о хорошем заработке. Глупо было сомневаться в том, что капитан Лоу вдруг стал бы гробить свою пиратскую репутацию зазря. Сощурив глаза, Этейн внимательно посмотрела на старого бродягу, но не подала виду, что одобряет «возвращение» того Маркуса, в изворотливости которого на некоторое время засомневалась, захватывающее проявление его хитроумной души. Ведь старому аферисту Лоу не нужно ничье одобрение, верно?
Этейн снова почувствовала свою вину. И беспокоил ее не тот факт, что она ослушалась приказа капитана, а что позволила себе засомневаться в нем. Этейн была уверенна, что в этот раз капитан оступился, а, значит, она поставила под сомнение его решения, опровергнув, таким образом, свою слепую верность. Сжимая в одной руке длинную полоску, а в другой – небольшой кусок ткани, сложенный в толстый квадрат и промоченный настойкой, Этейн посмотрела на Маркуса виноватым взглядом, нахмурив брови, пытаясь таким образом выразить свое сожаление. Но капитан не любил подобные сопли, так что к Этейн быстро вернулось беспристрастное лицо. Затем она резким движением всунула в руку Маркуса кусок ткани, промоченный леками от местного врачевателя, и пока тот не успел понять, что его сейчас ждет жгучая боль, направила его руку к месту, где раньше был глаз. Сама же она быстрым движением обмотала пару раз голову капитана, а потом, обернув повязку вокруг глаза, завязала ее на затылке. Вот теперь он был уже не таким пугающим.