В тот вечер по промерзшей, каменистой дороге шло два человека.  Один был статный, с опущенными плечами, слегка исказивших его  осанку,  а второй и не человек вовсе. Груда костей обтянутых темным балахоном. При виде его крестьяне стали бы крестится, судорожно вспоминая все известные им молитвы.  Его бы приняли за призрак, так бесшумно фигура плыла над землей, того самого Вульхельма о судьбе которого слагали легенды.  Другие, менее суеверные, но верящие в бога люди, признали бы в попутчики их графа – саму смерть.  И тоже усердно начинали молиться, попутно желая долгих лет жизни Даниэлю, заведомо зная, что все кончится слишком быстро.  К счастью, никто, кроме самого лорда, не видел этого захудалого жнеца.  Бьёрк – представилась галлюцинация перестряв  мужчину у границ Хэйбрэя. Склоняясь в учтивом поклоне, фигура звякнула костями, вежливо, насколько позволяла челюсть улыбаясь. В любой другой раз, молодой граф усомнился бы в своем здравомыслии, и при первой же возможности обратился к лекарю. Но мужчина пребывал в слишком подавленном состоянии, чтобы заострять внимание на мелочах. К тому же, незнакомец был неплохим собеседником, озвучивая его собственные мысли, избавляя того, от общения. Говорил он много, а точнее совсем не замолкал. Раскручивая ситуацию, деля ее на мелкие части, убеждая в правильности поступка Арендта. Граф кивал, слегка улыбаясь разбушевавшемуся  воображению. Но вскоре и такая компания стала надоедать.  Заражая наследника рода Арендталя, растущей злостью, с каждым часом подбрасывая полена в костер, уже булькающего во всеуслышание котла.  Еще немного, еще чуть-чуть…это  неизвестное месиво выльется на окружающих, отравляя своим ядом.  Ступая тяжелыми шагами,  всем своим весом продавливая грязь под ногами, Даниэль Арендт повернул голову в сторону своего попутчика. – Почти пришли – говорил его взгляд, заостренный на костлявой черепице второго. Тот поморщился, натягивая насквозь мокрый капюшон на лысую голову. Сложив руки на груди, фигура прошествовала дальше, поглядывая из тени своими зелеными огоньками, заполнявшими пустые глазницы. Его худосочные пальцы  бережно коснулись плеча графа, ощутимо сжимая его.  – Почти добрались – шептало нечто. На дозорной башне появилось движение,  а вскоре зажегся первый огонек, оповещавший открытие моста.  Даниэль убрал с лица слипшиеся кудри, размазывая по нему мутные ручейки, стекающие с них. Ни грамма благородства. Главное не встретить Эндрю, - пронеслись в голове отголоски надежды, но как по закону жанра, где все и всегда предрешено заранее и желание  не может повлиять на этот исход, к нему уже спешил изрядно обеспокоенный военачальник. Граф  знал, что даже в этом убогом виде, тот узнал его и теперь, вопросов на почве – что же случилось с ним в дороге  –  было не избежать. Вот только мужчина не хотел ни с кем делиться, оправдываться или объяснять. Единственно ощутимым желанием, было переодеться в сухое и, завалившись на кровать, погрузиться в крепкий, здоровый сон.  А уж потом, может быть, все остальные допросы. Обогнув своего друга, стараясь избежать контакта, Даниэль молчаливо шел дальше, напрочь игнорируя все заданные вопросы. Галлюцинация, притихшая за все это время, волочилась позади, пока окончательно не  растворилась в воздухе. Надобность в ней  отпала…

Отредактировано Daniel Arendt (2015-04-24 10:05:56)

Я лишь хотел, чтобы меня оставили в покое. Выскребли это на своем бестолковом лице и не трогали, когда я не в состоянии дать вразумительный ответ.  Когда я не хочу его давать. Сдергивая удавку со своей шеи, я желал рухнуть на чистые простыни, забывая о необходимости принять ванну, смыть дорожную грязь и все то, что тяготило меня последним временем. Я лишь хотел, остаться наедине со своими мыслями, привести их в порядок, расставить по полочкам если так будет угодно.  Понятнее, чем та каша, варившаяся в моей голове. Чтобы слуги не трубили в горны, не мельтешили перед глазами, и друг, он должен был понять меня, прочитать по лицу, что я не хочу говорить.  Он тратит свое и мое время. Должен был увидеть, чего мне стоит держать себя в узде. Сдерживать порывы проломить ему череп. Эндрю не был передо мной виноват, его даже не было, когда нечто едкое прогрызло путь ко мне и испачкало все то, чем я так дорожил. Я потерял к себе уважение и это был мой выбор. Я был разочарован, как скот, сжевывая подсунутую мне правду. Не знал, что она может быть настолько горькой. Мой язык немел, я едва мог его волочить во рту, а все от одного лишь желания, чуть больше походить на того, кем я хотел быть. Тело покрыто крупной дрожью, только теперь ощутив холод, содрогающий его. Тревожит,  задирает, пытается что-то узнать, что я должен ему  был сказать? Разворачиваюсь, хватаю его за грудки, рывком приложил об стену. Все как в замедленной киносъемке.  Я похож на затравленного зверя, отчаянно пытаясь избежать своей участи. Ору на него, стирая голосовые связки в рыке, - Я не знаю, для чего я сражаюсь, ради чего я все делаю!!  Не знаю, что во мне не так!! Я не понимаю, как так вышло, Эндрю!! Но я не в порядке!, – разжимаю пальцы на его одежде и отпускаю, поспешно отходя на безопасное расстояние. Где я смогу держать себя в руках и не навредить кому-то еще. Так тяжело понимать, что поступаешь не правильно, но остаешься как-то в стороне, наблюдая как твое «я» развлекается. Крушит, ломает. Я не могу нажать на тормоза их у меня нет. Одна сплошная эмоция, поглотившая меня и я не знаю, что с ней сделать. Как засунуть ее в дали, и больше никогда не вспоминать. Я пытаюсь, из всех сил пытаюсь, что-то с ней сделать. Но тело не слушается, перейдя на сторону врага, оно заодно с ней. Помогая меня поглотить. Меня трусит, я готов орать, что угодно, лишь бы голоса в моей голове замолчали. Да оставьте же Вы меня в покое. – все во мне кричит, но я нем. Забыл даже как произносится мое имя. Вертится на языке, не срываясь. Сбежавшаяся на шум охрана пытается меня вразумить, они уговаривают, махают руками. А мне, черт возьми, все равно. – Эндрю, уберите их, будьте любезны. – будто ничего не случилось. Делаю глубокий вздох  и выпрямив спину направляюсь в замок. Меня ждет кровать, теплые простыни и завтрашний день.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-05-06 16:33:13)

Удар пришелся на теменную зону,  ровным отпечатком будущей шишки. Даниэль отключился, погрузившись в обволакивающую темноту, как пуховое одеяло укрывающей его. Усталость, длительные скитания, все это наложило незримый отпечаток на молодом графе,  отправляя его в нокаут,  чуть дольше, чем планировали стражники.  Их владыка спал крепким сном, почивая в спальне уже вторые сутки, заставляя своих людей периодически заглядывать - проверяя, а есть ли дыхание. И облегченно вздохнув, получив свое подтверждение, возвращались к своим делам. В замке царил хаос,  слуги мельтешили, занятые очередными глупыми поручениями графини-матери, оставленной до сих пор в неведенье о приезде и легком приключении собственного сына.  Когда пошли третьи сутки, был отдан приказ послать за лекарем, вот только надобность в нем отпала еще задолго до того, как затхлый старикашка появился на пороге. Лорд Даниэль открыл глаза, сморщившись от яркого света, и поспешил сесть.  Видимо, мозг еще не взял полный контроль над его телом, и вся эта затея обернулась стонами и копошением на простынях. Звон в ушах и странные круги перед глазами, калейдоскопом рассыпая картинку на  мельчайшие детали.  Голова болела, покалывая в области удара, но и это не заставило мужчину усидеть на месте. Встав, а после, пожалев об этом, проклиная всех тех, кто приходил на ум, Арендт, позвал за военачальником. Он не сомневался что именно тот, стоял за его похмельным состоянием, ведь кто как не он мог позволить себе проявить такую вольность, зная, что за это ему ничего не будет. С одной стороны такая самоуверенность начала раздражать его, и граф захотел его припугнуть, но для начала следовало узнать, что произошло, и как он оказался в покоях. Последние воспоминания Даниэля заканчивались почему-то на границе Борромео, а дальше все как в тумане. Так же сыро и непроглядно.  На душе было не спокойно, его раздирала тревога и еще какое-то смешанное чувство отдаленно напоминающее ревность. А может, в какой-то момент ей и была, но он не помнил, как и причину вызвавшую такое состояние. Что-то про хозяйку, птицу, спор и…или же ему это только приснилось. Вот только неуемное желание собрать войско и направить их  в дальний поход в Орллевийские земли, заставляло вновь и вновь мысленно возвращаться к последним событиям. Лорд Лайнесс был настроен решительно, его воинственное настроение ощущалось  почти в каждом, упрямом жесте, движении капризного ребенка, которому надоело ждать подарка от родителей. Он хотел все получить здесь и сейчас или по крайней мере узнать что происходит. Когда в дверь постучали, граф все еще оставался в сорочке и наспех одетых штанах. Черный упелянд лежал на скомканной постели и ждал своего часа, когда мужчина обратит на него внимание.  – Войдите, - металлическим тоном ответил граф, присаживаясь в кресло, сложив руки на груди в выжидающем жесте, он упер взгляд в дубовую дверь, ожидая, когда за ней покажется наглая морда друга. Но вместо Эндрю в комнату протиснулась служанка. – Ваша светлость, Вы нас так напугали. Мы думали Вами овладел злой дух. – лепетала хорошенькая рыжая девица, прижимая поднос к груди. – Я принесла Вам поесть,  Вы должно быть очень голодны.  Даниэль хотел опровергнуть ее слова, упомянуть что-то про пустые суеверия,  но его опередил желудок, издавший истошное урчание, подтверждая догадки Джейн.  Служанка поставила перед ним поднос и поклонившись отстранилась. Утка, какие-то лепешки, все выглядело так аппетитно, что мужчина налетел на еду с жадностью, удивляясь, насколько вкусной была привычная еда. Разрывая руками мясо, он в блаженстве прикрыл глаза, вдыхая его запах.  – Вина, милорд? – взяв графин, служанка подошла к Даниэлю. – Нет, спасибо. С меня достаточно. Вы можете идти. Хотя…найдите моего военачальника.  Скажите, что его лорд велел прийти сиюминутно, если он дорожит своей головой. – улыбнувшись, провожая взглядом скрывщуюся за дверью фигуру. Давай-давай, торопись. Пока я в добром здравии.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-05-26 07:58:06)

Черт бы побрал эту  политику веротерпимости, из-за нее суеверия плодились и распространялись с бешеной скоростью по всем окрестностям и если, даже Эндрю решил, что какой-то блуждающий призрак вселился в его господина, значит дело совсем дрянь. Покосившись на него с видом «ты что удумал», Даниэль отложил кусок мяса, успевший стать ему поперек горла. Аппетит пропал почти так же молниеносно, как и появился. Вытерев руки, мужчина откинулся на спинку кресла, - Что я тебе говорил о глупых предрассудках? Да и я способен за себя постоять. Если мне удалось скрыться от охраны,  то какой-то призрак мне уже точно не страшен. Успокойся…- выдержав демонстративную паузу, точно размышляя, а стоит ли в этот раз давать поблажки своему другу. Все же голова по-прежнему гудела, а шишка незамедлительно появится на благородной макушке.  – Я не собираюсь тебя казнить. Мне, пока еще, ты нужен в здравом уме. Кто-нибудь знает о моем возвращении? – мужчина нахмурился, представляя, каким глупым показался его вопрос. Если бы в замке, хоть кто-то уже знал о возвращении их лорда, в таком состоянии. То это все так мирно не закончилось. И вместо  миловидной Джейн, в его покои ворвалась бы целая делегация, состоящая из матери, советника, целого гарнизона слуг и… может быть еще живого, в чем граф, конечно же, сомневался, учитывая специфику характера Артура, Эндрю. Тогда бы и выяснить ничего не получилось. Вместо ответов на свои, очень важные вопросы, ему бы самому пришлось их давать. Причем, желательно незамедлительно. Закрыв глаза, мужчина потер переносицу, наслаждаясь той недолгой тишиной, что стояла в комнате. Внезапно вместо темноты от закрытых век, перед ним появились картинки, воспоминания медленно стали возвращаться. Вот он стоит в какой-то комнате,  судя  по расположению убранств, обилию расшитых подушек и гобеленов, он находился где-то в Орлее. Насколько лорд помнил, его дядя, не отличался изысканным вкусом, и интерьер менялся в зависимости от порядкового номера его браков. Здесь же, напротив, было все опрятно, без излишеств, но явно ощущалось присутствие женщины. Чуть позже перед глазами всплыл облик юной девы с черными, как смоль косами, озеро и какое-то нелепое признание. Чувство неловкости снова завладело им, и мужчина поспешил открыть глаза. Но образы не пропали. Женщина в красном платье, рана,  руки в крови, а затем возвращение и…поцелуй. – Контессина, - перекатывая на языке ее имя, даже не заметив, как сказал это вслух.  Незнакомое имя наверняка привлекло внимание военачальника, но Арендт, предпочел проигнорировать это. Привычное благоразумие уступило место любопытству, граф снова погрузился в мысли.  Он вспомнил свое приглашение посетить Лайнесс, отказ и даже то, какие чувства вызывала эта женщина вначале. То презрение с легкой примесью раздражения, удивление ее глупости. Тесса оказалась все же на удивление благоразумной, но почему-то это не радовало лорда северо-восточных земель.  Как и то, что дальше этого отказа он не мог припомнить ничего. – Мне нужны ответы. Эндрю, собирай войско, мы идем на Борромео. Я должен узнать, что там случилось. Я обязан вернуть свои воспоминания.  – на душе скребли кошки, а значит его подозрение на счет, чего-то из ряда вон выходящего, были верны. Что-то там случилось, что смогло повлиять на него настолько, что молодой человек, до сих пор не может успокоиться и возвратить себе трезвое мышление.  Поспешно встав, мужчина прихватил упелянд, одеваясь. – Что смотришь? Мы едем в Борромео. – пошатнувшись, Даниэль ухватился за кровать и поспешно сел.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-05-26 08:32:18)

Войска не готовы? Не готовы? Мужчина был вне себя от ярости, на кой черт ему надобно было назначать Эндрю военачальником, если тот, не мог выполнить даже элементарной просьбы его господина. И это ему не шутки шутить, да устраиваться в пляс, Даниэлю нужны были ответы, но как же он их получит, если его сопровождать будут три калеки и может быть даже на конях, в чем, кстати, Арендт тоже сомневался. Те деньги, которые он выделял на войско, давно уже должны были окупиться с полна, по крайней мере, приносить хоть какую-то пользу уж точно. А пока, что они бесцельно шатались без его ведома по чужим графствам, оставив ту незначительную часть, которой хватит для охраны границы,  разглагольствовали о каких-то призраках. Интересно представить, что же делал в это время великий и могучий военачальник? Спал. Именно мирно себе дремал на кресле близ покоев его господина, решивши, что он Вульхельм. Да, похоже, это не Даниэль потерял память, а его окружение - здравомыслие, или хотя бы остатки логики и мозгов, что у них были. Были ли, тоже интересный вопрос, не раз, задаваемый себе графом Лоонуа. Пока его осматривал лекарь, Арендт старался не крутиться и сохранять хотя бы видимое спокойствие. Обычно это давалось легко, более чем, хладнокровие стало основой его поведения, но когда под нос стали совать  отвар из птичьего помета и нагло тыкать в ушибленную голову – тут как говориться у любого сдадут нервы. – Я абсолютно здоров. И если Вы сейчас же не уберете эту дрянь от моего лица, я четвертую каждого кто находится в этой комнате, невзирая на ваш статус. Старикашка отстранился, пробурчал себе под нос что-то о горячности графа, и удалился. Устроившись поудобнее на постели, Даниэль вперил взгляд на своего друга. – Закрой дверь. Мне не нужны лишние уши.  Как только мужчины остались наедине, граф Лоонуа, соскочил с перин, и подошел к столу. – Помнишь поручение, с которым меня отправил дядя в Борромео? Я не знаю, что на меня нашло, я делал все, чтобы эта барышня вновь воспылала желанием его видеть и как-то все закрутилось. Повторный визит был тоже к ней. Эндрю, я влип. Ты знаешь, что Пэрайд сделает со мной, если узнает, что я влюблен в его женщину. Пускай она себя таковой и не считает. Тем более…о том, что я целовал ее. Но не более, если конечно…потеря памяти не связанна с нечто таким, чем я подписал себе смертный приговор. Но я не могу выкинуть из головы ее. Все дороги ведут туда. – прикрыв глаза, граф многозначительно вздохнув, поглаживая сапсана послушно сидевшего на жердочке рядом. – И я боюсь, что Артур об этом как-то пронюхал. Поэтому войско было на территории ее земель. Я не могу никому доверять кроме тебя. Ты же знаешь.  Даниэль поднял глаза на друга, тут же прощая все его проделки. Сейчас ему просто нужно было выговориться или хотя бы попытаться разобраться во всей этой ситуации. Не перекладывать с больной головы на здоровую, но что если выбора другого нет. Что если хочу и должно переплелись в одну связку и выбрать одно не навредив другому было практически невозможно. Ведь по-части любви у молодого графа опыта не было. Все его увлечения заканчивались постелью или же улетучивались сами по себе, а здесь...Впрочем, не ему судить о том, что же это было на самом деле. Возможно и у самого Эндрю, помимо слепой влюбленности в Ангель и знаний по этой части ситуация была такая же. И ему нечего было сказать. Но Даниэль не жалел. Минус одна тайна. Ему стало легче.

Слова друга резали куда больнее, чем тысяча добротных клинков скользящих по открытой ране единовременно. Все верно, в точку и почти так же отвратно, как и звучало в собственных мыслях едва не дословно. Обидным было лишь то, что это ничем не помогало, открывая перед ним, все те же карты что и лежали спрятанные за пазухой. Никаких решений одно сплошно «или». Арендт готов был поклясться, что успел возненавидеть этот союз, так часто он возникал в его жизни. Почему нельзя было получить хотя бы половину из того, что ему давно уже причитается? Почему его и без того, непростая и обремененная многими обстоятельствами жизнь в один прекрасный день успела усложниться настолько, что уже банальные уговоры не помогали, даже если уговаривать приходилось себя самого. Вечно всплывал долг, будто мужчина хоть на миг о нем забывал и не скрипел сердцем, стараясь подавить свои желания. Одна маленькая поддержка, обернулась добровольным рабством, а иначе как можно было назвать исполнение любых прихотей Пэрайда, пускай он и был его родным дядей? Мог ли он ему навредить? О, этот человек был полон самых пакостных и непредсказуемых сюрпризов, с легкостью и грацией хищника втоптать любую, даже самую крупную фигуру на шахматной доске, в грязь. Не сожалея, не дрогнув. Пух, и не стало, герцог ты или король, не говоря о чем-то пониже. Человек своего круга и своих странностей. Уже наличие стольких жен, могло натолкнуть на мысль, что репутация неспроста может быть настолько темной, даже непроглядной, с какой  стороны на нее не смотри. Что у нас дальше? На другой чаше весов выступала Контессина, в чувствах и признательности этой женщины Арендт до сих пор сомневался, учитывая, как легко закончилась ее увлеченность дядюшкой. Что если и его ждала такая же судьба, а он всего, лишь марионетка в руках опытной искусительницы? Тогда все что он делает - заведомо приведет его к печальному, но далеко не красивому финалу. Убежать ему не получится, она лишь потянет за ниточки и он, как послушная кукла вернется в объятья хозяйки. Но, что если это было реальным, все ее слова, то, как горели ее глаза, и вздымалась грудь. С каким темпом билось сердце. Это все обретало смысл и усложняло как минимум вдвое. Какое будущее ждало их? Претензии матери, возможно, какие-то козни, гонения Пэрайда, размолвки с ее детьми и много-много прочих пунктов, которые никак не соглашались  сплетаться в картину «жили долго и счастливо». Так много «если», будто просто никогда не будет. Граф снова вернулся в начало своих размышлений, нервно теребя каемку своего рукава. Его почти полностью отсутствующий взгляд, выдавал его погруженность, но то, с какой силой он сжимал злополучную ткань, едва ли можно было принять за спокойствие. – Эндрю, ты прав, чертяка. Знать бы, как выбрать. И что будет мне важнее завтра. -  отведя взгляд в сторону окна, мужчина нахмурился. Утренняя тренировка солдат под окном  проходила в суматошном порядке, позвякивание мечей, служанки снующие между ними. Жизнь шла своим ходом, не замирая даже во время его отсутствия. Вернуться, а после осознать, что все, что казалось привычным - изменилось, стало чужим. Так же как и ты сам. – Так, что ты там говорил на счет наших войск? Где это они шатаются без моего ведома и главное кто ими руководит. Насколько я знаю, они подчиняются только тебе. Артур лишен этих полномочий. Или я что-то упустил за время своего отсутствия? – его лицо вновь перестало отражать какие-либо эмоции. Как происходило всегда, когда дело касалось чего-то важнее его персоны и требовалась максимальная сосредоточенность. Граф Лоонуа вернулся в кресло с которого начинал свой утренний прием  и тут же махнул рукой, жестом пригласив друга присоединится. – Я жду ответа.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-06-03 21:07:24)

Во взгляде друга проскользнула досада, Арендт слишком хорошо его знал, чтобы не заметить, пускай и миг озарения длился лишь считанные секунды. Наверняка ему было что сказать и чем поделиться, от дел государственной важности до личных, не совсем уместных в этом разговоре событий, но имеющих цену для самого графа или его окружения. Все то время, что мужчина провел за стенами своего замка, вырвали целый кусок необходимой осведомленности, той грани, которая помогала балансировать на   блаженной безопасности, когда в рукаве имелся  туз, а удара в спину ждать не приходилось. И теперь  его нужно было чем-то заполнить, пускай лишь сплетнями, разговорами, заполнявшими каждый сантиметр Гродшнерского замка, все же лучше чем совсем ничего. Смотря на своего друга Даниэль, понимал,  он не собирается делиться своими домыслами, прикусив язык, словно давно отрезанную вещь. Что совсем было не похоже на привычного не замолкающего Хорна.  В чем же дело? Неужели в…Ангель. Этот кусочек мозаики как-то совсем выпал из виду или был откинут разумом как нечто собой разумеющееся, не требующее дополнительных подтверждений.  Как давно этот чертяка, что-то делал в угоду себе? Как давно стал следить за своими словами, но недавний поступок, его попытка выдать себя за умалишенного,  противоречила догадке Даниэля. Тогда что? Быть может, за его нелогичностью скрывалось что-то еще? То, что его светлости абсолютно не нужно было знать? Темные мысли роем налетели, порождая в голове молодого графа ряд сомнений, но  тот постарался их откинуть как можно быстрее. Все же Эндрю не тот человек, о котором бы следовало думать плохо. Облокотившись на спинку кресла, потомок Арендталя, обратился к другу. -  Ты настолько просто об этом говоришь, как будто собрать новую армию так же легко, как налить  вино с того – жестом указав в сторону стоящего графина, - сосуда. Все упирается в средства. И чтобы не заработать дурную репутацию, а мой покойный отец бы этого не одобрил, насколько я знаю, он очень дорожил доверительными отношениями с подданными.  Арендт был слишком мал, чтобы перенять его модель управления наделом, впитать отцовские наставления, как это делали все наследники графского титула. Его учителем, отцом и другом – выступал двоюродный дядя, с весьма специфическим характером и виденьем вещей, что не всегда были понятны юноше, желавшего при первой же возможности избавиться от ответственности подобно тучам заслонившим  радужный небосклон его будущего. Но что-то усвоилось, что-то осталось в голове, и после возвращения в родное Лоонуа, засиживаясь допоздна в главном холле перед камином, часами разглядывая фамильный герб и ту знаменитую шкуру льва,  юный граф осознал, что наследие нельзя отрицать. Оно часть тебя, паразитически пуская корни под кожу.  От прошлого нельзя скрыться или убежать, нельзя запереть двери на засов и притвориться, будто этого никогда не происходило, а значит, это нужно принять. Смириться и жить дальше.  А как? Все уже зависит от поступков и правильно или неправильно принятых решений.  С того дня потомок Арендталя, стал интересоваться тем, каким был его отец и дед, чего добились и какая молва ширилась в народе.  Ему стало важно не упасть в грязь в лицо, хотя бы потому, что он носил их фамилию и был единственным, кто мог помножить славу своего рода, продолжить его.  О политике Томаса Арендта - Даниэль знал много, но даже не помнил, каким отцом он был, лишь тот, сжатый обрывок воспоминаний - его скорченного лица до сих пор преследующего его в кошмарах. – Я не хочу чтобы меня считали тираном, а значит… о новом сборе средств речи быть не должно, чтобы там не говорил Артур. Он здесь всего лишь моя пешка. А теперь вернемся к главному вопросу… как нам бросить вызов тому, кто вдвое сильнее нас. Военачальник, есть идеи? – холодно подытожил мужчина, со всей серьезностью заявляя о своих намерениях.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-06-18 18:30:05)

Я внимал словам моего друга, мысленно подбадривая тем, что за частую от его шуток бед не бывает, даже если они сказаны не к месту и задевая за живое одного из титулованных вельмож.   Но что-то продолжало грызть под ложечкой, третировало и ковыряло вилкой с завидным энтузиазмом, найти оправдания которому я еще не успел. Что-то задевало меня, заставляя метаться затравленным зверем. Предание своему лицу невозмутимости превратилось в настоящую пытку, ржавыми гвоздями надрывая кожу, впиваясь в плоть,  до появления бардовой жидкости. Я слишком много об этом думаю, - подмечал я за собой, что Борромерский инцидент, задел  меня куда сильней, чем я мог предположить. О сути которого мне до сих пор приходилось лишь догадываться. И тут, как говорится, закрутилось-понеслось, воспоминания нахлынули на меня необъятным потоком, едва не потопив. Заполняя мой разум быстрее, чем я мог усвоить полученную информацию. Увы, рычаг не дернулся в сторону стоп. И  уже через секунду, я судорожно сжал подлокотники кресла, пытаясь сделать вздох. Снова приступы паники, невозможность дышать, с присущей ей давящей болью, сжимающей мою грудную клетку. Как же давно они были, превратившись в отголоски прошлого, иногда подкручивая шурупы своего скелета. Разбирая и пересчитывая по косточке, одну за другой, выискивая недостающую деталь. Впервые удушье посетило меня в восьмилетней возрасте, мы играли с сельской ребятней в прятки, на развалинах старого поместья. Чего для меня стоило снова оказаться запертым в четырех стенах, без возможности выбраться. Я кричал, вопил, срывая глотку, пока окончательно не охрип.  Мать  приглашала ко мне лекарей,  травивших меня всевозможными снадобьями и сыворотками, от одного лишь запаха, которого все внутри ссыхается, превращаясь в сморщенные фрукты. Меня считали странным, каждый раз слыша просьбу оставить дверь открытой, смеялись, качали головой, но исполняли. Принимая еще одну причуду своего господина. Мое счастье, судьба распорядилась так, что я оказался наследником Арендтов, единственным ребенком в семье, случись иное – не задумываясь, избавились, как от ненужной вещички.  Порой, я задумывался, а не стала бы от того моя жизнь легче, случись мне возможность притворится шутом? Вот только ответственность никто не снимал с графских плеч, и волей не волей, я превращался в заложника своего титула. Без права на ошибку, на собственное мнение и выбор. Попав на обучение к Пэрайду, я научился контролировать, а когда это не получалось, то предугадывать. И так, к двадцати восьми годам, успел приобрести репутацию хладнокровного, и в какой-то степени даже властного человека, обладающего  нужными ниточками для манипуляции. Я научился играть, превосходно доносить то, чего от меня жаждало общество.  После Борромео – я задыхался, годы моих тренировок пали прахом, и, вжимаясь крепче в спинку стула, я стал хрипеть. Ощущая, как выступают вены на раскрасневшейся шее.  Предложение… как же я мог, чем думал, предлагая авантюру способную поставить крест не только на моей репутации, но и привычном укладе жизни.  Сильнее этого, меня волновал только факт отказа, логического обоснования которому, я  просто отказывался находить. Почему все так? Я даже успел задуматься, каким бы я стал мужем, отцом. Что в корне отличалось от убеждений человека, до недавнего времени даже не задумывающегося о супружеской жизни. И отказ… Как же больно было осознавать свое поражение. Почти так же невыносимо, как то давление, оказываемое грудной клеткой на  легкие.  Отвратительное чувство жжения во всем теле, сухости. Но вот, приступ отступил, я смог сделать свой первый, настоящий, глубокий вздох. Расслабленно сползая в уютное, как мне теперь казалось, кресло. – Мой враг – отец Ангель. На что он способен я знаю, в то время как он, даже не догадывается, что задумал я. Но уличать его во лжи еще рано. Ровно настолько же, как мать не успела мне надоесть. Хотя, меня претят ее выходки. Тем более, я должен думать в первую очередь о нашем Ангеле, она рано потеряла мать, будет жестоким отнять еще и отца. Какой бы крысой, он не оказался.  И еще одно, Эндрю, не спрашивай меня больше ничего о Борромео. Я не хочу ничего слышать, что связано с этим треклятым местом. Я доверяю тебе, читать мои письма, если хоть одно будет связано с ним, спали не задумываясь.  Я не пожалею. Это же всего лишь…сожженные письма…

Отредактировано Daniel Arendt (2015-07-03 21:16:52)

Дышать невыносимо больно, сжатые в тиски легкие отказывались подчиняться хозяину, выпуская очередную порцию красноватой пыли через приоткрытые губы. Хрип, кашель, озноб. Тело парализовал страх, осознание своей беспомощности, ядовитым хищником пробираясь в закрома сознания.  Холодный пот стекал по шее, оставляя размытые грязевые дорожки. Мужчина на ощупь скользил рукой по земле, в поисках чего-то, на что можно было опереться, но пока – удача обходила его стороной, подыскивая какого-нибудь простака.  Сморщившись, шатен попытался перевернуться, ощущая, как  упелянд в очередной раз пропитался кровью, прежде чем, ярко красная жидкость заляпала  поверхность.  Собираясь с силами, мужчина сделал несколько ползков навстречу блеклому свету, где-то впереди. Там был выход,  он знал это…

Несколькими днями ранее...

Даниэль Арендт – граф Лайнесских земель, сидел за обеденным столом и намеренно растягивал трапезу,  поглядывая, как краснело лицо его матери, известившей, о необходимости срочного выезда в столицу. Со дня его возвращения прошло около двух недель, ровно столько же между родственниками пробежала черная кошка, и таких, по всей видимости, было  несколько, превращаясь если не в открытый конфликт, то уж точно в скрытую конфронтацию. Каждый раз, вкручивая новый гвоздик в терпение Жезель,  мужчина едва не светился от радости,  придумывая, все более изощренные способы вывести ее из себя. Что послужило такой перемене в привычно тактичном Арендте, никто кроме его лучшего друга не знал, оттого ситуация постепенно только набирала обороты.  Жезель морщилась, цыкала, а затем – вымещала свою злость на ни в чем не повинных служанках, будучи недовольной принесенным ими платьем.  Женщине с бушующей лавой в крови,  как иногда любили называть орллевиек, и вовсе не нужен был повод, чтобы устроить очередной скандал, грозовой тучей шныряя между залами их Равандальского  замка, нередко выступавшего резиденцией для приема важных гостей или проведения балов. В то время, как ее сын, предпочитавший скромность и древность старого имения (Гродшнер), веками служившего домом всем наследникам Арендталя, всей помпезности нового, которому едва насчитывалось трое веков. Огромные люстры, мраморный пол с узорной плиткой.  Дорогие гобелены,  обширные сады, - все это должно служить оплотом  достояния, величия рода и внушать уважение. Палац –музей, палац –икона. Даниэль вообще удивлялся, как в нем можно было жить, стоило повернуть подушку или не дай бог сесть, мать устраивала настоящую истерику. И начинала заново наводить порядок. Слуг она вообще не подпускала к излюбленным портьерам, вышитыми золотой ниткой.  В такие моменты, графу особенно становилось тошнотворно, и  он предпочитал поскорее покинуть замок. Будь его воля, он бы давно отдал ей во владения этот бесцельный кусок земли, и поселился в Гродшнере, если бы не та оставила его в покое. Но не минует и недели, как уставшая от четырех стен Жезель, велит запрячь карету и  вновь начнет капать на мозги своему сыну.  Ее бы импульсивность да в нужное русло, -  размышлял про себя Лайнесский граф.   Однако, эта мысль сопровождалась очередным подколом, теперь когда он распоряжался принести второе блюдо.  – Моя дорогая матушка, не стоит так спешить. Вам же нравится проводить здесь время,  – приторно растягивая слова, заговорил мужчина.  – Никуда Леонваль от Вас не денется, Вы же…- в эту секунду в дверях показался Хорн, и фраза так и не была озвучена до конца.  Приподнявшись со стула, Арендт поспешил поприветствовать друга. – Эндрю, проходи, мы как раз завтракаем. 

_________________________________________________________________________
Леонваль - столица Лайнесса.
Гродшнер - родовой замок Арендтов, уже на протяжении 5 веков.
Раванд - резиденция для приема гостей, зачинки балов.
Глашур - охотничий домик.

Отредактировано Daniel Arendt (2015-07-14 13:14:56)