Выходя в сад видны обычные и до безумия прекрасные очертания святых земель. Даже с высоты человеческих глаз, можно увидеть все эти чудесные церковные постройки и особняки богатой знати. Кажется, уже давно никто не обращал внимания на незначительные маленькие домики вокруг, что принадлежат обычному люду. Всю их нищету загораживает богатство основной массы зданий. Впрочем, думаю, лучше было бы, если этих домиков просто не существовало. Они мешают лицезреть всю пышность города, все богатство здесь живущих семей.
Кратко бросая на старые постройки свой взгляд, Барончелли продолжил свой путь через сад. Скоро у его племянницы должен быть праздник в честь в честь исполнения семнадцати лет. К сожалению, на этот день у него уже была запланирована важная встреча, так что дома кардинал будет отсутствовать,  а подарок ей он уже придумал. Семнадцать лет и прекрасная красота молодой девушки. Джованни решил подарить ей портрет с ее изображением. Осталось лишь малое – найти художника, у которого хватит мастерства не изуродовать ее лицо. Ах, как жаль, что в Рейниссе так много художников, вот только не у каждого таланта будет больше, чем у шимпанзе. Хотя, когда-то архиепископу уже рассказывали о истории, что одна обезьяна смогла сравниться с самым талантливым человеком всех времен. Кто знает, может это была лишь шутка выпившего деревенщины, а может и научный прорыв в области образования обезьян. Хотя, почему-то, хочется верить больше первому предложению, чем второму.
- У тебя нет никакого знакомого художника, Витторе? – Поинтересовался у своего племянника кардинал. Бастард что-то пытался объяснить своему собеседнику, когда Джованни решил нагло прервать их беседу. Нет, не то чтобы нагло, скорее, сделав вид, что не заметил, как Оттавиани усердно пытается что-то рассказать.
- Откуда у меня такие знакомые, Ваше Высокопреосвященство? – Так же кое-как ответил Витторе. Что же, от этого мальца большего и ожидать не стоит, разве нет? Вскоре кардинал был вынужден удалиться и направиться в другую комнату. Он запланировал встречу с очередным художником. За этот день это была уже четвертая подобная встреча. Первый оказался пьяницей, второй сумасшедшим, а третий не понравился своим наглым выражением лица. И откуда такие берутся, из  тех полуразвалившихся домиков недалеко от сада?
Пришлось немного подождать своего живописца, пока кардинал услышал за своей спиной звук распахнувшихся дверей. В этот момент он уже находился на середине молитвы, которую решил прочесть из-за скуки, но раздавшиеся шаги заставили прерваться. Что же, перед тобой стоял человек, который внешне казался твоей полной противоположностью. Он не был одет в дорогие шелка, и в его руках не было позолоченного креста, который всегда сопровождал каждое лицо духовенства.
- Анжело Романи, мне рассказывали, что вы можете нарисовать портрет моей племянницы?

Стоя здесь, в комнате ярко освещенной огнем свечей и солнцем за окном, можно было ощутить насколько сухая сейчас похода. Где же те дожди, о которых должны молиться крестьяне у своих языческих богов. Богов, которых отвергала Святая Церковь. Богов, которых никто не подпускал близко к зданиям этих святых соборов и зданий, очищенных от ереси и магии. По крайней мере, так должно было быть. Вот интересно, могут ли такими же очищенными считаться особняки богатых кардиналом и полуразрушенные домики обычного народа Рейнисса? Кто знает.
Названный мастер вошел в комнату. Обращаясь к Джованни по своему, без какого-либо должного уважения. Чем радовали люди не из высшего сословия, так это тем, что они не столь напыщенны в своих приветственных словах и говорят гораздо проще. Может в их словах и стоит ожидать некого обмана, но уж точно, из их уст порой вылетают и слова истины, а не только чудесная лесть и похвала. И еще, они умеют говорить коротко, что порой не может не радовать.
- О деньгах можете не беспокоиться. Краски может и дороги, но мне хватит спонсировать одного художника, тем более, если он не собирается рисовать портреты моих племянниц всю жизнь и каждую минуту. Жаль только, что вряд ли найдется такой человек. – Обычным для себя тоном отмахнулся Джованни. Он не собирался отказываться от своих привычек и темпа общения, пусть и не настаивал на формальность своих собеседников. – Не стоит думать, что если я не побывал в вашей мастерской я не знаком с вашим творчеством, иначе, зачем мне вас вообще приглашать к себе в дом? Мне приходилось видеть ваши работы, главное, что бы они были написаны вашей рукой, а не украдены у кого-то воистину выдающегося.
Что же за свою не долгую практику в поиске художника для племянницы, Барончелли уже удалось наткнуться на парочку таких живописцев. Более того, эти живописцы запросили за свой портрет весьма не плохую цену. Удивительно уже то, что Джованни успели вовремя разоблачить этих жалких мошенников, которые были не в силах даже подделать эти картины.

-Я уже давно прервал связь со своим братом, так что не могу сказать точно число моих племянниц. После смерти сестры у меня на руках осталась лишь одна девочка. – Барончелли было неприятно вспоминать прошлое, тем более, если оно связанно с его любимой Карлоттой. И все же не стоит поселять в сердце этого художника мысль, что племянница может приходиться для Джованни еще и сестрой. Пусть тема и болезненная, но честь Оттавиани важнее, чем какие-то воспоминания кардинала, который не только нарушил обед, но еще и нарушил его со своей родной сестрой. Надеемся, что в голову автора не стукнет внезапно идея, связанная с кровосмешением. Хотя, кто знает этих художников, все же он из высшего сословия, а Барончелли неизвестно, кто первый поселил в умах людей слух о его связях с сестрой. Глупые люди, очень глупые. – Но поверьте, даже одной будет достаточно, если она просто не в силах сидеть на месте и ее вечно окружают новые люди. Что бедняки, что графы.
Когда простолюдин начал возмущаться после слов об украденных произведениях, Барончелли был рад выслушать его слова. Он так интересно рассказывал о своей не любви к таким людям, даже не смотря на то, что речь шла совершенно не о нем. Хотя, кто знает о его прошлом? Может ранее он был далеко не хуже чем те воришки, которые побывали в этом изумительном особняке несколько дней назад. Чудесно, теперь Джованни перестал полностью доверять его мастерству. Если он имел шанс замарать свои руки таким делом, то какая гарантия, что те картины, которые видел кардинал до этого, принадлежали именно его перу? Ох, проблематичное это дело, изучать прошлое не светского люда. У аристократов все гораздо проще – не убил, значит отсудил. Просто высшее сословие привыкло видеть несколько другие моральные рамки, нежели обычный человек. Вот только интереснее, чья культура может простоять дольше?
- Да, к сожалению, мне пришлось это лицезреть. – Джованни заметил, как Романи постарался как можно быстрее перескочить на другую тему. Вот только, не угадал он с ней. Барончелли удалось однажды услышать об этом «произведение искусства». Как жаль, что наш кардинал не одобрял такую картину. Сорок девственниц? Боюсь, в народе уже давно между этими двумя словами подставляют слово «голозадых», разве это может быть связанно с настоящей религией? Даже если это и религиозно-мифологическое произведение архиепископ, как человек веры, не представлял, как сорок обнаженных девиц вообще можно вписать в петеринаство, а другие религии он считал одной лишь ересью. Даже яковидство, которое приходится ветвью главного учения об Отце и Матери, считать истинной верой Джованни не мог, такой уж он человек. А тут, такое насмехательство над культурой, тем более, если учесть то, что смогли разглядеть некоторые люди с орлиным зрением. Смех, да и только. – Боюсь, мне не так уж приглянулась это картина. Слава Отцу и Матери, что я прошу вас нарисовать лишь один портрет, а не намалевать на холсте что-то связанное с моей жизнью.

Что же, у каждого человека свои понятия слов «искусство» и «красота». Не стоит винить человека, если он не воспринимает какой-то жанр всерьез, а какой-то считает чем-то и правда изумительным. Что же считает изумительным Барончелли? Нет, не портреты, ибо для него это всегда было чем-то не особо интересным. Смотря на картину должно появляться желания рассмотреть ее лучше, присмотреться и ахнуть от мастерства автора сего произведения. Что же можно попытаться разглядеть в портрете? Где же у девушки родинка, а где прыщ? Что же, это занятие не из самых приятных, так что Джованни рассматривал портрет скорее как подарок, нежели как истинное искусство. Каждый уважающий себя мастер должен уметь рисовать портрет, пусть даже не в цвете.
- Не сказать, что мне не по душе изображение нагих тел, просто я не в силах расценивать это как религиозно-мифологический жанр, а вы, как мне известно, ставили перед собой цель написать полотно в этом русле. Поймите, я не имею ничего против той картины, но отнестись к ней могу скорее как к произведению несколько другого жанра. Мне по душе искусство, которым владели люди в прошлом, но, на мой взгляд, оно не столь интересно тем, что уже каждый уважающий себя человек мог видеть его. Да и чем плохо искусство нашего времени, которое переживает новый виток, дабы стать гораздо прекраснее произведений прошлого? – Сухо ответив, кардинал стал ощущать, как эта беседа начала ему несколько надоедать. Не сказать, что ему не по душе и беседы об искусстве, тем более с самым настоящим художником, но порой даже они утомляют. Тем более, когда речь идет о какой-то одной картине, которую ты даже не смог увидеть. Сейчас же все желание посмотреть на нее полностью отпало. Лучше он в следующий раз подарит своей племяннице какой-нибудь дорогой роман известного гуманиста или изящное украшение, что обычно и дарят родители своим дочерям. Вот только, он не уверен, что украшение может понравиться ей, да и какое колье вообще может сравниться с сокровищем всего семейства Оттавиани и Барончелли? Тяжелый вопрос, но знаете, по своему опыту Джованни мог легко сказать, что искать украшение так же легко, как и искать оружие, его лучше приобретать у мастеров при дворах.
- Думаю, Ноелия сама на меня обидится, если я не дам ей глоток свободы, так что будет лучше, если она посетила вашу мастерскую. Но, надеюсь, вы не против, если к ней я пристрою маленькую охрану?

Отредактировано Giovanni Baroncelli (2015-05-23 15:46:09)