Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь (с) Тютчев
❖ НАЗВАНИЕ: silentium.
❖ УЧАСТНИКИ: Frithegar Beaufort, Igraine Melory.
❖ МЕСТО/ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЙ: 05.08.42 г., темницы королевского замка.
❖ КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ:
После событий произошедших в Тайрисе, Игрэйну обвиняли в убийстве стражников, прошло больше трех недель, а она так и не созналась в этом преступлении. Она твердила своё, как заколдованная, почему в правду никто не верил? Череда бесконечных пыток не увенчалась успехом и тут её решили перевести в другое место, напротив Фридгара Бофорта, который как известно не питал любви к ведьмам, но обвинялся не в менее тяжком преступлении. Ирония судьбы или спланированный ход, дабы усугубить его и без того не радужное прибывание в темницах.
Silentium! [х]
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться12015-06-26 09:29:16
Поделиться22015-06-27 16:37:44
За последние несколько дней многое изменилось. Началось все с внезапного вторжения коменданта, на руке которого блестело такое знакомое кольцо. Бестолково уставившись на него, Бофорт не понимал что тому от него нужно, он просто стоял и смотрел. Постоял, посмотрел и вышел.
На следующий день Бофорт покинул свою темницу, чтобы перебраться в другую. Никто ему ничего не объяснял. Остановка между клетками заняла порядочное время, за которое, кардинала растерли теплой водой, смывая грязь и обкорнали. От неприглядной бороды осталась, неприглядная щетина, за волосы (если постараться) еще можно было ухватиться самыми кончиками пальцев. Все блохи сбежали с терпящего кораблекрушения галеона. Пришел и лекарь, когда он ухватился за руку, пристально ее, осматривая, Фридгар окончательно убедился, что благодарить ему стоило Хоула. Тот постарался на славу. Орать кардиналу никто не дал, впихнули в рот кусок ремня и приказали терпеть. Фридгар мычал, рыдал и пытался отнять руку, не было у него выносливости братьев – Фабиан забрал все себе еще в утробе матери, уступая брату другие качества. Конца процедуры кардинал не дождался, к своему счастью – сознание покинуло его раньше. В себя пришел он только на следующее утро. В чужой одежде, в чужой камере. Как загнанный зверь, Бофорт несколько часов просидел боясь шелохнуться. Врач вскрыл нарывы, промыл раны и толстой нитью затянул обрубок, только Фридгар как врач был лучше того неизвестного, лица которого он не рассмотрел, а значит нечего было там запоминать. Болезнь уже почувствовала себя как дома в теле инквизитора, давая о себе знать гнилым запахом спустя пару дней.
Я есмь - но что я есмь, не знаю; слово
Забыто, как я сам для всех забыт;
Я есмь самоуправец бестолковый
И самоед - ловец своих обид
В мучительных, туманных снах былого;
И все-таки я есмь, я жив – болит….душа
Достаточно громко сочинял Фридгар. Если седеть у решетки можно было насладиться редким светом фонаря, висевшим где-то дальше по коридору. Рассматривая себя в его лучах, Бофорт вернулся к привычкам юности. К тем привычкам к которым боялся возвращаться пока был жив отец. Арман до своей смерти поминал сыну тот драматический театр и проклятую пьесу, которую Фридгар чуть не поставил в сердце патерианской веры. Теперь же его никто не сдерживал. Армана Бофорта за несколько лет пожрала подагра на столько, что он не мог стоять, а потом болезнь добралась до его мужского естества и выше лишая правой руки, его состояние сломало Железного Армана, отец попросту заржавел и умер от отчаяния когда-нибудь, снова встать на ноги.
но я живу - в забвенье, в горе,
В ничтожестве, часы и годы для
Под вечный шум немолкнущего моря, -
Как на песке руина корабля.
Я всем чужой (кому ж ярмо на шее
Захочется) - чем ближе, тем чужее.
Теперь бывший архиепископ его хорошо понимал. Рассматривая набухшую рану и чувствуя собирающийся под нею гной, зеленый цвет, мерзкого оттенка роднил отца и сына в их страданиях. Оставив руку в покое, Фридгар растер больное колено и занялся делом – не делая ничего опаснее наблюдения за перемещением стражи по коридору. Найдя глазами суп, Бофорт почувствовал как к горлу подкатывает тошнота. Уже несколько дней он не мог заставить себя взять в рот ничего страшнее воды. Утерев с лица градом стекающий пот, Фридгар думал о смерти, по его стихам это было очевидно.
Скорей бы мне уйти из сей пустыни
В тот край, где нет ни плача, ни тревог,
Чтоб с милым Богом пребывать отныне
И спать, как в детстве, - спать, не чуя ног,
На ласковом лугу, как на холстине:
Внизу - трава, вверху - лишь купол синий.
Отлучение от церкви карается, каким образом? Еретиков сжигают на костре. Король рубит головы дворянству и вешает чернь. А с ним что сделают? Сначала отрубят голову, потом сожгут останки? Чтобы не смел он восстать из мертвых в день Страшного суда. Жаль он не сможет попрощаться с племянниками……проклятый Хоул, заразил его черными мыслями в последний свой приход и те так ладно утвердились в сознании кардинала, что он не мог думать ни о чем другом с момента ухода Магистра.
В камере напротив, пошевелилась его новая соседка. Любому другому, даже графу Медоу, Бофорт был бескрайне рад, но не ведьме. Он узнал девочку почти сразу, речь о необходимости ее казни поднимал инквизитор Диего, каждое воскресенье, в один тот же день недели и почти в один и тот же час. Диего не питал к ведьмам ничего кроме ненависти. Поэтому Фридгар сразу узнал личную ведьму Мод, мало того умудрился поймать стражника за плащ – уберите это семя дьявола отсюда! – не сдержав всплеск эмоций прорычал кардинал, стражники над ним только посмеялись. Да, Фридгар забыл что он пособник ведьмам, вот смехота.
Заметив что девочка приблизилась к решетке своей клети, кардинал наоборот – отодвинулся от своей.
Да простит меня Джон Клэр в присвоении его стиха.
Поделиться32015-06-27 19:55:30
- Зачем ты это сделала ведьма? Зачем? Говори уже, сознавайся, тварь!
Звенело в голове эхом. Наверное, правильнее было бы сказать все, что от неё хотели, но она не имела привычку врать. Проще молчать и будь, что будет. Изначально женщина пыталась рассказать, как на самом деле разворачивались события, но её совершенно не слушали, не этих признаний ожидали. Удар за ударом, а в ответ режущее слух молчание. Она не знает, сколько времени прошло, все повторялось, как скитания по замкнутому кругу. Шесть лет назад началась её пытка и до сих пор не закончилась, просто были просветы, приятные перерывы. Сказать, что она привыкла? Значит, ничего не говорить. Игрэйна давно приняла свою учесть, не сопротивляясь и не пытаясь искать оправдания. На этот раз на площади готовят для неё поленья и хворост, она почему-то была в этом уверена и не понимала, зачем из неё выбивают признание, бессмысленное и ничего не решающее. Словно желали поиздеваться на прощание, но все эти пытки – ничто, по сравнению с тем, каким истязаниям её подвергал в своё время Хоук. И, видимо, сейчас ему было не до неё. Вскоре женщину вообще оставили в покое, будто забыв о её существование. Ни у кого не осталось на неё времени, а потом даже перетащили зачем-то в другой угол темницы, будто клетка там иная, словно она мешала на прежнем месте.
Небрежно бросили, оставив со своими мыслями. Инстинктивно, целительница прижалась к сырой стене, обхватив колени руками, и принялась отталкиваться от нее спиной, двигаюсь туда-сюда. Она не первый раз в клетке, она уже привыкла быть вечной пленницей. Ей хотелось лишь одного – чтобы часы не тянулись так долго и поскорее все закончилось. Больше её ничего не держало на этой земле, она разочаровалась во всем, в чем только можно было разочароваться.
- Обещали, что с моими родными ничего не случится, а что с ними стало? Пепелище! За что, боги? За что? – причитала она себе под нос, невнятно бурча, а в голове прокручивалась недавно увиденная ей картина. Её родной поселок был выжжен дотла, живого места не осталось, - бабушка родненькая, прости меня. Отец мой дорогой, не поминай лихом. Йестин, мальчик мой…
Она не могла поверить, что все они мертвы. Ради них она беззаветно жертвовала собой, чтобы им не причинили опасность. Разве ей была дорога её шкура? Нет же! Королевские люди утверждали, что пока она выполняет свою работу добросовестно, никто не пострадает, так почему же поселок не уберегли от пожара? Все лжецы, ядовиты их слова и обещания! Никому нельзя верить! А она так надеялась на что-то светлое, наивная, глупая женщина. И ей больно, не потому, что подвергали пыткам, а потому что внутри все болело и переворачивалось наизнанку, от этой дикой несправедливости и людского злословия трясло. Кусая губы в кровь, раскачиваясь взад-вперед, Игрэйна винила себя во всем, что она такая глупая и жалкая. Зря родилась на свет! Наверное, она сходила с ума, её бренное тело уже не чувствовало боли, это всего лишь тело, кожура, которая скрывает человеческую суть. Чей-то монотонный голос раздался на всю темницу, будто проповедник зачитывал свою последнюю речь перед её казнью. Она схватилась за виски, пытаясь прогнать нежеланные звуки, словно это происходило в её голове.
- Покайся, дитя, покайся….
- В чем? Я не понимаю.
Обрывки фраз из прошлого. Теперь она все понимала, в чем её всегда обвиняли, поживши в королевском плену. Ведьма – в этом вся её вина. Почему тогда не уничтожили? Столько много раз было удобных случаев это сделать. Иногда ей казалось, что и она уже на грани, уже дальше некуда и не вытерпит вечные истязания над собой. Но тогда ей двигала благая цель, она жила ради своих родных, которых обещали не трогать. А что теперь? Голоса в её голове, перемешивались с настойчивыми стихами извне какого-то пленника. А потом он вдруг взревел, чтобы убрали от него семя дьявола и только в этом миг, Игрэйна будто отрезвела, понимая, что данное высказывание человека относится к ней. Она же находилась напротив него. Отвлекаясь от своих мрачных мыслей, не уверенно, целительница подползла к решетке, стараясь разглядеть в тусклом свете очертания лица пренебрегающего её обществом пленника. Он показался ей знакомым, но точно она не могла сказать кто это. Какая досада, даже в темницах рядом с ней не желают находиться заключенные, шарахаясь, как от прокаженной.
- Не переживайте, меня скоро сожгут, - тихо, но уверенно, прошептала Игрэйна, упираясь в решетку лицом, будто её слова облегчат бремя человека напротив. И она так искренне это произнесла, словно и впрямь увидела будущее.
Поделиться42015-07-03 19:59:56
- Не переживайте, меня скоро сожгут
И поделом… ответил Фридгар мысленно, чтобы не дразнить лишний раз тюремщиков. Кто знает, какую игру они затеяли. Столько темниц, еще больше решеток и они выбрали ту, что находилась напротив него, зачем? Скрипнув зубами, Фридгар сумел рассмотреть девушку. Между прутьями мелькнуло молодое лицо, обрамленное светлыми, пусть и грязными локонами. Девушка похожая на старшую дочь и одновременно непохожая. Бофорт не хотел представлять Карин, в этом богом забытом месте.
- Отец-создатель, мать-защитница,
Верой и правдой служу, душу отдам,
Оградите, прошу, бережно молю,
Да молвите слово свое,
Забормотал в темноту Бофорт, прикрыв глаза, чтобы не видеть эти сырые стены, эти измученные лица и себя не видеть, предавшего людей, но не предавшего богов. Да видят боги его грехи и пусть простят, если смогут.
- Всевеликий отец ты видишь меня раба твоего, ты слышишь голос мой недостойный, удели внимание сыну своему глупому, жалкому, блудному. Выслушай, не за себя прошу, не для себя стараюсь. Оберни свой взгляд на Антверпен, пусть всеблагая мать коснется его милостью своей, огородит от тревог и позора моего, пусть несчастья обойдут его стороной. Великие боже, дайте матери моей здоровья чтобы все пережить, пусть поймет своего сына и переживет его, дайте ей долгие годы, здоровья и ясности ума ради внуков ее, ради нее самой.
Увлекшись, Б офорт забыл, где он находится, мыслями, полностью обращаясь к богам и молясь не тихо, но вслух. Голос эхом гулял в камере, почти как в родных покоях главного собора столицы.
- Пусть гнев брата моего отступит, да не правит он мыслями его, да не направляет действия. Пусть другой мой брат найдет то, что ищет, пусть мечущееся сердце его обретет покой. Дай Белами стойкости, Брэму доброты, а Карин смелости не отступать перед трудностями. Проясни рассудок Орли, пусть Джофф будет здоров, а их мать здорова. Дариону мудрости, да правит он долгие годы рука об руку со своей королевой. А Хоул.....
Замолчал, не зная каких бед пожелать Магистру, так чтобы не сразу оправился.
-….пусть Магистр и дальше делает то, что делает и делает это хорошо, не запятнает честь и родит королю много Гвидеонов, пошли ему женщину от которой он не удерет, не сможет удрать потому что полюбит.
Оставался еще один член семьи, о котором Фридгар не упомянул, говорить о младшей дочери ему было тяжело и больно.
- Великие боже, спасите мою маленькую Октавию, пусть ведьма ничего ей не сделает. Этому ребенку не место в чистилище, приведите ее на порог родного дома. Пожалуйста, боже, просите о чем угодно, заплачу сторицей и ничего для вас не пожалею. Амэн…
Поделиться52015-07-06 10:05:10
Самое время молиться своим богам, но боги глухи и немы.
Они отвернулись и плевать хотели на гниющих в темнице. Просить о спасение своем бессмысленно, настолько же, как увидеть снег в августе месяце. Игрэйна обреченно вдохнула воздух сырых темниц, каждое её мгновение жизни уже задолго было предречено, как только её привезли в королевский замок, просто оттягивалось годами. Так или иначе, все случится. Не боги её щадили, а другие люди все решали за неё, когда жить, а когда умирать. Ирония судьбы. Боги лишь сопутствовали магии, чтобы исцелять других, помогать тяжело больным и раненым, разе это плохо? Разве должно караться? Но не Игрэйне судить, она слишком темный человек для философии, но безгранично щедрый в своей доброте, хоть судьба её не баловала. Зачем отвечать ненавистью на ненависть? Даже сейчас, женщина больше сочувствовала своему сокамернику, что ему приходится делить последние минуты своей жизни с ней, чувствуя, как ненавистно ему её присутствие. Она никому не хотела приносить неудобств, особенно перед смертью. Ведь все дороги из темницы ведут на казнь, так она предполагала, впрочем, в прошлый раз её переместили в каморку, где пришлось жить годами. В этот раз, вряд ли все повторится, да и Игрэйна не хотела. Смысл в её никчемной жизни утрачен, с того самого дня, когда выгорела дотла её родная деревушка. И все же часть женщины, верила, что люди выжили, просто перебрались в другое место.
Человек напротив, завел монолог сам с собой, молясь своим богам. Игрэйна могла последовать его примеру, но уже мысленно всем своим родным пожелала здоровья, убеждая себя, что они живы. Не видела их тел, значит, ничего не доказано. Пепел тому не показатель. Очередной глубокий вдох, женщина сквозь отделяющие её решетки, пытается разглядеть лицо человека, декламирующего свои пристрастные молитвы Отцу-создателю и Матери-защитнице. Он знал их слишком хорошо, чтобы быть простым пленником. Либо глубоко верующий, либо священнослужитель, по крайней мере, очевидно так должен выглядеть человек служащий Церкви. Она не стала напрягать свою память, хоть и голос казался знакомым, что-то явно изменилось в столице, с её отсутствия в ней. Из обрывков фраз людей, женщина слышала о состоявшемся суде над королевой, и якобы нашли виновника всех её бед. Может, он перед ней, а может и нет. Не Игрэйне размышлять о подобных вещах, она поняла, что слишком пристально на него смотрит, после чего отвернулась спиной, упершись в решетку.
- Я так устала, так устала.
Человек неустанно вел свой монолог, казалось ему нет конца и края. Из перечня имен, она услышала знакомые короля и магистра. Вдох и выдох, эхом его голос гулял по всей темнице, откуда-то из темной глубины послышалась ругань, видимо, кто-то не выдержал. Сама женщина даже не пыталась его остановить, вновь погружаясь в свои мысли. А когда он замолчал, все неожиданно стихло, замерло. Настолько тихо, что можно было услышать чей-то сдавленный кашель, храп и капли стекающие по каменным стенам.
- Пряжа в моих руках серебристая,
ой, да серебристая какая.
Я сотку скатерть чистую,
к праздничному столу, в начале мая.
Ох, скатерь-ка моя обо мне напомнит,
да напомнит, когда меня не станет.
И пусть обилием еды всех вскормит,
да для души отраду же подарит.
Нараспев завела свою песнь женщина, не сильно громко, скорее бормоча себе под нос.
Отредактировано Igraine Melory (2015-07-06 10:05:32)
Поделиться62015-09-28 23:56:25
- Я потратил столько лет, чтобы найти ведьму королевы Мод, что и подумать страшно. – Ни к кому конкретно не обращаясь, заговорил Фридгар. Он видел, как через прутья своей темницы за ним наблюдает молодая женщина, от своих шпионов он знал, как выглядит та самая девушка, которую тщательно прятали от всякого инквизитора служащего папскому престолу. Песня больше похожая на молитву языческим богам укрепили Бофорта в его правоте. Ему надлежало радоваться этой встречи, но он не чувствовал ничего кроме пустоты где на изъеденной ржавчиной последних событий цепи притаился яростный зверь. Понадобились годы, чтобы сковать эту цепь, звено за звеном. Цепь становилась крепче, длиннее, эмоции гасли в душе Бофорта, мальчик превращался в мужчину. Он всегда старался сдерживать себя, во главе стоял холодный разум перед которым эмоции отступали и гасли. Сейчас обстоятельства выглядели насмешкой над ним, страдая от лишений, от последствий своего решения, Фридгар кипел от гнева. Вот она ведьма, которую он давно пытался предать анафеме и сжечь во имя торжества его богов. Ведьма сидит напротив него, и он не может до нее дотянуться. Ничего не может сделать, а покалеченная рука исходила гноем, желтой слизью болезни, отравляя воздух ядом разлагающейся плоти.
- Она надежно тебя скрывала девочка. Ты должна на коленях благодарить королеву, каждым лишним днем своей жизни ты обязана ей. – Фридгар не считал себя должным говорить громко, в их камерах было хорошее эхо, превращающее любой шепот в крик. Откуда-то из другого конца коридора раздавались звуки возни, доносился кашель и требования заткнуться. Перед смертью кто-то хотел выспаться, а кто-то до последнего думал, что ему повезет и все обойдется. Надежда умирает последней или ее вырывают с корнем. Фридгар не знал о чем думать, все свои надежды он возлагал на посланника из Рейниса, он был готов окончательно отказаться от мирской жизни, удалиться от мира, запереться в монастыре и принять обет тишины, иными словами замолчать на веки. Почитая своих богов Фридгар, совершенно не торопился к ним навстречу.
- Молчишь, девочка? Молчи. – Все так же словом разгонял тишину Фридгар, спиной привалившись к решеткам, что мешало в подробностях рассмотреть его осунувшееся лицо.
- Вы не можете быть созданиями Господа нашего. – Размышлял бывший архиепископ и на такие темы, у него оказалось море свободного времени, даже слишком много. Когда человеку нечем себя занять в голову лезут нехорошие мысли или как говорят священнослужители – их вкладывает в голову Противник божий. – Бог создал всех равными, не выделяя никого из своих детей и любя всех одинаковыми. Значит в ведьмах кроется темный дар, соблазн которым так и хочется воспользоваться. Он разделяет и соблазняет людей, те кто не отверг его отринуты небом и прикованы к земле, им не видать сияющих кущ Всеблагого Создателя. Удел их Чистилище и Забвение.
