Погода в последние дни полностью отражала состояние, в котором находилась столица последние несколько дней. То гроза, то гром, то ливень с огромной силы ветром. Его завывания были слышны везде, даже сквозь толщу каменных стен. Казалось бы, что тут такого? Переждать несколько дней и над Ардором засияет привычное для него солнце, а вся влага выпарится и воздух как прежде станет сухи. От чего, собственно, король был столь взволнован? Вечером того же дня, после громогласного заявления Бофорта на суде, в сторону баронства Тайрис, куда было решено отправить троих наследников, был выслан гонец с сообщением о немедленном возвращении принцев в столицу и усилении их охраны как в стенах замка, так и на обратном пути. Погода становилась все хуже и хуже с каждым часом, а вестей не было уже как три дня. Достиг ли гонец назначенной цели? Сообщил ли барону о произошедшем? После исповеди кардинала Дарион заволновался, действительно заволновался за своих детей. Эта сучья ведьма Ардерн хотела одним ударом уничтожить и королеву и ее детей, но теперь им ничего не угрожало. Что помешает ей предпринять экстренные меры и попытаться самой, без лишних посредников сделать грязную работу? Дети - слабое место всех людей, на которое можно ой как больно надавить и защитить это слабое место практически невозможно.
Практически весь сегодняшний день король провел уединенно, приняв лишь пару человек. Все желали знать судьбу старшего Бофорта, среднего Бофорта, младшего Бофорта, всех Бофортов в целом. О Боги, слишком много Бофортов за последние несколько дней. А в скором времени их станет еще больше. Голова требовала отдыха, хотелось забыться и хоть на одну минуту не сомневаться в правильности принятых решений. Усомнившись один раз - будешь сомневаться всегда. И он сомневался. Чему верить? Кому верить? Кто прав? Кто виноват? Казалось суд расставит все на свои места, после суда все станет ясно и следа от былых сомнений не останется, но все стало еще хуже. Это как петля на шее у осужденного, которому пообещали помилование, но вместо того чтобы снять веревку с шеи ее затянули еще туже.
Тишину, царившую в комнатах временами обрывал треск древесины в камине, которую огонь стремительно обволакивал своим жаром, оставляя от той лишь черные угли. Бокал давно опустел, но мужчина отчего то не торопился его пополнять. Все, о чем он думал в конечном итоге сводились к одному, точнее, к одной. Это молчание с обеих сторон замечали все. "Королева оправдана судом, но не оправдана королем" - судачили придворные сплетники. А он действительно не знал как теперь относиться к ней, ведь она стала жертвой заговора и вины на ней никакой нет.. Как бы он хотел в это поверить, вычеркнуть из своей жизни прошедшую весну и начать с чистого листа, будто бы ничего не произошло, но это было невозможно. Объяснится нужно, расставить все по своим местам, раз и навсегда. Так он говорил себе уже третий день, но все время находились дела поважнее, а сегодня.. Чем черт не шутит.
Пока не нашлось других дел, а точнее оправданий своего бездействия, Дарион словно сорвался с места - переполненный решимостью положить конец всем недосказанностям. Выйдя из своей опочивальне, король направился в ту часть замка, где проживала королева. Сколько лет прошло с тех пор, как он хотел расположить ее комнаты ближе к своим... Каждый раз он проходил мимо небольшого сада и каждый раз он срывал в нем столь любимые королевой розы.. но не в этот раз. Вспоминая их последний разговор глупо было предполагать, что в этот раз что-либо изменится. Не в ее характере забывать обиды. Не будь он королем давно бы сам получил красную розу...
Издали он приметил девушку со светлыми волосами, топчущуюся возле двери рядом со стражником, они кажется разговаривали, а может и нет, он в подробности не вдавался. Тот лишь завидев приближавшегося короля вытянулся по струнке, заставив девушку в недоумении хлопать глазами и лишь когда Дарион подошел совсем близко та расплылась в глубоком реверансе с взволнованным придыханием. Мужчина так и не смог вспомнить ее имя.
- Доложите Ее Величеству о моем визите. - Врываться в покои к женщине, а тем более королеве считалось дурным тоном. А после апрельских событий внезапные визиты должны были стать ее фобией. Предупрежден - значит вооружен.

Время тянется невероятно медленно, когда человек внимательно следит за его ходом и пролетает незаметно, стоит лишь чуть абстрагироваться от него. Тишина. Вокруг витала невероятная тишина. Казалось он мог услышать отчетливое и ровное биение своего сердца. Недовольно цокнув мужчина тяжело вздохнул, мысленно проклиная самого себя. Уж за столько лет то уж можно было выучить, что навещать женщину, а тем более королеву, без предупреждения дело довольно таки гиблое. Возненавидев самого себя за свой столь порывистый нрав, Дарион принялся осматривать окружавшее его пространство, но и на этом ему не удалось сконцентрироваться. Покои Мод за все время ее прибывания в Ардоре менялись с завидной регулярностью и с каждым разом они располагались все ближе к покоям самого Дариона. С двух сторон от дверей стояли двое стражников, смотревших прямо перед собой озадаченными взглядами и не смевшие лишний раз сделать вдох. Охрана королевы после суда была увеличена самим королем, пусть та и не выходила из своих покоев. Двое перед дверью. По двое в конце каждого коридора и по паре к каждому выходу из покоев. В какой-то степени Дарион чувствовал свою ответственность за все, что ей пришлось пережить за последние пол года и допускать прежних ошибок ему не хотелось. Предстоял сложный разговор, откладывать который больше не имело смысла. Он опустил правую руку на карман камзола и нащупав там вещицу, пылившуюся на полке его покоев порядка... 4 месяцев. Дарион не успел вручить его своей дражайшей супруге до всей этой истории, перевернувшей жизнь с ног на голову, но полной уверенности в том, что он все же отдаст его ей не было.
Противный скрежет открывающейся двери пронзил успевшую надоесть тишину. Постукивая каблучками вперед робко вышла светловолосая девушка и не смотря ему в глаза снова расплылась в реверансе.
- Ее Величество ожидает. - Дарион внимательно рассмотрел вышедшую к нему на встречу девушку и пусть толком и не видел ее лица, но плавные изгибы ее фигуры рассмотреть все же удалось. Отойдя чуть в сторону она пропустила короля вперед и тот размеренными шагами прошел внутрь. Фрейлина в свою очередь просеменила следом, издавая отчетливое цоканье своих каблуков. Резкая перемена темноты на достаточно яркое освещение заставило его слегка прищуриться и подождать, пока глаза привыкнуть к свету, а как только зрение нормализовалась, он внимательно осмотрел всю комнату. И все же со своей хозяйкой она приняла совершенно другой вид. Дарион приходил сюда ранее, в опустевшие комнаты в надежде найти какие-нибудь внезапно затерявшиеся доказательства ее вины... а быть может ее невиновности.
Взгляд наконец-то достиг своей цели. Не торопясь, будто специально тянув время, король провел взглядом от подола ее накидки до бледного лица. И вот их глаза встретились. Пронзительные голубые глаза леди Уорчестер всегда отдавали холодом и каждый раз встречаясь взглядом со своим сыном Эбриллом король невольно вспоминал о его изменщице-матери. Дарион отвел взгляд первым, повернув голову чуть вбок и косясь на белокурую фрейлину. Та была весьма догадлива и тут же поклонившись, закрыла тяжелую дубовую дверь с той стороны. Наконец они остались наедине. Дарион молча прошел вглубь покоев продолжая молчать, но и королева не желала первой нарушать эту молчаливую игру. Подойдя к столу в углу спальни, он подушечками пальцев провел по его поверхности и обнаружил на нем довольно увесистую стопку писем. Внутри что-то екнуло и напряглось. Кто знал, что клочки бумаги смогут оставить столь глубокие шрамы. Перевернув несколько писем Дарион распознал на них сургуч со своей личной печатью. Взяв одно из них тот быстро пробежался взглядом, цепляясь в основном за окончания предложений. Слегка ухмыльнувшись мужчина не дал себе погрузиться в ностальгические мысли.
- Не думал увидеть эти письма спустя столько... лет. - Дарион повернулся к жене и начал медленно к той приближаться. - Решили вспомнить прошлое? У них было прошлое. Такое, о каком нельзя забыть как бы этого и не хотелось. - Вспоминать свои прошлые поступки, анализировать их, это хорошо - свои слова он сопроводил легким покачиванием головы в такт. - Анализируя прошлое мы уменьшаем шанс повторить те же ошибки. Мод была уже достаточно близко, несколько метров, но Дарион и не думал останавливаться. Он нарушил границы обычного разговора и подошел к ней на расстояние согнутой в локте руки. - У каждого из нас есть поступки, повторение которых мы допускать не должны. В контексте сказанных им слов можно было предположить, что он говорил достаточно размыто и без конкретики. - Я не допущу. Глаза, опущенные в пол резко взлетели вверх и встретились с глазами Мод. Дарион не надеялся на скоропостижное решение всех проблем, скопившихся между ними двумя. Зная свою жену достаточно хорошо, он был готов к самой разнообразной ее реакции.

     В ее покоях было как-то уж слишком мрачно. Свет всего нескольких свечей бросал на стены огромные тени, которые раз через раз принимали какие-то страшные формы, коверкая фигуры двоих людей превращая те то в горбатых монстров, то в крылатых бестий. Когда то, кажется во время их визита в Фйель, он услышал одну мысль высказанную каким то пьяным лордом, будто бы в тени, отбрасываемой человеком, хранится его дьявол и увидеть его можно лишь когда грех твой непомерно велик. Почему он вспомнил об этом сейчас - загадка. За собой он не чувствовал греха, как не чувствовал и особой вины, ведь он делал то, что должно.
     Оторвав пристальный взгляд от жены он быстро осмотрел ту часть комнаты, находившуюся позади женщины. Когда Дарион был здесь в прошлый раз единственным его спутником была тишина. Полнейшая, абсолютная тишина от которой в какой-то степени становилось даже дурно. После отъезда королевы в монастырь он посещал ее покои один раз, изрядно выпив крепленого вина. Все то время легло на него не менее тяжкой ношей и за видимостью леденящего спокойствия бушевало пламя, с каждым днем разгорающееся ярче прежнего. Тогда он был не просто королем которого посмела предать королева. Тогда, в дали от назойливых взглядов, он был еще и мужчиной познавшим вкус женской измены. До всех этих событий Дарион был сведущ в этом вопросе лишь с одной стороны, никогда прежде не сталкиваясь с его изнанкой.
      И вот она стоит перед ним, с взбешенным взглядом, но видом смиренным и податливым. Сложно было представить весь спектр бушующих внутри нее эмоций. Хоть Мод и была с виду женщиной холодной, но ярость ее, по обыкновению, не знала границ. В чем-то они были похожи больше, чем оба могли себе вообразить. Дарион только было собрался ответить на заданные ею вопросы, как она вдруг резко приблизилась к нему, схватив того за правую руку. Он явно не был готов к столь резкой смене обстановке, от чего не осознанно, в целях сохранения какого-никакого, но личного пространства сделал короткий шаг назад. Ее поведение, тон голоса, взгляд, все это говорило о том, что о спокойном урегулировании возникшего недопонимания, на которое он в тайне надеялся, придется забыть.
     Каждая ее фраза была острой и хлестала слух будто плетью. Дарион мог понять ее чувства, ну по крайней мере он мог их предположить. Вылив на него наверное все, что терзало ее душу та ослабила хватку маленькой женской ручки на рукаве его одежды, а после и вовсе отпустила его. Теперь он мог видеть лишь ее волосы, струящиеся черной рекой по спине. По всей видимости теперь она считает себя великомученицей, чудом пережившей все злоключения которые с ней произошли, а Дариона по меньшей мере тираном и деспотом, который эти злоключения на нее и навел. Что же, каждый видит то, что ему угодно видеть.
     До этого момента король был спокоен и не возмутим. Такие затишья бывают исключительно перед самым настоящим штормом, который его дражайшей супруге не составило труда выпустить наружу. Пара стремительный шагов вперед. Он крепко схватил ее под локоть правой руки и резко развернул к себе лицом.
      - Не смей поворачиваться ко мне спиной, когда я говорю с тобой! - выставив перед ее лицом свою правую руку с вытянутым вперед указательным пальцем он покачивал ей в такт своим словам. Их взгляды, полные обоюдной злобы, не отрывались друг от друга ни на мгновение. - Мне следовало побежать за твоей юбкой в ту же секунду, как окончился суд? - легкая усмешка. - Я пришел тогда, когда счел это разумным. Голос достаточно резко изменился. Стал более холодным и отстраненным. - Что ты хочешь от меня услышать? Фраза, сказанная на выдохе. - Слова оправданий? Снова пауза. - Их не будет. После каждой брошенной фразы шла короткая пауза, в которую Мод не успевала вставить своих слов, но в которую Дарион успевал выстраивать ворох мыслей в членораздельные предложения. - Слова сожалений? Легкая заминка. Он не смог сказать "их не будет", хотя несомненно очень бы хотел. - Я сожалею. Сожалею. Но лишь о том, что усомнился. Более - ни о чем.

Отредактировано Darion Myrcell (2015-10-06 22:11:42)

     Точка невозврата. Критическая черта. Как давно они перешагнули ее? Или все это только лишь начало, верхушка айсберга, самые студеные льды которого еще предстоит ощутить на собственной шкуре? Отчего-то глаза напротив, с такой яростной злобой впивавшиеся в его лицо и глядящие снизу-вверх, напомнили ему тот самый лед. Видел ли король свою жену в таком амплуа ранее? Нет. А может и видел, просто забыл. Забыл, не обратил внимания, пожелал не замечать. Вариантов ответа много – итог один.
     Она и не думала прекращать, останавливаться, идти на попятную и вновь залиться сладкими речами, к которым, признаться честно, Дарион знатно привык за эти годы. Но даже то, что нравится нам более всего рано или поздно приедается, теряя былой… вкус. Оттого быть может он покидал ее так часто, ища чего-то нового и свежего где-то там, как можно дальше. А в момент осознания и наибольшего просветления годами затуманенного разума случилось то, что случилось. Урок, преподанный Богами? Как там говорилось… что имеем не храним, кажется. Но до момента “потери” еще было время. А значит можно еще что-то исправить. Дарион думал так до того момента, как вновь оказался в стенах этой комнаты. Сейчас же картина происходящего вырисовывалась совсем иначе.
     – Королева, – будто бы пробуя на вкус эту фразу. Оторвав взгляд от супруги и посмотрев куда-то вверх тот не смог сдержать легкого смешка, вырвавшегося откуда-то из глубины. Кончик языка быстрым движением коснулся кромки губ, после чего не осторожно брошенный смешок перерос в странную не здоровую улыбку, скорее напоминающую хищный оскал.
     Дарион развел обе руки в стороны. – Королева теперешнего и грядущего, – фраза, пущенная с львиной долей иронии. Это выражение в одном из разговоров ему передал столь любимый Ее Величеством менестрель, который, стоило той лишь отвернутся в подробностях докладывал не только о каждом сделанном ею шаге, но и о любых неосторожно брошенных в кругу доверенных лиц фразах.
     Его руки с характерным звуком резко опустились в свое привычное положение, вдоль туловища. Теперь же, стоило взгляду короля вновь вернуться к женскому личику напротив, он потерял былое озорство, наполнившись… ничем. Будто бы пустые, с редкими бликами от тусклого света свечей.
     – Ты никогда не задумывалась, почему многое сходило тебе с рук и удавалось на удивление легко? – глаза слегка сузились. В воздухе повисла легкая пауза, по истечению которой казалось, будто прошла целая вечность. Король слегка наклонился и понизил голос, будто бы желая сказать ей на ухо. – Я разрешал, – и он быстро выпрямился.
     - Ты королева, – утвердительное предложение и невозмутимое выражение лица. – Ею сделал тебя я, – вновь все тот же тон. – Но не зарывайся. Все, что у тебя есть и было лишь проявление моей милости, – внезапно он вспомнил события прошедших месяцев и вряд ли это можно было назвать милостью - или же ее отсутствия. – От чего-то Дарион был невероятно спокоен, отвечая бурному наплыву отрицательной энергии жены его противоположностью, ну или хотя бы чем-то напоминающее нейтралитет.
     Уповать на быстрое окончание этого спектаклю не приходилось. По всем признакам кульминация была еще где-то на горизонте. Вино, которое Мод поглощала большими глотками, служило отличным катализатором ее гневу и ее дерзости. Он мог закрывать на что-то глаза, стараясь не замечать очевидных вещей, но не уважение по отношению к своей персоне – никогда. А этот ее цепкий хват не то чтобы стал последней каплей, он вмиг заполнил весь сосуд шаткого терпения.
     Король быстрым движением сорвал ее руку со своего лица, оставив на своей щеке яркий след от ее ногтей. На шее вздыбились вены, багрянец будто за секунду окрасил все лицо. Королева слегка пошатнулась от резкого жеста своего супруга, но стоило ей только оправиться и повернуть голову в его сторону, как в то же мгновение в стенах комнаты эком разнесся звонкий звук мягкой щеки, соприкасающейся с рукой. Дарион отвесил женщине пощечину. Легкую, без задней мысли причинить той боль, скорее привести ее в чувства. – Я предупреждал… – начал было он, но договорить не было ни единого шанса. Женщина, будто обезумевшая, бросилась на него, сжимая руки в маленькие кулачки, долбила мужчину в грудь, царапала, брыкалась и кричала. Первые мгновения он вообще никак не реагировал на это, будто бы давая ей шанс выместить какую-то часть своей злобы физически, но это мельтешение прямо перед его носом начинало быстро надоедать.
     – Успокойся, – реакции не последовало. – Успокойся, – снова продублировал тот. Но что для женщины, которая впала толи в истерику, толи в яростный припадок его слова. Крепко сжав руки женщины перед ее же лицом, он быстро развернул ту к себе спиной. Перекрестив обе руки на ее груди Дарион крепко держал ее, пока та все еще билась в яростных конвульсиях. Крепче сжимая ее руки и тем самым ближе прижимая ее к себе, Дарион выждал немного времени.
     – Все? Представление окончено? Мы можем продолжить? – голос его был слегка повышенном, но твердым. Этот способ диалога при их ссорах был весьма действенен и проверен на практике не один раз, но это было раньше. Пройдена ли точка невозврата?

     Давно он не испытывал такого будоражащего волнения, переворачивающего все внутренности наизнанку. Неимоверная злоба и ярость в едином потоке сливались с несвойственным для него чувством вины и заставляли сердце биться с неистовой силой, дабы поскорее разогнать закипающую кровь по телу. Два столь разных по своим значениям чувства в один момент нашли отклик в его душе. А бывало ли по другому с этой женщиной? Никогда. Он уходил, отворачивался, оставлял ее одну, но каждый раз что бы не происходило возвращался в ее объятия. Поэты назвали бы это чем-то вроде "маяка и блуждающего в открытом море корабля", но столь романтизированные строки не передали бы и десятой части от их взаимоотношений. Слова ее эхом отражались в глубине сознания короля. Вставать в позу принципиального отрицания всего услышанного он не собирался, но и выразить открытое согласие было выше его сил, выше его гордости. "Я ошибался", "я был неправ". Пожалуй, одни из самых сложных слов для людей в целом, не только для него лично. Но имеет ли значение гордость сейчас? Ему всегда казалось, что лишь наедине с ней он может позволить себе снять тяжелую корону и остаться лишь человеком, обычным мужчиной коему не чужды душевные переживания. Неужели ошибся, как и тогда, три месяца назад.
     Видеть женские слезы сложно испытание, которое всегда было не под силу королю. Это был своего рода женский щит, коим можно очень удобно пользоваться. Но, кажется сейчас Мод дала волю своим чувствам. Ее тихие всхлипы терзали сердце. Руки слегка ослабевали в своей хватке. Голова королевы будто без сил откинулась к нему на грудь. Сердце билось невероятно быстро и почувствовать это она могла без особого труда. Может ли все внутри сжиматься от слез женщины, к которой ненавистен? Может ли сердце биться так часто о женщине, к которой безразличен? Дарион опустил ее руки вниз и разжал запястья. Никакой реакции не последовало, да он особо и не предполагал что та вновь ринется на него с кулаками. Медленно, дотрагиваясь до ее бархатной кожи лишь кончиками своих пальцев, мужчина скользил ими от запястья к локтям, а от локтей к плечам, которые после крепко сжал широкими ладонями. Наклонившись к ее голове, он уткнулся носом в ее макушку и прикрыл глаза. Новая волна чувств накрыла его грудную клетку, от чего тот сделал глубокий вздох. От нее пахло густым ароматом роз с легкой аурой забродившего винограда. И этот запах казался ему таким родным. В этот момент король и сам не верил, что всего несколько минут назад единственное чего желало все его существо было то, чтобы эта женщина исчезла из его жизни раз и навсегда. Чтобы ни малейшего следа от ее присутствия не осталось. Как же он ошибался.
     Руки все крепче сжимали ее плечи, такие хрупкие как и все в ней. Ему хотелось стоять так вечность, эта пауза была нужна им обоим. Не торопливо мужчина наклонился ближе к ее левому виску и начал говорить, очень тихо, но не переходя на шепот. - Ты моя королева, моя жена, - будто бы вторя тем словам, срывавшимся с ее уст чуть ранее. После повисла небольшая пауза, в которую Дарион будто подбирал нужные слова. Хотелось сказать много важного, но мысли в голове путались, обрывались и коверкались. - Я заставил пережить тебя все это и оправдываться не буду. Вина моя велика и никогда мне не искупить ее полностью. - Тяжело признавать свои ошибки, особенно королю о чьей гордости можно слагать легенды, но лишь принимая и осознавая их в полной мере можно извлекать из них уроки. В этом заключается мудрость.
     В следующий момент он понял, что желает видеть ее лицо, ее глаза. Видеть весь спектр переполняющих ее эмоций. Чуть отстранившись Дарион аккуратно развернул женщину к себе, придерживая за плечи. Ее глаза были наполнены влагой, а на щеках виднелись мокрые следы. Поначалу Мод словно прятала глаза, не желая смотреть на своего мужа. Правой рукой он легко прикоснулся к ее подбородку и поднял тот чуть вверх, заставляя тем самым женщину смотреть прямо. Тыльной стороной правой ладони мужчина провел по мягкой женской щечке, вытирая слезы. - Я всегда считал, что любовь и глубокая привязанность делают человека слабым и уязвимым. Но теперь.. теперь я кажется осознал. - Спокойный вдох. Выдох. - В тебе моя сила. В тебе моя душа, моя страсть. Каждый день, что тебя не было рядом мне приходилось бороться с самим собой. В глубине души я всегда знал правду, но поступить по другому не мог. Изо дня в день я умирал и возрождался. - Голос его был твердым. Никогда прежде он не был столь уверен в словах им произносимых. Возникал другой вопрос, желала ли Мод слышать их? Для него это не имело значение. Он хотел это сказать и он сказал. - Ты можешь принять это, а можешь не принимать. Я не буду более принуждать тебя к чему бы то ни было. Мнимая, как ты выразилась, свобода вовсе таковой не является. Она прямо здесь. Достаточно лишь одного Вашего слова, Ваше Величество. - На последней фразе Дарион слегка улыбнулся, без грязного подтекста, а лишь от мысли что впервые за почти двенадцать лет он поставил свою жену на одну ступень с самим собой.

     В жизни короля Моргарда всегда было много женщин. Одни оставались в ней лишь блеклыми призраками, не имевшие ни лиц, ни знакомых очертаний, ни собственных имен. Им было суждено раствориться в минувших днях, как первому снегу в теплом октябре. Но были и другие. Те, что высекали свои имена на его сердце годами, буквально заставляя того запомнить их и пронести в своих воспоминаниях через всю жизнь. Одной из них была Ванесса. Их связывали дни, месяцы, годы, десятилетия. Она была с ним, когда на голову его еще не возложили золотую корону и, несомненно, была в ней неведомая сила, способная возвращать к себе внимание короля снова и снова и снова на протяжении порядка двадцати лет. Ванесса покинула Ардор за пару месяцев до апрельских событий и с тех пор в столицу не возвращалась. Знала ли она тогда, отправившись навестить их сына, что семью ее возлюбленного настигнут весьма мрачные дни? Дарион задумывался об этом тысячу раз, но не мог, а скорее не желал верить в такую возможность. Она писала ему письма, наверное, каждый день. Сожалела, хотела помочь и желала вернуться, дабы стать "его опорой и поддержкой", не осознавая того факта, что ими для него давно уже стала другая женщина, которую теперь тот вынужден судить как изменщицу. Тогда он не позволил Ванессе вернуться. Последнее отправленное ей письмо осталось без ответа. Готов ли он изменить свое решение сейчас, когда вернулась и была оправдана женщина, сумевшая пошатнуть всю суть его натуры? Дарион не успел даже задуматься над этим или же просто не хотел... Сейчас все мысли, все чувства короля были заняты лишь одной Мод.
     Мужчина медленно и аккуратно поглаживал ее волосы, проводил рукой по ее бархатной щеке, неосознанное вкладывая в каждое свое прикосновение столько нежности, что и сам не верил, что еще способен на нее. Лицо его было расслаблено, а губы чуть подернулись в легкой, почти не заметной улыбке, которую тот все же желал скрыть. Больше она не плакала, но глаза ее все еще оставались влажными, придавая им еще большей пронзительности. Дарион внимательно слушал ее речь, пытаясь вникнуть в самые потаенные ее смыслы. Он не пытался спрятать свой взгляд, будто его отчитывают как маленького ребенка за очередную шалость. Не стремился скорчить жалобную гримасу. Лишь слега нахмурив брови тот вслушивался в каждое ее слово. И тут, будто бы закончив полет собственной мысли, женщина потянулась к нему и поцеловала, так скованно и осторожно, что губы мужчины остались сухими. А потом вновь отстранилась, обвивая своими руками его шею. Одного ее прикосновения было достаточно, чтобы пустить по телу приятную волну, нашедшую отклик во всех частях его тела. Мод изменилась в лице, теперь он не видел в нем гнева, раздражения или презрения. Он словно смог разглядеть в ней что-то новое, того, что не мог разглядеть раньше. Левая рука мужчины легла на тугой корсет, обвивающий талию женщины, и крепко сжала ту с левой стороны, прижимая ее тем самым к себе как можно ближе. На последнюю фразу Мод он не смог сдержать широкой улыбки и легкого смешка.
     - Летать? Как пишут поэты и воспевают менестрели? - Дарион слегка наклонил голову на правый бок. - Не уверен, что у меня получится. - Лицо его приняло задумчивый вид, взгляд устремился куда-то в сторону, а через мгновение вновь был прикован к королеве. - Но я постараюсь. - Он снова улыбнулся, не так радужно как в прошлый раз, а с толикой одухотворенности. Слегка прогнувшись в спине, тот встретился с ее губами и на этот раз поцелуй выдался куда более глубже и чувственней. Руки Мод прикоснулись к его лицу приблизительно в том же месте, где чуть ранее она же и оставила пару легких царапин. Левая рука все крепче сжимала женскую талию, прижимая ту ближе, хотя казалось бы, ближе уже некуда. Оторвавшись от нее через несколько мгновений и еще сохранив сладкий вкус ее губ на своих, Дарион расплылся в довольной улыбке. Взгляд его жены был неким симбиозом между недоумением и немым вопросом. Правой рукой мужчина достал из кармана не большую по размерам шкатулку, выполненную из красного дерева с тонкой и аккуратной резьбой по всей ее поверхности. Дарион протянул шкатулку королеве.
     - Мне следовало отдать его раньше. Намного раньше. - Тот сделался в миг серьезным. Этот подарок был изготовлен еще в марте этого года и Дарион хотел подарить его своей жене сразу после крестин их детей, но обстоятельства сыграли с ними злую шутку. В шкатулке находилось не большое золотое кольцо, под стать ее хрупким пальчикам. С первого взгляда оно казалось самым обыкновенным, достойным королевы украшением, но была в нем и своя особенность. Внутри, под слоем золота и хитрого механизма ювелиров скрывался второй слой, на котором его рукой были выведены весьма сокровенные и личные для самого короля строки. Он долго размышлял об этом, казалось бы, обыкновенном подарке, который на самом деле нес в себе смысл куда более глубокий, чем можно было предположить. Дарион принял то решение для себя еще пол года назад, отчего боль от мнимого предательства только возрастала. - Я был уверен в этом тогда, как уверен и сейчас. - Он чувствовал, как участилось биение сердца. В нем играло волнение, как в каком-то неотесанном юнце. Дарион был верен клятве, данной самому себе, все это время. И не намеревался отступать от нее в дальнейшем.

     Казалось бы ну и что это за подарок такой? Маленькое колечко, под стать тонким пальчикам королевы, даже не удосужились осыпать горстью драгоценных камней. Оно было совершенно не приметным и с легкостью могло затеряться среди пышных платьев и обилия других украшений Ее Величества. Но в этом и была главная его ценность. Спрятать от лишних глаз нечто столь важное и личное, но изо дня в день, чтобы не происходило, ощущать присутствие этого незримого чувства, заключенного в нескольких граммах золота, на собственной коже. Возможно ли наделить материальный предмет частью собственной души? Дариону было приятно думать, что ему это все же удалось.
     На лице Мод засияла улыбка, которой он не видел уже долгое время и по которой, признаться честно, успел соскучиться. Ее маленькие, чуть заметные ямочки на щеках и глаза, искрящиеся внутренним светом. Вряд ли кому-либо еще в Ардоре, а то и целом Моргарде удавалось поймать ее в моменты искренней радости, не прикрытой высокими титулами или же суровостью характера. Шкатулка сразу же была отброшена куда-то в сторону, а само кольцо Дарион принялся крутить в своих руках, демонстрируя всю его хитрость своей супруге. Под слоем золота скрывался хитровыдуманный механизм, позволяющий в одно легкое нажатие по нужному месту открыть потаенную от посторонних глаз записку, на которой его рукой выведены пара строк из одной старинной песни, смысл который был далек и никак не совпадал с действительностью, но вырванная из общего контекста фраза как нельзя лучше характеризовала его чувства к женщине, стоявшей сейчас напротив него.
     - Носи его на левой руке, - мужчина взял ее за руки и чуть приподнял их. - Один знающий свое дело человек как-то сказал мне, что в безымянном пальце этой руки существует вена, идущая прямиком к сердцу. Он провел указательным пальцем по всей длине ее руки, после чего Дарион слегка улыбнулся и поднес ее левую ручку к свои губам. Он понятия не имел правда это или нет, но звучало, как ему казалось, весьма поэтично. Мод снова улыбнулась с толикой иронии и глаза ее наполнились еще большей влагой, которую та постаралась как можно скорее иссушить прикосновением свободной руки. Через несколько мгновений, стоило подарку оказаться на полке, она резко обернулась к нему и вот уже он снова смог почувствовать вкус ее губ. Вся нежность осталась позади, теперь ими овладевала страсть и желание, обусловленное долгим расставанием. Пожалуй прошлые несколько месяцев стали самым длительным сроком его воздержания с того момента как тот впервые познал женщину. Его руки крепко сжались на ее талии, прижимая миниатюрную женщину ближе к себе. Поцелуи были влажными и шумными. Он было начал запускать руки под юбки ее платья, но Мод опередила его, с силой оттолкнув на свою постель. Давно он не видел в ней такой страсти, пламя которой распаляло и его самого. Женщина в миг оказалась сверху, разрывая легкую рубаху на теле короля, царапая ногтями грудь мужчины и впиваясь в его губы с небывалой жадностью. Тело ее горело и почувствовать его жар не составляло особого труда. Широкие ладони скользили по ее ногам, крепко сжимали упругие ягодицы и помогали женщине занять правильное положение. Он вошел в нее резко, одним рывком и из груди ее вырвался сладострастный стон услаждающий его слух лучше любых песен. Дарион улыбнулся сквозь поцелуй. Его правая рука охватила ее тело сзади, крепко впившись в ее талию с правой стороны. Редки были те моменты, когда Дариона заботили чувства и ощущения женин, с которыми он спал. Но Мод была для него не просто женщиной, она была чем-то большим. Он двигался в такт ее движениям, чувствуя каждую перемену в ее теле, замечая каждый вздох и стон. Дарион прошелся вереницей поцелуев от ее губ, по линии подбородка, плавно переходя на шею в тот момент, когда женщина чуть отстранилась от него, слегка прикрывая глаза. В этот момент Дарион еще крепче впился пальцами в ее талию и повалил на спину, в секунду сменив положение и сопроводив это действие сильным и глубоким толчком бедер. Мод запрокинула голову назад, подставляя мужчине свою оголенную грудь. Дарион крепко сжал ту правой рукой, оставляя на ней влажные следы от поцелуев.
     Он был еще в ней, когда Мод заговорила. На лице ее играла легкая улыбка, а руки гладили его лицо. Далее последовал чувственный поцелуй, после которого Дарион не стремился покидать тело супруги. Он спустился чуть ниже, проложив дорожку поцелуев от шеи и медленно спускаясь все ниж, после чего расположил свою голову на ее груди. Мысли о том, что этим телом мог овладевать не только он впервые не посещали его голову за столь продолжительный период времени. Она могла принадлежать только ему.
     Мужчина водил кончиками пальцев по ее талии то вверх, то вниз замечая как на ее белоснежной коже время от времени выступают легкие мурашки.
     - Что же ты со мной делаешь, женщина, - проговорил он тихо с блаженной улыбкой на губах. Рука его опустилась ниже и легла на ее бедро, крепко сжав то. - А я ведь как-то хотел приехать к тебе в этот монастырь. Это было где-то в конце весны и после нескольких кубков вина свежего урожая.., - интонация его изменялась под стать тому, что он говорил, превращаться из серьезной в насмешливую. - Я приказал готовить мне коня, но в ту ночь развернулась такая буря, что вырывала из земли деревья с корнем. Сами Боги не желали чтобы я ехал к тебе. - Он поднял голову  посмотрел на нее с ухмылкой. - А кто я такой, чтобы противиться воле Богов? С уст его сорвался легкий смешок и Дарион с усилием потянул жену вниз, дабы лицо той оказалось на одном уровне с его. Ее смех наполнил собой просторные комнаты, такой же задорный как и в шестнадцать лет. Дарион убрал с ее лица несколько растрепаных локонов и двумя руками слегка сжал ее лицо, смотря той прямо в глаза. - Теперь тебя у меня никто не заберет. Перевезу в свои покои, будешь денно и нощно хранить покой своего короля. - Вторая часть сказанной им фразой, разумеется, было шуткой. Любовь любовью, но чрезмерное перенасыщение ею никому добра не принесет. Мужчина внимательно вглядывался в ее лицо, словно пытаясь запечатлеть этот момент в памяти. - Я люблю тебя, слышишь меня? Слова эти дались ему не легко. Не было в его натуре романтизма, не считая тех редких хмельных порывов. Кажется Дарион сказал ей это впервые. Кажется будто он говорит это впервые в своей жизни. Правая рука мужчины легла на тонкую шею женщину, а сам он чуть опустился и впился в ее губы требовательным поцелуем.