Девушка начала сборы задолго до того, как ее вверили в руки горячо любимого дядюшки, и лишь немногим позже того, как они оба совместными усилиями убедили ее отца в том, что небольшое путешествие будет ей только на пользу. После сравнительно недавней выходки отец приставил к ней еще больший штат прислуги, в силу чего последний месяц она погибала от тоски, лелея утопию о том, чтобы назло родителя сшить самые уродливые в мире кружева и спуститься по ним из окна своих покоев и, если повезет, не свернуть себе шею и не свалиться на шею какому-нибудь стражнику. Нетрудно догадаться, что предложение дяди Марцеллуса было воспринято, как вести о втором пришествии, и девушка заблаговременно отправилась собирать поклажу, попутно прикидывая, сколько часов потребуется потратить на увещевания родителя.
Впрочем, авантюра удалась на ура, и ничто было неспособно омрачить ее настроения в ближайшие несколько недель - ей удалось вырваться из своей золотой клетки, и потому она беззаветно приводила окружающих в удивление своей задумчивой улыбкой бывалого пройдохи-авантюриста, охотно согласившись даже с тем, что ее усадили в карету вместо того, чтобы дать седло и коня. Самая бездумна трата ценных лошадей - в замке каждый конюх прекрасно понимал, что ее жеребцы подпустят к себе другого седока разве что на расстояние удара копытом.
Первые несколько часов дороги она проспала, сваленная с ног усталостью после бессонной и беспокойной ночи, очертившей едва заметную синеву под глазами, растаявшую, стоило девушке восполнить недостаток сна, свернувшись ужом на атласных подушках - сновидения покинули ее на эти несколько часов, позволив погрузиться в глубокий и спокойный, хоть и недолгий сон.
Едва проснувшись, она почти сразу же поспешила высунуться из окна кареты, чтобы полной грудью вдохнуть пьянящие запахи ветра, цветущих полей и, главное, свободы. И только перепугавшееся бормотание возницы в ту секунду, когда она, по его мнению, имела все шансы выпасть из окна, Дьердре чуть умерила свой пыл и "вернулась" внутрь, чтобы приступить к осуществлению дальнейших этапов плана - если ее отец и надеялся, что она проделает весь путь до Кингсбриджа в этой тесной коробке, то этим надеждам не суждено было сбыться. Всяко и у нее были свои методы убеждения, способные повлиять на более лояльного к ее замашкам родственника. Впрочем, скучать в пути ей не приходилось - стоило ей окончательно продрать глаза и достать из под скамьи заблаговременно запрятанный там сверток, как ее дядюшка, очевидно, заметив движение шторок, решил завести беседу, разумеется, в свойственной себе манере, попутно не упуская случае понасмешничать, прекрасно зная, что он будет последним человеком, на которого она станет обижаться как за вполне уместную колкость, так и вполне серьезные нравоучения. Этот человек во многом заменил ей отца, когда тот был ей просто жизненно необходим, а Дьердре не привыкла забывать о таких вещах, и немедленно перехватила поудобнее шпагу иронии, парируя выпад.
- Какой нож в спину, милорд! Нынче почти каждый второй пытается выслужиться перед Его Величеством, нахваливая меня по поводу и без. Не ожидала, что и вас утянет трясина столичная мода на подхалимаж, - шторки с шумом разлетелись в сторону всего на мгновение, чтобы позволить сделать встречный выпад, сверкнув укоризненным взглядом из-под сдвинутых черных бровей.
- А еще рыцарь, - не ослабляя концентрации укора во взгляде, но даже не пытаясь скрыть улыбку, фыркнула девушка, не менее возмущенно дернув шторы, да так, что надсадно затрещали тонкие перекладины, на которых те держались, оставив лишь небольшой просвет.
Полетели на пол атласные подушки. Избавившись от ремней на загадочном свертке, Дьери развернула его на сидении напротив. Взгляд мгновенно выискал несоответствие, но, пошарив в нише, девушка извлекла пару крепких кожаных сапог, попутно стараясь не терять нить разговора.
- Как нам повезло, что от фривольных мыслей вас удерживает лишь кровное родство и старческое бессилие, - не менее ехидно парировала она, расправляясь с завязками на манжетах и шнурками на груди, с небольшим запозданием задернув шторки, лишь на секунду высунув загорелую кисть, чтобы принять подарок, по неосторожности и из-за легкого волнения уколов ладонь.
- Было бы глупо вверять свою судьбу надежду, не прикладывая никаких усилий для осуществления задуманного. Равно как и... Кгхм. Недооценивать важность вашего участия, - на мгновение ее голос, прерванный возней, затих совсем, пока она пыталась вылезти из платья в условиях крайне стесненного пространства, всерьез подумывая о том, чтобы воспользоваться ножом, завернутым в голенище сапога, - Фух... Я была почти уверена, что отец вознамерился держать меня под замком до скончания времен, храни его Мать-Защитница, - нетрудно было догадаться, что последние слова скрывали нечто, что леди произносить не следовало, даже когда очень хотелось. Наспех накинув короткую льняную камизу и просторную хлопковую рубашку, девушка несколько небрежно растянула шнурки на низко расположенной горловине, почти что впотьмах ориентируясь в очертаниях другой заранее припасенной одежды.
- Это серьезное заявление, милорд, и крайне оскорбительное. Надеюсь, вы готовы ответить за свои слова на дуэли - я смою позор песком, который из вас посыпется при попытке взять в руки меч, - ее несерьезную тираду прервал окрик, после которого последовала чересчур резкая остановка. Слишком занятая тем, как побыстрее влезть в кожаные штаны, Дьердре не удержала равновесие и завалилась на подушки.
- Мать тв... Холера! - с трудом удерживаясь от более громких заявлений, девушка сумела кое-как восстановить равновесие и расправиться с кожей и латунными пуговицами, стараясь ругаться максимально тихо и исключительно про себя.
- Ооо, я самым искренним образом надеялась, что ты избавишь меня от бремени мирских удобств, - яростно усмехнувшись, Дьердре резким движением стянула ребра корсета на жилетке несколькими хитроумными узлами. Впрочем, все равно не успела - раскрытая дверь впустила внутрь полумрака кареты слепящий поток солнечных лучей, и девушка зажмурилась, заслоняясь от света ладонью и тяжело дыша после спешной возни.
- Но, если позволишь мне одеться, обещаю, когда в очередной раз я сделаю тебя на скачках наперегонки, то непременно подумаю о том, чтобы смеяться не слишком громко, - в уголках губ пролегла смущенная улыбка, и девушка, несмотря на весь гонор, недовольно надула губки и, фыркнув, хлопнула за собой дверцей. На то, чтобы натянуть сапоги и повязать широкий кушак, перепоясанный широким кожаным поясом ушло не больше минуты. Дьердре выбралась из кареты малость взлохмаченная, уже по ходу заправляя за пояс перчатки и затягивая шнурки на горловине, намеренно плюющей в глаза правилам приличия, пока где-то над Рейнисом затихало эхо яростного проповедника: "Срамота-то какая!". Вконец разобравшись с последними приготовлениями, девушка сделала несколько шагов, все еще беззаветно жмурясь слезящимися глазами от слепящего солнца, но не упустила возможности властно упереть руки в боки и вдохнуть так глубоко, что в груди защемило.
- Эх, лепота... - позволив себе еще несколько секунд насладиться солнечными лучами и дыханием летнего ветра, Дьердре все же вспомнила о приличиях и, ловко провернувшись на каблуках, поспешила заключить рыцаря в тиски своих объятий, пользуясь привилегиями пока племянницы висеть на шее у любимого дядюшки, но не забывая при этом несколько облегчать ему задачу, все же удерживая относительно вертикальное положение, стоя на одной ноге. Все в этом человеке ей было близко и знакомо. Борода и усы были все такие же колючие, а в манере держать себя чувствовались сила, стать и бесконечная отеческая мудрость, скрытая под доброй улыбкой. Уткнувшись лицом в широкое плечо, девушка улыбнулась широко-широко, едва ли не смеясь - здесь ей не нужно было скрывать свои эмоции, и она вовсю пользовалась возможностью показать дядюшке, сколь много для нее значит возможность путешествовать вместе с ним, разумеется - в присущей ей манере. Разжав тиски объятий, девушка опустилась на землю, быстрым движением утерев глаза, пока была возможность списать сбой работы механизма эмоций на слепящее солнце.
- Меня всегда умиляло, как старательно вы пытаетесь вырвать у меня из рук меч, который сами же и вручили, - вновь приподнявшись на носки, девушка впечатала в обе щеки своего отца по поцелую.