- В каком смысле - Сенатор? - опешила Домицилла, привставая со своего кресла и вглядываясь в лицо вышедшего на песок гладиатора. Оратор - если только она не ослышалась - ясно сказал о том, что на арене ожидается настоящий, Тууб его забери, Сенатор, и не в качестве гостя или покровителя, а в роли бойца. Патриции в своих ложах мигом заозирались, принялись совать мизинцы в уши и протирать глаза. Несмотря на то, что Клавдий подле нее казался спокойным и невозмутимым, Флавия нервно подпрыгивала, стараясь разглядеть черты какого-нибудь старого деда или полоумного мужчины, которые, по словам ее брата, и наводняли Сенат. Сама она, к своему счастью, знала дай боги десяток этих умудренных опытом мужей, которые были лояльны номарху и регулярно посещали его дворец. Среди них как правило были лишь великовозрастные патриции, с ног до головы закутанные в белоснежные тоги с ярко-красными лацканами, которые никогда не вели разговоров о политике, предпочитая услаждать слух Флавии исключительно комплиментами ее красоте. Были среди них даже те, кто не раз отводил ее в сторону и старался уколоть тем, что патрицианке в столь почтенном возрасте уже просто неприлично ни разу не быть замужем, откровенно предлагая свою кандидатуру, однако сестра номарха была непреклонна. Иными словами, не зная почти ничего о том, как выглядят  и что собой представляют Сенаторы, меньше всего балморийка ожидала увидеть на арене молодого золотоволосого мужчину, чьи мышцы, смазанные золотистым маслом, слепили в столь солнечный день.
     - Он недавно в сенате. Сядь, не веди себя, как невоспитанная плебейка, - одернул ее Клавдий, заметивший, как загорелись глаза его сестры при виде столь необычного гладиатора. Не то, чтобы Флавия ощутила заинтересованность вполне определенного плана, но послушать совета брата она никак не решалась. И что вообще могло заставить патриция ступить на песок арены и рискнуть собственной жизнью? Надежда на то, что мудрый и благородный правитель помилует его? Но, даже если так - каково будет свободному мужчине жить с таким позором, окутывающим отныне его имя? Должно быть, этот Понтий был безумцем или глупцом, очевидно не понимая, что он делает. Закусив губу, Домицилла во все глаза наблюдала за разразившейся на арене схваткой, и номарху пришлось самолично потянуть ее за край столы, чтобы усадить на кресло.
     Фыркнув и посмотрев на Клавдия - она понимала причины его ревности и потому только больше развеселилась - девушка сложила руки на груди и с жадным взглядом принялась наблюдать за сражением. Обезумевший Сенатор вышел против Чемпиона в главном бою и держался довольно неплохо. Несколько раз Флавия чувствовала за своей спиной, как охают от ужаса рабыни и патрицианки, увлеченные битвой. Вот гладий проходит в сантиметре от чемпионского города, а вот трезубец Чемпиона Луция вонзается в землю, на которой секунду назад стоял Понтий. Сама же она подобного волнения не испытывала - напротив, в ней смешалось довольно много эмоций, относительного того, что столь достопочтенный гражданин вышел на поле брани. С одной стороны, если он выживет, его слава возрастет с утроенной мощью, как и уважение балморийцев, а любая женщина сочтет за честь отдаться ему во всевозможных позах и умереть в экстазе у него на члене. С другой же, Понтий поступал ужасно беспечно, выходя на гладиаторский бой и являясь столь важной персоной на острове. Так, ненароком, любой раб может подумать, будто он равен не то, что своему хозяину, а самому Сенатору! Игры всегда были развлечением для господ, на которые можно смотреть, но не участвовать, рискуя своим положением и жизнью.
     Потирая подбородок, сестра номарха так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как Тиберий повалил на землю Луция и занес над ним свой гладий. Трезубец Чемпиона был отброшен в сторону и защищаться тот не мог, а потому его рука взлетела вверх, умоляя номарха пощадить его жизнь. Встрепенувшись от напряжения, Флавия с задором посмотрела на своего брата, наблюдая за его сосредоточенным лицом. В голове у Клавдия явно шло свое небольшое сражение, и он продумывал тактические ходы для своего решения. Он долго облизывал губы и переводил взгляд с Луция на Понтия, пока, наконец, не выставил вперед руку с опущенным вниз пальцем. Этого она и ожидала - ее брат частенько делал именно такой выбор, считая, что если рабы перестанут умирать на арене, они будут хуже тренироваться. Толпа неодобрительно заревела, не желая терять полюбившегося им во стольких битвах Чемпиона. Кивнув и отвернувшись от Клавдия, Домицилла уставилась на арену, где Понтий вовсе не спешил с вынесением своего собственного приговора. Наигравшись с номархом в гляделки, он опустил свой гладий и протянул потерпевшему руку, помогая встать. Балморийцы взорвались одобрительными возгласами и аплодисментами, а сестра номарха, непонимающе тряхнув головой, сорвалась с места прочь из номаршеской ложи.

     В кулуарах амфитеатра стоял отвратительный запах мужского пота, мочи и крови. Сваленные в груду мертвые тела поверженных гладиаторов нагревались на солнце и привлекали к себе мух и прочих насекомых, не прибавляя этому месту особого очарования. Накрыв нос тонким рукавом своей персиковой столы, Флавия пробиралась между оголенных мужчин в клетках и их суровых надзирателей, прямо к дальней комнате, которую обычно отдавали Чемпиону для восстановления. Когда она переступила порог небольшого душного помещения, множество мужей, окруживших и поздравлявших Сенатора, мигом отступили от него и склонили свои головы перед патрицианкой. По углам разбрелись и рабы, оказывающие победителю первую помощь, скрывшись в тени. Девушка подняла глаза на нового Чемпиона и убрала от лица легкую газовую ткань.
     - Все прочь, - скомандовала она, прогоняя любые лишние уши и глаза. Замешкался только лекарь, державший в руках увесистую чашу с какой-то серой вязкой субстанцией, подозрительно пахнущей водорослями. Закатив глаза и забрав снадобье у мужчины, Флавия самостоятельно опустилась на скамью рядом с Понтием, подогнув под себя одну ногу, и обмакнула палец в неприятной кашице. Помогать мужчине с ранами она, впрочем, не спешила.
     - Сенатор - гладиатор... - протянула она вместо приветствия или представления себя, вглядевшись в перепачканное кровью и пылью лицо Тиберия, - мой брат обезумел и наградил Сенаторов новыми обязанностями, или это Ваша инициатива, Понтий?
     Патрицианка изогнула бровь, склонив голову и прищурившись. Она толком не понимала, что именно привело ее в эту обитель мускуса - желание получить ответы на свои вопросы, или простое изумление, вызванное тем, что мужчина посмел ослушаться номарха. Немного подождав, она аккуратно мазнула перепачканным в снадобье пальцем по плечу Сенатора и сделала вид, будто отвлеклась на его раны.
     - Судя по выражению лица Клавдия, права распоряжаться жизнями гладиаторов он Вам не дал... Умереть на песке арены Вы не боитесь, а как насчет руки номарха?

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-08-18 05:11:11)

     - Не преувеличивайте, Тиберий, - изогнула бровь сестра номарха, когда ее собеседник подивился не менее странной роли патрицианки. Дернув тонким плечиком он возвела глаза к потолку, - быть лекарем и уметь лазать в мазь пальцами - занятия несколько разные. Да и мне не хватает кое-чего между ног, чтобы стать лекарем.
     Хмыкнув, девушка неоднозначно склонила голову, давая возможность осознать, что она вовсе не жалеет о том, что место женщины на Балморе - возле ее мужчины, а не в науке или искусстве. Порою, проводя бесчисленные часы в библиотеках Лота, и изучая культуру других стран, она грустила о том, что даже выучи она вдоль и поперек все эти свитки и фолианты, никто не позволит ей ни обучать других, ни как следует применить свои знания, однако... Когда живешь праздной жизнью патрицианки из царской семьи, дурные мысли о труде вытравливаются из головы довольно быстро. Скука - понятие не постоянное, и иногда оно имеет свойство развеиваться. Как, например, сейчас. Она ощущала интерес, возмущение, страх, что Клавдий пошлет за ней... иными словами, что угодно, кроме скуки. Дабы не пуститься в рассказы о том, как она ни единожды точно так же помогала своему брату после усердных тренировок или военных сражений, на которые брал его отец, Флавия отвлеклась на Сенатора. Тот явно ощущал себя владельцем положения, а от того решил, будто чемпионский титул приравняет его к самому Мууву. Смерив мужчину осаждающим взглядом, она отрицательно помотала головой.
     - Ошибаетесь. Я ничего о Вас не знала до этого дня. Что, к слову, весьма странно... - последнюю фразу она произнесла уже менее помпезно, обращаясь скорее к самой себе. Патриций ее возраста, привлекательный и, должно быть, не глупый, раз добился места в Сенате. Не было ничего удивительного в том, что юный, а потому ужасно ревнивый Клавдий, не предпринял попытки познакомить его со своей сестрой на выданье. А вот почему этого не сделал ее отец еще лет десять назад - оставалось загадкой. Слегка прищурившись и еще раз осмотрев лицо Понтия, на котором двумя светлыми изумрудами горели чистые большие глаза, она дернула головой и вернулась к обработке ран на груди.
     - Иными словами, теперь Вы уж точно привлекли к себе внимание всего Лота. Сражаться на одной арене с рабами... Право же, Понтий, ведь мясники не лезут под нож, чтобы понять все тонкости их профессии! - Домицилла сжала губы, показывая свое недовольство и не приняв ко вниманию факт того, что Тиберий и впрямь мог подкупить Чемпиона. Однако, даже если расклад и правда был таков, это не отменяло главного - Сенатор-наглец поставил под сомнение всю систему ценностей некогда Балморийской Империи. Кроме того, свою наглость он демонстрировал, самостоятельно прикоснувшись к руке патрицианки и надавив на нее, чем заставил дыхание девушки на секунду замереть, а глаза вспыхнуть. Не то, чтобы ей было неприятно мужское прикосновение, тем более, когда оно исходило от благородного и привлекательного патриция, и все же... они были не знакомы, не состояли в родственных связях и даже ни разу не ужинали вместе, а он уже распускает свои руки, пусть даже и так целомудренно. Выдернув ладонь из-под чужой, Флавия сощурилась и подавила желание показать язык этой ухмыляющейся роже. Вместо этого она поставила чашу на скамью и вытерла пальцы о какую-то из тряпок, валявшихся рядом. Возможно, они были предметом одежды молодого Сенатора. - Вот видите, Понтий, Вы были правы. Из меня никудышный лекарь.
     Улыбнувшись, точно нанесшая смертельный укус змея, Домицилла уперла ладони в камень скамьи и откинулась на ней, наблюдая за тем, что предпримет этот наглец дальше. Смрад гниющих тел слышался даже в этой комнатке, заставляя патрицианку то и дело кривить ее красивое лицо. Однако прочь он ее отнюдь не гнал, и девушка, потянувшись к амфоре на своей груди, опрокинула ее на палец, смазав появившейся капелькой ароматического масла свое запястье. Стоило лишь поднести его к лицу, как все посторонние запахи отступили.
     - Так вот, что это было? - с ухмылкой спросила Флавия, наблюдая за тем, как мечется новоявленный Чемпион, пытаясь спрятаться от удушающей жары и липкого пота, от которого лоснилось его тренированное тело. В чем-то он был прав - такое богатство и впрямь жаль прятать под тогой Сенатора, и все же... - политика? Думаете, народная любовь даст Вам больше возможностей? Ох, Понтий, Вы играете с Туубом.
     Девушка пожала плечами, провожая взглядом молодого мужчину, который нашел таз с водой и принялся обмываться. Она готова была поклясться, что этому патрицию хватит наглости даже избавиться от набедренной повязки перед ней, так он красовался и любовался собой: что на арене, что за ее пределами. Продолжая наблюдать за развитием событий, Флавия удобнее устроилась на скамье и сделала новый глубокий вдох, подведя собственное запястье к лицу.
     - Что привело? Я любопытна и непослушна. Так говорит мой брат, - Домицилла запрокинула голову, коротко рассмеявшись, но быстро выпрямилась, вперившись в Сенатора внимательным взглядом, - но, это так. Я всего лишь пришла узнать, кто дал Вам право думать, что Вы имеете право сравнивать раба и патриция в глазах наших подданных. Своей вопиющей наглостью, Вы даете ложную надежду простым людям, которые могут подумать, будто Сенатор и Гладиатор хотя бы в чем-то могут быть равными.
     Оскалившись, Флавия постаралась нацепить на свое лицо максимально приветливое выражение. В чем-то ей даже не пришлось лукавить - если бы ей действительно двигал один лишь гнев, она дала бы возможность Клавдию самостоятельно разобраться с Тиберием. Однако она сбежала еще до окончания последней церемонии, в буквальном смысле становясь для новоявленного Чемпиона щитом - многие знали, что Флавия Домицилла питала слабость к Чемпионам, часто выкупая их себе после боев, а потому никто не смел тревожить их, если рядом находилась сестра номарха. Даже сам номарх.

     - Как видите, ни к чему хорошему его это не привело, - брезгливо подытожила Флавия, представляя себе некудышного лекаря. Безусловно, тех, что утверждали, будто в медицинских целях будет не лишним вскрывать трупы, она презирала еще больше, но и подобные методы лечения казались ей совершенно безрассудными. Или боги наградили тебя даром излечения и вложили в твою голову все необходимые знания, или не пытайся восполнить их, извращаясь над человеческим телом. Поглядывая за сенатором, который не выдержал и принялся обливаться водой, точно городской пес, сестра номарха слегка отодвинулась от него, чтобы не замочить столу. Сжав губы, она покачала головой и почти разочарованно протянула, - Вы поступаете исключительно эгоистично. Это даже не политика, это... - девушка скривилась, будто само это слово причиняло ей неприязнь и смердело не меньше разлагающихся тел, - реклама. Ваши мотивы начинают быть понятными. Благосостояние нашей колонии интересует Вас меньше собственного кошелька... Сенату нужно быть более внимательным при приеме новеньких.
     Уколов Понтия, Флавия весело разулыбалась, сложив руки на груди, будто сама надежда на то, что она могла бы как-то раздеть или обидеть мужчину, доставляла ей удовольствие. От этого ее злобный и саркастичный тон мало такой напоминал, уводя мыслями скорее к ее молодости и наивности. Ее самодовольная ухмылочка, впрочем, слезла с красивого лица довольно быстро, едва только новоявленный Чемпион сдернул с себя набедренную повязку. Ей даже показалось, что он задержался в одной позе, дав патрицианке хорошенько осмотреть себя и разве что бедрами не покрутил для наглядности. Домицилла же, поначалу опешив, мигом вскинула руку, ребром приложив ее ко лбу и прикрывая ладонью глаза. Покрытая смоляными волосами головка застенчиво опустилась, однако под рукой Флавия прятала отнюдь не смущенный румянец, а сжатые губы, еле сдерживающие рвущийся наружу смех. Удивляться было нечему - примерно этого она от Понтия и ожидала, а некоторая предсказуемость всегда радует настоящую госпожу, однако... Она начинала жалеть о том, что этого наглеца нельзя выпороть - ни на главной площади, ни в ее спальне. Плечи девушки дрогнули, дыхание пришло в норму, а сама сестра номарха, облизнув пересохшие губы, вскинула голову и посмотрела на Сенатора прямым ничего не выражающим взглядом.
     - Я не спорю, что показать рабам и плебеям, кто действительно сильный мира сего - это мудро. Но для этого можно было... например, выйти в самом начале и совершить казнь над беглыми рабами! Вы бы стали примером справедливости и закона, а не... - взгляд балморийки постоянно соскальзывал гораздо ниже линии глаз ее собеседника, поэтому она шумно выдохнула и убрала прядку волос с взмокшего лба. К сожалению или к счастью на Балморе мужская нагота не считалась чем-то зазорным, даже наоборот - она воспевалась и демонстрировалась чуть чаще положенного. Однако чаша весов ее голове постоянно колебалась от интереса к Понтию до неприязни, а потому она невольно фыркала, что не такой уж там весомый повод для хвастовства у него под повязкой, что можно так разгуливать перед сестрой действующего номарха. Надув губы, она подытожила, - в общем, давать шанс низшим слоям даже думать о том, что они в чем-то могут быть равны нам - это ужасно! Сначала Вы выходите на сражение с рабом, а потом раб поднимает свой меч против Вас уже вне арены. История знала восстания рабов, неужели Вы не боитесь их спровоцировать?
     Вновь сложив руки на груди, она уже более строго посмотрела на мужчину, который, игнорируя ее попытки призвать его разуму, уже разливался в комплиментам ее красоте. Проблема была лишь в том, что Флавия с ранних лет знала, что красива, а кроме того - знатна, а потому только ленивый не считал своей прямой обязанностью одарить ее самыми хвалебными речами. Был даже во дворце один поэт, который выбрал ее своей музой, поэтому дочь Балморы уже давно не алела щеками и не благодарила людей за то, что они замечали очевидное. Зато вот последующие слова действительно произвели на нее большое впечатление. Чувствуя, как поползли вверх ее брови, Домицилла уставилась на грязную спину гладиатора и глупо захлопала ресницами, не зная, как ей реагировать на такое предложение. Если она проведет в этой комнате еще несколько минут, Понтий, должно быть, предложит ей омыть его ноги или пах. Ахнув от возмущения она, впрочем, медленно взяла в руки лоскут ткани, смоченный в воде и аккуратно коснулась им плеча Тиберия. Проведя по коже влажной тряпкой, она хмыкнула:
     - Какая прозаичная отговорка, Понтий, - тусклым голосом отозвалась девушка, покачав головой. Струйка воды побежала по руке, теряясь в складках персиковой столы, которая мгновенно намокла в месте соединения с кожей. Флавия, между тем, неумело переместила ткань на другое плечо, - знакомство, правда? Для чего мне знакомиться с Вами? При выборе своего потенциального жениха я все равно ничего не решаю, а, значит, более тесное знакомство Вам следовало заводить с моим братом, коль уж Вы утверждаете, что заинтересованы мной. Следовательно, Вы хотели познакомиться со мной не свадьбы ради? А для чего?
     Она на мгновение остановилась, сделав вид, что споласкивает лоскут ткани в воде. С каждым словом ее голос становился все увереннее и веселее, однако веселила ее вовсе не перспектива омыть благословенное богами тело. В конце концов, она ведь была не рабыней, чтобы радоваться подобному. Вытащив тряпку из таза, она оставила ее на скамье, а сама погладила плечи Сенатора мягкими ухоженными руками, вставая на мысочки и придвигая губы к уху мужчины так близко, что ее горячее дыхание он мог чувствовать на своей шее.
     - Вы, наверняка, слышали, что я покупаю Чемпионов для своих ночных развлечений и решили оказаться на подобном месте? - ее руки скользнули чуть ниже, обнимая Тиберия, однако быстро вернулись на место, - за кого Вы принимаете меня, Понтий? За шлюху? Или рабыню?
     Девушка хмыкнула и резко сорвала со скамьи таз с водой, вылив все его содержимое на голову Сенатора. Откинув таз, она пустила следом влажную тряпицу, которая пролетела в паре сантиметров от его головы, и громко рассмеялась. Отступив в угол комнаты, чтобы неожиданно разгневанный Чемпион не обрушил на нее свой гнев, Флавия вытерла мокрые руки о собственную столу и закусила костяшку указательного пальца, давя уже совершенно искреннюю улыбку.
     - Прекрасно. Сенатор, гладиатор, да еще и поэт. Посвятите что-нибудь мне? - насмешливо поинтересовалась она.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-08-20 02:08:16)

     Настроение Флавии заметно улучшилось с того самого момента, как подошву ее сандалий впервые обжог раскаленный песок арены этим утром. Не то, чтобы она изначально была против очередного гладиаторского боя, тем более устроенного одним из Сенаторов, все же, стоит признать, что первые пару выступлений она откровенно скучала. На смену скуке пришла усталость и изнуряющая жара, к которой невозможно было привыкнуть и с которой нельзя было смириться даже стараниями подносящих воду рабов. Однако далее ее день преобразился, точно небо во время неожиданной грозы, наполнившись новыми красками и вспышками молний. Интерес, возмущение, гнев, возбуждение, пакостничество... Она начинала осознавать, что решение прибыть в Лот и провести день в амфитеатре было для нее одним из лучших за этот месяц. Ухмыляясь, сестра номарха обняла себя за плечи, мягко поглаживая их и стряхивая мелкие песчинки, налипшие на ткань во время этой мокрой суеты.
     - О, Вы очень добры, - с умилением сказала девушка, вскинув голову и отвлекаясь от своего нехитрого занятия. Ее губы расплылись в довольной улыбке, а глаза вспыхнули ярко-синим, - обычно бытует мнение, что у меня его вовсе нет. Сердца. - уточнила Домицилла, делая отсылку к названию предполагаемого стиха Понтия, которому так и не суждено было увидеть свет. Балморийка заигрывающе вскинула брови, будто тщилась продемонстрировать, что своим вопиюще некультурным и злобным поведением она гордится, а репутацию такую она создавала себе сама, скрупулезно выбирая наименее щадящие пути для этого. Новоявленный Чемпион, между тем, решил завершить демонстрацию всех своих достоинств, и его плечи укрыла скромная песочного цвета туника, совершенно не такая, какая положена была человеку его положения. Почти опечаленно вздохнув и провожая взглядом широкую спину, Флавия продолжала оставаться в углу, безмолвно наблюдая за процессом облачения Тиберия. Только когда тот расправился с сандалиями и подал голос, она перестала тихонько посмеиваться и, изогнув бровь, посмотрела на мужчину.
     - Я пока сама не решила, зачем пришла к Вам. Решила дать Вам шанс... оправдаться? Продемонстрировать, настолько хорошо развита самая сильная мышца в Вашем атлетичном теле? - девушка закусила губу, окинув Сенатора самым бесстыдным взглядом. Ее рука вновь взлетела ко рту, а белоснежные зубы сомкнулись на фаланге указательного пальца, одновременно скрывая ее улыбку и демонстрируя задумчивость. Опустив глаза, она рассмеялась и вскинула голову, - я имею ввиду язык, конечно же... - и снова ее слова прозвучали с оттенком неприличной недосказанности, поэтому Флавия, разозлившись на саму себя и свое излишне приподнятое настроение, снова уточнила, - каждый Сенатор должен быть хорошим оратором. Вы, вроде бы, неплохой.
     Надеясь, что она выкрутилась, Домицилла облегченно вздохнула и постаралась успокоиться. Ее красивое лицо совершенно не нравилось ей, когда улыбка мешала четко очерченной линии скул или заставляла сужаться и без того небольшие глаза. Возможно, именно поэтому в большинстве своем Флавия редко демонстрировала свои положительные эмоции. Просто в безразличности или гневе она была красивее. Посерьезнев, девушка изогнула бровь и убрала руку от лица, прямо и деловым тоном поинтересовавшись:
     - А, может быть, я и правда пришла к Вам за тем, зачем обычно прихожу к Чемпионам. Проблема только в том, что цена у Вас несколько Выше. За такими сделками и раба посылать боязно.
     Патрицианка сдержанно улыбнулась, стараясь ни чем не выдавать, шутит она и в этот раз, или теперь уже говорит правду. К счастью, Понтий отвлекся на менее личные дела и вопросы, и, пока он шел в ее сторону, у Домициллы было время высказать свое неоднозначное мнение на этот счет:
     - Я не политик, Сенатор. Такие вопросы не в моей компетенции. Я лишь благородная дочь Балморы, которая не потерпит, чтобы рабы начали смотреть на нее не снизу вверх, - сложив руки на груди, Флавия хмыкнула и гордо вскинула нос, так что несколько обсидиановых прядок у ее лица подлетели в воздух и спокойной улеглись на свое место. У ее разыгравшейся фантазии, в угоду приподнятому состоянию духа, правда, вновь возникло впечатление, будто она сморозила нечто неоднозначное, а в сознании словно сам собой возник раб на коленях, услаждающий свою госпожу. Закатив глаза, девушка помахала на себя ладонью, чувствуя, как удушающе жарко становится в этой маленькой вонючей комнатке. Впрочем, как оказалось, жарко ей стало не только от игр ее разума, но и от того, что сын Тиберия навис над ней, ограничив ей всякие ходы к отступлению. Замерев под гипнотизирующим взглядом изумрудных глаз, Флавия сначала перепугалась, что расплата все-таки настигнет ее. Вида она, впрочем не подала, и не зря - несмотря на опасную близость, жизни ее, кажется, ничто не угрожало.
     - Вы меня раскусили, - подмигнула сестра номарха, облизнув губы и, словно невзначай, поймала один конец опоясывающей Понтия веревки. Задумчиво покрутив ту в пальцах, девушка отвела взгляд, раздумывая над тем, как ей выпутываться из столь странной авантюры. Вспоминая слова воспитывающего ее раба, который извечно твердил ей о том, что нужно играть, но не заигрываться, Домицилла шумно вздохнула и, сжав зубы, протянула, - так... что планируете делать в своем новом статусе?