− Миледи, − огненновласую ведьму окликает служанка, девица с еще нескладной, несформировавшейся фигурой, лет тринадцати или четырнадцати отроду. Она теребит фартук и нервно оправляет выбившиеся рыжевато-каштановые пряди, убирая их в рассыпающуюся прическу, которую наверняка придется перелетать заново. Девочка выполняла распоряжения Вербруги беспрекословно и весьма расторопно, пока Алана была больна и нуждалась в уходе, но даже теперь, когда прислужница поняла, что властная леди с горделивой осанкой и пронзительным взглядом не в силах обратить девушку горсткой пепла, на личике, по-детски припухлом, все еще читается испуг. Глаз поднять она не смеет, ведь в них графиня непременно прочтет голодное любопытство, столь опасное в этом возрасте – ребенок был готов слопать как вишню, так и волчью ягоду. – Вас желает видеть леди Эрленд, − кротость просьбы заставляет целительницу улыбнуться. Сколь же смиренно произнесла её та, что прислала сюда девицу? Ведьма кивает и, прежде чем служанка совершенно скрылась за дверью, бросает ей вслед:
− Уложи свою госпожу обратно в постель и скажи, что я не заставлю её ждать.
Приготовления к отъезду были почти завершены, оставалась лишь поскорее управиться с зельями, снадобьями и склянками, которые могли натолкнуть на подозрения в колдовстве. Ей следовало бы быть осторожнее, учитывая, сколь немалую пользу она успела принести. Безупречную репутацию своему дому, леди Кителер зарабатывала слишком долго и потерять её не хотелось бы.
Разумеется, в Аэнор, её привели не только лишь благие намерения и желание помочь Фйельской принцессе. Во-первых, земли Алиеноры находятся по соседству с владениями Верховной ведьмы, следовательно, Вербурга обязана была знать о недугах её соседей. И дело вовсе не в праздном любопытстве, скорее в общем воздухе, которым дышат все графства и королевства. Если к пиршеству войны, подоспеет еще и чума, понадобится слишком много времени для восстановления тех руин, которыми обратятся города и царства. Ей ли, пытавшейся восстановить родовое имение после долгого запустения, этого не знать.
Второй же причиной, приведшей ведьму в Беркшир, был возможный союз с Фйелем. В соседнем королевстве к магам относятся гораздо более терпимо, нежели здесь, кроме того, ходят слухи, что Тэм Уоллес сам наделен даром. Пока рано думать о том, чтобы поспособствовать поражению короля Хельма и принести вассальную клятву Фйелю, но не стоит исключать и такой возможности, учитывая, что приграничные с соседним королевством земли (и Кителеров, и Эрлендов) могут послужить прекрасным плацдармом для полномасштабной интервенции и значительно облегчить завоевание. Ко всему прочему, когда-то отец юной леди желал увидеть её, увенчанной короной и с этой целью даже отвез дочь на смотрины тогда еще принцу Чарльзу Найтону, чуть позже заключившему брачный союз с леди Адрианой Ретель. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что весть не вызвала радости ни у Аэрона, ни у самой Алиеноры. Общеизвестно, что амбициозные вассалы никогда и ничего не забывают, не забывают причиненных обид и не терпят, чтобы оскорбление им наносили дважды. Именно это, по мнению графа Беркшира, и сделал уже Его Величество Чарльз Найтон, когда объявил о своей помолвке с Анной Моргардской. Месть униженного и оскорбленного была страшна, не говоря о том, что могла доставить довольно много неприятностей в начавшейся войне, ведь своей цели граф все же добился – Алана стала королевой, притом совсем недавно. Горячка застала её принцессой, пробудилась же юная леди монархиней. А оным, как известно, вовсе не по душе долгое ожидание, даже если речь идет о тех, кто спас им жизнь.
Вербурга покидает отведенные в графском замке покои, найдя свой вид вполне подобающим для того, чтобы предстать перед королевой. Стража не препятствует и растворив перед ведьмой двери, пропускает её. Рукава черного с темно-синим платья перешептывaются, когда женщина, придерживая подол, переступает порог залы и церемонно раскланивается с королевой Фйеля.
− К услугам Вашего Величества, − произносит леди Кителер, опускаясь в кресло подле постели больной, где множество бессонных ночей провели те, кто вызвался ухаживать за леди Аланой. – Вам лучше?

Вербурга понимающе кивает. Разумеется, забота отца и сестры будет довлеть над юной леди еще некоторое время и подобная опека вполне понятна. На данный момент нет никаких достаточно убедительных слов для того, чтобы терзающие родных и близких мысли улеглись и более не беспокоили. Даже если бы перед графом выстроилась сотня ученых мужей да притом почтенных врачевателей, и круглые сутки сотрясая воздух авторитетнейшим своим мнением, заверяли лорда Эрленда, что опасность для королевы миновала, домочадцы все равно продолжи бы вести себя точно также. Алиеноре только предстоит понять причины подобной обеспокоенности, когда она станет матерью. И еще большее обещает открыться, если она станет матерью тщеславной, амбициозной и желающей использовать свое чадо в своих личных и государственных интересах.
− Самая лучшая благодарность любому целителю – как можно реже прибегать к его услугам, − отвечает леди Кителер. Она не лукавит, в тоне без труда слышится искренность, чистосердечность и убежденность в обращенных к юной королеве словах, которые ни в коем случае не звучат покровительственно. Впрочем, ничего иного ведьма не могла сказать, даже если бы захотела. Изящной формулировки, суть которой заключалась в старом как мир «Запишу сию услугу на Ваш счет» еще не придумали, да и вряд ли когда-нибудь измыслят. Учитывая же, что каждый ростовщик считает своим долгом накинуть на взятое взаймы внушительные проценты, задолжавшие и вовсе просят не трудиться и сразу же повесить на ближайшем дереве, потому как рано или поздно именно тем и закончится. Разумеется, леди Кителер к подобным методам не прибегала. Прочие не брезговали, однако, уподобляться им не было желания. Когда в руках сосредоточенна вполне реальная власть, использовать её столь примитивным образом, было бы признаком слабости и недальновидности, тех качеств, с которыми в их темные времена долго не прожить даже самой талантливой и могущественной ведьме, будь она хоть трижды верховной. Любое влияние следует употреблять на цели более конкретные и не направленные на разрушение или любого рода дестабилизацию. Укрепление связей и плодотворное сотрудничество – вот цели, к которым действительно следует стремиться. Но понимание этих простых истин многим все еще недоступно, как и осознание того прискорбного факта, что гора из золотых монет, драгоценных камней и прочих безделиц, на которой можно возлежать и упиваться собственным величием и богатством – вовсе не то, на что стоит истратить жизнь.
− Мне жаль, что я не смогла поспеть раньше и спасти жизни Ваших братьев и матушку, − произносит Вербурга. Она прекрасно понимает, что всех спасти невозможно, но действительно сожалеет о каждом, к кому помощь её запаздывает, учитывая, что бороться приходится не только с хворью, но также с невежеством. Оба недуга выбирают своих жертв, не взирая на их богатство и родовитость (или отсутствие оных), сражения за каждого отдельного человека изнуряют так, как не снилось величайшим из полководцев и отважнейшим из воинов. Впрочем, им сейчас тоже несладко, ведь псы войны вновь лают и все яростнее рвутся с цепей. Словом, творится сумасшествие, которое неизвестно чем закончится. – Но я рада, что сумела излечить Вас. Опасность миновала, однако, я не рекомендовала бы возвращаться во Фйель на следующий же день. Отдохните еще несколько дней, вреда уж точно не будет. Впрочем, если дела королевства не терпят отлагательств и требуют Вашего присутствия, почту за честь сопровождать Ваше Величество до Фэр-Айл, − путь не такой уж далекий и полностью компенсирует возможные неудобства более чем приятными возможностями, что сулит эта поездка. − Уверена, что в таком случае граф отпустит Вас с легким сердцем.

Юная королева начинает говорить, и в слова эти Вербурга внимательно вслушивается. Женщина привыкла извлекать из сказанного не столько поведанное открыто, сколько то, о чем собеседник предпочитает умалчивать. Пусть мудрость, гласившую «Кто владеет информацией, владеет миром» изрекут не одно столетие спустя, общеизвестно, что некоторые непреложные законы и прописные истины существуют, тревожа мысли философов, задолго до того, как их кто-то облекает в словесную форму. Есть вещи, которые всегда существуют, всегда существовали и всегда будут существовать. К таковым относилось, например, унижение женщины и умаление её роли во многих сферах жизни. Даже будучи королевой, женщина оставалась лишь женщиной. Однако, уже сейчас хрупкие создания доказывают, что могут быть гораздо хладнокровнее и мудрее любого мужчины. Относилась ли к подобным леди юная Алиенора? Время покажет. Сейчас же слишком говорить о том, кем суждено стать этой девочке: матерью для своего королевства или же матерью для кронпринца, что унаследует трон Фйеля. На данный момент ясно лишь одно – при дворе у неё нет почти никакого влияния. Облеченные властью относятся к тому, кто не так давно спас ему жизнь несколько иначе. Им даже в голову не придет ни выказать благодарность, ни дать прорваться сквозь маску высокомерия страху, что не спешит отпускать только что ускользнувшую из объятий вечности душу. Верховная не считала подобное поведение правильным, однако, хорошо понимала, что таковое – единственно возможный вариант для каждого, кто желает сохранить и удержать в своих руках власть. Это белокурое создание же явно чувствует себя должной да к тому же отчаянно хочет поскорее этот долг вернуть. И не знает каким образом отплатить ведьме за то, что та оставила её живой и весьма здоровой (как за первое, так и за последнее, она могла бы поручиться головой), помогла по сути вражескому государству-соседу укрепить свои позиции, а еще слегка расстроила короля Тэма. Увы, за это невозможно отплатить, хотя бы потому что дарованное может легко обернуться не милостью богов вовсе, но карой. А пока что с губ девицы срывается вопрос, демонстрирующий, что сего прискорбного факта, она не понимает. Может ли она помочь её близким? Это вряд ли, ведь близких у неё очень уж много: лишь один брат по крови, но множество сестер в вере. Ковен Хельма сейчас более или менее благоденствует (точнее не несет таких же тяжелых потерь, не подвергаясь столь же чудовищным гонениям, как ковен Изольды), насколько это возможно при короле-тиране, считающем магию корнем всех зол, а ведьм – исчадием петерианского ада, коим является он сам и его союзники в Моргарде. Нет, разумеется юная леди не поможет, уже потому, что ей более не принадлежит собственная жизнь и взять на себя ответственность за чужие, она не вправе и не в силах. Так что же ей ответить, в самом деле? Что у неё были свои причины явиться сюда и излечить ту, что нынче именуется Её Величеством? И что придет время, когда она попросит вернуть этот долг? Нет, разумеется, ничего подобного сказано не будет. от правды нынче никто не в восторге, тем более монархи. Но всегда можно попробовать пойти другим путем.
— Боги пожелали, чтобы я поспела вовремя и спасла великодушную, мудрую королеву, — произносит леди Кителер, — и не мне противиться их воле, — вопрос об оплате должно закрыть. Если у королевы нет идей, как она могла бы отплатить за услугу, что ж, здесь более нечего обсуждать. —Одно послание ко двору уже было отправлено, но возможно Вы пожелаете написать несколько строк Его Величеству своей рукой? Я позову Вашего секретаря, если хотите.