[NIC]Helman Higarden[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/25MA5.jpg[/AVA]James Horner – The Confession
     Монастырь Дерби, что за дивное место, - любил приговаривать брат Бродерик, тихо гундося что-то себе под нос и работая метёлкой во дворе Сиона. С лёгкой улыбкой на губах наблюдая за чудаковатым монахом, Хельман всё время отвлекался от святого Мартина, упокой его душу, лежащего на коленях епископа. На улице была середина лета, самое медовое время, и сионский приорат ожил, наполняясь новыми лицами - кто в поиске всепрощения от знаменитого среди обычного люда клирика, кто в поиске убежища, а кто в поиске постоянного дома. Как же Хельман был опечален своим решением ехать за пределы диоцеза именно сейчас - сердце оставалось здесь, но разум давал духовнику однозначный ответ - пока тепло и в графствах спокойно - нужно оставить сионские границы и ехать на встречу новым открытиям. Первым местом перед Рейнисом было именно аббатство Дерби, о котором так ласково отзывался Бродерик. Узнав, что монастырь женский, Хельман понял характер строптивых мыслей Бродерика, отчего искренне посмеялся. Но только тогда, когда никто не видел. Бедный Бродерик же ещё долго работал метёлкой, гоняя пыль сионских плит с одного угла в другой.
     Дорога в Дерби была переполнена спокойствием - как и солнечная погода, Хельману и его двух братьям, сопутствовала удача. Останавливались мужчины только в других приходах, не растрачивая денег на трактиры и таверны. Епископ не был скуп, но и бережливостью не брезговал - чистой воды праведник, хоть бери маслом пиши на потолках Рейниса. Сам же Хельман не видел в этом ничего зазорного, чувствуя себя удобно даже на соломенном топчане в богадельне.
     Они прибыли в монастырь к рассвету восьмого дня. С виду он практически ничем не отличался от Сиона, разве только более старой кладкой и обветшалым видом, но столь неважные детали Хельман даже не замечал, радуясь тому, что наконец прибыл к точке назначения. О том, что в их скромную обитель прибудет сам епископ елонширский мать-настоятельницу предупредили заранее. Хельман не злоупотреблял властью и оставался предельно вежлив. Сама матушка Вельгельмина справила на клирика вполне однозначное впечатление - огрубевшая от постоянной работы в монастыре в душе всё же она оставалась довольно открытым человеком, - Отец с Вами, матушка-настоятельница, - с ней было легко общаться и Хельман даже позволил себе несколько шуток за вечерним ужином. В тот же вечер ему сказали о прибытии в монастырь графини. Епископ знал о ней, но светские личности мало интересовали его - греховно было бы говорить, что он ищет везде выгоду, но без лишнего вранья зачастую так и было.
     В этом и была суть его поездки - залезть в библиотеку Дерби по самые уши и уйти в изучение имеющихся материалов. Именно она влекла его всё это время, подначивая рассказами Бродерика. Получив одобренное приглашение от настоятельницы, Хельман понял что просто вынужден посетить аббатство перед учебным годом в Рейнисе. Его кропотливая работа над рукописями и книгами началась буквально в тот же день как он прибыл. Запираясь в душных стенах после утрени, Хельман выходил оттуда со свечкой в руках - ибо на улице уже темнело.
     В один из вечеров епископ услышал как бьют в колокола - время ужина. Захлопнув толстый томик, епископ поставил его обратно на полку и быстро покинул библиотеку. В полумраке монастырской улочки он узрел одинокую фигуру. Подойдя ближе Хельман понял, что это была не монашка - вместе бесформенной сутаны на женщине было дорогое убранство, а волосы не прятались под тугим чепчиком, ниспадая на спину леди, - добрый вечер, графиня, - Хельман совершенно быстро сообразил кто перед ним. Его голова покорно опустилась вниз. По всем церковным канонам после этого он должен протянуть даме руку, чтобы та поцеловала перстень, но в неформальной обстановке это приветствие казалось ему нелепым, - мать-настоятельница сообщала мне о Вашем прибытии заранее. У Вас великолепный монастырь, благословенный рукой Отца, - Хельман улыбнулся леди.

[NIC]Helman Higarden[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/25MA5.jpg[/AVA]     Хельман находил красоту в ином. Ему казались прекрасными ровные линии соборов, затёртые переплёты старых книг, и особенно расписные потолки Рейниса. Но вот женская красота... даже в свои, откровенно говоря, зрелые года, он никогда с ней не сталкивался. Было в этой встрече с графиней что-то странное, ощущение новизны. Сам епископ не испытывал такого, дай Отец памяти, пару лет точно. Ровно с того момента, когда ему в руки попался тот великолепный псалтырь от тэллери. Вот и сейчас эта женщина напротив показалась ему той самой книгой - такой же редкой и драгоценной. Как сам Хельман это понял буквально с первого взгляда - объяснить было тяжело, но сердце уже искусилось желанием провести этот тёплый вечер в компании новоприбывшей гостьи. Словно укрепляя эту мысль, Кристиана протянула ему свою руку, оставляя на ладони Хельмана теплоту тонких пальцев. Мужчина неуклюже улыбнулся и поспешил отвести взгляд, как мальчишка. Не проронив и словечка со своих уст, он развернулся и направился вместе с графиней в столовую.
     Речь леди Кристианы была тихой и густой как мёд, но не будь Хельман собой, если бы ему удалось уловить какие-то скрытые мотивы в её словах. Кивая и улыбаясь на каждое её благочестивое слово, епископ продолжал идти к холлу в компании графини. Запоздало к нему дошёл некий вывод, который лежал совсем на поверхности - женщина хотела показаться ему скромной и набожной, если таковой на самом деле не являлась. Наконец-то Хельман нарушил своё затянувшееся молчание, - Вы ищете помощи у Отца, миледи? Что за житейские интересы могли нарушить Ваш покой, угоняя дальше от родового поместья? - Епископ задавал эти вопросы без конкретной цели - не требуя у графини честных ответов и не желая лезть ей в душу. Для этого есть Создатель, который видит все помыслы своих созданий, ещё до того как они образуются в голове у каждого.
     Зайдя в зал вслед за графиней, Хельман направился к столу за которым сидел последние пару вечеров. Он уже привык к этому месту, успел обогреть деревянную лавочку у стола, и даже приноровился к пище, которая отличалась от сионской кухни, - мадам, не вижу причин Вам беспокоится о моём мнении. Дерби встретил меня с подобающим уважением, а большего я не требую. Пытаться ставить себя выше других в такое тяжкое для нашего королевство время - греховно и неподобающе для человека моего сана, - неожиданно фраза прозвучала резко, но быстро потонула в фоновом гуле других монахинь, собравшихся в зале. Эти слова должны были донести до графини одну мысль - его не надо умасливать. В конце-то концов, сионский приорат не менее скромен чем Дерби - так Хельману казалось, что он ближе к Отцу. Вдруг епископу показалось уместным это упомянуть, - построенный мною монастырь, в котором находится ныне моя резиденция, не менее скромен, чем увиденные здесь стены. Я не поклонник той вычурности, которую соблаговолит иметь каждый второй епископ.
Опустившись на стул рядом с графиней, Хельман положил руки на стол и сложил их в замочек, обращая всё своё внимания на светловолосую женщину. В чуть более ярком освежении, которое не прыгало от порывов ветра, Кристиана выглядела ещё изящнее, что отметил сам епископ. Теперь она мало походила на тот затёртый псалтырь, личное сравнение оказалось неудачным, - миледи, Вы наверняка не слышали о моих исследованиях и интересе к старым рукописям. В дни, когда моё время не обременено службами и занятиями в университете - я посещаю возможные епархии и, соответственно, их приораты, в поисках ключей к загадкам прошлого и нашего будущего. Меня ведёт рука Отца и я хочу открыть миру его намерения, оставленные в виде знаков нашими предшественниками, - Хельман говорил туманно, словно одурманенный от вина, но так случалось каждый раз, когда речь заходила о его исследованиях - буквально о страсти всей его жизни. Пока мужчины всего мира искали то самое сокровенное в объятиях женщин, епископ засыпал над книгами, которые казались ему не менее тёплыми, чем руки женщин, - я не уверен, что эта тема заинтересует Вас, миледи.
    К их столу поднесли еду и кувшины с питьём.

[NIC]Helman Higarden[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/25MA5.jpg[/AVA]     В какой-то момент рядом с Кристианой епископу стало неудобно. Первое впечатление о её скромности рассеялось, а затем наступило осознание того, насколько она тверда в своих словах. Самостоятельна и независима, слова графини о помощи прозвучали почти как насмешка. Хельман редко общался с женщинами, поэтому знакомство с такой как Кристиана было уникальным. Епископу оставалось только чаять на то, что подобное пренебрежение не разносится среди светского общества как чума, - а разве кроме Создателя кто-то может откликнуться на зов помощи? В мирских делах успокоение нужно искать только у Отца, так заповедовал нам святой Иоанн, - иные суждения Хельман твёрдо бы назвал крамолой. Ему приходилось встречаться с язычниками, и подобные встречи не оставили приятных воспоминаний. Возможно, он просто был слишком строг к своей новой знакомой, ведь её слова можно было истолковать по разному. Пообещав себе более не смотреть на каждую фразу леди Кристианы через призму святости, епископ размяк и замолчал. Кушанье в виде свежего хлеба и сыра на время заняло уста Хельмана, и тому ничего не оставалось иного как внимательно слушать графиню. Он мягко кивал на каждое её слово. Запив хлеб вином, которое тут же протекло по густой бороде, Хельман благочестиво улыбнулся. Сейчас он был очень похож на одного из своих тщеславных братьев-клерикалов. Утерев бороду рукавом, мужчина отодвинул стакан с питьём. К тому моменту Кристиана уже закончила свой небольшой рассказ о пожертвованиях, - я нахожу дурным тоном помощь, подобную помощи жён баронов. Миледи, за всю свою жизнь я изучил множество священных трудов - и ни в одном из них не было постулатов о искуплении грехов золотом. Сие есть само по себе греховно, но таковы порядки агнцев на Земле, - епископ пожал плечами, а затем откинулся на спинку стула и сложил руки замком у себя на животе, - в Вашей же помощи я не нахожу ничего дурного. Разве этот монастырь не женский? - Мужчина осмотрелся вокруг, словно убеждаясь в своих словах, - или брат поручил Вам дела всего Дарингширского диоцеза? Как это принимает епископ? - С Дарингширским епископом Хельман был знаком, но не знал его близко. Впрочем, внешний вид этого божьего человека не говорил в угоду его духовной чистоте, поэтому Хельман бы охотно поверил, подтверди Кристиана его опасения. Духовный сан - не значит духовная жизнь.
     А затем они снова переключились на самого Хельмана и причину его визита в Дерби. Мужчина не был готов делиться всеми нюансами своего дела, поэтому на мгновение замешкался, чтобы подыскать верные слова приемлемые для леди Кристианы, - я ищу любой материал о раннем петерианстве. В историческую бытность первые орллевинские монахи доходили до крайнего севера, а значит и бывали здесь, в Дерби. Возможно, в монастыре сохранились хотя бы ранние упоминания каких-то трудов. Или сами труды. Такой поиск требует скрупулёзного исследования каждого монастыря на пути к сердцу Орллеи. Я откладывал это своеобразное паломничество долгие годы. Но с годами здоровье не улучшается, поэтому я решил попытать своё счастье в поисках утерянных сокровищ петерианства уже. У Вас могут назреть вопросы и это вполне справедливо. Что я смогу найти в женском монастыре? Не самом крупном, не самом богатом - Вы уж простите. Но в таких местах не всегда ведётся добросовестный учёт священных книг. Скрипториумы и вовсе отсутствуют, ведь женщинам не позволено изучать искусство книгописания. Всё, что хранится тут и не вывезено в другие аббатства - бесценно, - Хельман не знал, примет ли графиня его слова за комплимент монастырю или за оскорбление. Сам епископ находил их честными, - мой визит в Дерби - один из первых в начале долгого пути, - протянув руку к стакану, который всё ещё оставался на столе, Хельман выпил вина. На этот раз аккуратно - борода осталась чистой.

[NIC]Helman Higarden[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/25MA5.jpg[/AVA]     Он был так предсказуем. Своим острым умом Кристиана оперировала словно тонкой иголкой, выуживая у него из головы поверхностные мысли. Графиня знала, что он скажет, чем возразит, как себя поведёт. От её слов Хельман неожиданно широко заулыбался, склонив голову чуть ниже. Это ситуация стала до невозможности забавной, сведя все споры на нет.
     - Вы начали предугадывать мои слова, мне стоит беспокоится? Или следует сказать, что и Вас Отец-Создатель ведёт по пути праведности и это он помог Вам понять то, чем я собирался ответить сам? - Хельман был добродушен в своих словах, он не хотел обидеть женщину, но её смелость была слишком нетипичной и обжигающей. Он улыбался, как улыбаются заигравшиеся дети, не понимая почему он это делает, - в любом случае, миледи, мне больше нечем бить. Мы могли бы продолжить этот разговор, и Вы бы согласились со мной в том, что всех нас ведёт божья рука, либо же Вы бы стали богохульничать в святом месте и отрицать это.
     Мимолётная забава развеялась, Хельман снова стал задумчивым. Всё это время трапеза шла своим чередом. На время замолчала и графиня, грациозно пробуя монастырскую еду. Оглядевшись по столам, епископ заприметил, как монахини украдкой поглядывают на своих гостей - кто заинтересованно, кто укоризненно, кто вовсе равнодушно. Такая тишина была непривычна для сионского монастыря, где каждый ужин был заполнен шумом - лёгким и благопристойным. Хельман знал каждого из своих братьев - по одному тону речи и увлечённому выражению лица, он мог понять о чём они разговаривают. Сейчас же епископ встретил стену загадок. Хотя, впрочем, никакой загадки в монахинях не было - все они преданы сердцем Отцу.
     - Вот видите, Вы снова сами отвечаете за меня, - Хельман выслушал очередной колкий вопрос Кристианы, - книги написаны людьми - это чистый экстракт их мыслей, страданий и радостей. С бумагой они делятся тем, чего не поведают даже своему исповеднику. Касаясь книги и узнавая её - не трогаешь чужие сердца и их грязи, да чего уж и греха таить - книги поделятся с тобой всем, чем нужно сразу. Это намного легче, чем иметь дело с настоящими сердцами, не из бумаги. Вы можете назвать меня романтиком и идеалистом, но за все свои года жизни я терпел страдания только тогда, когда имел дело с людьми, - хватит ли ей дерзости спросить его об этом? Заставить поведать те воспоминания, почти забытые? Она захочет изучить его сердце, о чём так вопрошала Хельмана сама, но епископ всегда был закрытой книгой. Единственный родник его истории - перо, продолжение руки, но пока его биография не была нигде записана.
     - На все грехи в этом мире есть наказание, миледи. Но всё зависит от степени раскаяния. Ваш брат из числа раскаявшихся? Тех, кто принимает свою греховность, но не может с ею совладать? - Изогнув бровь, мужчина взглянул на свою собеседницу. Она смотрела на него в ответ - прямо, с лисьей искрой, - то, что женщина изначально греховнее мужчины, как привыкли считать мои почтенные братья по вере, неверно. В каждом человеке, так или иначе, живёт и ангел, и демон. Это не зависит от случайности рождения. Только человек способен сделать свой собственный выбор, откинув на задворки своей души вторую сторону, - Хельман запнулся. Ему хотелось рассказать о мифах и их истоках, но это был длинный и скучный разговор не для женского разума, - я слишком зануден в своих размышлениях, Ваша Милость, - он кратко закончил эту тему, - так расскажите же мне о Вашем епископе. Я слышал, человек он благочестивый и щедрый.
     Монахини за столами засуетились. Многие из них уже отужинали и ждали окончания трапезы. Но Хельман ещё не был готов закончить разговор с графиней.