Сестры Торбьера вернулись из борделя сегодня раньше, чем обычно. Матушка поручила девицам приготовить ужин, сама же отправилась куда-то по своим делам. День у сестёр был крайне насыщенным: количество клиентов было таким, будто в порту стоял не один пиратский корабль, а пятнадцать. Впрочем, получая от работы удовольствие, это не было такой уж проблемой, да и вечерами удавалось похихикать над всеми этими потными и чумазыми горе любовниками.
— Селия, ты бы видела того капитана! — Мисти взмахнула у своего живота рукой с ножом, — вот такое пузо, сестрица! Честное слово, он даже и не знал как ко мне спереди пристроиться! И хорошо, что так и не нашёл иначе бы выпорол за мои хохот над ним!
Старшая Торбьера широко улыбнулась в ответ. Знавала она таких клиентов, которые и хотят женской плоти, да вот со способностями у тех проблемы большие.
— Это ещё что, дорогуша. Вот был у меня один постоянный пиратик, бегал ко мне чуть ногу на сушу ставил. На рожу страшный был ужас, смотреть было противно: глаза косые, зубы гнилые, все лицо в рытвинах да обветренное, руки огрубевшие, все время за груди меня трогал, остановится никак не мог. Так вот это ещё что! Как только кончить собирался, так глаза то закатывал и как подыхающий зверь выл. Мне вроде и все равно, но смех пробирал, знала бы ты как я сдерживать себя пыталась!
— Твой смех в конце концов смутил его и он перестал наведываться? — Мисти стёрла со лба пот тыльной стороной ладони, а затем с новыми силами принялась за чистку корнеплодов.
— Да видать кони двинул, не видать его вообще.
Девицы на мгновение приуныли, а затем на лицах обеих появились нахальные ухмылочки, да глаза заблестели пуще прежнего.
— Когда мужчина плох в постели, что уж говорить о том, какой он пират. — Мисти вспомнила ещё об одном своём госте, который платил владелице по видимому большие деньги, лишь бы получить хоть какое-нибудь удовольствие. — Бывал с десяток раз за последнее время у меня один. На вид не красавиц, но и не чудище морское, средненький такой. В первый раз когда у меня был, штаны передо мной снял, оголив достоинство — а я перепугалась, что уж очень он велик для меня. Но ничего ведь не поделаешь, наше то дело маленькое, Селия, дать клиентам то, за что они деньги заплатили. Он снял с себя вообще все — сложен был что надо при всём этом, я даже уже и удивляться начала как от желания сгораю, чтобы он поскорее уже повалил меня в постель и как следует вжарил мне. — Мисти даже и не покраснела при этом. — Он начал теребить свой член, а он... Ну он никак не реагировал, представляешь! Я думаю дай помогу, и разделась, и руку его себе на грудь уложила, ну ты же знаешь, как на них это благотворно влияет, а тут смотрю — опять ничего! Я уже и сама трудиться принялась, и так, и эдак, а по нему видно... В общем так и не встал у него, ну вот совсем. Вялым меня отымел, да удалился откуда пришёл. И вроде что мне с того, ну не получила удовольствия, зато деньги получила, а жаль беднягу... Настойку бы какую выпил что ли перед этим делом, что уж так позорить себя перед леди. — Мисти выпрямила сгорбленную спину, отложила нож в сторону и намотала на палец выбившуюся прядь влажных волос. Девушка вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд за спиной. Она не подала виду, но коротко глянув на вход в кухню приметила светлые волосюшки младшего брата, но предпочла всё же продолжить свой разговор с сестрой.
— Сколько мы с тобой повидали, Мисти. И хоть бы одного с тобой грязью не облили перед ужином, да?
— Ага, — согласилась девушка, смотря сестре в глаза.
На протяжении всей готовки девицы продолжали обсуждать то вялые достоинства, то уродливые лица, то толстые животы, то дряблые ягодицы своих любовников. Каждая новая история все больше заставляла девиц смеяться. Надо сказать что перед ужином все тяготы минувшего дня были притуплены изрядной долей веселья за приготовлением.
— Пойду сменю платье, от меня несёт хуже, чем от пирата. — Старшая лишь легко кивнула, собираясь сделать тоже самое, как только последние столовые приборы окажутся на столе.
Подол платья был заткнут спереди за пояс так, что из-под него были прекрасно видны две стройные ножки; шнуровка распущена, так что пышная грудь проститутки свободно вздымалась при её дыхании. Девушка миновала дверь их общей с Селией спальни, пройдя до комнаты своего мерзкого братца. Брюнетка яростно толкнула дверь в комнату и та ей тут же поддалась:
— Маленький негодник, — с порога начала Мисти, стремительно ворвавшись в комнату и подлетев к брату, схватила того за ухо цепкими тонкими пальцами. — Подслушиваешь значит?!  Зачем?! Неужто лишние монеты на шлюху появились и ты хочешь быть готов ко встрече с одной из нас, а?! А ну отвечай мне, сосунок!

– Отпустить! – Завопила в ответ проститутка. – Вони?! – Воскликнула девица следом. – Да коли ты собрался снимать одну из нас, так тебе придется столкнуться ещё и не с таким, маленький тупица! А ну говори, что ты там делал внизу, сейчас же! – Мисти тряхнула брата как следует, так что он чуть носом не уткнулся ей в пышную грудь, которая норовила выскочить из платья от одного её резкого движения. Вергилий при этом не постыдился заявить сестре, чтобы она сейчас же отодвинулась от него и отпустила ухо, которое он своими ещё детскими пальчиками пытался высвободить из её.
Но как же она была зла на него. Да, по мнению многих проститутки не заслуживали уважения, как не заслуживали и хорошего к себе отношения. Их работа – раздвигать ноги, впускать клиента и отдаваться страсти наигранной или же нет, зависело только от опыта любовника и его физических возможностей. Многие, кто никогда не пользовался их услугами, обходили девушек публичных домов стороной, иные осуждали их деятельность – так было, есть и будет всегда. Легкие деньги, нежелание трудиться на тяжелой работе, но черта с два работа проститутки легка! Но ведь ничего не докажешь всем этим барышням пиратского острова. Ах, как же, морская пучина возьми, она устала от осуждения. Не хватало его только от собственного брата. И уж коли ему было противно её присутствие рядом с ним, брюнетка решилась поступать совершенно отчаянно, дабы было за что её осуждать по-настоящему.
– Ой, конечно-конечно! Отпустить тебя, чтобы ты улизнул, не получив ценного жизненного урока! Сейчас, сейчас… – Девица перехватила мальчишку теперь за волосы, – так значит ты так боишься этого? – Мисти приспустила платье свободной рукой, больше оголяя женскую плоть. – Не бойся, родной мой, всем мужчинам нравится такие прелести, а ты ведь у нас мужчина, так? – На лице проститутки проскользнула надменная улыбка, с которой она обычно позволяет себе подчинять своих клиентов, а затем девушка с силой надавила на затылок брата, чтобы тот уткнулся в её грудь носом. – Ах, прости меня, прости. – Девица даже не отпустила мальчишку, голос её сделался как сталь, – но теперь-то поведай мне, что такого отвратительного в нашей с сестрой работе? Неужели тебе так противен хлеб, который ты ешь? Или морские гады на нашем столе? Мамино ремесло не приносит таких доходов, как публичный дом, поэтому, братец, я искренне не понимаю твоего неуважения ко мне и Селии. А коли так, я преподам тебе урок, который ты должен усвоить.
Мисти отпустила мальчишку, любуясь его детским личиком. Девушка спустила платье с груди, вытаскивая руки из рукавов, оставляя верх болтаться на  талии. Она взяла свои груди в ладони и немного поиграла ими, держа на весу. Меж указательным и большим пальцем она чуть сжала соски, при этом внимательно наблюдая за выражением лица Вергилия.
– Нет ничего плохого в том, что я делаю, братец. Мужчины смотрят, трогают, берут меня, а я получаю деньги. Товар и плата за него, понимаешь? У тебя есть чем заплатить мне, ведь ты посмотрел? – Торбьера произнесла это настойчивым голосом, а затем ухмыльнулась, ведь она знала, что у брата нет ни монеты, он просто должен выказать уважение ей и её ремеслу, вот и все. И пока в  его глазах она не увидит этого, она не двинется с места, скорее даже устроит ему просто кошмарный вечерок наедине с собой.