В Борромеошир семья Грациани прибыли за несколько дней до торжества. Глава семьи был отослан легатом во Фйель, Андрес в самый последний момент сорвался с поездкой и не смог вернуться вовремя, что стало поводом печали и тревог для молодой герцогини. Свободное платье скрадывало располневшую талию и формы, ставшие в одночасье еще более женственными. Увы, на свадебное торжество леди Арвьершира не стала брать с собой свою компаньонку Корнелию и ставшего уже привычным телохранителя Федерико. Их место занял хмурый и сосредоточенный рыцарь Леонардо Кастеллани, прибывший в замок Авелли месяц назад. Поскольку герцог отправлял свою молодую беременную жену на свадьбу не в своем сопровождении, то количество охраны было внушительным, что не очень нравилось Лукреции. Она понимала, с какой целью это делается, но считала, что это помешает празднеству и тольк омрачит торжество.
Венчание молодых было довольно волнительным. Как прекрасная была невеста, как снова серьезен был Энрико, как сладки были речи, как звучали поздравления. Давно ли сама Лукреция надевала подвенечное платье и стояла на коленях, пока обвязывали тканью руки ей и Андресу? Давно ли сбивчиво говорила брачные клятвы? Давно ли веселилась на пиру и волновалась о том, что произойдет за закрытыми дверями супружескй спальни? Давно ли распускала золото волос, что рассыпалось по подушкам супружеского ложа...
Легкая улыбка скользула по губам герцогини и она поспешила опустить взгляд вниз, где уже наметился небольшой живот, хранилище новой жизни, зачатой в любви. Сегодня все внимание прекрасной Лукреции Борромео, пусть радуется и веселится, ведь бракосочетание возникает только раз в жизни и именно тогда оно самое впечатляющее.
Леди Грациани подарила радостную ободряющую улыбку молодой паре и будущим наследникам Лореншира, переглянулась с матерью веселым взглядом и ощутила переполняющее ее счастье за брата. Ну вот, теперь и Энрико полноценно становится хозяином своей жизни. Не грусти, кузина Роуз, жизнь продолжается дальше, все обязательно должно быть хорошо.
Множество гостей движутся вслед за свадебной процессией к выходу. Леонардо тенью идет за ее плечом, хотя кто же вздумает сделать что-то плохое в день свадьбы? Лукреция приветствует приглашенных именитых лордов по пути, стараясь вежливо ответить хотя бы кивком. Извечная пытка церемониалом становится привычной и обыденной, она более не  юная девочка, она герцогиня Орллеи, а в будущем, возможно, и ее королева. Никогда не знаешь, как могут расценить любой твой неверный шаг.
Пир в замке традиционно проходил с разнообразием блюд, поздравлениями и тихой музыкой, что не отвлекала внимание. Во главе стола находились Лукреция и Энрико, чуть поодаль находились их матери. Герцогиня находилась между Элен и Роуз и успевала поддерживать беседу. Сейчас молодых одаривали подарками, но свой герцогиня предпочла преподнести чуть позже.
- Теперь у тебя будет еще одна дочь, - с улыбкой шепнула Лукреция матери, благосклонно глядя в сторону леди Борромео. - Снова будет кому помочь освоиться и сделать все правильно. - девушка вздыхает и смотрит с какого бы блюда начать, ведь ее аппетиты растут вместе с аппетитом ее маленького малыша.
- Посмотри, Роуз, мне кажется, лорд Бьяджи с интересом смотрит в твою сторону. - нужно заставить ее милую кузину хоть немного повеселиться и расцвести. Правда, ее потеря огромна. Лукреции даже неприятно думать о том моменте, что Элен когда-нибудь не станет на этом свете, тогда часть ее сердца просто умрет.
Вот и с очередным поздравлением приблизился один из именитых баронов, что вручил Лукреции прелестные серебряные украшения, а Энрико - роскошный плащ с серебряной фибулой и меховым подбоем. Очередные слова поздравления, терпкое вино, льющееся рекой по кубкам, счастливые глаза невесты... За молодых! Живи и процветай, Орллея!

— Я, Лукреция из дома Борромео, приношу клятву перед Отцом-Создателем и Матерью-Защитницей, и да станут свидетелями присутствующие здесь их поданные. Заключаю с выбранным мною по доброй воле лордом Энрико Грациани, виконтом Лореншира, священный союз, который будет скреплять наши тела и души доколе мы верны друг другу и любимы друг другом. Я клянусь уважать и беречь покой моего лорд, пока последний вздох не покинет наши тела... — невеста внезапно сделала небольшую паузу, а затем, неполностью повернув свой корпус в сторону гостей, взглянула на мать и сестру с братом, приехавшим сюда специально на свадьбу сестры. Гарция кивнула, улыбнувшись, Тони вопросительно уставился на сестру, задерживающую всю процессию. Ее родственники уже начали перешептываться. Бросив на Тессу еще один взгляд, Наннина повернулась к священнику и слегка улыбнулась, подставила свою руку для того, чтобы он обвязал ее с ладонью Энрико церемониальной красной лентой. Девушка снова заговорила уверенно и громко, бросив взгляд на Грациани. — С Вашим благословением, мой лорд, я стану Вашей женой, которая будет чтить традиции и хранить пламя Вашего рода.
Все закончилось довольно быстро. Свадебная процессия вернулась в замок, располагаясь за праздничным столом, полным различных блюд. Лукреция ела довольно мало, к вину и вовсе не хотела притрагиваться. Из-за волнения у нее пропал весь аппетит и веселый настрой. Рано утром, когда ее одевали в расшитое кружевом белоснежное платье, она начала плакать, будто ее силой собирались тащить под венец. Мадонна Барди, кажется, не ожидала от дочери такого чувственного наплыва эмоций: девушка буквально не отходила от матери, пока не пришлось идти под руку с Энрико к алтарю.
Ох, Энрико...
Ее муж был парнем серьезным, спокойным, он с легкостью мог управиться с солдатами, но вот со своей женой. Сидя рядом с ним, Наннина чувствовала, как он напряжен. Интересно, долго ли возникал Энрико, когда узнал, что его собираются женить на Леди Борромео? Как он вообще относится к ней? Что ощущает? На протяжении всего праздника они, кажется, проронили всего пару незначительных фразочек в сторону друг друга. Это надо было исправлять, учитывая, что Наннине хочется выдавить из этого брака лишь самое лучшее. Как только она хотела предложить ему немного потанцевать, Рико пришло в голову наконец-то притронуться к вкусностям на столе. Девушка вздохнула и аккуратно притронулась ладонью к его плечу, обращая внимание на себя.
- С вашего позволения, милорд, мне бы хотелось переговорить с гостями. - слабо улыбнувшись, Лукреция встала со своего стула и, поправив длинный подол, оглянула зал. Некоторые танцевали, некоторые обсуждали политическую ситуацию, некоторые выпивали и громко желали Орлллее процветания. Да, этот союз тоже по сути дела направлен на это... Сначала ей хотелось сесть рядом с матерью и родней, поговорить с ними о чем-нибудь, что поднимет ее настроение, но в поле зрения попала группка семейства Грациани: герцогиня, ее леди-мать и их милая кузина.
Элен Хайгарден и... Роуз Хайгарден?
- Надеюсь, вы чувствуете себя комфортно, Ваша Светлость! - она подошла к ним сзади, шурша подолом. Выпрямив спину, девушка поклонилась Элен, Роуз и Лукреции, опустив голову и прикрыв пышные ресницы. Затем снова обратилась к герцогине - Очень жаль, что в этот чудный день с нами нет вашего мужа, отца и сестры. Мне бы очень хотелось, чтобы вся семья была в сборе. Да и моему супругу не хватает милорда Грациани...
Энрико был точной копией отца: высокий, хорошо сложенный, темноволосый и голубоглазый юноша, такой же серьезный. Лукреция же походила волосами на мать, но характер у нее был отцовский. Говорили, что самая младшая, Мия, была точь-в-точь как Элен: рыжая, светло-голубоглазая и кроткая. Наннина не могла похвастаться похожестью на отца. Все ее черты лица, цвет волос и глаз полностью были от мадонны. Гарция и Тони тоже много чего имели от нее.
Надеюсь, я смогу поладить с вами всеми.

Словно лепесток по реке, невеста проплывает среди притихших гостей. Её трепещущую руку перехватывает жених, и священнослужитель совершает главное таинство. Союз мужчины и женщины освещают на небесах.

Среди прочих из первого ряда за церемонией следит Элен Хайгарден. Она почти не слушает, но не отрывает очей. Когда запястья Энрико и Лукреции обвивает красная лента – кровь крови моей – женщина незаметно смахивает с ресниц одинокую счастливую слезу. Их дети выросли...

Да, между новоиспеченными супругами нет всепоглощающей любви, когда один не может жить без другого. Да, союз не самый выгодный, какой могли заключить Грациани, но, всё-таки, какая красивая пара! Серьезный, почтенный муж – гордый представитель орллевинской породы - и хрупкая, будто светящаяся изнутри, девушка. Не зря говорят - родственницы Барди изящными веточками прорастают на каждом родословном древе… Теперь такая есть и у их семьи.

Ещё до церемонии графиня Лореншира успела обменяться парой слов с мадонной. Подруги не сказали друг другу ничего существенного, но, кажется, обе подумали – теперь они обретают не просто радости приятельства, но почти сестринскую связь, единение целей и замыслов. За пиршественным столом Элен и Контессина располагаются по обе стороны от молодых. И если мужское дело – заботиться о государстве, леди теперь станут бороться за счастье их общего царства - семьи.

- За Орллею! – чинные тосты, благодарности, и даже тихий шепот служанке - сведения о недочетах, которые необходимо исправить, причем незаметно и срочно, – графиня успевает всё. Но краем глаза следит за близкими. Лукреция уже на почтенном сроке, а потому миледи контролирует каждый её шаг. Почему-то за свою беременность, даже первую, Элен переживала куда меньше. Другое дело – её неугомонная дочь! 

Рядом - скромный лик племянницы…  Прошло несколько месяцев, но горе утраты всё скребет когтистой лапой по сердцу. Ледяная леди тихим стражем сопровождает Роуз. Эта девочка одна из немногих, кто пробила брешь в её обороне, ей – и только ей – графиня позволяет всё. Она готова выполнить любую прихоть. Приказать достать подснежники среди зимы или отстроить замок за ночь. Вот только одна беда - племянница ничего не просит…

Единственный человек, с кем женщина ощущает себя самой собой, сын Энрико. Её Сиятельство гордится его выдержкой. Пусть! Пусть другие скажут – младший Грациани равнодушен и суров – леди Хайгарден испепелит взглядом. За таким, как он, как за крепостной стеной. И Энрико не нужны наставления отца или матери – он справится. Потому что перенял самое лучшее. Потому уже готов к самостоятельной жизни.

К слову, одним из подарков молодой чете стало уютное поместье на самом берегу моря. Прохладное, утонувшее в зелени – о благоустройстве дома хлопотал лично Адриано, Элен и их старшая дочь. А потому, когда юная жена – Лукреция приближается к ним, происходит обмен реплик, после которых миледи берет руки девушки в свои:

- Дочь моя, - невесомый поцелуй, прикосновение губ ко лбу, церемонное, но отмеченное печатью семейственности. И шепот, слышимый лишь близстоящим:

- Перед отъездом с супругом мы как раз говорили о небольшом, но удобном доме близ Авелли, который уже тоскует по своим хозяевам. А потому если однажды захочется убежать от этого шума - бегите. Вы с Энрико ещё не познали радость одиночества вдвоем.

Отредактировано Helen Higarden (2016-03-08 17:31:32)

[NIC]Leonardo Kastellany[/NIC]
[STA]as high as honor[/STA]
[AVA]http://s2.uploads.ru/BuEGK.gif[/AVA]

чо не так - пишите, поправлю

Леонардо Кастеллани не были свойственны ни улыбка, ни длинные речи, ни заинтересованный взгляд, ни парадный наряд. Нахождение столь мрачного и чёрствого человека на пышной и богатой свадьбе было тем более странным, несмотря на то, что женихом был его очень дальний, но всё же родственник. Нет, рыцарь был здесь в соответствии со своим долгом, долгом защитника герцогини Орллеи. Он держался в тени Её Светлости, точнее – он буквально стал её тенью и зорким взглядом, который внимательно наблюдал за каждым из многочисленной толпы.
Внешний вид его был опрятным, как подобает всякому честному рыцарю, однако колкий, безразличный взгляд, пробивающий холодом всякому, кто постарается заглянуть, убивал всякое приятное впечатление об этом человеке. Как обманчив бывает внешний вид! Как много хранит в себе душа! Рыцари, которые прошли не один бой вместе с Кастеллани, знали его как человека исключительно храброго, порою даже неоправданно рискованно храброго, меткого на слово, охотного до выпивки и отчего-то холодного к жизни, и к её прелестям. Жил он скромно, но честно. И честность его была безукоризненна, и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, любовники — с суровой щепетильностью, а бедняки — с седьмой заповедью Отца-Создателя. Словом, Леонардо был человек весьма необыкновенный. И если бы только они знали, какую тайну ему приходится хранить…
Церемония прошла довольно быстро и торжественно, как и полагает подобному торжеству. Начался шумный, праздный пир. Это всегда любопытно – быть в качестве наблюдателя. Жених был явно взволнован, из-за чего притрагивался к чаше с вином чаще нужного. Невеста же, казалось, несколько стеснялась или побаивалась своего супруга. Рады были разве что гости. Вся орллевинская знать была щедра на ослепительные улыбки и длинные тосты. Один правда был кратким и лаконичным – за Орллею! Именно в этот момент какой-то добрый служивой поднёс Кастеллани чашу с вином и принудил пригубить немного. Сказать, что Лео разозлился – ничего не сказать, однако виду не подал, молча перейдя в другой конец зала и заняв, другую позицию для наблюдения. Один из гостей особенно привлекал его внимание. Тот, что частенько поглядывал в строну герцогини Грациани, графини Хайгарден и леди Хайгарден. Лео машинально положил руку на шпагу, поправив шляпу. К девушкам подошла и сама невеста. Прерывать беседу наглым вмешательством не хотелось, однако рыцарь переместился за их спину – поближе – в то время как гость, также приближался к ним. Видел ли он этого мужчину раньше? Едва ли. У Кастеллани была хорошая память на лица и этот господин был ему не знаком.
– Как же приятно найти твоё недовольное лицо среди гостей, - тут же из неоткуда возник Алессандро со своейственной ему ухмылочкой, - сколько лет, сколько зим, братец…
- Не так уж и много… братец.
– Выпей со мной! Мне скучно…
– А мне нет…
– С каких пор ты отказываешься от хорошего вина, помнится, тебе это никогда не мешало.
Леонардо тихо выдохнул.
– С тех пор, как ношу эту шпагу, - рыцарь продолжал внимательно наблюдать.
– Как поживает наша кузина? Как герцог?
– У тебя слишком длинный язык, Алессандро, когда-нибудь ты поплатишься за это…

Кусок в горло не лез. Подумать только, что требовалось сделать, так сразу в дрожь кидало. И одно дело бы, главное, просто и тихо, ан нет, в назидание.
Барон вон жует себе мясцо да жует, на вино налегает. А ему что? Как с гуся вода.
Мужчина вытер рукавом пот со лба и мельком глянул на трясущиеся руки. Слугам дел было - невпроворот. Одно заканчиваешь, четыре новых получаешь. Кто-то яства таскал, кто-то за конями смотрел да чистил их, а кому-то доверили только у дверей стоять. Вдвойне тяжело было всем слугам сегодня. Вроде бы и благородные за столами сидят, а жрут, как четверо простолюдинов. И рожи-то у всех холеные..
Ганзо, слуга, еще раз утер пот со лба рукавом и принялся резать ломти мяса с туши быка. Пока еще ничего не началось, но об этом знали только те, кому было положено знать. И те, в ком определенные люди не сомневались.

-Ни Адриано, ни Найтона нет. Мне кажется логичным перенести все.
-Нет, ты ведь знаешь, что сегодня самый подходящий момент. А так - два зайца в одной корзине. Или как там принято говорить у крестьян?
-Мне-то откуда знать?- оскорбился первый собеседник, все время оглядываясь. Он явно нервничал. Об этом свидетельствовали бегающий взгляд и постоянно потеющие ладони. Заговорщик был тучным и постоянно потел и без таких потрясений, как предстояли сегодня.- Но девочка ведь ни в чем не виновата.
-Такова цена справедливости, мой друг. Такова цена справедливости. Мы не для того нанимали лучших профессионалов, чтобы говорить им "ой, извините, сегодня никого убивать не надо",- второй собеседник издал презрительный смешок с тем расчетом, чтобы осмеять нерешительность и излишнюю изнеженность толстяка.- Вспомни, сколько золота пришлось отдать авансом. Давай отменим и ты расплатишься со своего кармана.
-Нет-нет, я понял... Сегодня, значит сегодня.
-Так-то лучше.

-Прошу прощения, милорд,- виновато произнес слуга, толкнув Алессандро, от чего тот ткнулся в рыцаря Кастеллани.- Я такой неловкий..
Если бы кто-то заподозрил Лео в том, что он стал предсказателем, то сегодня он бы в этом убедился воочию. Слуга исчез в стороне кухни, а Алессандро вцепился в плечо своего товарища правой рукой, левую же он отвел за спину и застонал спустя несколько долгих мгновений. Когда он убрал руку из-за спины, на ладони была кровь.

-Сеньор Энрико, вам стоит бежать отсюда,- один из слуг, верно служивших Грациани, прервал прием пищи своего лорда.- Хватайте невесту и бегите..- слуга горбился и, казалось, постоянно кланялся. При более внимательно осмотре можно было заметить, что он держит руки у живота. А по пальцам, крепким и волосатым, бежит кровь. Ноги слуги не выдержали и подкосились, из-за чего он сдернул скатерть со стола, пытаясь удержаться, но тщетно. Кубки и блюда посыпались на каменный пол.

-Леди Борромео,- статный мужчина отвлек женщин от разговоров,- прошу простить мне мою навязчивость, но я с моими друзьями приготовил для вас приятный сюрприз,- он показал рукой в сторону дверей, где стояли двое гвардейцев. В это время мимо них проходило двое слуг с подносами для мяса. Доля секунды и каждому из стражей с поразительной синхронностью загоняют мясницкий нож точнехонько под шлем.- За Орллею,- с улыбкой произносит гость и отступает на шаг.- За независимую Орллею!- кричит он, словно произносит здравницу, после чего раздается грохот и рядом с Энрико падает верный слуга, сдирая скатерть.

И что тут началось. Часть слуг вышла с кухни с окровавленными тесаками, кто-то из гостей доставал кинжалы, тут же пробуя их остроту на ближайшем человеке. Заговорщиков было не столь уж и много. Но у них было значительно преимущество. Они были вооружены. В отличие от подавляющего большинства гостей. Одному из баронов, приглашенных на свадьбу брата герцогини Орллеи, втыкают нож в шею. Струйка крови долетает до невесты, пачкая кармином белое платье и щеку Лукреции.

-Как жаль, что вашего мужа нет здесь,- говорит толстый сквайр, обращаясь к герцогине.- Воистину жаль..
Раздается вопль ужаса у него за спиной и он бросается к беременной девушке только для того, чтобы запнуться и рухнуть к ее ногам. В прямом смысле. Нож с предательским звоном, который можно было бы расценить за смех, умей ножи смеяться, отскочил куда-то под ноги гостям, которые только осознавали, что происходит.

[NIC]Gamemaster[/NIC][STA]Независимое человечество[/STA][AVA]http://s2.uploads.ru/t/KSUlP.jpg[/AVA]

Она молча разглядывала своих новоиспеченных родственников, обращая внимания даже на самые незначительные мелочи. Девушка начала «изучать» чету Грациани, пытаясь отметить черты сходства, которые могли бы встретиться в ее семействе. С этого момента ей будет непривычно: новые лица, новый дом, новый титул. Замужество стало новой главой в ее жизни.
—  Дочь моя, — прошептала Элен, цепуя ее в лоб. Отличное начало отношений. —  Перед отъездом с супругом мы как раз говорили о небольшом, но удобном доме близ Авелли, который уже тоскует по своим хозяевам. А потому если однажды захочется убежать от этого шума - бегите. Вы с Энрико ещё не познали радость одиночества вдвоем.
— Я… — только успела промолвить невеста, как герцогиня прервала ее восторг возмутительным шепотом. Наннина же не могла перебивать герцогиню.
—  Мама! Это же был сюрприз!
Собственный дом вблизи Авелли… Лукреция опустила взгляд вниз, переваривая все услышанное. Теперь у нее есть собственное гнездышко? Гнездшко, которые принадлежит ей и Энрико, ее супругу. Весь сегодняшний день кажется красочным сном: пышная свадьба, красивое платье, дорогая тиара, сверкающая на свету мириадой звезд, высокопоставленные гости, такие подарки.
—  Но моя прекрасная леди-мать права, когда приходит замужество, иногда сложно спрятаться от посторонних глаз. — продолжила герцогиня.
Нам бы сначала привыкнуть друг к другу.
Если они и уедут с Энрико в домик вблизи Авелли, то точно проведут время порознь. Лукреция еще пока не знала своего супруга так хорошо, чтобы судить о его повадках и привычках, да и о характере  в целом, но все же она была уверенна в том, что он не относится к мужчинам, любящим сидеть на одном месте. Наоборот, он молод и полон энергии, которую надо куда-то тратить. Да и он же копия своего отца, что было отмечено не раз! Последний не приехал на свадьбу единственного сына, выбрав переговоры.
Тяжелый характер Грациани и вечное желание Борромео получить все и сразу лишь осложняли ситуацию. Невооруженным глазом было видно, что супруги совершенно разные. Энрико тихо сидит на своем месте, Наннине же на месте удается обычно просидеть минут пятнадцать. Он немногословен, всегда говорит по делу, да и беседы с ней начинал, в то время как она вечно пытается заговорить с ним, пробить это стенку между ними. Что они ночью будут делать при таком раскладе?!
— Я очень благодарна Вам! — начала девушка, улыбнувшись и взяв руки Леди Лореншира в свои. — Нам там точно понравится. Спасибо. — теперь вместо «мне» можно говорить «нам», если речь заходит о чем-то общем. Еще одно нововведение. 
Борромео хотелось обратиться к тихой Роуз, но ее внимание привлек шум юбок герцогини, а  также чей-то довольно громкий стон. Кому-то стало плохо от такого количества яств и вина? Слуги, кухарки и лакеи Борромео постарались на славу: все было четко организованно и спланировано.
— Милорд, Вам плохо? — подбирая юбки тяжелого свадебного платья, Наннина сделала два шага в сторону мужчины, державшегося за бок и облокачивавшегося на телохранителя Лукреции Грациани. Взгляд невесты случайно перемещается на ладонь Аллесандро, которая была вся в крови.
— Леди Борромео, —  статный мужчина отвлек женщин от разговоров, —  прошу простить мне мою навязчивость, но я с моими друзьями приготовил для вас приятный сюрприз, — он указал в сторону дверей, где стояли два стражника. Нахмурившись, девушка наблюдала за тем, как мимо них проходят два мужчины с подносами. Резкое движение и они с удивительной точностью тонкие кинжалы оказываются у стражников в области шеи. Кровь хлынула, словно из ручья, пачкая платье Наннины, какая-то капелька попала ей на щеку, вызывая лишь ужас.
— За Орллею,— с улыбкой произносит гость и отступает на шаг. — За независимую Орллею! — громко кричит мужчина.
С ужасом уставившись на тела раненных стражников, рыпающихся в предсмертных судорогах, словно зарезанные ягнята, Наннина расширяет свои темные глаза от ужаса, начиная осознавать весь ужас происходящего. Ей слышно, как где-то сзади падает чье-то тяжелое тело, бьется посуда, звенят кубки из-под вина, кричат гости.
— Стража!!! — голос герцогини, кажется, вывел ее из этого кошмарного транса и девушка резко оглянулась назад, а затем подошла к Лукреции и Элен ближе. Настолько, что они могла касаться плеч друг друга не вытянутыми руками. От страха благородные леди сбились в кучку, которую пока что защищает лишь некий Лео.
Наннина чувствовала, как страх острыми когтями впивается в ее разум, не позволяя нормально размышлять и прикидывать свои примерные действия. Перед глазами были лишь те два мертвых тела, одетые в желто-черные одеяния с гербом быка.
— Энрико!!! — будто не своим голосом кричала Грациани.
Темноволосая быстро повернула голову в сторону супруга. Мысль о том, что кто-то из Грациани или Борромео пострадает ранила хуже всякого кинжала.
Отец-Создатель, как это произошло? Что же будет?!
— Мама… — шепнула она в толпу кричащих людей, а затем ее очи забегали по гостям в поисках матери, Гарции и малолетнего Антонио. Тысячу и один раз успела пожалеть, что маленького брата привезли сюда из Авелли.
Девушка вспомнила роковые слова матери:  Герцогиня пускай остается в покое и имей в виду, и хорошенько подумай, дорогая, что если эта затея провалится, я имею в виду независимую Орллею, то ты, как жена наследника графа Грациани, должна будешь принимать много неприятных решений и ощутишь всю мощь последствий. Ни одна корона, моя дорогая, не ложиться на голову идеально.Рано или поздно, но ее тяжесть сдавит виски и всякий блеск слетит , обернувшись страданиями. Всякая, Лукреция, и графская тоже.
Неужели своим согласием выйти за Энрико Грациани она обрекла себя и все свое семейство на гибель?
— Что нам делать? — прошептала невеста, переводя взгляд на Элен и Роуз. Наннина взяла герцогиню за руку и аккуратно притянула максимально ближе к себе, Леди Хайгарден и графине Лореншира. Кажется, рассудок перестал подводить ее.
Осталось сообразить, как выйти отсюда живыми и без потерь. Хотя, о каких шансах выйти без потерь можно говорить? Половина гостей и прислуги лежали на полу, столах и стульях, истекая кровью.
Кажется, моя корона уже начала сдавливать виски, а ее блеск начал слетать первыми страданиями.

Отредактировано Lucrezia Borromeo (2016-03-19 14:23:41)

Беатриче Вентури..

Имя показалось контессине смутно знакомым, но в пестрой череде быстро смяняющих за эти дни лиц, которым она была представлена, и с которыми мадонна восстановила знакомства после длительного перерыва, не мудрено было, что ничего больше, кроме легкого смутного воспоминания о том, что имя было знакомо, ей на ум не пришло. Возможно, чья-то родственница или жена, или просто имя созвучно чьему-то другому.. Впрочем., графиня быстро отмахнулась от этих мыслей, возвращаясь к роли благодушной хозяйки и счастливой матери и вежливо и с интересом улыбнулась стоявшей перед ней темноволосой женщине с остро очерченными скулами.

- Что ж, тогда я с радостью готова исправить это досадное упущение, мадонна Вентури, - и хозяйка дома очаровательно улыбнулась гостье.
-Рада, что Вы присоединились к празднованию, и, о, благодарю, - и южанка не без удовольствия наиграно смутилась. Часть комплиментов невесте, так или иначе, относились к ее матери и богатству его дома.
Мудрено ли, ведь на Лукреции сияло драгоценностей на многие сотни золотых! Даже дурнушка была бы хороша как божий день, но Наннине Борромео в том и нужны не было, но ее семейство благоразумно решило не рисковать, полагаясь только на силу очарования молодости. Так что широко и довольно улыбаясь, Контессина еще что-то говорила, обмениваясь с госпожой Вентури милыми и приличествующими месту и случаю  репликами. Как добрались, как находят Борромео, удобно ли их устроили, много ли знакомых лиц мадонны уже встретила - и все это время Контессину гложило, что имя этой женщины казалось невероятно знакомым. что-то особенное было с ним связано, какая-то особенная, яркая история или слух, услышанный или подслушанная сплетня. Беатриче, Беатриче - и имя перекатывалось на языке как камешек, возбуждая воображения. но все еще сокрытое в тумане памяти.
Она и не помнила, что отвлекло мадонну от размышлений: чей-то резкий вздох, звук падающего тела, резкий крик или шорох юбок и подошв по полированному каменном полу банкетного зала но вслед за этим раздался гордый, громогласный крик, далекий в своем звучании от полупьяных здравиц в честь молодых и молодого государства. Что-то в этом "За свободную Орллею!" было необычно и синхронно, с первым же криком ужаса, сотрясшего своды замка, графиня Борромео увидела как за спиной Энрико упал человек, а из прижатых к животу пальцев сочилась жидкость, которую она никогда бы не спутала с ничем иным. То была кровь, а человек был мертв.

- В сторону! - мадонна резко обернулась, все еще пребывая в прострации, и оттолкнула назад свою собеседницу к сбивающейся стайке гостей, упиравшейся в столы, ставшие преградой на пути к одним из дверей. Дамы отчаянной вопили, мужчины разной степени трезвости отшатывались за столами, пытаясь встать, но кому-то везло, а кто-то падал на колени, сползал под лавки и непонимающе шарил взглядом по толпе. Вечный праздник уверенно превращался в бойню. Но не это сейчас занимало графиню - сердце бешено колотилось, а внутри все похолодело..
-Лукреция, Лукреция, - и вдова отчаянно попыталась пробиться к дочери, оказавшейся по ту сторону от расширяющегося круга в центре которого стояли недавние гости. В их руках блестели клинки, уже вкусившие крови, а глаза бешено горели. В толпе по ту сторону мелькнуло белоснежное облако кружев и сердце Контессины ёкнуло: ее ребенок был жив, но..
- Гарция, Антонио! Девочка моя.. Тонио.. - и женщина отчаянно заметалась на месте.
Ее сын, ее наследник, где он?! Всего несколько минут назад Тонио стоял вместе со своим камердинером и с довольным видом играл роль брата невесты в обществе лоренширских дворян, приятно удивленных начитанностью юного наследника графства. А Гарция, где Гарция?! Мадонна Барди заметалась как птица в клетке, разрываясь куда броситься, но в итоге на мгновение, которое длилось почти как час, потеряла из виду любой ориентир: не было больше в этом море криков, возгласов и лязка оружия ни одного знакомого лица и мадонну оттесняли и болтало в этом людском водовороте.
Внезапно чья-то крепкая рука выхватила женщину из толпы, не давая упасть, но едва вдова попыталась встретиться глазами со своим спасителем, как горло обжег металл и руку больно заломили за спину.
- Не двигаться, иначе.. - и клинок красноречиво вжался в кожу.

Наверное, Лукрецию все порядком достали своим постоянным беспокойством. Она, хоть и привыкла к вниманию, но явно не такого рода.
- Прости, - прошептала Роуз, улыбаясь.- Но ведь не столь часто мне выпадает возможность позаботится о тебе.
Лукреция вообще была весьма самостоятельной девушкой, редко требующей помощи или заботы, что нередко восхищало Роуз, но не отнимало у нее желания помогать. И все-таки, дабы не раздражать больше любимую кузину, леди Хайгарден не стала повторять своего вопроса, переведя взгляд на еду. К сожалению, аппетит к ней все еще не вернулся, поэтому, несколько секунд разглядывая угощения, девушка отвернулась от них, брезгливо дернув носиком. Как раз в этот момент она уловила какие-то подозрительные изменения в происходящем вокруг. Женская интуиция редко подводила её, поэтому и в этот раз Роуз заволновалась. Первым моментом было резкое движение неподалеку от Энрико, столь несвойственное для неторопливых передвижений на пиру. Вторым тревожным фактором стало лицо незнакомого ей человека, направляющегося к беседовавшим женщинам.
- Миледи, - обратилась Роуз к тете, не желая отвлекать её от беседы с новой родственницей, но тревога была сильнее, чем воспитание. Она должна была узнать, что это за человек прямо сейчас!
Правда, не успела, он был уже слишком близко...
- За независимую Орллею! - это был словно сигнал и ужасы начались. Одни за одним стали падать замертво люди... Увидев первые капли крови, Роуз тут же перекрестилась, хватая ртом воздух. "Только не падай в обморок! Не смей падать!" Секунды, чей-то толчок (кажется, отскочившей Лукреции), и вот Роуз уже пришла в себя, онемение с тела сошло. Она услышала голос графини, не терпящий никаких возражений. Девушка и не собиралась этого делать. Она была максимально беззащитной... Роуз развернулась, намереваясь укрыться за столом, как и было велено, как вдруг увидела то, мимо чего просто пройти и спрятаться не могла. Маленькое тело лежало на полу и, кажется, ребенок был еще жив. Наверное, кто-то сбил его с ног или он потерял сознание от страха.
Роуз оказалась рядом с ним в считанные секунды. Она не думала над тем, что делает. Девушка воспитывалась в монастыре, а там её учили помогать всем нуждающимся. И она не могла позволить умереть ребенку, чей бы он ни был!
Роуз быстро перевернула мальчика на спину, тот оказался в сознании.
- Хватайся, живо! - сказала ему она, наклоняясь ниже, обхватывая руками его талию. Испуганное дитя крепко хватает её за шею. Роуз поднимается с трудом, ребенок оказался не легкой ношей для хрупкой девушки, но выбора нет. Нужно спрятать его, и как можно скорее! Только вот свою семью, к сожалению, девушка из виду потеряла.
- Не бойся, главное не бойся... - прошептала она мальчику, спрятавшему лицо у нее на груди, тем временем с безумными от страха глазами ища взглядом хоть какое-то знакомое лицо...

[NIC]Leonardo Kastellany[/NIC]
[STA]as high as honor[/STA]
[AVA]http://s2.uploads.ru/BuEGK.gif[/AVA]
Судьба всегда нам преподносит необычные подарки, сравнимые с гнилыми яблоками Эдема, полных червей, что непременно рискуют проникнуть в организм, прижиться, а затем проедать мозг. Если бы кто-то сказал Леонардо, что кто-то лишит или попытается лишить его брата жизни да ещё и на свадьбе, где действуют законы гостеприимства, он бы улыбнулся этому глупцу в лицо и не поверил бы этим словам, словно бы в кривой усмешке. Однако, глупость человеческая заключается как раз в этом – в том, что мы привыкаем, а привычка говорит о закономерности происходящего в жизни. Нам кажется, что мы можем контролировать эту закономерность, в любой момент привнося нечто новое по велению нашего разума и сердца. Правда же такова, что это лишь заблуждение, коим хочется уповаться. Заблуждение столь заманчивое и приятное, как закат летним вечером над заливом в Авелли, как только что открытое вино двадцатилетней давности, как красивая девушка, чьё лицо спрятано под кружевной маской – всё лучше правды. Мы готовы обманываться даже тогда, когда нам кажется, что смотрим очень внимательно, очень пристально за происходящим. Мы не видим очевидного, не слышим подсказок, когда судьба сама и намекает на опасность.
Однако из всех здесь находящихся, среди шума из смеха и возгласов, золотой пыли, аппетитных блюд, пьяного угара и полумрака, Лео был единственным человеком, способным разглядеть хоть что-нибудь, услышать хоть что-нибудь. Вот в зале появилась Беатриче Вентури, которая тут же оказалась с печальной миледи Барди, что находились в другом конце большой залы. Впрочем обзор быстро прервался нескончаемым потоком слуг и образовавшейся компанией «подруг», поодаль от которых стоял он сам. Невидимая рука не раз пыталась сбить его внимание, то назойливостью какого-нибудь гостя, то улыбкой красавицы, случайно брошенной ему, то хотя бы же собственным братом. Случайно ли Алессандро тут оказался? Нет, дом Кастеллани по-прежнему входил в тот мифический состав элиты Орллеи, который постоянно сменялся, и смене этой способствовали именно подобные сподвижки: игнорирование публичной жизни или нет, заслуги перед короной или герцогом, заслуги на флоте и в бою, поступки, эпатаж – словом, всякое. Сейчас, во время весьма головокружительные для Орллеи, мало кто понимал, что действительно нужно делать. Однако, каким-то образом герцог Найтон сумел всё-таки убедить большинство своих верноподданных в правильности того шага, который сейчас предпринимал, и большинство из них – членов той самой элиты – были здесь и пили во здравие новоявленного родственника Его Сиятельства, его супруги, их семей и, конечно же, отечества. За всем этим лоском скрывалась игра, та, которую он, Леонардо, старательно игнорировал, сделавшись отшельником даже среди толпы. Что может сделать толпа с одним человеком, которому выпал жребий в небесной канцелярии обладать неким весьма сильным даром? Загрызть? Растоптать? Разорвать? Изгнать? Он сам себя изгнал, зная, как жестоки бывают люди, особенно в те минуты, когда что-то идёт в разрез с их интересами, идеологией, и уж тем более вероисповеданием. Орллея – обитель сердца петерианства, его лёгкие, его рёбра. Любое инакомыслие (или же дар) воспринимается здесь заразой, пытающуюся отравить оздоровевший организм. Так не лучше сделать необходимое самостоятельно, а не замереть в ожидании, погрязнуть во лжи, отрицать действительное? Лучше. Перемен в настроении брата Алессандро искренне не понимал, однако то ли по своей непринуждённости, то ли из уважения, он принял решение своего брата вполне сносно, пусть изредка, по таким вот праздникам, и пытался его растормошить, заставить вспомнить детские года, полные света и радости, а что самое главное – сменить тучи на небе в виде постоянной серьёзной мины на лице Лео, что навеки застыла на нём маской с того дня, как он стал оруженосцем уважаемого господина. Если Кастеллани знал, что случится дальше… Ох, если бы он знал, какую опрометчивую ошибку он совершает. Слепец! Впрочем, истинный слепец быстрее него бы заметил очевидное…
… Спрятаться на глазах у всех – как это? Да очень просто. Высокие по роду своему редко обращают свой взор на тех, кто ниже их самых – безликих, бедных, непросвящённых, грязных, оборванных, базарных, неумелых простолюдин; они также не видят человека в том, кто подносит им вино, одевает их в дублет или корсет, кто топит камин для них, кто жарит им телёнка, кто с ними учтив и немногословен. Для высоких по роду эти люди не больше, чем мебель, а мебель порою иногда и дороже. Слуги – особый вид скотины, который управляет и занимается другой, безмозглой скотиной. Случается среди них исключения, когда человек настолько ярок и стремителен, настолько сияет сердцем и душой, что даже хозяин замечает его заслуги. Однако здесь, в этом море… Кастеллани искал хищника среди карпов, в то время, как мурены затаились среди мальков. Спрятаться у всех на виду… Как же это было ловко. Какая же это была огромная ошибка.
Всё произошло очень быстро. Только что улыбающийся Алессандро вдруг искривился в лице, словно бы резкая судорога его тут же пронзила. Лео, до этого несмотревший не в сторону брата, а с кошачьим прищуром следящий за Лукрецией и её окружением, не сразу это заметил. Даже когда мужчина издал странный звук, похожий на спертый стон, будто бы подавился вином. Лишь когда старший брат не удержался на ногах и чуть повалился на рыцаря. Только тогда. Проходивший слуга сверкнул клинком кинжала, убирая его под тряпки. Брат поднял ладонь, окрашенную цветом багряной крови. В первые за долгое время он растерялся.
Всё завертелось, словно бы механизмы часов. С точностью до минуты. Это был хорошо отрепетированный спектакль.
– За независимую Орллею!
– Стража!
Собственный голос показался ему сдавленным и потерявшимся в волне тех криков, которые последовали после. Пока он сам пытался помочь своему брату, всячески пытаясь сконцентрировать силу, заключённую в его теле, и остановить кровотечение, в другом конце залы, верный слуга, тот самый малёк, пытался предупредить милорда Энрико, а ещё ближе средних лет и роста мужчина разыгрывает представление с гвардейцами. Голос Лео лишь на несколько секунд опередил действие предателей…
… Выбор – очередной жребий подкинула судьба своим огромным пальцем, которым сейчас ткнула в этот день, нарекая его днём скорби. Что ему было делать? Долг обязывал немедленно вынуть шпагу из ножен и встать в защиту, сердце же трепетало и боялась за жизнь брата – ещё один удар станет решающим и он лишится жизни. Лео подтащил брата к одной из колон, к той, что была в двух шагах от них, однако за ней можно было бы переждать. Ему пришлось оставить его там и тут же, молниеносно броситься к толпе дам, испуганный, беззащитных, которые сидели в первых рядах этого представления.
Шельмы строем из кухни заполняли собой новое пространство. Ножи сверкали и озарялись кровью под перебой криков. Двоих он одолел крайне быстро, подрезав одного, второго же пнув ногой и перерезав горло острым клинком. В три огромных прыжка, он оказался перед своей герцогиней. Его «танцы» только начинались.
Разобравшись с третьим противником, Леонардо перехватил его нож и метнул в сторону леди Барди, которую хотели бы прирезать. Бросок вышел точным и пришёлся прямо в висок. Где-то в стороне звенела посуда от ног, которые топали по широкому столу, в попытках его перепрыгнуть. Блистальная элита не знала куда бежать и что делать. Кто-то из мужчин, коих здесь было не так и много, пытался защититься, однако они быстро и на месте погибали в своих попытках Благо новоявленный молодожён не растерялся. Выпад, блок, удар с ноги, контратака. Выпад, блок, удар с ноги, контратака. Выпад, блок… Романтика. Мешались стулья, мешался массивный стол, на который то и дело проходилось запрыгивать. Лео кружил вокруг своих дам, отбивая молниеносно атаки, однако заставляя девушек отступать. Один удар пришёлся по предпрелечью, второй по бедру. Он чувствовал, как кровь заливает рукав, но игнорировал боль. Чудом ему удалось увернуться от болта, пролетевшим прямо перед самым носом. Если бы он не откинулся вдруг назад, этот самый болт разнёс бы ему башку.  Добив противника, мощным ударом из-за которого тот упал на спину и получил клинок между рёбер, Кастеллани подъехал на одном колене к дамам, подрезая того, кто к ним подходил с тесаком. Увидев у миледи Элен в руках нож, Кастеллани бесцеремонно его забрал и метнул в арбалетчика, который уже перезаредился и был готов совершить новый выстрел. Две атаки встретились. В итоге, арбалетчик получил нож в глаз, а Леонардо болт в левое плечо.
– Зараза, - выругался рыцарь.
– Достаточно! Вы действительно думаете, что сможете одолеть нас, господа? – он не видел «голоса», который обращался к нему.
- Представь себе, - тихо сказал мужчина. Дыхание было напрочь сбито. Чего-чего, а арбалета он не ожидал. Интересно, сколько их тут? В этом случаи они перережут их, как сидоровых коз, особо не запачкав рук. На какой-то миг бойня стихла. В конце залы виднелась дверь – в том самом конце, где на последнем издыхании был его брат. Куда она вела? На террасу? Да, терраса, точно. Однако, она не была гарантом того, что оттуда не повалятся новые заговорщики. Там, за этими толстыми стенами, гвардейцев уже перерезали. Они были окружены.
– Стоооой! – заорал скорее хрипом, чем голосом Кастеллани, обращаясь к виконту, - он нужен живым! Лови! – наступив на рукоять близлежащего тесака, Лео ловко его подкинул для левой руки, но не ловко поймал – лезвие обагрилось его кровью. Сделав над собой усилие он метнул его к ногам Энрико.
– Ты же не хочешь, чтобы он погиб? Не за это Вам заплатили же, –к тому самому высокому мужчине, который всё это время периодически встречался с ним клинками, однако всякий раз под риском схлопотать мощный удар подкидывал рыцарю «свежие силы» в ожидании, что защитник устанет. К сожалению, эта наглая лисья морда нужна живая. Их разделяло десять шагов. Выбор… Почему он всегда такой сложный? Тридцать шагов разделяло его от брата, три-четыре от своей госпожи. Метнись он куда-нибудь – на них тут же нападут. Останься он и дальше «плясать» вокруг, его когда-нибудь да убьют, или числом, или мастерством, или болтом в сердце. Выбор… Нужно было отступать.

Отредактировано Roland Wallace (2016-04-07 13:18:11)