Политика не терпит чувств. Политика не терпит искренности. Политика не терпит отлагательств. Это три постулата граф Йелоншира понимал очень хорошо, однако принял приглашение не с привычным равнодушием, а со скрежетом зубов. Прошло уже два месяца со смерти его любимой супруги, которая была с ним бок о бок большую часть его жизни, но лорду Хайгардену казалось, что время остановилось и застыло спёртым воздухом среди пепла и мрака. Он лишился не просто супруги – он лишился друга, он лишился своей опоры, он лишился единственного искреннего человека рядом... Хотя искренность в поступках Лилианы – вопрос сомнительный, что лишь больше стравляло сердце и разум мужчины, давало силу внутренним демонам и портило жизнь и без того бедному Освальду, который горевал по матери по своему.

Помпезность, вычурность, роскошь, богатство – именно с таким размахом лорд-канцлер Эдвард Девантри выдавал свою дочь замуж за героя почти последних событий Эйдена Ретеля. Церемония должна была пройти, как хорошо выученный спектакль для специальных зрителей. Кто бы что не говорил – это была сделка. Сделка, которая повязала лорда-канцлера с маршалом Хайбрэя, настолько сильно, что удивительно было отсутствие на празднестве молодого лорда-регента. Едва ли такой умный и опытный политик, коим был Эдвард Девантри, допустил такой досадный промах по случайной забывчивости, пусть публика в большинстве своём и довольствуется ответом, что милорд слишком занят делами государственной важности. Из-за личных бед и ненастий, графу Хайгардену приходилось следить за происходящим среди элит из далека, из своего северного Йелоншира, питаясь по большей части «новостями» от своего дражайшего друга милорда Дары Стоуна. И сейчас, здесь, в Раленде эти новости подтверждались наглядно.

Среди своры красок и любезных улыбок Джозеф Хайгарден выгляден скорее, как чёрная ворона, облачившись во всё чёрное. Лишь золотая цепь с агатами украшала чёрный праздный дублет. Его сын (пусть отныне граф так думать не желал) отличался от него разве что цветом волос и большей раскованности, как в общении, так и в действиях, однако всякий раз озирался на отца в поисках одобрения. Граф же был не многословен с теми, кто желал с ним беседы. Он дождался нужной минуты – минуты приглашения за закрытыми дверьми. К слову, граф Хайгарден никогда не имел прямых связей с лордом-канцлером. Именно поэтому его и заинтересовало это приглашение.

В мраморную залу он вошёл последним, почти что следом за предыдущим гостем. Как оказалось, гостей было не так уж и много. С леди Ларно Джозеф был знаком скорее заочно, чем лично – он знал, как выглядит эта женщина, однако ему не доводилось общаться с ней даже при дворе.
– Граф Девантри, графиня Ларно, - Хайгарден удосужил обоих коротким кивком головы.

Отредактировано Joseph Higarden (2016-05-30 21:27:50)

В этом мире мужчин до нитки пропитанных политикой она чувствовала себя совершенное в своей тарелке. И это не смотря на то, что Кристиана уже давно привыкла вести дела целых двух графств, предоставив брату предаваться меланхолии, черной тоске, романтический грусти и всякого рода хандре. Ему это так шло! Его красивое лицо от этого становилось еще более одухотворенным. Такие, особенно нравились женщинам. Такую романтическую напыщенность она себе позволить не могла, потому, как их благополучие зависило от ее трудов и в частности от торговли, которая сейчас в связи с закрытием границ с Орлеей шла из ряда вон плохо. Она так сильно теряла в деньгах.
Если ранее она отправляла в Мордгард и Орлее шерстяную и льняную ткань, кружево и просто шерсть, получая оттуда зерно, вино и орлевийский шелк, то сейчас дела Кристианы стояли под ударом. И она не знала на кого злится больше. На Генриха или на Андреса Найтона, решившего поиграть в местного корлька. ей казалось, что в этом вопросе не выиграет ни Орлея, ни Хельм. Чем мельче землевладелец и землевладение, тем сложнее просуществовать и выжить в этом мире. Это была совершенно простая истина, доказанная многими столетиями. И как бы Кристиане не хотелось углубляться в эти политические дрязги, ее кошелек шептал ей совершенно иное.
Хозяин был любезен. Хайгарден, которого она видела быть может однажды, мельком был похож на мартовского грача на еще не растаявшем снегу. Как то, слишком много мужчин...  Очевидно, что разговор пойдет не о поэзии и музыке менестрелей. Не о легкомысленных рыцарских романах. В воздухе витало легкое напряжение и даже флер какой то тайны.
"— Я полагал, что ваш брат разделит с нами трапезу. Он будет позже?"
- На моего брата скверно влияет погода и сырость. Он чувствует себя не важно.
С нотой извинения в голосе проговорила Кристиана.
- Полученная рана все равно дает о себе знать. Простите милорд, он не присоединится к нам.
Она слегка поклонилась ему одной лишь головой.
Усаживаясь за стол, Кристиана из под ресниц наблюдала за мужчинами.
- Благодарю вас. Путешествие не было очень утомительным. Морозы не сильно лютуют и снега выпало не так, как в прошлом году.
Ну, что поделать, если этикет требует сначала поговорить про погоду, а не начинать сразу с места в карьер.
Леди Ларно не сильно напрягало это, хотя, ей несомненно было интересно, о чем пойдет дальше речь. Ведь не будут говорить эти два почтенных мужа о свадебных делах и о подарках, приготовленных к торжеству.
- Я от души желаю процветания и наследников вашей дочери в браке. А вас поздравляю с удачной партией.
Была ли счастлива сама невеста, Кристиана не знала. Пообщаться с ней ей не пока не пришлось. И хотя, леди Ларно видела новобрачную при дворе, она понятия не имела, на сколько желания Девицы соответствуют с выбором отца. Хотя, кто ее спрашивал в этом деле?
- Надеюсь ваша дочь счастлива?

Эдвард радушно улыбнулся на вопросы своих гостей, присаживаясь во главе стола напротив обоих. И Кристиана, и Джозеф были в полной его видимости, что немного сковывало их взоры относительно друг дружки. Расставил стулья именно таким образом граф не случайно – ему как воздух был необходим полный обзор, его гости были не простыми людьми со сложными судьбами и многоступенчатым аналитическим складом ума. Такие люди хороши, когда являются верными друзьями, и не повезет тому, против кого обратится вся мощь их мыслей и действий. Возможно, еще и поэтому, Девантри созвал именно их для личной аудиенции. Обратить такую мощь во благо своих замыслов – поступок дерзкий, но вполне осуществимый. Если после сегодняшней встречи и герцогиня, и граф станут его опорой, то никакой враг ему страшен уже не будет. В то же время, Эдвард сейчас находился на маленьком островке, засунув одну руку в осиный улей, а другую по локоть в кувшин со змеями. Изворотливость, притворство и ложь сегодня не будут иметь грандиозного успеха – не с ними, не так. Его гости являются мастерами всех тех наук, что Эдвард постигал годами.

Но там, где вы учились, я преподавал! – Дерзкая мысль промелькнула в голове лорд-канцлера. Сейчас на его стороне были все инструменты для изучения своих гостей. В информационном плане они все были примерно равны, по данным Девантри, Ларно и Хайгарден ранее не имели связей и каких либо отношений, а значит, им потребуется время, в том числе на изучение друг друга, и вопросы будут адресованы не только хозяину вечера. В плане расположения, на стороне Эдварда явное преимущество, так как он видит обоих, Кристиане и Джозефу же придется оборачивать взор на собеседника, теряя из виду одного из участников диалога. И, наконец, за Эдвардом было главное преимущество – он собрал здесь всех, на правах хозяина, на свадьбе своей дочери, под самым благовидным предлогом, а, следовательно, никто из гостей не догадывается о количестве информации и о сложившихся загодя договоренностях друг с другом. Только ему, графу, известно наверняка, что люди, которых он едва ли не третий раз в жизни видит, не имеют с ним ничего общего, пока.

- Я тоже на это надеюсь. – Кивнул головой леди Ларно Эдвард. – Но еще более счастлив я. Не только благой вестью, что моя дорогая доченька станет достойной супругой достойного человека, и, возможно, недалек тот день, когда я увижу внуков. Так же я крайне доволен новым родством, которое обеспечивает Уортшир связями в королевской гвардии и патрулях по всему Хельму. Выбор моей дочери столь же мудр, сколь и расчетлив.

Взор графа обратился к Джозефу, внимательно разглядывая гротескного мужчину в черных одеждах. Траур определенно был ему к лицу, навивая загадочности вокруг его персоны. Если с Кристианой более-менее, все было понятно, и герцогиня показала себя прекрасным управленцем, умело манипулирующей собственным братом, ровно настолько, что тот не явился на приглашение. Хотя и должен был бы почтить свадьбу дочери графа своим присутствием из формальной вежливости и нежелания оскорбить семью Девантри и семью Ретель, то Хайгарден пока придерживался образа человека-загадки. Разгадать его будет не просто – это Эдвард уяснил с самого первого вопроса Джозефа, вопроса прямого, и сразу переходящего от званого ужина к деловым отношениям.

- Лорд-регент остался в Хайбрэйе, вести дела. Увы, но даже в такой светлый день, мы не можем забывать о том, кем мы являемся, и кто-то должен приглядывать за королевством, покуда знать празднует этот день. Я предлагаю поднять бокалы сегодня и за его самопожертвование, но не сейчас, первый кубок я бы хотел посвятить своей дочери и своему зятю.

Эдвард поднял кубок за молодых, и не спеша стал отпивать из него, пристально вглядываясь в лица своих гостей. Вопрос, поставлен был ребром и не просто так. Конечно, они догадывались, зачем граф Уортшир созвал их. Ульи начали настораживаться, и неверный шаг определенно будет стоить ему обеих рук, если не головы.

- Вас, наверное, смутило известие, что на королевском совете меня не будет. Что ж, это правда, я не получал никаких распоряжений на этот счет. Генрих весьма прозорливый человек, для своих лет, и я благодарен ему за возможность, пусть немного и против своей воли, провести время с семьей, разделяя с ними радости и строя планы на их дальнейшую жизнь.
Девантри улыбнулся:
- Но, лорд-канцлер во мне требует подавить отцовские эмоции, королевству нужны все мы, лорды, герцоги и графы. Тем более, на этом совете мой сын будет представлять честь дома Девантри, и это великая радость для меня. Я хотел спросить вас, как самых представительных и влиятельных вельмож нашего королевства, приглашены ли вы? Поедете ли? И могу ли я рассчитывать на то, что узнаю от вас во всех подробностях, как подал себя мой Томас, и к каким решениям пришел совет касаемо самых наболевших тем королевства?

Эдвард перевел взгляд на Кристиану. В отличии от Джозефа, она не рубила правду на корню, она вела себя как истинная леди, предпочитая нейтральные темы. Не менее интересный человек, с точки зрения прожженого льстеца и лжеца. Графиня Ларно словно приняла выжидательную позицию человека, который собрался слушать и рассказывать о щебетании весенних птичек, после чего примет определенное решение, о котором, возможно и не расскажет никому из присутствующих. Она не была загадкой, она была запертой дверью, за которой лежит либо сокровище, либо стоит сторожевой пес.

- Но не менее важно мне то, как покажет себя наш лорд-регент в своем первом серьезном шаге. Тяжелое бремя выпало на его плечи, управится ли он с ним? Полагаю, он рассчитывает на поддержку всех нас, и верно мыслит. Но готов ли он быть тем, кем стал? Это покажет только королевский совет.

Отредактировано Edward II Devantri (2016-06-01 15:39:46)

Граф Девантри позволял себе излишнюю откровенность: если расставить фигуры на шахматной доске, то третьей по важности и значению станет Эйдан Ретель, первым же, конечно, граф поставит себя, а второе место отдаст Генриху Найтону. Из чёрных маршал перешёл к белым, или наоборот? Впрочем, сути это не меняло. Лорд-канцлер лишь аккуратно подчеркнул, сколько возможностей даст ему этот брак. Джозеф взглянул на графа оценивающим взглядом. Лорд-канцлер всегда был персоной более чем интересной: блестящая карьера при дворе, дружба, если это можно так назвать, с двумя монархами Хельма, именитое происхождение и процветающий дом. Об этом человек ходило множество разговоров, которым граф Хайгарден предавал не большее значение, чем женской болтавне о поэтах и платьях. До начавшейся войны граф был человеком исключительно деловым, неполитическим, ибо политика требует бесчестия и искусство лицемерия, а для столь честолюбивого человека подобное занятие лишь в тягость. Удивительным может оказаться, насколько же сильно военное положение может поменять интересы человека, как самого простого, так и титулованного лорда.

Граф молча поднял свой кубок с учтивым коротким кивком. Значит, подозрения были оправданы, слухи обрели почву. Что ж, теперь будет вдвойне интереснее послушать, что собирается сообщить лорд-регент на своём большом совете спустя полгода молчания. Он отдаляет первого советника своего отца и брата, отдаляет мастера над шептунами от двора. Расстановка сил менялась. Возможно, Эйдену Ретелю готовилась более серьёзная роль, чем главнокомандующего на северном фронте. В любом случае, графу Девантри с лёгкостью удалость просчитать этот ход. Начинался новый виток игры.

- Признаюсь, Ваше Сиятельство, что несколько удивлён, - граф сделал дополнительный глоток вина, - лорд-регент с большим уважением относится к Вам, теперь это явно видно. Полагаю, Вы в курсе с какой целью герцог собирает королевский совет?

С таким раскладом вдвойне становится интересно, что происходило в Хайбрее в начале осени, когда лорд-канцлер не был в неформальном порядке освобождён от своих дел. Возможно, поэтому о событиях в столице так ничего и не слышно. Во всяком случаи граф Стоун об этом упоминал мало.

- Хорошая возможность проявить себя. Лорд-регент очень полагается на Томаса судя по всему. Позвольте спросить, милорд, разве Ваш сын не увидит Вас сразу же после и не передаст Вам в точности решения заседания королевского совета?

Покуда леди Ларно была готова тут же согласится, Джозеф решил прояснить себе и вопрос отношений между графом-отцом и виконтом-сыном. Конечно, всякому родителю хочется узнать, как его дитя справляется самостоятельно, однако если рассматривать конкретный случай, то как репутация Томаса Девантри, как и репутация его отца, шла далеко вперёд, пусть и в ином свете. О провале орллевинских переговоров забыли, не придав им особенного значения, однако пятном он остался.

- Крайне занимательный вопрос… Учитывая нынешние беды нашего славного королевства.

Ох уж эти разговоры. Особенно мужские. Особенно политические...  скучные. Это похоже на кружение пугливых голубей вокруг выброшенного зерна. И хочется и колется. Но Джозеф и Эдвард никак не были похожи на этих самых голубей. Уж скорее ястребов, ну или на воронью, слетающееся на свежую мертвячинку. Но Генрих был далеко не мертв. Ну, или пока не мертв. А они приноравливались. Девантри словно старый заправский филин. Разве что не ухал от распираемого его величия и собственных достоинств. Джозеф очень осторожно присматривался и прислушивался. Скорее его бы она сравнила с летучей мышью. К каждому человеку можно было подобрать сравнение. К этим двоим, весьма удачно. Кристиана даже улыбнулась сама себе.
Ну, что там дальше от нее хочет канцлер? Она пообещала ему сообщить новости, если будет такими обладать. Чего ему еще может понадобится? Подслушать о чем воркует регент с Летисс? Ну, так близко она не вхожа.  А все остальное он и сам может разведать. В сети его соглядатаев и шпионов Кристиана  не сомневалась.
Уж лучше бы мужчины сразу перешли к делу и огласили всеь список вопросов на сегодняшний день, нежели чем обмениваться намеками  и предположениями о том, чего выкинет молодой глава государства.
Может уже настала пора сладких обещаний? Кристиана прищурилась, прикидывая, что может пообещать канцлер за верность ему? Действительно, а что?
Открыть границы с Орлеей? Что бы Ларно так сильно не теряли в своем кошельке от этого предприятия. А они теряли! Теряли очень много! И с каждым месяцем все больше. Дальнейшее закрытие границ грозило Кристиане тем, что она будет вынуждена искать новых торговых партнеров, скажем, в Гасконии. Что там будет дальше творится в Моргарде? Эти беспрестанные котовасии с дележкой власти.
Бабка Кристианы говорила, что нет ничего слаще власти. Ничто с этим не может сравнится. Ни богатство, ни любовь, ни какие блага.
Наверное, Девантри старший мог об этом порассказать моное и она бы с удовольствием его послушала, но он предпочитал кружить вокруг и около. Хорошо. Подождем еще немного. Быть может ее молчание сделает канцлера более разговорчивее?