Когда Белль занималась вышиванием, это занятие обычно всегда успокаивало ее и приносило наслаждение. Стежок за стежком, и в мыслях наступала гармония, дурные думы оставляли белокурую головку, и старшая дочь графа Девантри вновь могла излучать те свет и тепло, за которые ее так любили все обитатели замка. Но, увы, последние месяцы это не срабатывало. После смерти Марго едва ли уже что-то могло доставить радость Аннабель. Вышивка была заброшена в дальний угол, а любимые книги пылились на полках. Все мысли ежечасно обращались к мрачным событиям, заставляющим сердце сжиматься от боли. Смерть черной тенью преследовала ее. Сестра, любимая тетушка, венценосный кузен. Кто дальше? Невольно задашься этим страшным вопросом и будешь жить в тревожном ожидании.
Так проходили день за днем. Смерть все же отступила от графских владений, траур сменился свадебными приготовлениями. Но настроение молодой невесты нисколько не изменилось. Волнений стало только больше. И это был вовсе не самый обычный страх девицы перед замужеством. Хотя, конечно, предугадать, как сложиться семейная жизнь с малознакомым человеком было невозможно. Ожидание скорого отъезда и разлуки с самыми любимыми и близкими людьми также было настоящим мучением. Но самый огромный ужас вселяла мысль о том, что она таит от своего будущего мужа то, что сама не так давно узнала о себе. Разве можно ожидать от брака счастье, когда начинаешь его со лжи и секретов? Но как рассказать? Сможет ли граф Ревейнширский понять и разделить с ней эту тайну? Белль и гадать не нужно было. Очевиден был ответ на сей вопрос - нет. После такого открытия уже о свадьбе никто не будет вести и речи. Ее судьба будет предрешена. По этой же причине она не могла открыться и собственному отцу, ведь Аннабелль знала, что граф поддерживает твердую политику против магов. Для отца обнаружить, что его родная кровь «очернена» подобной силой будет настоящим ударом, и он, наверняка, останется непоколебим в своих убеждениях. Бель оказалась в замкнутом круге: невозможно было продолжать нести одной это бремя, но в тоже время нельзя было и рассказать о своем магическом даре.
А свадьба, тем временем, с каждым днем становилась все ближе и ближе. В очередной раз к ней пожаловала портниха для одной из последних примерок. Как и все прошлые разы, Белль осталась равнодушной к тому, как над ее нарядом колдовали руки уже немолодой женщины. Будущая графиня терпеливо ожидала, когда уже это закончится, и стоило за портнихой закрыться двери, Белль с облегчением опустилась в кресло напротив окна. Рядом стоял небольшой столик, и взгляд упал на вышивку, что лежала на нем, и к которой она так давно не притрагивалась. Появилось странное ощущение, что теперь в этом отрезке ткани заключается какой-то особенный сакральный смысл. Будто олицетворял он все то прошлое, что было безвозвратно потеряно. Неуверенно потянувшись, Аннабелль взяла его в руки. Трепетным движением пальцев взяла иголку и попыталась сделать стежок. Руки дрогнули, вместо ожидаемого результата, все что ей удалось - уколоть саму себя. Вышивка была небрежно брошена назад, и, поднявшись, Белль нервно прошлась по комнате. Нужно было сделать хоть что-то, чтобы вернуть себе равновесие. И она не видела иного выхода, как рассказать правду хоть кому-нибудь. А единственным человеком, которому она смогла бы осмелиться доверить свою тайну, был старший брат. Можно было надеяться, что он ее поймет, ведь он столь часто не сходятся во мнениях с отцом. Но Белль так не хотелось его обременять своими проблемами. Это жестоко и эгоистично с ее стороны.
«Но я больше не выдержу...» - промелькнуло в мыслях, и она все же покинула свою комнату. Оказавшись в коридоре, медленно пошла по направлению комнат старшего брата. У массивной дубовой двери Белль остановилась. «Может все же не стоит?» - девушка уже была почти готова развернуться и быстрее вернуться в свои покои, пока ненароком она не встретила того, к кому и пришла. Но все же в последнюю секунду решилась. Сделала глубокий вдох и постучала костяшками пальцев по дереву, после чего слегка приоткрыла дверь.
- Томас, к тебе можно?

Объятья старшего брата немного успокоили Белль. Теплота его рук если и не могла вернуть всего, что было потеряно, то хотя бы внушала чувство защищенности. Рядом с ним ей было совсем не страшно, все мучившие ее сомнения словно уступали той силе, которая исходила от ее старшего брата, и прятались по затаенным углам, на время давая Белль забыть о своем существовании. Будет ли она чувствовать то же самое, находясь уже рядом не с Томасом, но со своим будущим мужем? Этот вопрос был в числе того множества, что роем жужжали в голове Леди Раленд. Но куда важнее был тот, ради ответа на который и пришла в покои брата Аннабелль.
- Все хорошо...- ее голос дрогнул, тем самым с головой выдавая свою обладательницу. Белль не умела, да никогда и не пыталась, обманывать Томаса. Просто никогда не было в этом необходимости. С ним, как ни с кем другим, она могла быть откровенной, разговаривать обо всем, что только приходило в ее светловолосую голову. Так было ровно до того времени, пока вдруг под прикосновением ее руки не стали заживать ранки Эдвира. С того самого дня она уже не могла быть полностью искренней с Томасом. Не пора ли это исправить и вернуть все на свои места? Но для этого все еще нужно набраться смелости, а пока Белль решила продолжить братом начатый разговор о графе Девантри.
- Да, отец в последние дни не в лучшем настроении, - с некоторым сожалением высвободившись из рук брата, Аннабелль прошлась по комнате Томаса, разглядывая утреннюю обстановку его покоев. Он только что встал. Это было заметно и по взъерошенному внешнему виду Тома, и по его неубранной кровати.
- Но его можно понять: столько дел и забот и не только из-за предстоящего торжества. А еще, наверняка, нашего батюшку будет весьма беспокоить и то, что в то время, пока сам он занят безотлагательными делами, его наследник предпочитает до обеда прохлаждаться в своей спальне, - Белль присела на край кровати и подняла на брата взгляд, полный задорных искорок. Лицо ее просветлело, и на губах заиграла веселая улыбка. В родном доме не было никаких условностей, ни говоря уже о том, что рядом с Томасом и вовсе было всегда так легко и спокойно, поэтому здесь даже через мрачные тучи ее настроения умудрялись пробиваться лучики той прошлой Леди Раленд, которая очень редко печалилась, особенно, находясь рядом со своей любимой семьей. Жаль, что долго эта радость не смогла задержаться на личике будущей графини. Внутренний голос настойчиво напоминал, с какой целью она пришла к брату. Бесконечно оттягивать этот разговор будет невозможно, нужно было начать хоть с чего-нибудь.
- Томас, я хотела... - в этот раз в голосе Аннабель уже не было и капли смеха. - Хотела поговорить с тобой. Это очень важно. И ты единственный, кто сможет мне помочь.

Всякий раз, когда заходил разговор о предстоящем свадебном торжестве, буквально каждый считал своим долгом сказать Белль о том, что ее ждет счастливая семейная жизнь. Откуда появилась столь прочная уверенность в благополучном будущем четы Ревейнширских? Юная леди, за которой не вился шлейф из досужих сплетен, как это порой случалось с неопытными девицами, оказывающимися при дворе, и преисполненный благородства молодой лорд, представитель одного из древнейших родов королевства - подобное сочетание многим казалось идеальным, а мысль о неудаче такого союза - сущим абсурдом. Так что, сдержано улыбаясь, Аннабелль оставалось только согласно кивать, утешая себя тем, что до сей поры Эйдан вел себя по отношению к ней крайне внимательно и почтительно, вызывая у леди Раленд лишь симпатию. Но достаточно ли симпатии, пусть и взаимной, для того, чтобы все заверения в предстоящем счастье сбылись? Еще один вопрос, на которой невозможно было ответить, так что в этот раз Белль поступила точно также: кивнула брату с легкой улыбкой, соглашаясь с тем, что отец, безусловно, не мог ошибиться, устраивая жизнь своей старшей дочери.
- Ох, так, значит, ради меня ты приносишь себя в жертву? - спальню наполнил звонкий девичий смех. - Как это благородно с твоей стороны! Моя благодарность не будет знать границ!
Она улыбалась, глядя на приближающегося брата, но мучившие ее вопросы не смогли надолго сохранить эту улыбку. А самым страшным оказалось то, что озвученная просьба помочь ей вдруг вызвала на лице Томаса растерянность и неуверенность.
Аннабелль настороженно наблюдала за братом, ощущая, как страх окутывает сердце. Сомнения на лице Томаса стали причиной появления очень неприятных мыслей в голове Леди Раленд. Брат не хочет ей помогать. Она еще не вышла замуж и не покинула родного дома, а он уже выстроил стену, коя отгородит их друг от друга. К счастью, тишину нарушил его голос, прозвучало столь желанное «конечно», и Белль заставила себя прогнать из головы все не прошеные мысли. Впрочем, это случилось бы и само собой уже через пару секунд, потому что с дальнейшими словами брата из памяти вдруг испарилась и та цель, с которой Аннабелль пришла в покои к Томасу. Судя по той растерянности, с которой говорил брат, тема, поднятая им, могла оказаться куда важнее того, о чем хотела поговорить Белль.
- Я не боюсь графа... - медленно проговорила девушка, не скрывая своего удивления. В который раз, пусть и косвенно, ей заметили, сколь хорош ее жених, так что волноваться молодой леди не о чем. Только вот Томас сделал это как-то уж совсем по-своему, да еще и до того, как Белль озвучила свой вопрос. О том, что виконт решил, что она пришла за советом относительно первой брачной ночи, Аннабель и в голову не пришло. Ведь она-то за подобными советами к брату уж точно не пошла бы. По счастью, даже не смотря на смерть их матери, в замке оставались те, кто смог бы просветить будущую графиню Ревейншира о всех тонкостях предстоящей супружеской жизни, например, одна из старых нянек, что помнила Белль еще совсем малышкой и оставалась при ней в качестве камеристки, когда Леди Раленд уже повзрослела.
- Это хорошо, что Эйдан все понимает. Потому что я сейчас совсем не поняла, о чем ты говоришь,- откровенно ответила Белль, надеясь получить от брата хоть какое-то пояснение его словам.