Просторная терраса с изумительными видами на залив и гавань Латифа – была моим излюбленным местом в этом пока еще чужом мне дворце. Положив руки на перила, со всей присущей мне задумчивостью я частенько вглядывался в горизонт, словно искал что-то. Искал, но не находил. Как бы не старался. Не так много времени прошло с момента нашего переезда в Глостершир. Тому поспособствовали разные обстоятельства: и должность, и личные интересы. Это нужно было сделать, да мы и не сопротивлялись, будучи уверенными в гостеприимном приеме. Эта уверенность оправдала себя. Неравнодушие Бэйлоршира к судьбе Глостершира (что стало вполне логичным следствием брачного союза) принесла свои плоды в виде вполне добродушных улыбок, радушного приветствия и активного содействия. Но лично мне, человеку, который всю жизнь посвятил другому графству, привыкнуть оказалось сложнее, нежели то казалось изначально. Конечно, Бэйлоршир располагался совсем рядом. Схожие черты, схожая атмосфера, погода, и все же… не то. Ни хуже и ни лучше. Просто другое. Не скрашивали настроение и нескончаемые встречи, уже от имени герцога. Встречи, которые я так же предпочитал проводить в теплой обстановке той самой террасы. Где лорды и капитаны кораблей не чувствовали себя ниже или хуже. Они были гостями. Почетными и уважаемыми. И  могли в полной мере оценить все достоинства гасконского гостеприимства.
Вместе с грузом взвалившихся дел и ответственности, изменениями настроения, пришли перемены и в личную жизнь. Конечно, я этого не особо замечал, будучи полностью погруженным в собственные дела, но мы с Роксанной видеться стали заметно реже. Под предлогом «я не хочу ее будить» все чаще я засыпал в своих отдельных покоях, не особо задумываясь об отношении к этому супруги. На утро с улыбкой целовал ее в висок, желал доброго дня, а днем, когда выдавалась свободная минутка, спрашивал у лекарей о ее состоянии. Для нас обоих близился очень важный день. И я хотел быть уверенным том, что все будет хорошо. Может, поэтому очень долго и отказывал себе в столь желанной близости. Боялся навредить. Лекари заверяли меня в полнейшем здравии графини, и я, довольный этими новостями, вновь погружался в пучину дел. Порой от меня и этого не требовалось. Но постоянная занятость превратилась в привычку.
В один из таких дней, сидя на террасе и доедая свой поздний завтрак, у меня наконец-то появился шанс реабилитироваться. То ли по ошибке, то ли намеренно, но мне подали сырный пирог, любовью к которому я никогда не славился. Зацепившись взглядом за блюдо, на одно мгновение я замер. А потом улыбнулся. Такое простое съедобное напоминание о той истории, которая связывала меня и Роксанну! Даже не верится. Сколько времени прошло. Полтора года? Или два? Не испытывая больше никаких сомнений по поводу «а вдруг она уже спит», я быстро вытер губы и встал, направившись в сторону покоев графини. К счастью, Роксанна только готовилась ко сну. Сидя перед зеркалом, она рассматривала свое отражение, в то время как Рашида заботливо причесывала великолепные рыжие локоны, которые я просто не мог не заметить и не оценить в первый же день нашего знакомства. Сомкнув руки на груди, я облокотился о дверной косяк, тихо, молчаливо и задумчиво изучая взглядом эту, казалось бы, простую картину. Заметно округленный животик служил лишним напоминанием этого долгого пути. От равнодушия до любви. И того, что будет дальше. Новый этап. Да, почти два года. Сколько страхов и опасений. Сколько сомнений и обид. И кто бы мог подумать, что женщина, которую я некогда поклялся не трогать, в итоге станет такой любимой и… родит мне ребенка. Недооценил я силу атлантийского очарования. Но продолжить эти размышления мне не позволили. Обернувшись, Рашида обнаружила меня, после чего поспешно поклонилась и покинула покои. Роксанна же повернулась и ответила мне взаимным молчаливым взглядом. Вскоре я все же вздохнул, а уголки моих губ дрогнули в легкой улыбке.
- Помнится, было время, когда ты вздрагивала от одной только мысли, что мы будем ночевать в одних покоях. Боялась моего присутствия и моего приближения. Строила иллюзии относительно нашего «дружеского» будущего и упорно отказывалась принимать то, что между нами зарождалось. Сколько воды утекло, - в очередной раз задумчиво улыбнувшись, я двинулся в сторону графини. Медленно прошел по покоям, а около супруги остановился и, посмотрев в ее очаровательные глаза, осторожно коснулся кончиками пальцев щеки. Ощущение нежной бархатной кожи  побудило меня продолжить этот краткий экскурс в нашу непростую насыщенную историю, но, главное, в то, что из нее вытекло, и какие результаты мы имеем сейчас. - Все изменилось. Но я до сих пор помню каждое мгновение. И тот сладкий трепет, который почувствовал, стоя тогда около того колодца в Манаре. А еще в Глостере на террасе. В гостевых покоях дворца после ночных купаний и на острове, когда все границы были окончательно стерты. Знаешь, что самое удивительное? – я снова улыбаюсь и наклоняюсь еще ниже, аккуратно смыкая свою руку на ладони супруги. Я побуждаю ее подняться. Сам встаю напротив и аккуратно касаюсь обеими руками плеч графини. Все такая же красивая и очаровательная. Кажется, она осталась неизменной. За исключением временных изменений в фигуре, конечно. Но если оглянуться назад, именно это и потрясает. Сколько усилий было предпринято, сколько всего было сделано, ради того, чтобы забыть это злосчастное слово - «друзья». - Если призадуматься, то, действительно, изменилось все. Все, но только не это. Тот же трепет. То же непреодолимое желание, чувство новизны каждый раз и осторожность…, чтобы не спугнуть.
Каждое последующее слово я произносил все тише и тише. Кончики пальцев одной руки уже касались лица супруги. Аккуратно я убрал несколько волнистых прядей, небрежно спадающих на ее лоб. И наклонился, оказался совсем близко. Все тот же взгляд. Все та же улыбка. Женщина, красота которой просто не позволяет относиться к ней равнодушно! И как бы я тогда не старался, у меня так и не вышло подыграть и изобразить теплые узы дружбы. Сейчас я смотрел на нее примерно так же, как и во все те дни. С теплотой и желанием добиться чего-то большего, ведь на меньшее ни сознание, ни тело уже просто не соглашались. Привычное искушение, которому невозможно противостоять. Трепет, о котором я только что говорил. Хочется попробовать. Улыбнувшись этим мыслям, я в очередной раз провел пальцами по щеке Роксанны и наконец-то осторожно коснулся губами ее губ. При этом не спешил продвигаться дальше. Просто поцеловал, легко, но желанно. Дразня и проверяя, взаимны ли все еще наши ощущения.
- Даже не верится, что я клялся тебе в том, что никогда больше не прикоснусь, - я усмехнулся, все еще смакуя вкус этого сладкого и такого долгожданного поцелуя. Даже и не знал, что так соскучился. - Хорошо, что ты пошла мне навстречу. Я бы все равно эту клятву нарушил. Ведь это безумие! Больше не прикоснуться… О чем я только думал? Ты меня так и не остановила, кстати, - я как-то самодовольно ухмыльнулся, напоминая супруге об условии, которое она поставила прежде, чем позволить мне отступить от данного мною же слова: что я остановлюсь, если она того захочет. Но она не захотела. Ни тогда. Ни потом. Значит, я могу собой гордиться!

- Ах, не выдалось подходящего момента. Ты меня провоцируешь, - я засмеялся, продолжая поглаживать большим пальцем щеку графини и попутно ступая еще ближе.
Теперь все казалось таким неправильным. Столько дней я простоял на террасе, глядя на красоты гавани Латифа. Находя там много знакомого, но никак не родного. А родное было совсем рядом. В соседних покоях. Родное и успокаивающее, обладающее особенным даром исцеления от любых невзгод и переживаний. Отвлекающее и придающее умиротворенное спокойствие. Эти глаза, пленяющий взгляд, манящие губы, бархатная кожа и ласкающий слух голос. Ну разве находясь рядом можно думать о чем-то еще, помимо нее? В какой-то момент мне даже стало стыдно. За собственную глупость, за то, что забыл. Но на слова леди Аррен, отдающие тонким и вполне справедливым упреком, я все же усмехнулся. Усмехнулся и промолчал. Увлечен был просто, отвлекаться не хотелось. Разглядывал, любовался, наслаждался приятным ощущением прикосновений. Даже таких простых и кротких. Только в такие моменты понимаешь, насколько сильно скучал. Хотя, казалось бы, все было совсем рядом.
- Что? – я не сразу понял, чего от меня внезапно захотела графиня, даже когда гребень оказался в моей руке. Окончательно дошло лишь когда супруга снова уселась на пуф и закинула свои прекрасные локоны назад. – Зачем вообще растесываться перед сном? Ночью ведь все равно все спутается. Особенно у тебя, - после этих слов я засмеялся. Уж мне лучше других известно, как графиня любит ворочаться. И хорошо, когда после этого путаются только волосы! - Боюсь, ты выбрала неудачного помощника, дорогая. Опыта в таких делах у меня немного, - однако, вздохнув, я все же подошел ближе. Так, что спина леди Аррен и ее затылок уперлись в мою грудь. Гребень аккуратно опустился на столик, а руки – на плечи жены. – Надеюсь, ты простишь меня и все же уделишь немного внимания. Я намерен остаться.
С этими словами я улыбнулся отражению супруги в зеркале, а после наклонил голову и аккуратно провел кончиками пальцев по ее плечу, освобождая его от тонкой ткани сорочки. Довольный прикосновением к бархатной коже, я начал медленно и плавно массировать шею и плечи графини, периодически поглядывая на отражение в зеркале, словно проверял, таким образом, ее реакцию. Роксанна помогла мне снять напряжение, так может моя очередь помогать? А ведь я даже не знаю, что она чувствует и какие мысли ее переполняют перед таким важным событием в нашей жизни. Понятно одно: леди Аррен устала не меньше меня, а может и больше (помимо встреч, супруга обременила себя благотворительностью, что выматывало довольно быстро в таком положении). Но сегодня…, сегодня мы оба получим заслуженное спокойствие, которое заключается в простейшей истине: в присутствии друг друга. Забыть об этом легко, но и вспомнить нетрудно. Улыбнувшись этой мысли, я становился, поднял голову, чтобы видеть собственные действия, и медленно провел пальцами выше, вдоль шеи Роксанны. И вот я уже касаюсь ее щеки, продолжая при этом пристально наблюдать за нашим отражением.
- Ты верно тоже устала, - тихо протянул я, после чего провел одной рукой по шоковым волосам супруги и следом наклонился, дабы поцеловать ее в макушку. Приятный аромат золотистых локонов тут же коснулся моего носа. Есть ли женщина идеальнее? – Пойдем, поможешь мне.
С этими словами я протянул супруге руку и помог ей встать. Мы дошли до постели, когда я начал растягивать пуговицы своего котарди, таким образом, намекая графине, что именно в этом мне и нужна помощь. Однако, как только графиня услужливо взялась за пуговицы моего одеяния, я тут же коснулся взглядом животика. Столько времени прошло. До сих пор не верится! А ведь когда-то, в той же самой Атлантии, она сжималась от одной только мысли, что придется ночевать со мной в одних покоях. И снова невольные воспоминания, побуждающие окунуться в прошлое – в те приятные моменты, когда мы только начинали свой путь, как любящие муж и жена.
- Я почти каждый день интересуюсь у лекарей твоим состоянием. Говорят, что все хорошо. Как ты сама себя чувствуешь? Готова? Уверен, что еще год назад ты и предположить не могла, что мы к этому придем, – я аккуратно положил ладони на животик Роксанны.

Отредактировано Edward Barateon (2016-06-28 22:52:24)

- Ты подаришь мне гораздо больше, - уверенно произнес я, все еще смотря в глаза жены. Словно хотел увидеть в них всю правду, правду, о которой леди Аррен почему-то решила умолчать. Так что же это? Страх? Сомнения? Опять в ее головке что-то происходит, но со мной делиться этим почему-то не хотят. Что ж, мне осталось лишь глубоко вздохнуть и сделать вид, что такой ответ меня вполне устроил. - Ладно, ложись. Я переоденусь.
С этими словами я провел ладонями по рукам Роксанны, а после наклонился и поцеловал ее в уголок губ. Сам развернулся и направился за ширму, где меня всегда ждала чистая одежда (пусть ночевать в покоях супруги я стал и реже, однако меня здесь всегда и все ждало). Не спеша переодеваясь, я все никак не переставал думать о том, что было и как все происходит сейчас. Сравнивал и делал выводы. Действительно, изменилось многое, но некоторые вещи неизменны. Например, пустые предрассудки или безосновательные сомнения Роксанны Аррен. Эти особые черты, такие милые женские слабости, всегда придавали ей отдельного очарования. А еще вынуждали меня бороться. Что ж, я и раньше всему этому не уступал, так с чего бы уступать сейчас? Я же муж, в конце концов, и двух слов, в ответ на мой вопрос, уже недостаточно.
Покончив со всеми приготовлениями, я наконец-то вышел из-за ширмы и тут же посмотрел на леди Аррен, которая уже грелась в постели. Улыбнулся, предвещая спокойную и приятную ночь, и двинулся вперед. Аккуратно уместившись около возлюбленной, я повернулся на бок и то же самое побудил сделать и ее. Наши лица оказались друг напротив друга, кончики носов почти соприкасались. Я запустил руку под одеяло и медленно провел ею по бедру супруги. Какое-то время мы провели в молчании, но уже по моему взгляду было понятно, что я намереваюсь о чем-то спросить. О чем-то серьезном. О том, что гложет меня больше всего.
- И? – наконец-то протянул я, после чего мягко улыбнулся и коснулся ладонью уже бока супруги. Вполне очевидно, что это продолжение нашей прошлой беседы, которую я не хотел завершать словами «я справлюсь». Справится, конечно, но ведь дело совсем не в этом. Чуть погодя, дав возможность леди Аррен покопаться в своей памяти, я продолжил: -  Сегодня я невольно вспомнил наше прошлое. Как мы шли ко всему этому и насколько противоречивые при этом испытывали чувства. Знаешь, что больше всего огорчает? Что несмотря на весь этот путь, на все те сложности, что нам и мне, в частности, удалось преодолеть, порой… я все равно ощущаю себя чужаком. Тем самым суровым незнакомцем. Только если раньше ты боялась его к себе подпускать, сейчас ты боишься ему открыться. И я даже не знаю, что хуже. В чем дело? Роксанна, если со мной ты не можешь поделиться, то с кем можешь? С Рашидой? Но я твой муж, и я тебя люблю. Впервые я… по-настоящему хочу быть рядом с кем-то, поддерживать, но своим молчанием ты лишаешь меня этого, - несмотря на довольно серьезную тему, мой голос сохранял прежнюю мягкость и спокойствие. Я не хотел давить, не хотел, чтобы это выглядело как претензия или упрек. Я просто хотел поговорить и узнать о нынешних ощущениях жены чуточку больше. Да что там, узнать о ее ощущения в принципе. Ведь дело не только в беременности, она просто перестала со мной делиться. Словно закрылась. Возможно, причина в моей занятости, но даже это не должно возвращать нас к тому, с чего начинали. -  Скоро ты станешь матерью. И я не верю, что это долгожданное событие можно описать только тем скудным количеством слов, которыми ты со мною только что поделилась. Справишься. Не сомневаюсь. Но спрашивал я о другом. Я хочу знать, что творится в этой золотоволосой головке. Ну же, дорогая. Чем нам еще сейчас заниматься, как не разговорами?
Подтянувшись, я коснулся губами лба супруги, а потом засмеялся. И вправду, при нынешнем положении Роксанны, разговоры – это единственное, что мы можем позволять себе ночами. И забавно и горько одновременно.

Я знал, что Роксанне свойственен страх, притом неважно, есть тому причина или нет. Что уж говорить о таком времени, когда речь идет о новых ощущениях не только физического характера, но и морального. И все же в этот раз я смог ее понять. В этот раз причины бояться были, притом не только у Роксанны. Со всей присущей мне внимательностью и пониманием я выслушал жену. И как сделать вид, что меня не терзают точно такие же страхи? Как стать стеной? Той самой поддержкой, в которой жена сейчас так нуждается? Ни для кого не секрет, что роды – довольно опасный момент в жизни любой женщины, а леди Аррен станет матерью впервые. Разумеется, мне тоже было не по себе. Не по себе, пусть я и старался не думать о дурном. Ведь даже сама мысль невыносима. Раз я стараюсь, придется и ей постараться. От того, сразу после откровенного признания, я как-то слабо улыбнулся графине. Сказать ничего не успел, ведь супруга решила найти утешение в сладком поцелуе, который вмиг завладел моими устами. Коснувшись кончиками пальцев щеки Роксанны, я ответил. Этот чарующий вкус губ отвлечет от любого волнения. И все-таки наш разговор не окончен, пусть и хотелось забыть о нем.
- Знаешь, ты слишком часто боишься. Сперва ты боялась этого брака. Потом нашей близости. Потом отношений. Когда все произошло, ты начала бояться все это потерять. Но, Роксанна…, может, хватит? Ты впервые станешь матерью, рядом с тобой человек, который тебя любит больше жизни. Довольно бояться, наслаждайся этими мгновениями. Не каждому выпадает подобная удача. Так не трать время попусту, - после этих слов я глубоко вздохнул и снова коснулся губами уголка губ супруги. В какой-то момент мне этого показалось до ужаса мало (все-таки есть свои недостатки у этого положения!). Но единственное, что я для начала сделал, это просто побудил жену перевернуться на спину. Сам склонился над ней и улыбнулся. – Ты зря тревожишься, поверь мне. Все будет хорошо. Я же рядом.
Эти слова я произнес с присущей мне уверенностью и даже твердостью, голос не дрогнул ни разу. Это чтобы жена слышала, понимала, но, главное, и сама поверила. Почему я сам так уверен? Едва ли могу ответить на этот вопрос. Я просто знаю, ибо не представляю себе иной жизни. Так пусть не представляет и она. Дабы лишний раз подтвердить свои слова, я все же наклонился и в очередной раз поцеловал супругу в губы. Как же жаль, что мы не можем зайти дальше! Но это не мешает моим губам прикасаться уже к подбородку супруги, а потом и к ее шее. Мои пальцы касаются ее волос, в то время как вторая рука проводит по круглому животику. Это словно побуждает меня опомниться, и я осторожно отстраняюсь, при этом продолжая улыбаться. Что ж, час поздний, поэтому я киваю супруге, таким образом, давай ей понять, чтобы переворачивалась на другой бок. Как только Роксанна повернулась ко мне спиной, я тут же плотнее прижал ее к себе и следом прижался губами к обнаженному плечу. Только сейчас дошло, что, возможно, я сам виноват в этих страхах. Ведь меня слишком долго не было рядом, чтобы можно было этим страхам воспрепятствовать.
- Теперь отдыхай. Добрых снов, дорогая, - тихо проговорил я, после чего приобнял супругу и сам попытался уснуть. Дело было в присутствии Роксанны, или это груз навалившихся дел, но получилось у меня это быстро. И даже тревожные сны больше не окутывали мою голову.
Учитывая внезапное «озарение», я успел предупредить слуг о том, чтобы меня не будили. Так что и завтра утром Роксанну ожидал весьма приятный сюрприз, в виде моего тихого сопения под боком!

Ночь выдалась довольно спокойной. Чего не сказать об утре, которое началось с какого-то копошения. Получив такой бесценный шанс на отдых, я е собирался с ним расставаться, потому лишь лениво повертел носом и перевернулся на другую сторону. Однако снова погрузиться объятия крепкого сна мне так и не удалось. А все потому что вытянув руку, я не обнаружил рядом жены. Тут же приоткрыл глаза, сонно посмотрел на вторую половину кровати. Затем окинул взглядом покои. Никого. Возможно, Роксанна проснулась раньше и не решилась меня будить. В общем, предположения самые обыденные, потому я снова улегся поудобнее. Но и это спокойствие не продлилось долго. Стук в дверь. И тут уже можно удивиться, ведь вчера я отдал четкое распоряжение: меня не беспокоить. Или кто-то забыл? С глубоким вздохом я все же заставил себя подняться с постели. Быстро натянул халат и распахнул двери. У порога стоял управляющий этим дворцом. Столкнувшись с моим грозным и недовольным взглядом, мужчина поспешил изъяснить причину своего появления раньше, чем на него обрушится баратэонский гнев.
- Что? – это единственное слово, слетевшее с моих уст. Казалось бы, подобное событие далеко не первое в моей жизни. Однако сердце пронзает смесь удивления, радости и волнения. – Где она?
Управляющий не стал дожидаться и тут же указал мне на коридор. Мы двинулись вдоль длинных стен дворца семейства Арренов. Вокруг уже чувствовалась суета. Служанки, за ними лекари. Казалось, все собрались встретить нового жителя Глостершира и всего Хельма! Я же выглядел отрешенным. Никого не замечал. Хотел лишь увидеть жену и убедиться в том, что у нее все хорошо. Убедиться и убедить ее саму. Чтобы верила и знала. От того шаг мой ускорился. А вскоре я наткнулся на Рашиду, которая несла какую-то емкость. Разумеется, мне не требовалось приглашение. Пусть кто-то и попытался крикнуть что-то вроде «Ваше Сиятельство, погодите!». Очень быстро я распахнул двери и наконец-то увидел Роксанну. За мной вошли лекари.
- Роксанна, - обеспокоенно произнес я, но на устах моих замерла улыбка. В глаза супруги читалась боль, но я знал, что это очень важное событие в жизни любой женщины. В жизни Роксанны еще и желанное. Это наш первенец. И он вот-вот появится. Так можно ли оставаться равнодушным при этой мысли? – Роксанна, все будет хорошо. Ты же веришь мне? – подойдя к супруге, я сжал ее руку и наклонился, дабы прижаться губами к ее щеке. Понимаю, ей сейчас не до этого, но… ей больно, а мне тревожно. Слегка отстранившись, я окинул взглядом лицо графини, которое оставалось прелестным, несмотря ни на что. В этот момент как раз подошла Рашида, пытаясь донести, что мне нужно выйти. Вот только выходить не хотелось. Не хотелось оставлять ее, в сердце закралась тревога. Я прошу ее не бояться, но сам боюсь, как никогда. – Я буду прямо за этой стеной, рядом. Я люблю тебя.
Уж не знаю, как на фоне боли леди Аррен относилась к моим словам, слышала ли их вообще, но мой заключающий жест – поцелуй в губы – она точно должна была почувствовать. А после, я неохотно отошел назад. И так же неохотно оторвал свой взгляд от глаз жены. Вышел в коридор и, глядя куда-то вперед, глубоко вздохнул. Вместе со страхом приходило и осознание: я снова стану отцом, скоро у нас родится первенец! И эта мысль заставляет улыбаться. Эта мысль придает сил и уверенности. Все будет хорошо.

Стоило закрыть двери, как потянулись длинные и невыносимые минуты ожидания, наполненные самыми противоречивыми мыслями и ощущениями. С особой радостью я хлопнул по плечу капитана своей личной гвардии, а по совместительству и лучшего друга, воодушевленный мыслью о рождении ребенка. Нашего с Роксанной первенца. То ведь такое значимое и особенное события в жизни обоих. Однако стоило вспомнить об опасности, которая подстерегает любую роженицу, особенно в таком возрасте, как на смену радости пришла глубокая задумчивость. Впрочем, я сам не единожды говорил, что все будет хорошо. Так смею ли сомневаться? Поддержкой выступили слова друга, да и все вокруг твердили о крепком здоровье графини. Все это вынудило вздохнуть полной грудью и отправиться в свои покои. Я не мог встретить нашего ребенка в простом халате и ночном одеянии!
Переоделся я довольно быстро. Стоя у зеркала, задумчиво провел рукой по бороде и улыбнулся собственному отражению, после чего посмотрел на стол, на котором стояла шкатулка с подарком для Роксанны, уже как матери моего ребенка. Все будет так, как мы сами того захотим. Никто и ничто не помешает, - с этой непоколебимой уверенностью я вышел из покоев и снова оказался у дверей, за которыми вот-вот должно было произойти чудо.
- Нам сообщить графу Глостершира? – послышались слова управляющего дворцом, который так же находился рядом в преддверии такого важного события не только для нас с Роксанной, но и для самого Глостершира.
- Нет. Сообщим, когда будет что сообщать. Я лично отдам распоряжение, - спокойно произнес я, демонстрируя не только уверенность в добром окончании этого дня, но и, несомненно, радость. Осталось узнать, кому именно радоваться: дочери или сыну.
Единственное, что могло омрачить мое настроение, так это боль. Боль жены, признаки которой доносились даже до этого коридора, несмотря на весьма толстые стены. Но я знал, что боль пройдет. И на ее место придет нечто невообразимое. В самом лучшем смысле этого слова. Особенно для Роксанны, которая станет матерью впервые. Не знаю точно, сколько прошло времени. Я просто стоял у окна, в привычно мне манере сомкнув руки за спиной, как внезапно позади послышался голос Рашиды. Но не слова, которые я толком не разобрал, а радостная улыбка прислужницы графини послужила облегчением. Я тут же облегченно вздохнул. Жестом руки мне указали на дверь. Не став медлить, я ступил в помещение. Роксанна лежала на том же месте, но руки ее на сей раз были заняты. И я остановился прямо около постели, с мягкой улыбкой на устах наблюдая за этой прекрасной картиной. Вот она моя любимая жена, улыбается. Вот он наш ребенок. Сперва мой взгляд пересекся со счастливым взглядом Роксанны, а затем вновь опустился, любуясь плодами наших отношений. Я все-таки сделал несколько неспешных шагов вперед и оказался совсем рядом, вглядываясь в очаровательное личико нашего ребенка. Затем снова посмотрел на жену, улыбнулся ей. Она жива, с ней все хорошо, и она счастлива. Так почему бы не улыбнуться еще шире?
- Ну что, любимая? Я же говорил, что все будет хорошо. И когда ты уже начнешь прислушиваться к моим словам?, - все еще смотря в глаза жены, тихо произнес я, а после протянул руки, чтобы наконец-то прикоснуться к нашему долгожданному ребенку.
Аккуратно жена протянула мне малыша. Несмотря на то, что младенцев я не держал на протяжении многих лет, принял я его с должной осторожностью. Может, я и забыл какого это, но где-то внутри помнил. Девятнадцать лет прошло с момента рождения Роланда. Восемнадцать – с момента рождения Норин. Стать отцом снова, иметь ребенка от любимое женщины – непередаваемые ощущения. Легкое волнение и, несомненно, счастье. Счастье, которым хочется полюбоваться. Потому сперва я держал ребенка навесу, словно хотел разглядеть что-то. Или оценить. Но смотрел с гордостью. Как граф. И в какой-то момент гордости стало еще больше, а улыбка – шире.
- Это мальчик, - радостно произнес я, посмотрев на жену, которой, впрочем, это скорее всего и без меня было уже известно. Разумеется, как и любой другой мужчина, я был преисполнен неописуемой гордостью в данный момент. Сын. Наследник!
Сразу после этого я все-таки прижал ребенка к себе. Уже не как граф, но как любящий отец. Я словно заворожен этим зрелищем. А мальчик был спокоен. В новом мире, окруженный незнакомцами, он как будто пытался что-то разглядеть и поймать своими маленькими ручками. И я решил ему помочь. Миниатюрные пальчики сомкнулись на моем мизинце, и я тут же улыбнулся еще шире, после чего наклонился и осторожно коснулся губами лобика малыша. Чуть погодя подошел к Роксанне ближе и присел на краешек кровати. 
- У него крепкая хватка. А что будет потом? - отметил я, все еще смотря на сына, который, казалось, и не собирался отпускать мой палец. Но им обоим нужно было отдохнуть, посему я наклонился и аккуратно положил малыша около Роксанны, а сам прижался губами к ее руке. Наконец-то появилась возможность вытолкнуть свое волнение и вздохнуть с облегчением от того, что с супругой все хорошо и она сейчас передо мной. – Сейчас тебе нужно отдохнуть, все остальное потом. Я буду здесь.
После этих слов я провел кончиками пальцев по щеке Роксанны, и, все-таки не выдержав, наклонился, дабы поцеловать ее в губы. Одного прикосновения к руке было недостаточно. Затем, отстранившись, снова посмотрел на сына. Возвышаясь над обоими, я принимал всю ответственность за их спокойствие и безопасность. Чего бы это не стоило.

Еще пару дней назад моя занятость не позволяла нам видеться настолько часто, насколько бы нам самим того хотелось. Еще всего день назад, я пытался загладить свою вину и провести нынешнюю ночь с женой. Кто бы мог подумать, что этим утром произойдет такое чудо! Вернее, подумать могли. К этому готовились. Этого ждали. Однако рождение ребенка все равно каждый раз – новый приятный сюрприз. Он приходит словно неожиданно, и всегда вызывает улыбку на устах и теплый приятный трепет в душе. Вот и я улыбался, все еще, казалось бы, не в силах поверить, что это утро подарило мне радость отцовства. Не менее приятно было и наблюдать за Роксанной, которая впервые стала матерью. Новые ощущения, новые чувства. Этот день в Глостершире запомнится навсегда.
Судя по всему, супруга не спешила отдыхать. Я прекрасно понимал ее чувства, однако ребенок здесь, и он никуда не денется. Открыв глаза, Роксанна увидит своего сына. И меня рядом. От того, как только жена попыталась что-то сказать, я тут же улыбнулся. Хотел было попросить ее не переживать, спокойно отдохнуть после тяжелого утра, однако слова об имени вынудили меня повременить со своей заботой. А ведь действительно. Нет, я не забыл. Думал просто, что это немного подождет, но сейчас был все же не в силах отказать жене. Пусть называет нашего сына по имени. По имени, которое я, несомненно, уже давно подобрал.
- Что ж, ты права, - улыбнулся я, после чего в очередной раз наклонился и коснулся губами тыльной стороны ладони Роксанны. Затем снова выпрямился и посмотрел на малыша. Сын по-прежнему вел себя спокойно, смело изучая образы нового мира. Несколько секунд я смотрел на это маленькое личико, словно мысленно гадал, подходящее то имя или нет. Подходящее. - Коль суждено ему править на этих землях, пусть несет свою волю от имени… Эмир. Эмир Баратэон.
Все еще смотря на сына, на Эмира, я улыбнулся и наклонился, дабы поцеловать его в лобик. Словно таким образом закреплял имя своего второго наследника. Имя такое было подобрано не просто так. Имея хайбрейские корни, удивительным образом оно сочеталось и с Атлантией. А это было важно, учитывая, что Эмир Баратэон, скорее всего, будет объявлен наследником графства Глостерширского. Осознавая это, я заведомо предпринимал все попытки для того, чтобы сгладить ту неприязнь, что нависла между Атлантией и остальными регионами Хельма. Но главное, чтобы эта неприязнь не повлияла на правление моего сына. И даже наплевать, как атлантийцы относятся к гасконцам, главное, как будут относиться к Баратэонам. Впрочем, сейчас все эти рассуждения явно ни к чему. Знаменательный день, знаменательно событие. Жена и сын рядом. И это самое важное.
- А теперь отдохни, Роксанна, - с этими словами я заботливо убрал несколько прядей, небрежно свисающих со лба жены. А после коснулся кончиками пальцев ее щеки. Любая боль изматывает, и усталость в глазах графини сейчас виднелась не намного слабее радости. – Тебе нужно набраться сил, чтобы по-настоящему прочувствовать всю ценность подарка, что ты мне сегодня сделала. А я пока распоряжусь сообщить об этом событии. Пусть каждый, и в Бэйлоршире и в Глостершире, узнает о рождении Эмира. Я хочу устроить празднества и выделить средства на милостыни.  Довольно горестей. Пусть люди отвлекутся, хотя бы ненадолго. И порадуются. Если не за нас, то уж точно вместе с нами.
Вдохновленный этой идеей, я крепко поцеловал жену в губы, еще раз бросил взгляд на новорожденного сына, а после все же встал с кровати и подошел к небольшому столику, что стоял около стула. Невероятная легкость поселилась в душе. Ощущение, что мне теперь под силу все! Реализовать все свои задумки, добиться того самого благополучия, которого я желаю для своей семьи. Впрочем, прежде чем поддаваться возникшему энтузиазму, следовало сообщить столь радостную новость родным. Это я решил сделать лично, попросив у прислужницы принести мне перо и несколько листов бумаги. Для Ильхана, кажется, это событие не менее долгожданное, нежели для его дочери. Столько лет он мечтал о сильном наследнике, и вот у него появился шанс оставить Глостершир в крепких руках. Лучше других я понимал отца Роксанны, ибо сам еще год назад не был уверен в будущем Бэйлоршира из-за неопределенности Роланда. Но время изменило сына. И в какой-то момент я почувствовал неведомое ранее облегчение. Уверен, точно такое же облегчение почувствует и Ильхан Аррен, как только прочтет те строки, что я ему написал: «С огромной радостью на душе сообщаю о том, что Ваша дочь и моя любимая супруга, родила этим утром наследника! Здорового и крепкого мальчика, имя которому Эмир».

- Я бы хотел видеть леди Аррен. Где она? – усаживаясь за небольшой обеденный стол в малом зале, поинтересовался я у управляющего поместьем. Но ответ получил точно такой же, какой получил вчера, а до этого и позавчера: графиня пребывала в покоях с сыном. Я тут же вздохнул и бросил задумчивый взгляд на скромную трапезу. – Ладно.
Последнее слово прозвучало не то разочарованно, не то смиренно. После я махнул рукой Азизу (так звали местного управляющего, наконец-то запомнил), тот поспешно удалился, а я остался в гордом одиночестве, вкушать дары Глостершира. В последнее время многое изменилось. Вне всяких сомнений, рождение сына – радостное событие. Это стало светлым пятном, на фоне мрачных последствий страшной болезни, прокатившейся по Глостерширу и всей Атлантии. Лично я, как мужчина, как граф и отец, испытывал непередаваемую гордость, но еще большее счастье мне приносила мысль о том, что родила мне наследника именно любимая женщина. Все-таки было в этом что-то особенное. Приносящее непередаваемые ощущения. Однако пришлось столкнуться и с трудностями. Уже который день я не видел жену. То есть, видел, но в покоях Эмира, куда я, разумеется, периодически заглядывал, чтобы подержать сына на руках и убедиться в его здравии. Видит Создатель, я люблю своего мальчика всем сердцем, и бесконечно рад его появлению на свет, но отсутствие внимания жены – единственное, что оставляло блеклое темное пятно в столь светлых днях. И вроде все понимал: и что первенец, и что она не знает, как быть с этим, как принимать все эти новые чувства, но ощущение какой-то потери…, словно я чего-то лишался, не покидало.

- Рашида, где графиня? -  встретив прислужницу Роксанны, поинтересовался я. Настал новый день,  новые заботы, встречи и дела, но я все еще помнил о графине. Помнил и скучал. Только вот чувства эти, кажется, была уже не столь взаимны.
- С сыном, Ваше Сиятельство. Пожалуй, она проводит с ним слишком много времени. Но как подумаешь, что это самые счастливые дни в ее жизни, так и возражать не хочется.
- М, самые счастливые? Что ж, я рад. Хорошо. Тогда не будем ее отвлекать, - сомкнув руки за спиной, я кивнул прислужнице, а после направился в свой кабинет. 
Ощущение, что все то, что было, внезапно стало несущественным. Отошло на второй план, а то и вовсе стерлось. Или я слишком суров к ситуации? Дети требуют много внимания. Мать должна быть рядом. Попытка оправдать графиню, неспособную быть матерью и любящей женщиной одновременно, - внезапно проворчало сознание. Но мой сын заслуживал лучшего. Того внимания, которого не получили в свое время Норин и Роланд. Так что…, все неплохо. Все хорошо! Частично мне диктовала и усталость. Дел ведь не поубавилось. Каждый день что-то происходило, и это требовало моего вмешательства. Еще встречи, гости. Меня поздравляли, и я искренне улыбался, с гордостью произнося имя будущего графа Глостерширского (таковым его, конечно, не называл, но это и так было ясно). Однако сегодня день оказался еще интереснее. И не задался он с самого утра. После чумы, случаи мародерства и грабежей участились. Мои люди участвовали в поимках преступников, но этих сил было недостаточно. Я собирался вызвать часть своих гвардейцев из Бэйлоршира, но пока… Пока приходилось выслушивать новости о многочисленных нападениях. Сегодня повод позлиться представился еще существеннее. На людей, везших в Латиф серебряные монеты (как благотворительную помощь) было совершено нападение. Увы, сопровождающим не удалось отбить атаку, так что помощи ждать уже не приходилось. Не удивительно, что настроение у меня испортилось бесповоротно и окончательно. Первым под руку (хотя справедливо) попался начальник городской стражи, которые несвоевременно выслал людей навстречу.  Управляющему поместьем тоже было высказано резкое «пошел вон!», как только тот попытался поинтересоваться, где накрывать на стол. И кого же я вспомнил следом? Жену, которой нет, когда она так нужна. Злость добавляла всей ситуации особых, ярких красок. В этот момент я хотел разобраться просто со всеми, и так уж получилось, что начать решил с Роксанны. Раздраженный ее отсутствием и абсолютной незаинтересованностью в моей жизни, я двинулся к покоям Эмира. Разумеется, никаких резких действий. Я вошел в помещение спокойно. Более того, вид маленького сына, пожалуй, даже немного смягчил мое настроение. Вид сына, но не жены, как это бывало обычно.
- Как поживает мой мальчик?  – произнес я, подходя к колыбели и осторожно беря на руки это хрупкое создание. Едва ли этот вопрос был адресован Роксанне. Уж скорее самому Эмиру. Да, я разговаривал с ним, хоть и знал, что он пока ничего не понимает. Впрочем, иногда даже в этом сомневался. Слишком уж внимательно сын всегда смотрел на меня. И слишком внимательно слушал. – Ты точно вырастешь сильным и достойным рыцарем, Эмир. А теперь пора спать, - с этими словами я поцеловал малыша в лобик, и так же аккуратно вернул в колыбель. Да, сейчас если и был кто-то, способный придать моей душе немного спокойствия и умиротворенности, так это сын. -  Я хочу видеть тебя в своем кабинете. Сейчас.
Я все еще смотрел на сына. И удивительным образом сумел соединить мягкость взгляда и строгость тона, граничащую с бескомпромиссностью. Эти слова, разумеется, арестовывались леди Аррен. И они явно не подлежали обсуждению. Сразу после я развернулся и, так и не посмотрев на нее, покинул покои. Около двери уже дежурила Рашида, готовая в любой момент заменить графиню. Я махнул ей рукой, таким безмолвным образом, веля идти к Эмиру, а сам двинулся в сторону своего кабинета. Оказавшись на месте, я уселся за стол и подождал, пока в помещение войдет леди Аррен.  Наконец-то она появилась. Но я все же молчал некоторое время. Заставил ее так ждать и теряться в догадках, безразлично перебирая документы на своем столе. Потом все же поднял голову и сразу задал неожиданный вопрос:
- Ты любишь меня, Роксанна? Я интересуюсь, поскольку в последние дни мы видимся только в покоях Эмира. Ты ни разу не поинтересовалась моими делами, моим здоровьем, моим… состоянием. Начинаю думать, что если бы я умер, ты бы и это не сразу заметила, - небольшая пауза, даю возможность жене переварить услышанное. Впрочем, это наталкивает и на другую мысль. У нас ведь и вправду не так уж и много времени, которое мы можем посвятить друг другу. Да что там, ситуация настолько нестабильна, а мое положение в Гасконии настолько высоко, что нет гарантии того, что завтра я буду здесь. А вдруг важное поручение или неотложное дело? А вдруг война? - Роксанна, я понимаю, это твой первенец, но это не значит, что ты должна забыть обо всем остальном. Эмир никуда не денется. Он здоров. За ним следят. Рядом всегда Рашида. Учись быть матерью, женой и графиней одновременно. Не думай, я ни в чем тебя не упрекаю. Я не имею на это права, ведь ты подарила мне сына. Прекрасного мальчика, за которого я всегда буду тебя благодарить и уважать. Но я всегда считал наши отношения достаточно особенными для того, чтобы они не угасли. 

На несколько минут в кабинете повисла кромешная тишина. Леди Аррен словно хотела сказать что-то, но не решалась. А я как смотрел на нее своим строгим взглядом, так и продолжал смотреть. Слишком сильно злился. Пожалуй, сильнее обычного. Или это просто обида? За то, что забыла. Обида, подпитанная толстым слоем гнева из-за случившегося с караваном помощи. Сам не знал, да и отвечать на этот вопрос не было никакого желания. Хотел просто ее услышать. Как будет оправдываться. Или как просто признает, что все прошло, а сердце остыло. Однако, вместо слов, графиня внезапно двинулась вперед. Я ничего не сказал, продолжил сидеть на месте, ведя супругу неизменно строгим взглядом. И эти внезапные прикосновения, которых не было так давно. Как можно было по всему этому не скучать? Хотелось наслаждаться этим как можно дольше, просто поддаться, и забыть обо всем произошедшем, но злость диктовала свои правила. Потому как бы не дрогнуло сердце под нежностью ее тонких пальчиков, взгляд мой ничуть не изменился. Не изменился он и тогда, когда Роксанна признала свою вину. Конечно, виновата! Стоило ли отпираться, - про себя подумал я, понимая, что если бы она начала оправдываться, было бы еще хуже. Только вот легче не стало даже сейчас.
- Побыть со мной? С чего вдруг такое желание? До сегодняшнего дня, пока я не приказал тебе прийти, ты и не вспомнила обо мне. Думаешь, это приятно?  Осознавать, что женщина, которой ты всегда был предан всем сердцем, забыла о тебе. Не скучает. Не думает. И если бы дело касалось кого-то другого – ладно! Но это касается тебя, - тихо, но довольно жестко произнес я, после чего глянул на ладонь Роксанны, которая уже лежала подле моей. Да, с леди Аррен меня всегда связывали особые отношения. Вернее, я думал, что они особые. - У тебя было много таких возможностей, Роксанна. Вчера. Позавчера. А до этого и еще. По вечерам, практически каждый день, я ужинал один. В Бэйлоре рядом хотя бы была семья, а тут… нет никого. Так что не надо мне рассказывать о безосновательных обвинениях. Я знаю, о чем говорю. Я вижу это. Мне есть, с чем сравнивать.
Я говорил спокойно, но в голосе прослеживался холодок, граничащий с раздражением. Вот она приходит, извиняется. Но чего хочет добиться? Ведь ничего не изменится от того, что она побудет рядом. И эта мысль злит еще сильнее. А еще злит приятный аромат, исходящий от супруги, ее внешность, которая по-прежнему привлекает. И все то, что я ощущаю от всего этого. Да, я зол, но взгляд мой по-прежнему пленен ею. Глядя на эту манящую грудь, на эти волосы, смотря в эти глаза, я не могу не вспоминать наши бурные ночи и сладостные поцелуи. Вспоминать и желать этого, ощущая,  как постепенно подступает волнение. Но сегодня я решительно настроен не сдаваться. А чего ради? Плотских утех? Но она и так моя. И будет моею тогда, когда я того только пожелаю. Потому, дабы не поддаться искушению, я все же встаю и отхожу подальше от чарующей меня Роксанны. И даже встаю к ней спиной, гордо смыкая руки позади. То, что происходит между нами, невозможно объяснить или загладить одними лишь извинениями. Все угасает, если уже не угасло. А как раньше она ждала каждой нашей встречи. Как радовалась, когда я все-таки приходил. Что же происходит сейчас – я не знаю. Понимаю лишь, что это все изменилось. 
- Я уеду через пару дней. Не знаю насколько. Впрочем, неважно. Врятли это что-то изменит в твоей жизни. Скучать по мне ты уже разучилась. Ты с Эмиром отправишься к отцу в Глостер. Вы будете там, пока я не велю вернуться. А теперь возвращайся к сыну, теперь он - твоя главная забота. А я услышал все, что мне было нужно.