Ицилия намеревалась провести эту ночь в объятиях чемпиона. Желание захлестывало ее с наступлением темноты, подобно водам Реки-без-начала, орошающим затвердевшую почву в период разлива. Впрочем, сравнение с выжженной зноем пустынной землей, покрытой глубокими трещинами, не было справедливо в отношении патрицианки. Женщина оставалась молодой и привлекательной на зависть высокородным соседкам, а в складках ее дорогих, искусно вышитых сто́л скрывались оазисы пленительных наслаждений, к которым вожделели их мужья. Казалось настоящим расточительством, что это дивное сокровище Красной пустыни отдано во владение старика. Сенатор Муций был плешив, пузат, медлителен, да к тому же не отличался высоким ростом, как будто великие насмешники - боги нарочно наделили его всем самым отвратительным, что могло быть в мужчине. Впрочем, помимо подагры и запаха изо рта, сенатор владел большим домом и туго заполненным кошельком, что в результате и позволило ему привлечь в коллекцию своих приобретений златоволосую дочь Сервиев. Почтенный горожанин Лота по-прежнему вспоминал первые месяцы их супружества, скрывая среди липких, отдающих смрадом простыней жалкие признаки своего старческого энтузиазма. Когда-то юная Ицилия, точно стыдливая богиня Ионета, в слезах делила с сенатором ложе. Ее дурманящая нагота, едва прикрытая копной волос, плоская чаша живота и маленькие, твердые на ощупь ягоды сосков принадлежали лишь ему. Однако так продолжалось недолго. Прошло время, и девушка перестала быть пленницей его спальни, отстаивая свое право ночевать одной. Потом Сервилла завела подруг, которые рассказали ей об удовольствиях материальных и плотских и научили изыскивать их, используя влияние и деньги своего благоверного. Насколько благотворно и полезно общество для юноши, ведь оно позволяет воспитать его волю, ум, красноречие, настолько же оно губительно для особы женского пола. Свет развращает девиц, а равно и юных матрон, легкодоступностью развлечений, становится их соучастником в самых постыдных пороках, толкает к беспечному времяпрепровождению, предлагая взамен одобрение и безнаказанность. Ицилия же оказалась на вершине светской жизни.

Сервилла безжалостно отводила глаза от грузного мужа во время вечерней трапезы, а все попытки Муция поддержать разговор наталкивались на ее нетерпение. Она давно уже не замечала сенатора подле себя, а когда все-таки удосуживалась взглянуть - он портил женщине аппетит. Итак, в триклиниуме воцарилась тишина, что нарушалась только тихими передвижениями рабов, обслуживавших стол. Ицилия ела мало и с неохотой, предвкушая ночные утехи, а вот вино из ее кубка убывало быстрее обычного. Насытившись, она откинулась на ложе, подобрав выше юбки домашнего облачения и обнажая стройные ноги. Патрицианка была лукава и терпелива, как львица - ей нравилось демонстрировать свое тело, а потому она дождалась, пока молодой раб склонился рядом, чтобы пополнить кубок, и на мгновение развела колени, светившиеся лунной белизной. Она давно заметила, что парень покрывает ее взглядами достаточно усердно, чтобы разжечь в ней ответный огонь. Возможно, когда-нибудь он и получит благосклонность своей госпожи, но сегодня Ицилия забавлялась. Покончив с ужином, женщина беспокойно бродила по атриуму, ожидая, пока в доме все уснут. Она присела у края большого мраморного бассейна и склонилась к воде, рассматривая в ней мерцающую россыпь звезд и свое отражение. Сколько же тайн и загадок скрывают космические светила! И могут ли быть они познаны? И не такие ли откровения живут в глазах женщины, которая обращается ликом к богам вот уже тридцать два года?..

Патрицианка переоделась в нежную сто́лу фиалкового оттенка прежде, чем выскользнула из дома. Роскошная ткань ее одеяния, привезенная из Атлантии, ласкала кожу при каждом движении, словно по ней пробегались пьянящие губы любовника. Вообще-то женщина не признавала различные покрывала и митры, которые портили ее прическу, но сегодня она спрятала свою красоту под темной накидкой, полы которой вздымались в воздух от быстрой ходьбы, а капюшон трепетал в такт шагам. Лоснящийся довольством Лот дремал, наполняясь иной, скрытой жизнью, для которой темнота была повадырем. По мере удаления от дома, а затем и богатых районов столицы, женщина все реже натыкалась на сонные патрули, а дома и постройки делались ниже и примитивнее. Невзрачные строения из песчаника, обмазанного грязью со дна Великой реки, теперь источали не только полуденный зной, но и зловоние, происходившее от их обитателей или отсутствия канализации - сложно сказать. Приличные районы города не подходили для устройства лудусов, куда Сервиллу неудержимо влекла ее похоть. За поворотом в особенно узкий проулок патрицианка внезапно столкнулась с двумя балморийскими легионерами, которые беззастенчиво справляли нужду на стену убогого дома. Ицилия отпрянула, не желая попасть в лапы случайных свидетелей, однако ее успели заметить. В следующее мгновение патрицианке пришлось прикрыть нос и рот ладонью, чтобы не закашляться от запаха дешевого пойла, ибо нарушители порядка обернулись к ней и обратились с бранью и непристойными предложениями.
- Уйдите с дороги.
Губы Ицилии растянулись в усмешке под капюшоном; она привыкла отдавать приказы и не могла заподозрить, что на этот раз может столкнуться с трудностями и неповиновением. Пока же грубая мужская хамоватость солдат ее забавляла - в конечном счете женщина привыкла к дубоголовости и неуклюжести манер гладиаторов, служивших для ее увеселения, а отпускаемые в ее адрес пошлости только подстегивали либидо. Если бы только эти двое не были так уродливы!.. Когда блондинке надоело слушать скудные потуги плебейского остроумия, она вновь попыталась пройти, но ей заступили дорогу, а один из наглецов поймал ее за руку и больно стиснул предплечье. Здесь и сейчас патрицианка повстречалась с возмутительным неподчинением, и ей это не понравилось.
- Подите прочь, псы!.. Вы хоть представляете, кто перед вами? Мой муж - сенатор... - женщина едва не выпалила имя своего благоверного, огласив им ветвистую сеть переулков, промышлявших пороком, но вовремя прикусила язык - негоже ей, особе столь высокородной, обнаруживать свои тайные ночные прогулки, да еще и в компании солдатья, - Мой муж отправит вас вместе с доспехами и вашими жалкими гениталиями прямиком в пасть Муува, если вы немедленно не уберете свои руки!
Ее слова, однако, были встречены взрывом пьяного гогота - то ли эти армейские выродки ей не поверили, то ли весь смысл сказанного попросту не доходил до содержимого их башки, отравленной хмелем и духотой. Тот пес, что был побойчее из них двоих и продолжал сжимать руку женщины, сорвал с нее капюшон и чуть-чуть не ткнулся небритой мордой в ее лицо.
- Жена сенатора, видал?!.. Как думаешь, по-моему, это просто работница местного лупанария, дешёвка, набивающая себе цену! - в этот момент Сервилла с дрожью омерзения почуяла, как его свободная рука заползает ей под накидку, - Прости, милочка, но мы изрядно потратились в здешнем трактире, поэтому на тебя денег нет.
Ицилия рванулась в сторону, однако второй легионер пришел на помощь товарищу и схватил ее сзади, не упуская возможность прижаться к ней своим мерзким телом. Патрицианка поздно спохватилась, осознав опасность ситуации. Она лихорадочно соображала, чем бы еще пригрозить этим взбесившимся солдафонам. Лорон всемогущая, она только что пала так низко, что грозила им мужем - тем, само существование которого вызывало брезгливость в обычное время. Внушительную броню патрицианке предоставлял его титул при посторонних, когда же плешивый сенатор вспоминал о супружеских клятвах и норовил запустить свои пальцы под нижнюю тогу блондинки, она защищалась именем своей богоподобной подруги. Впрочем, сейчас не время и не место, чтобы трепать имя Флавии Домициллы... И все-таки, спустя пару мгновений, когда Ицилию с яростью вжали в горячую стену того самого здания, на которое мочились эти плебейские выродки, она уже выкрикивала имя Флавии, забыв о всякой предосторожности.
- Не смейте касаться меня, перед вами доверенное лицо номарха Балморы!
Ответом ей опять стало нетрезвое ржание и одобрительные замечания по поводу ее тела. Кажется, угрозы не срабатывали, и Ицилия начинала паниковать. Надменность уступала место первобытному страху любой женщины, будь она родом из Уртиша или Ко-Арема. Похоже, эти двое собирались применить к ней силу, вкусив ее прелестей без позволения, и подобная догадка вызывала дрожь у искушенной патрицианки.
- Послушайте, я заплачу вам, если позволите мне уйти. Я дам много денег, - ухватилась она за последнее средство.
- Лучше стой смирно, дорогуша, и дай хорошенько с тобой порезвиться, - прошептал грубый голос над самым ухом.
Ицилия уловила звон кошелька, который выпал из складок ее накидки под напором презренных пальцев злодеев. Между тем, они продолжали грубо ощупывать ее тело, не проявив интереса к деньгам или, быть может, решив поживиться монетами, когда все будет кончено. Один из псов резко оттянул край ее сто́лы и разорвал на груди, тогда-то патрицианка и принялась звать на помощь. Внезапно она услышала новый голос, приказывавший солдатам остановиться...
[NIC]Icilia Servilla[/NIC]
[STA]Veni Vidi Vici[/STA]
[AVA]http://s017.radikal.ru/i403/1605/31/beba62fd8a29.jpg[/AVA]
[SGN][/SGN]

Еще ни единого раза за жизнь на долю патрицианки не выпадало столь возмутительного и неотвратимого унижения. Рабов, которые смели отказать женщине в подобающем поведении, жестоко секли - пока кровавый пот не выступал на мускулистых спинах, а влажные от вина губы их госпожи не выкликали "Довольно!" Ицилия принимала их шрамы и кровь как свидетельства своей власти, а милосердие, проявленное в подобных вопросах, могло оказаться губительным. Впрочем, телесные наказания не всегда были обыденным подношением ее гордости, иногда они отворяли врата в сады сладострастия, оставались цепочкой следов на пути к наивысшему наслаждению из всех, что доступны cмертным... Своенравная патрицианка знала толк в столь интимных моментах, потому что пробовала вышеупомянутое средство на одном из лучших мужчин, чьи бурные ласки ей доводилось вкусить. Гладиатор, имени которого она не помнила, был тильцем по происхождению, однако боги Красной пустоши без сомнения приложили десницу к его сотворению. Он был сложен мощно и статно, точно божественные близнецы с головами тельцов, изображенные на стенах храмов, а взгляд его жег всякого как огнедышащий ветер в месяц Ахем. Едва он показался на песке арены, скрытый от глаз только набедренной повязкой и шлемом, как Сервилле захотелось их сорвать. Непродолжительные поединки, из которых гладиатор неизменно выходил победителем, стали настоящим испытанием для капризной жены сенатора, чье сердце стучало в тот день громче яростных раскатов грома. Вино, вода, навес и опахала в ложе Флавии не в силах были утолить овладевающего ею жара, поэтому с наступлением темноты она отправилась в логово, где содержали этого диковинного зверя. В точности, как и сегодня. Однако гордый и самодовольный тилец смел ответить ей отказом, за что его долго и беспощадно стегали кнутом на глазах у Ицилии. В тот вечер женщина ушла взбешенная, терзаемая разочарованием и муками неутоленной жажды. Но поединок между ними продолжался. Сервилла возвращалась день за днем и давала хозяину лудуса щедрую плату за то, чтобы строптивого бойца наказывали в ее присутствии. Один застывший пред мысленным взором Ицилии вид упрямца на коленях, рычащего под градом свирепых ударов, вызывал томный вздох. Немое торжество плескалось в глазах раба, и на шестой день он сдался, когда жена сенатора уже изнемогала, была сама не своя от затянувшейся пытки. Кто из двоих был победителем, а кто побежденным - узнали только каменные стены в коморке тильца. Но несомненно, что такое обращение с ним было оправдано. Ведь что из себя представляли рабы и плебеи - несметное стадо выносливых двуногих животных, которые жили лишь ради своей принадлежности таким как она. Великие боги поставили этот порядок незыблемым над Верхним и Нижним мирами, а потому рука, взметнувшаяся в небо против благородной госпожи, приравнивалась к оскорблению светлейших обитателей Пантеона. Quod licet Jovi, non licet bovi, что в переводе с балморийского означает - «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку».

И все-таки это происходило сейчас в том темном проулке, куда не заглядывал лик луны. В ответ на ее исступленные крики патрицианку схватили за волосы и тряхнули с неистовой силой. Ицилии показалось, что мрак застилает ее глаза, но, к сожалению, она была не в силах потерять сознание, а выпитого за ужином напитка богов было дьявольски мало, чтобы сменить отношение к ситуации. Сначала женщина подумала, что голос, померещившийся ей за спинами мерзавцев, принадлежит игре ее воображения. Однако в следующую секунду один из державших ее злоумышленников дернулся и повернул голову в направлении звука - значит, показалось не только ей. Липкие пальцы, что назойливо ластились к ее коже, вызывая омерзение и тошноту, разжались. Солдат оставил свой военный трофей на поруки товарища и неуверенной походкой двинулся в противоположный конец проулка, недовольно сопя и пытаясь сообразить, что происходит. Между тем Ицилия опять услышала восклицание незнакомца, который повстречался на ее пути так кстати.
- Я сказал - отставить! Пустите женщину и возвращайтесь в лагерь. Оба!
Патрицианке захотелось подать голос, чтобы ободрить невидимого спасителя, и он не передумал вырывать женщину из лап обезумевших псов балморийского легиона. Но в этот момент оставшийся солдафон прочитал ее мысли и схватился за горло патрицианки своей пятерней, так что она оставалась способна дышать, но не могла исторгнуть ни звука. Женщина в отчаянной надежде всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть потенциального избавителя и оценить его шансы. Все ее внутреннее существо застыло в ожидании неизбежного поединка, и даже приставания презренного плебея, который продолжал своевольничать и дышать ей в лицо своим гадким запахом, были оттеснены на второй план... И тут-то жену сенатора осенила внезапная мысль. Она представления не имеет, способен ли сей посланец Тууба одолеть двух оголтелых от пьянства, но не растративших куража легионеров, однако он по крайней мере сумел отвлечь их внимание. Сейчас Ицилию стережет только один из них, а значит лучшей возможности освободиться может и не представиться. Подчиняясь молниеносному порыву, женщина извернулась всем телом, как кошка, и попыталась ударить коленом в пах злоумышленника...
- Ах ты Кавелева сука!.. Ну я тебе покажу!
Затея Ицилии провалилась - колено заныло, наткнувшись на тяжелый край брани, а сама она не успела сообразить, как летит наземь, ощутив моментальную боль от затрещины. В это же время где-то неподалеку раздался хруст и оглушительный вой, но она уже не понимала, что происходит. Чья-то грубая рука схватила женщину за разодранный край одеяния и потянула наверх, вновь заставляя принять вертикальное положение. Возле лица мелькнуло нечто острое и холодное - должно быть, нож. Затем она услышала, как солдат, сжимавший ее, обращается в темноту сквозь нарастающий вой кого-то, лежащего неподалеку:
- Эй ты! Стой где стоишь, или я перережу сучке горло! Квинт, мать твою, поднимай задницу и помоги!..
[NIC]Icilia Servilla[/NIC]
[STA]Veni Vidi Vici[/STA]
[AVA]http://s017.radikal.ru/i403/1605/31/beba62fd8a29.jpg[/AVA]
[SGN][/SGN]

Отредактировано Henriette Devantri (2016-06-02 05:10:05)

Опасность оказалась слишком сильным стимулом, заглушая все прочие чувства патрицианки. Возможно, более благочестивая или  же беззастенчиво лицемерная женщина стала бы мысленно перечислять имена одиннадцати богов острова, перебирая их как деревянные увесистые бусины на шее простолюдинки. Однако ожерелье нервов и терпения Ицилии было срезано холодным оружием, приставленным к ее горлу, талию свирепо сжимала волосатая плебейская лапа, а где-то в области бедер сквозь тонкую занавесь сто́лы и грубую ткань военных походных штанов, к ней прижималось что-то вялое и очень слабо напоминающее мужской половой орган. Ицилия дышала часто и неглубоко, как кошка после долгого преследования. В висках хлестала кровь, а мысли превращались в напряженное ожидание следующего шага или удара. Разве могла она, госпожа, украшавшая себя золотом и считавшая свое тело и дух неуязвимыми для простых смертных, оказаться в положении более жалком?..
Теперь женщине представилась возможность разглядеть человека, который пытался вырвать ее из лап негодяев. По инициативе нападавшего, который трусливо прикрылся патрицианкой, словно второй броней, они оказались лицом к лицу - если не принимать в расчет расстояния между ними, которое примерно соответствовало ширине проулка. Ицилия смотрела на мужчину - но разве могла она связно мыслить в такой ситуации? Большим подарком Всемогущих было уже то, что он не отказался от своего замысла, увидев, какой оборот принимают события. Все, что она успела отметить - мощные очертания незнакомца, гневно попирающего каменные плиты мостовой среди убогого строя жилищ детей и прислужников Кавеля. Затем он выкрикнул несколько укоряющих фраз, пленитель патрицианки занервничал, дернулся, а женщина зажмурила глаза в ожидании вероятной развязки...
Однако, ничего фатального, слава Всевидящим, не случилось. Ицилия почувствовала каменную крошку, что впивалась в кожу, и неприятный песчаный налет мостовой под своими ладонями. Похоже, она потеряла равновесие или ее швырнули на землю. Женщина распахнула глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как неустойчивая конструкция из двух покалеченных тел, бранясь и шатаясь на все четыре стороны света, покидает место, где Муув совершил над ними возмездие в обличии быка с налитыми кровью зрачками. Или то был не совсем Муув...
- Прошу вас, госпожа. Вас не ранили?
Патрицианка медленно вскинула голову, одновременно стараясь представить масштаб катастрофы, которая не пощадила ее внешний вид. Бледная кожа ее лица выглядела почти прозрачной от недавнего испуга, растрепавшиеся локоны и косы, туго увивавшие голову взбалмошной матроны, отливали ярким золотом даже при свете луны. Тонкая скула, по которой предательская ладонь хлестнула жену сенатора, все еще горела. Остальное не в худшем виде - за исключением одеяния... Женщина отряхнула ладони от переулочной пыли и схватилась за протянутую руку незнакомца, поднимаясь на ноги, обутые в роскошные сандалии, которые были украшены морским жемчугом. Мимоходом она отметила сильное, накаченное предплечье мужчины, которое мало в чем уступало мускулистым рукам гладиаторов.
- Благодарю вас, я в порядке. Чего нельзя сказать о моей одежде..
Патрицианка рассуждала вслух, все еще пребывая в эмоциональном потрясении. Она склонила голову и придирчиво осмотрела то, что осталось от ее облачения. Мятые края сто́лы показались жене сенатора мелочью по сравнению с разорванной на груди проймой, которую проклятые псы перекроили на свой вкус в неприлично глубокое декольте. Ицилия моментально прикрылась и поискала глазами накидку, которая лежала тут же, в пыли и грязи. Женщина с сомнением подняла вещь с земли, но надеть на себя это не представлялось возможным. Она достаточно опомнилась, чтобы почувствовать возмущение и злость на то, что с ней произошло. Сервилла с сожалением отбросила то, что теперь было грудой измазанной, дорогой ткани и повернулась к своему спасителю, взирая на него в упор.
- Зачем вы их отпустили? Эти мерзавцы должны понести примерное наказание!.. Допускать такие варварские действия по отношению к женщине знатного рода. Да еще в Лоте, городе, состоящем под покровительством номарха Балморы! Непозволительно!..
Флавия наверняка усмехнулась бы краем губ, глядя на праведное возмущение подруги, а потом приказала скормить наглецов крокодилам. Впрочем, Царицы здесь не было, да и ее, Ицилии, не должно было быть. Поэтому патрицианка поспешила умерить пыл, прикидывая, мог ли незнакомец разобрать потоки речей, что она выкликала, особенно о своем положении и своем муже. Стоило поговорить с ним сдержаннее, выразить благодарность, а заодно прояснить, насколько беспочвенны ее опасения. Сервилла оторвалась от напряженного созерцания противоположной стены и заглянула в глаза своего избавителя с несколько большей приязнью. При этом лицо женщины окрасила сладкая, расцветающая как тенистый оазис, улыбка, не лишенная лукавства.
- Позвольте узнать, кому я обязана за столь вовремя подоспевшую помощь? Мне действительно повезло, что вы оказались рядом.
[NIC]Icilia Servilla[/NIC]
[STA]Veni Vidi Vici[/STA]
[AVA]http://s017.radikal.ru/i403/1605/31/beba62fd8a29.jpg[/AVA]
[SGN][/SGN]

Отредактировано Henriette Devantri (2016-06-07 04:12:38)

- Легат? Вот как? - Ицилия не слишком хорошо разбиралась в военных званиях и должностях, однако ее скудного круга осведомленности хватило, чтобы понять - перед ней стоял тот, кто имеет власть над плебейским пушечным мясом, посягнувшим на ее честь, - Значит, вы будете присутствовать на суде и имеете право определить наказание? Или, во всяком случае, потребовать, чтобы оно было суровым и справедливым?.. Что же их ждет? Публичная порка или разжалование? А может, и то, и другое? - ответ не слишком занимал капризную патрицианку, она скорее измеряла твердость и принципиальность нрава своего нового знакомого, нежели собиралась влиять на его решения; сама Ицилия могла, не дрогнув ни единым мускулом под ее благоухающей кожей, отправить на казнь этих подлецов и еще десяток таких, как они (по крайней мере, так она предполагала), - Как бы там ни было, надеюсь, что их не подпустят к городским стенам на расстояние полета стрелы. Достаточно было предателей, осквернявших улицы нашей столицы во время восстания. Один из многих полученных нами уроков - что нужно держать рабов и плебеев в узде.
Патрицианка, кажется, так увлеклась рассуждениями о судьбах Балморы, очаровательную привычку к которым она позаимствовала у своей влиятельной подруги, что совсем забыла о нормах приличия. Или ей попросту было выгодно оставить их без внимания. Пришла ее очередь представляться, однако назвать себя подлинным именем женщина не могла. Золотоволосая дочь Сервиев была слишком опытной и осмотрительной, чтобы завязывать знакомство, пускай и с благородным, на первый взгляд, мужем посреди улицы борделей и сомнительных увеселений. Не хватало, чтобы ее имя трепали в военном расположении какого-там-по-счету-легиона, если этот легат становится словоохотлив после нескольких кружек опьяняющего напитка. В голове испорченной жены сенатора мелькнула дерзкая идея - все-таки где-то по земле Красной пустыни вышагивает ее сестра, подметая одеждами мостовую. Что помешает Ицилии назваться Лицинией? Таким образом она не слишком сильно погрешит против истины, ведь когда-то в юности они были единым целым. А в случае если пикантная новость о ее ночном приключении будет извлечена из богатой библиотеки греховодницы Ионеты, поганая слава достанется ее ненавистной близняшке... Соблазн был велик, только риск еще больше, поэтому женщина назвала первое имя, пришедшее в голову.
- Корнелия из рода Аппиев. К вашим услугам, легат Север, - Ицилия кивнула гордо и весьма убедительно, завершая церемониал знакомства, который грозился перерасти в фарс.
Поверит или нет? Сервилла не переживала на сей счет. Если ее случайный знакомый не глуп, он догадается, что ни одна порядочная женщина не представится по-настоящему, пребывая так далеко за пределами своей гостиной. Коль скоро же пытливый ум и пристальные наблюдения над светом позволят сделать подобные выводы, он не станет допытываться... Только сейчас, ощущая себя в полной власти над ситуацией, Ицилия обратила внимание на многозначительный взгляд Марка Севера, а также его руку, загостившуюся у нее на талии. Жена сенатора вольна была избрать любое объяснение. К примеру, легат отдалился от светских манер ради выполнения военного долга - забыл, как нужно обращаться с дамами и допустил оплошность. Пожалуй, месяцами пребывая в окружении таких отбросов, как те двое, сын самой праведной из благородных семей острова освоит их привычки. Впрочем, Ицилия была бы трепетной девицей, проводящей свое время под замком в окружении евнухов и журчащих фонтанов, позволяй она мужчинам одурачить себя. А он не так прост, этот военный. Говорит, что держит путь в гавань, но будь я проклята, если он оказался в тени этих кварталов без умысла. Не смог отказать себе в удовольствии прицениться к местным блудницам прежде, чем перейти на портовых шлюх?.. Пришел взять то же, что и я? Занимательно. Занимательная игра. Патрицианка знала, как ее чары действуют на мужчин, и не стеснялась употреблять их, когда ей хотелось. Цепочку ускользающих намеков, взглядов, вздохов, случайно брошенных фраз и последующий переход к более решительным действиям она воспринимала как игру и любила выигрывать. Но сейчас за нее играла сама ситуация, и женщина не смогла отказаться от прихоти вернуть себе преимущество. Ицилия медленно отступила на шаг, в сторону кое-чего весьма важного, пылившегося на земле до нынешней поры - словно только что это заметила.
- Чем еще я могу вам помочь?
Блондинка снова улыбалась - прервав их тактильный контакт, она уже знала, чего будет просить, и любопытство, словно дюжина обученных рабынь, плясало на дне ее глаз.
- Да, вы действительно можете кое-что сделать, господин Север. Прошу вас, примите в знак благодарности это скромное подношение.
Дочь Сервиев грациозно склонилась, словно девушка в момент танца, и подняла с земли свой кошель, который по-прежнему лежал там, где его обронили. Затем Ицилия протянула его мужчине в доверительном жесте, ловко нагромождая слова, чтобы тот не решил отказаться:
- С этим вы можете устроить грандиозный ужин для себя и своих друзей. Лучшее угощение, вино, женщины - было бы упущением не насладиться всеми развлечениями Лота, пока вы находитесь здесь, - золото сенатора Муция представляло собой меньшее, чем старик способен был наделить человека, защитившего его жену; впрочем, не исключено, что после стольких лет брака он заплатил бы трехкратно тому, кто ее придушил, - Моя неосторожность и рассеянность отняли ваше время, которое возможно было потратить с пользой, - закончила Ицилия сладким, невинным голоском.
[NIC]Icilia Servilla[/NIC]
[STA]Veni Vidi Vici[/STA]
[AVA]http://s017.radikal.ru/i403/1605/31/beba62fd8a29.jpg[/AVA]
[SGN][/SGN]