Женщина перебросила закрученную прядь за спину и неторопливо потянулась за апельсиновой долькой, лежащей на блюде из тонкой расписной керамики. Ей не было нужды волноваться ни о палящем балморийском солнце, ни о ветре, поднимающем песок. Ее кресло стояло в самой лучшей части, покрытой шелковым алым пологом - места для распорядителей игр и их особо приглашенных друзей.
    Игры.
   Неферт занимала место по левую руку от благородного Марса, одного из организаторов, почтенного патриция сорока лет. В прошлом трибун нынче он предпочитал проводить время в компании женщин (его юная супруга сидела тут же с молчаливым достоинством) и вина. А гладиаторские бои были его любимым развлечением. Леди Анд, наверное, самая почетная гостья, эти показные сражения терпеть не могла. Ей претило эта никому не нужная жестокость и тот факт, что на арене сражаются рабы. Она вспоминала как год назад небезызвестный патриций рассказывал ей о пользе гладиаторских боев для поддержания порядка в городе, но принять эти факты сердцем она не могла. И если бы не ее положение, ноги бы ее не было на этой трибуне. Бывшей рабыне требовалась большая выдержка, чтобы сидеть здесь спокойно, словно мраморная станция и делать вид, будто ей все равно. Будто ей немного скучно и угощения Марса увлекают ее куда больше. Апельсиновый сок касается губ, катится в горло, только женщина все равно не чувствует его вкус.
Было страшно. Вновь, как в первый аз сердце болело о того, что ей доводилось видеть. Она чувствовала запах крови - даже на столь высокой трибуне - на раскаленном песке, она видела, как эта кровь хлещет из ран гладиаторов и ей казалось, что эта кровь - ее. Вновь, как в первый аз, женщина чувствовала дыхание Муува за спиной. Как и она, бог отсчитывал удары сердца, отслеживал каждый удар клинка. Один, два, три - и поверженный падает на землю. В горле замирал крик. "Запирающий двери, даруй ему покой". Она не вглядывалась в лица - знала, что запомнит их и они будут по ночам вновь являться во сне, вопрошая, почему она не с ними, не на орошенном кровью и потом песке. Неферт не раз видела эти кошмары и не раз просыпалась с криком, не в силах заснуть вновь. Она чувствовала себя предательницей.
Еще десять лет назад молодая балморийка считала себя отменной лгуньей. Теперь она понимала, что все еще учится. Еще недавно ей бы не хватило сил так бесстрастно сидеть и смотреть на весь этот ужас. И лениво перебирать пальцами темно-зеленую ткань покрывала.
   Не смотрела на лица и теперь, лишь следила за движениями, но один гладиатор постоянно привлекал ее внимание. Что-то в его движениях казалось ей знакомым, что-то казалось такими родным и близким, что Неферт переставала так остро ощущать холодный змеиный страх, будто сражавшийся на арене раб бился за нее, защищая от всех ужасов мира. Но вспомнить? Узнать?... Небеса милосердны - если так можно говорить о богах, равнодушно наблюдающих как люди убивают друг друга для увеселения других. Этот гладиатор остался невредим и вышел на последний бой. И вот его имя кричат трибуны, славя победителя игр.
   Амун. Да здравствует Амун.

   Горячее солнце ласково касалось смуглых плеч девочки, она громко смеялась - слишком беззаботно. Они вынимали косточки из вишен, занятие не сложное, потому его и поручали маленьким детям да немощным старикам. Первые относились ко всему со свойственной им легкостью и непринужденностью, последние - с полным равнодушием. Только какая-то старуха то и дело шикала на Неферт и ее друга, когда те забывали о работе, предаваясь забавам. На щеках мальчишки красовались сине-розовые отпечатки ладоней подруги, у нее был полностью разрисован нос. Тогда они еще не многое понимали об этом мире, все казалось простым и добрым. После очередного нагоняя Неферт пунцово краснеет от шеи и до ушей, наклоняется над ягодами. Впрочем ее не надолго хватает. Амун что-то шепчет ей на ухо, она сначала пытаясь сдержать смех, потом дает ему волю. Встряхивает короткими - едва достают до ушей - волосами. Мама подровняла, когда началось лето. Кого волнует эта работа? И она отвечает другу такой же забавной шуткой.

   Украшенный резьбой кубок с громким звуком выпал из резко ослабевших пальцев женщины, сердце на мгновение перестало биться. Таких совпадений быть не может.
   - Госпожа Неферт, с Вами все хорошо? Вы так бледны, может быть позвать лекаря? - спросил  Марс, недоуменно повернувшись к ней. Его гостья покачала головой, судорожно призывая все свое самообладание и - главное - всю свою хитрость, чтобы найти выход из ситуации.
   - Нет-нет, не стоит. Это все солнце и этот шум, - она кивнула на трибуны с орущим на них плебсом. Глупо и неубедительно. - впрочем, с вами я могу быть откровенна, не так ли? Ведь Вы всегда были мне другом, Марс, - пальцы атлантийской леди коснулись ладони патриция и несильно ее сжали. Голос женщины стал тих, ей не хотелось, чтоб о щекотливой ситуации знал весь Лот, но ведь она может довериться этому человеку, правда? - Дело в том, что этот гладиатор мне кажется знакомым. Я не могу быть совершенно уверена, разумеется. Так неловко... когда я была на Балморе в прошлом году мне понадобилось выйти из дому поздно вечером, я почувствовала необходимость обратиться к богам в храме. Поскольку атриум был через дорогу я не стала брать провожающих, понимаю, это так глупо.. Если бы не тот раб, который буквально вытащил меня из под копыт лошади, я наверное не сидела бы рядом с вами. История складывалась само собой, быстро и второпях, но времени, чтобы придумать что-то получше не было и нужно играть эту карту, - тогда он очень стремительно исчез, хотя я хотела отблагодарить его как следует. Марс, прошу, сохраните мою историю в тайне. Мне бы очень не хотелось, чтобы весь Лот судачил о том, что леди Анд даже храм не может посетить, не вляпавшись в историю! - разумеется он сохранит. Марс кивает головой, конечно же он не подведет! Всего лишь похвастается доверием знатной атлантийки в термах, а его милая жена посудачит об этом со своими подругами. Послезавтра об этом будет знать не то что весь Лот - вся Балмора! Но оно только к лучшему.
   - Хмм... я могу попросить вас об одолжении? - невинно интересуется Неферт, делая акцент на последнем слове как будто бы намекая, что награда будет достойной. Набрав в грудь побольше воздуха она выпалила: - Я бы хотела выкупить этого раба! Марс был потрясен. Разумеется, капризы женщины это святое, но это все равно было неожиданно. Тем более со стороны Неферт - говорят, у нее в доме в Лоте ни одного раба, одни нанятые слуги! Да и к тому же этот гладиатор - победитель игр, хозяин лидуса вряд ли захочет с ним расстаться. - Поймите меня правильно, Марс. Этот человек спас мне жизнь. Разве не будет ли с моей стороны правильным отдать ему должное? Она чинно сложила руки на коленях и тяжело вздохнула. - Неужели вы не поможете мне? Я боюсь, что не справлюсь со всеми тонкостями сама и мне совершенно не хочется просить кого-либо другого. Кто задаст больше вопросов, например. Да, Неферт очень повезло со спутником.
   - Ну что ж... думаю, ради вас я попробую договориться с хозяином лидуса, хотя это весьма противный человек, госпожа. И он наверняка заломит страшную цену...
   - Это не проблема
   -... что вы, я беру все организационные вопросы на себя. Вам не стоит переживать.
   - Благодарю, - улыбка озарила лицо Неферт, - только я бы хотела убедиться сначала что это тот самый человек. Сами понимаете... Вы не могли провести меня к нему?
   Зашуршал шелк белоснежной туники, когда женщина, подхватив невесомое покрывало, встала с кресла и приняла руку Марса.
   Песок жег ступни даже сквозь дорогие сандали. Они шли медленно, размерено; атлантийка не хотела выдать свою излишнюю заинтересованность, ускорив хоть немного шаг. Ее спутник разливался соловьем, но его она слушала в пол уха. В голове звучало одно лишь имя - "Амун". Она едва заставила себя сконцентрироваться на происходящем, когда патриций отошел переговорить с охранниками. Подняла ладонь ко лбу, чтобы лучше видеть на солнце; малахитовый браслет мелодично звякнул. Вот Марс что-то им говорит, они отвечают, разводят руками. Нехорошо, нехорошо. О Тууб, он же сейчас пойдет вместе с ней! Нет-нет-нет, этого никак нельзя допустить.
   - Это здесь, госпожа., - доложил он, вернувшись, - мне жаль, что вы вынуждены входить в такой барак...
   - Не страшно. Я всего лишь хочу убедиться, что это тот человек - это не долго. Вы не согласитесь подождать меня немного здесь? Помнится, вы обещали мне показать дивные сады за западными стенами Лота? Я вернусь через минуту. Разумеется, на бескорыстную доброту бывшего трибуна Неферт не могла. Ей нужно было показать ему, что его усилия будут вознаграждены... хоть в какой-то мере. Многообещающая улыбка - и вот двери открываются перед ней.
   Сколько у нее есть времени? Несколько минут? Если она задержится на больше, это обязательно отметят. Пойдут проверять - как там драгоценная гостья. Никому - ни ей, ни Амуну не станет лучше, если рядом с именем леди Анд будут упоминаться хоть какие-то непристойные слухи. Увы, жизнь научила ее, что осторожность - превыше всего. Убедиться, предупредить - и бежать.
   Приподняв край туники, чтобы не выпачкать ее, женщина ступила в тень. Ее минута пошла.
   Перед ней стоял мужчина, которого она знала ребенком. Та же форма носа, тот же разрез глаз. Но все черты лица были словно искажены, переделаны, даже взгляд - другой. Это, конечно, он, ее друг детства Амун, и, одновременно, совершенно чужой и незнакомый человек.
   - Я думала, ты мертв. Я была уверена в этом, - шепчет гостья. Когда она искала отца и сестру и узнала, что они их уже много лет как нет, то не смогла найти никаких сведений об Амуне. Пыталась разыскать его, но все тщетно. В конце-концов, женщина смирилась и с его смертью тоже - оборвалась еще одна ниточка, связывающая ее с Балморой. Как оказалось - рано. Слава богам, жив!
   И все же друг детства сейчас стоит перед ней словно живой призрак, словно вернувшийся из царства Муува.
   Она делает несмелый шаг вперед и тут же застывает в нерешительности. Что, если он ее не узнает? Серьги и браслеты с малахитом внезапно становятся тяжелыми, слишком тяжелыми. Неферт почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и она  мягко опускается просто на землю.

   ...Через миг глаза застилает тьма
   Словно сквозь толщу воды до Неферт долетают голоса, словно крики больших птиц, клекот орла превращается в слова, обрывки фраз, лекаря? нет, не надо лекаря, все хорошо. Кто все эти люди, что они здесь делают? Нет, уйдите, уйдите все, прочь, оставьте только Амуна! Только Амуна... Яркие ало-золотистые птицы на черном фоне взмывали перед глазами вверх, устремляясь в бесконечность.
   Женщина пришла в себя на оббитой шелком тахте, белый свет резал глаза, какофония звуков наконец-то принимала форму, можно было различить резкий голос господина Марса, бас его слуги и взволнованное щебетание его очаровательной супруги и мягкий спокойный голос лекаря. Неферт приподнялась на локтях, не смотря на мерцающие пятна перед глазами. У нее сейчас нет времени отлеживаться! Голоса стали взволнованнее, большие птицы перепугано перекликаются. " Вы нас очень напугали, госпожа", "Вам нельзя вставать, Неферт", "Принесите холодного вина!". Она отмахивалась от них, как от надоедливых насекомых, точнее, хотела - получилось лишь раз вяло махнуть рукой. Какой-то мальчишка принес вино, балморийка закашлялась - холодный сок обжег горло, но привнес какую-то ясность.
   - Не пугайте нас так, госпожа Неферт! Если бы с вами что-то случилось, я бы ни за что себе не простил, - «Простили бы и забыли на следующий же день» - отметила про себя женщина, - а ваш муж в гневе стер бы нас с лица земли и был бы прав! Она опять промолчала, хотя ей и хотелось ответить, что на самом деле Адонис очень скоро обо всем забудет. Пусть остаются при своем мнении, так всем будет лучше.
   Тонкие браслеты на запястьях мелодично звенят, отвлекая и унося мысли куда-то далеко, розовое масло затуманивает разум, сильные благовония супруги Марса щекочут нос, а кончик ее синего покрывала – обнаженную руку. Больше всего сейчас хотелось уединиться в прохладных комнатах дома, закрыть глаза и уснуть.
   - Этот варвар, гладиатор, напугал вас, Неферт? Не стоило вам идти туда, такие как он не знают, как следует вести себя с госпожой. Его немедленно приведут сюда и накажут!
   - Нет! – практически вскрикнула она, не сумев достаточно быстро совладать с собой. Нет, только не Амун! Женщина почувствовала, как внутри у нее все сжалось, на спине выступил холодный пот. «Боги, будьте же милосердны! Не дайте мне потерять его, только встретив!» – Нет-нет, я едва успела переступить порог, - уже спокойнее с легкой улыбкой продолжила она, с благодарностью пожимая руку Марса, - просто сегодня слишком жарко. Наверное, зима в Атлантии заставила меня забыть всю силу балморийского солнца. Мне так неловко, что моя слабость стала причиной вашей тревоги, друг мой! Слова вежливости слетают с ее языка легко и непринужденно; словно жемчужины нанизываются на нить. – Тот раб, - она постаралась произнести это слово как можно легче и незначительнее, даже пренебрежительно, - совершенно не имеет отношения к моему самочувствию. Но, пожалуй, мне лучше отправится домой. Отложим посещение садов на более приятное время, не возражаете? Я обещаю не покидать прекрасный Лот, пока вы не расскажете мне о каждом цветке! Неферт легко рассмеялась и, опираясь на руку патриция, встала на ноги. – И мне уже определенно лучше.
   Теперь оставаться здесь не имело смысла, более того, вызвало недоумение и вопросы, которых графиня Андширская – как нелепо и неуместно звучит ее титул на балморийской земле! – всячески старалась избегать. Она не оглядывалась назад, туда где остался Амун, хотя этого ей хотелось больше всего. Вместо этого она взяла жену Марса, под руку, словно они были лучшими подругами. – Вы не проведете меня до паланкина, дорогая? Всегда нужно иметь хорошие отношения с женами; ни к чему наживать себе неприятелей. Особенно женщин.
   Опустив занавески паланкина, Неферт откинулась на подушки. «Боги, прошу вас о снисхождении!». Действительно, что она еще могла сделать? Заводить разговор об Амуне сейчас, когда вокруг нее так много людей? Да и к тому же, тогда бы ее наверняка сочли слишком настойчивой. И оставаться не с руки. Ждать – но чего? Всю дорогу до дома женщина ломала голову над тем, как бы обставить все наилучшим способом. Паланкин мерно раскачивался, баюкая.
   Без сомнения, Амуна она увезет с Балморы. Чем плох Анд? Прекрасное место, чтоб начать жизнь заново. Мужу и всей атлантийской знати она расскажет всю ту же историю про чудесное спасение на улицах ночного Лота. Остался сущий пустяк – вытащить друга из рабства. В конце концов, она может и сама отправиться к его хозяину; чем больше людей будет знать ее легенду, тем лучше, разве нет? С другой – привлекать излишний интерес к себе леди Анд также не хотела. Использовать Марса? Идея не лишена смысла; патриций был слишком падок на женщин, чтобы не воспользоваться этой его слабостью.
   Едва переступив порог своего дома, хозяйка попросила подать чернила и папирус. Не смотря на прилежность в обучении, она все еще не была довольна своими иероглифами; на хельмовском она писала куда лучше, но не могла поручиться, что адресат умеет читать на чужом языке. Неферт в наиболее аккуратных фразах постаралась загладить происшествие и еще раз напомнить о визите в дивные сады. Пригласить на ужин на этой неделе. И упомянуть, что, если ее дорогому другу не сложно, не мог бы он выкупить для нее того раба? Да, помните, рассказывала… В конце-концов, она совершенно не знает, как это делается и у нее так мало друзей, на которых можно положиться.
   Если расчет оправдается, она увидит Амуна в своем поместье уже этим вечером. Пожалуйста, Тууб, помоги!
Самым сложным было придумать, чем бы заняться. Неферт не могла на прясть, ни вышивать – ее мысли были слишком далеко. Она села за письма – если боги будут добры, и она задержится на родном острове еще дней на десять, то самое время послать весточку в Анд. Письмо Адонису далось легко – о чем-то невесомом неважном вообще писать легко. Смогла сосредоточиться над инструкциями к управляющему: сколько, чего и кому продавать, на какие цены соглашаться, на какие – нет. Числа плясали у нее в голове, помогая отвлечься от других проблем. Но письма Марии и Маут не получались; сестра и мать все никак не могла придумать, что же сказать им. В конце концов, она обессиленно отодвинула от себя стило и устало откинулась на спинку кресла.
    Время тянулось бесконечно медленно.
   Солнце начало неумолимо опускаться за город, близился вечер. В семь часов терпение Неферт кончилось. Если бы все прошло гладко, Амун уже был бы здесь. Марс не прочитал ее письмо? Или оно не смогло сподвигнуть его к каким-либо действиям? Или что-то другое пошло не по плану? Ланисты не оказалось на своем месте? Он заупрямился? Оставалось лишь гадать.
   Ничего. Завтра она все исправит, лично пойдет к хозяину гладиаторской школы и возьмет все в свои руки. Завтра… Женщина сама не могла четко ответить себе, почему откладывает такой важный разговор, почему так отчаянно хватается за возможность переложить его на чужие плечи. В конце-концов, ведь она была рада увидеть Амуна, тогда почему ее так лихорадит при мысли о новой встрече, о счастливом воссоединении?
    Рада ли?
   Когда несколько лет назад, обжившись в Анде, она попыталась разыскать оставшуюся на Балморе семью – того же Амуна, отца, сестру, то узнала, что они уже мертвы. Тогда – боги, как страшно и тяжело признаваться в этом себе самой! – кроме боли она испытала некое облегчение; порвалась еще одна ниточка, связывающая ее с запретным детством на Балморе. И вот, оказывается, ее лучший друг, названный брат жив. Неферт совершенно запуталась в своих чувствах. А что будет дальше? Той девочки, которая стригла коротко волосы и со смехом играла с мальчишками уже давно нет, а атлантийской жене сложно найти в жизни место для вольноотпущенника с острова.
   Этим вечером ее ждали на званом ужине. Наверное, стоит пойти. Хотя бы немного забыться в шумной компании, утонуть в гуле голосов, громкой музыке.
   Голос служанки вывел ее из оцепенения: - Госпожа, к вам гость, - неуверенно произнесла девушка. Гость? Неферт недоуменно посмотрела на нее. Кто же это быть? Об Амуне она даже не подумала, смирившись с мыслью, что не увидит его сегодня; быть может, Марс? Леди Анд кивнула, разрешая неожиданному посетителю войти, по привычку разгладила серебристую ткань нарядного хитона на коленях. Девушка выскользнула змейкой за дверь и сразу же вернулась, замерев словно статуя у двери – атлантийке не пристало общаться с мужчиной наедине.
   Второй раз за день Неферт пришлось сдерживать свое удивление. На этот раз у нее получилось куда лучше. Она дежурно улыбнулась, кивком головы указав гостью на соседнее кресло. Спиной к служанке, прекрасно. С того места она не могла слышать негромкий разговор, но мало ли что покажется ей подозрительным? Леди Анд не то чтобы не доверяла этой малышке – она у нее служила с самого замужества и ни разу не подводила – но лучше не рисковать.
   С чего начать разговор? Что ему сказать? Как все объяснить?
   Тууб Милостивый, помоги.

   Раскаленное небо окрасилось в лиловый и золотой - любимое время Неферт. Это был очень удушливый вечер, даже для июня на Балморе. Женщина буквально умирала от нехватки свежего воздуха, а может дело было в другом.
   - Я думала, что ты умер, - прошептала она. Ушел к Мууву, как отец и сестра.
   Нет. Это не те слова, которые ей стоило сказать в самом начале. "Тууб, умоляю, помоги своей дочери! Не дай мне потерять его вновь, я не выдержу этого!"
   Жизнь госпожи Эсколанте и ее успех часто зависели от произнесенных ею слов; в этом искусстве женщина преуспела и с легкостью подбирала слова к каждой ситуации. Но сейчас она была в растерянности.
Когда она только оказалась на свободе, на Тиле то не сомневалась, что скоро обязательно встретится с Амуном. Разве могло быть иначе? Это был только вопрос времени. Девочка тогда и не могла подумать, что их с другом разделят целые пятнадцать лет. Сейчас ей хотелось обнять его, вспомнить счастливые минуты детства, снова беззаботно смеяться и радоваться жизни, как много лет назад.
   Но глаза Амуна смотрели на нее с таким холодом, который проникал до костей. Женщине хотелось закричать, встряхнуть его, спросить, почему? Чем она заслужила такой прием? Ответ напрашивался сам собой. Он был в звоне серебряных браслетов, в мягкости шелковой туники, в блеске драгоценных камней в серьгах. Когда-то они мечтали о будущем, свободном от господ, а что получилось? Будь у Неферт настроение лучше, она наверняка оценила бы хорошую шутку судьбы.
   "Я не хотела этого", - едва не сорвалось с ее уст. Это была правда. Все, чего хотела маленькая балморийка, так это жизнь в своем доме, возделывать землю, любить мужа и детей. Ей было нужно так немного! Да и разве была ее вина, что Сатурио взял ее с собой на Тиль, а Амуна ожидаемо оставил? Что это как не воля богов? И разве не достаточно женщина заплатила за возможность стать независимой, стать леди Анд? На ее теле тоже много шрамов, а еще больше внутри. Но Неферт сдержала порыв. Она не должна оправдываться; она ни в чем не виновата перед другом.
Да и был ли он ей другом? Мальчик, которого она так любила когда-то, действительно, умер много лет назад. Укрытый шрамами гладиатор – чужой, незнакомый человек. Все, что Неферт делает сейчас – в память о нем.
   - Миледи, - приблизилась к графине служанка с письмом в руках; ее хельмовский словно мечом рассек тонкую паутинку прелести балморийского вечера, но ее госпожа была лишь рада этому. Вторжение избавило ее от тягостных мыслей и – чтобы она не говорила себе – горького, словно полынь, чувства вины. – Это передал господин Марс.
   - Благодарю, - теплая улыбка, ласковый взгляд, и Неферт легким скользящим движением поднялась с кресла, подошла к письменному столу за ножом для бумаги.
   Через минуту она так же легко разорвала послание на двое. Она была в бешенстве, пусть и держалась, как полагается благородной даме. Повод для злости был – ланиста отказался продать Амуна.
   - Я хочу подышать свежим воздухом, - объявила женщина все также на хельмовском – языке атлантийской знати, с трудом сдерживая в голосе металические нотки. Срывать злость на слугах она считала мерзким, - милая, накрой в саду стол. Амун, - обратилась она уже на родном языке к гостю, - сопровождай меня.
   Горячий воздух обхватил балморийку, стоило ей выйти из помещения, обжег с первым же вдохом легкие. Неферт почувствовала на губах горькую морскую соль.
   А она ведь полагала, что все уже свершилось! Что же теперь? Идти завтра к ланисте? Надеть кремовую тунику из атлантийского муслина, приятно улыбаться и явить собой само обаяние? Или же взять с собой Марса, надеясь на его помощь? Госпоже Эсколанте стоило подумать раньше, что победителя игр так легко не отпустят – она проявила глупость.
   - Интересно, ланиста заупрямился, потому что решил, будто может запросить более высокую цену или же ему просто хочется больше внимания? – спросила Неферт скорее у самой себя, чем у шагающего рядом гладиатора. - Впрочем, это не имеет значения, на самом деле. Завтра все это закончится, обещаю. Мы можем сразу же уплыть в Анд, если хочешь. Мне кажется, тебе там понравится. Это очень красивый город, хоть он и не похож на Лот. Ты не думал, чем бы хотел заняться?
   Правильно она сделала, что решила выйти в сад. Здесь было куда проще соблюсти все приличия, не находясь под пристальным взглядом слуг. Разлогие деревья и роскошные кусты превращали сад в настоящий райский уголок, в тени которого так приятно спрятаться от жестокого солнца.

   Он был потерян. Неферт поняла это, когда названный брат сказал что не знает свободы и не хочет ее. Она уже видела это, давно, еще при храме, когда рабы теряли веру в будущее. У них ничего не было всю жизнь и с открытыми ладонями они только хотели уйти в объятия Муува, которые казались им мягкими после палящего солнца и ударов плетью. Она помнила, как родные хватали их за руки, пытались как-то вернуть к жизни, но что можно поделать, когда душа уже наполовину в другом мире?
   Амун был потерян, Амун запутался. Амун был сломлен и разбит, женщина видела это в стали его глаз - некогда живых, святящихся. Она любила эти глаза когда-то, они согревали ее в тяжелые дни и дарили надежду. Что там было теперь? Пустота и пылающий огонь, которым димахер сжигал самого себя.
   Сорванный нежный цветок сминается под пальцами балморийки. Неферт не знает, как вытащить из этой бездны.
   - Я не "собиралась", - мягко поправила его госпожа, качая головой, - я сделаю это. Ты не будешь рабом. Вопрос лишь в цене. А цену леди Анд предложить могла. Амун знал ее пятнадцать лет назад совсем девочкой, маленькой пугливой рабыней; эта девочка выросла в женщину, умеющую вести дела и торговаться, женщину, которая знает, что вопрос всегда в цене: деньгах, услугах, власти. И эта женщина не была уверена, что ее другу детства она понравится такой.
   Возможно, ей бы стоило его оставить. Глупо и наивно спасать того, кто не желает спасения сам. Пусть возвращается на арену проливать кровь, если ему так хочется! Пусть забирает, хранит воспоминая о прошлой жизни. В конце-концов он прав. Амун - вечный раб, которому уже поздно учиться жить свободно. Что он будет делать в Анде? Это чужой ему мир. Неферт постарается забыть его, утешиться мыслью, что пыталась помочь.
   Возможно, так было бы лучше им обоим.
   Через несколько дней леди Анд сядет на корабль и уплывет домой, в Атлантию, к своей новой семье. И через несколько месяцев, обсуждая, с кем-нибудь из балморийских знакомых последние новости услышит, что июньский чемпион пал. Пожмет плечами и переведет разговор на более приятную тему.
   Слова Амуна вновь укололи ее. Вот значит, кем он ее считает? Разбалованной патрицианкой, которая ходит на игры, чтобы посмотреть как льется кровь? Она невольно бросила на собеседника рассерженный взгляд, но так же быстро отвела глаза, вновь беря себя в руки.
   - Отказываться от предложения было не слишком вежливо. Неферт пожала плечами, не вдаваясь в подробности. Ей вообще не хотелось об этом говорить.
   Маленькой девочкой она всегда бежала жаловаться другу, когда ее задирали другие дети, Амун всегда вступался за нее, получал синяки за нее. Подрастая, Неферт все реже обращалась к нему за помощью, не желая, чтобы кому-то доставалось из-за нее. Амуна очень вовремя отправили на полевые работы, он не видел подругу, выскальзывающую из спальни хозяина, а она не рассказывала. Может кто-то другой, но это не важно. Последнее, чего хотела сейчас женщина, так это рассказывать другу детства, чем она зарабатывала на жизнь на Тиле. Пусть он помнит ее невинным ребенком, пока возможно. Шрамы на спине можно залечить - травами или магией - но смыть грязь? От ее оков Неферт избавит лишь Муув.