❖ НАЗВАНИЕ
Любовница смерти
❖ УЧАСТНИКИ
Элен Хайграден и Контессина Барди,
❖ МЕСТО/ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЙ
Борромеошир, 30 января 1443 года,
(параллельно с этим эпизодом - Ничего, что небо позабыло, как ночами освещать наш путь)
❖ КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ
Пока идет допрос пойманных с поличным заговорщиков и напавших на свадебное пиршество, Контессина Барди поверяет своей давней подруге подозрения относительно того, кто стоит за этим преступлением, не догадываясь о том, что дела обстоят для нее куда хуже, чем две матери могли бы предположить.
Любовница смерти [x]
Страница: 1
Сообщений 1 страница 14 из 14
Поделиться12016-06-02 13:41:12
Поделиться22016-06-24 14:45:15
Спланировать убийство дочери. Элен и подумать не могла, что однажды ей придется размышлять в этом русле. И не только размышлять, разрабатывать подробный план, который для успеха предприятия должен быть исполнен в точности…
Они проводили Лукрецию в путь пять дней назад. Владения Барди сейчас то и дело покидали гости. Разве что охрана конкретно этого экипажа вдвое превосходила обычный кортеж. Пятнадцать крепких гвардейцев, вооруженных до зубов. Каждый был подробно проинструктирован – при малейшей угрозе для Её Светлости – не колебаться. Защищать любой ценой.
Во дворе палаццо собралось немало зевак. Все запомнили рыжеволосую женщину, бережно закутанную в меха. Она пыталась выглядеть сильнее, чем есть. Даже улыбалась и что-то ободряюще говорила матери – пар её теплого дыхания воздушным облаком таял в морозном воздухе. А прислуга всё равно жалостливо шепталась: «Отец-Создатель, какая бледненькая!», «Она ведь на сносях, куда такая дорога!». Не по себе было и лекарю – рана гноилась и никак не желала затягиваться. Медикус качал головой и всё суетился-суетился вокруг герцогини…
На прощание Элен заглянула в глаза дочери – тревожно и уже не скрываемым страхом. Так лошадь, несущаяся по горной тропе, чует близящуюся пропасть. А мать предвидит неспокойное будущее своего ребенка. Ни в монастыри в Элвершире, ни в Борромео, ни в Арвьершире – для Лукреции не было покоя. Всё испытание, и всё опасность.
- Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos malo. Amen. – графиня осенила дочь святым знамением и запечатлела на её лбу тихий поцелуй. Ладони легли на округлившийся животик. Где-то там, она уже чувствовала движение крохотной жизни. Нитевидный пульс её будущего внука. Или внучки...
Дальше - началась мука. Бездействие ожидания. Миледи Хайгарден снились дурные сны, днём их заменяли демоны раздумий. Как могла, её переживания скрашивала верная подруга. Контессина в сотый раз повторяла, что принятое решение единственно верно, и что аббатиса Аннунциата надежнее фйельских скал. Элен уверенно кивала. И даже одергивала себя. С её стороны – эгоизм поддаваться панике, когда та же мадонна стоически справлялась с последствиями трагедии, унесшей столько невинных жизней. К слову, чтобы помочь с наведением порядка в угодьях, с леди Барди осталась и новоиспеченная супруга Энрико – Лукреция. Молодой лорд же отправился в Лирэфию. Поправлять дела, оставленные без крепкой руки Адриано, и готовиться к последней стадии их плана…
Луна успела взойти трижды, прежде, чем леди Хайгарден получила письмо. Графиня раскрыла его прямо при служанке. Та, как водится, потрудилась разнести слух по поместью. «Она как прочитала, так и побледнела, аки мертвец! Осела в кресле, а пергамент то из безжизненных пальцев раз – и выпал. Я спрашиваю, Вашесиятельство, воды? Вашесиятельство… Молчит. И глаза такие стеклянные-стеклянные! Как будто призрака увидела!».
Не призрака, но всё случившееся Элен представила себе, как наяву.
Где-то на границе с Элверширом, в одном из путевых домов выдалась неспокойная ночь. У герцогини начался жар. Она бредила. Стонала - это слышали все. Даже вьюга в трубе зазывала как-то отчаянно дико. Деревенского знахаря не оказалось, только коновал! А тот учен лишь, как вывих лошади вправить, да баранов охолащивать. Леонардо его и выгнал взашей. «Заперся с госпожой и служанкой» - судачили гвардейцы. И мрачно добавляли: «плохо миледи…».
Однако, верный рыцарь в ту непроглядную ночь был занят более тёмным делом. В затеянном ими чудовищном спектакле каждому пришлось замарать руки. Леонардо разыскивал местного могильщика. Нашел - вдребезги пьяного. Судьба ли, провидение, но день назад утопла селянка. Могильщик всё про неё разболтал, хотя вопросам ночного гостя и подивился. А на утро, когда не досчитался прибранного для похорон тела, так и обмер. Пулей побежал к священнику на заутреннюю. Люто божился больше не пить горькую.
Оставался монолог их ловкой служанки. Солгать – убедительно. Выгородить – настойчиво. Девица хоть и нервничала жутко, но красок навела. Почила миледи Лукреция, долго маялась, нерожденный ребенок на свет просился, такого кровавого зрелища она никогда не видела. Лорд Кастеланни боролся долго, однако, не справился. Поутру вышел из покоев, и с тех пор пропал. Само собой, удостовериться, что служанка не врет – из сопровождающих никто не решился. Рыцаря поискали в соседних лачугах, расспросили местных, но следа не нашли. В Авелли, Борромео и Лирэфию были отправлены голуби, а окутанную в саван покойницу погрузили в экипаж…
Смолчал лишь конюх – его карман отяжелел от золотых. И пусть, что теперь в стойле не хватало двух крепких лошадей и крытой повозки...
Впрочем, всё могло быть иначе. Возможно, Лео умудрился состряпать подмену, не посвящая в план лишние глаза и уши. Полученное письмо было путанным: «Тяжело сообщать эту скорбную весть… Не сумели спасти… Велено доставить в Лирэфию…». После того, как новость официально объявили в замке, встречаться взглядом с леди Хайгарден многие побаивались. Отчего-то в глазах матери не было жалостливой боли, лишь пламенная решимость. Отомстить ли виновниками, расквитаться с самими богами!
Всего за одну ночь богатые наряды миледи были проварены с соком кампешевого дерева - перекрашены в черный. Разве что ярко-рыжие волосы контрастировали с трауром. Элен часто видели в капелле – за молитвой. В кабинете - за написанием писем. И в покоях Контессины – о чем шептались женщины, остальные могли лишь гадать. Утро 30 января началось с уже привычного приказа:
- Попросите мадонну Барди, как только она освободится, я бы хотела поговорить с ней. – графиня поднимает глаза на служанку, но та поспешно опускает ресницы. Нет, огнем этих глаз можно распалять горнила...
- Хорошо, миледи, я всё исполню.
ОФФ
Готова править. Пишите ЛС-ки.
Отредактировано Helen Higarden (2016-06-24 15:04:13)
Поделиться32016-07-08 22:30:28
С пальцев который день не исчезало ощущение что все, к чему Контессина прикасалась в собственном доме, был покрыто липкой пленкой незастывшей крови. Темная, сладко пахнувшая и привлекавшая мух в жаркое время года, но совершено не свойственных даже для мягкой орллевинской зимы -это была лишь игра ее взбудораженного воображения, но, тем не менее, звук насекомых мерещился графине едва ли не в каждой комнате. Ее запах преследовал хозяйку теперь уже прозванного кровавым замка буквально везде и сколько бы времени прислуга не скребла полы щетками, не протирала стены и не сожгла все ковры, заляпанные превратившимися в бурые пятнами, сколько бы времени и песка не было затрачено на чистку каждого дюйма поверхности, хозяйка все была недовольна
Но не только чувство брезгливости в собственном гнезде преследовало мадону Барди. Смутный страх не оставлял ее сердца, предвещая, что это был не последний черный подарок на свадьбы и замок невольно сделал ее заложницей в собственом доме. Покинуть Борромео она не могла из-за погоды и расследования , но даже ее сад, прибежище в самые трудные дни, теперь был поход на клубок терна, обвившегося цитадель и негостеприимно топорщась вдоль стен и башен, запирая Контессину узницей широких стен. Ветер не придавал уюта, гуля под сводами, изгоняя тепло из едва покинутых людьми комнат и коридоров, пустеющих в спадавшей панике, и замок Борромео теперь больше напоминал погружавший в волшебный, но зловещий сон замок Спящей красавицы, героини любимой сказки Гарции.
Едва их стены покинула Лукреция, то тягостное ощущение надвигающейся беды облаком укутало всех домочадцев. Разговоры были редкими, взгляды - острыми, движениями - нервными, а шаги - беззвучными. Слуги жались по углами и потаенным коридорам, старясь не попадать на глаза никому из немногочисленных оставшихся из домочадцев и миледи Хайграден, принявшей решение остаться в замке.
Только пятеро знал истинную причину этого поступка, но для всех прочих супруга Адриано Грациани должна была остаться чтоб отдохнуть перед долгой дорогой, а затем - и перед траурным возвращением в Лирэйфию. Перемещаясь между своими комнатами, часовней и комнатами графини Борромео, не заговаривая ни с кем из посторонних, печальная фигура в черном только усиливала слухи о "белой свадьбе", как ее окрестил старый барон Барди, ширившиеся теперь по графству и герцогству со скоростью ветра. Мадонна Барди ощущала, что мир вокруг нее смыкался, отрезая от остального мира плотной завесой домыслов, догадок и сплетен. Их львиную долю Контессине еще предстояло услышать, едва она ступить за стены Борромео, но пока о их чудовищности можно было только догадываться - состояние неведения, которое южанка чертовски ненавидела, выводило ее из хрупкого равновесия. Но вспоминая о бледном, почти слившимся цветом с простынями, пропитанными кровью и потом, лице Лукреции Грациани гордость госпожи Барди ослабевала под натиском - сейчас важно было спасти их жизни, ну а слухи могли бы и подождать. Настанет тот, час убеждала она себя, когда все раскроется и перенесённое тяготы возблагодарятся сторицей. А пока же, как истинной петерианке и орллевинке, Контессине следовало нести свою ношу с надлежащим смирением.
Но что можно было поделать с тем, что ложь, предательство и обман тяжёлым бременем ложились на ее плечи с каждым новым письмом, каждым новым разговор или даже взглядом служанки, помогавшей графине одеваться?
- Мадонна, к Вам миледи.. - служанка не успела договорить, когда Контессина, сидевшая прежде за столом с тщетной попыткой описать случившееся в письме мачехе, в конечном счете рассеяно глядела в окно, крепко сжав себя руками.
- Просите, - отрывисто ответила женщина и карие глаза сверкнули на бедную девушку, поспешившую скрыться за дверями и пропуская высокородную гостью.
В этих беседах было их взаимное отдохновение и хотя взгляд мадонны был строг, но от сердца у нее отлегло при единственной мысли об Элен и вдова облегченно выдохнула.
Он обе сейчас носили траур,но только ее дочь была жива и невредима, чего не скажешь о молодой герцогини и ее ребёнке, и доверить свои переживания они могли только с глазу на глаз, не доверяя бумаге.
- Элен, дорогая, - протянув руки к рыжеволосой графине, чья бледность в обрамлении огненного ореола волос казалась почти невесомой дымкой. Но вот уже хозяйка замка рядом и нежно обняла ее, силясь рассеять тягостное молчание.
- Рада тебя видеть,присаживайся..
Долгие часы она молилась за своего ребенка, мужа и остальных домочадцев, но самой Контессине хватало терпения и прилежания для столь сильного религиозного рвения. А потому всю своей невымещенную злобу. Тревоги и волнения она выражала в хаотическом непрекращающемся движении, приказах, словах, заданиях.
Присев теперь с подругой на край анкетки, стоявшей между двух окон, графиня слабо понадеялась, что, возможно, этот разговор немного облегчить тяжесть в груди. И поможет не ей одной.
Поделиться42016-07-25 19:32:53
[ava]http://savepic.ru/10639277.gif[/ava]
- Элен.
- Конс.
Короткие имена вместо приветствий. И объятье – вообщем-то, ненужное, порывистое, такое теплое. Церемонный холод, будто подтаявший воск, стекает вниз. К ногам. Пальцы пробегают от локтя к плечам подруги и вдруг с не меньшей нежностью сжимают шелк её платья.
Вообще Элен шла сюда, чтобы обсудить допрос, который в данную минуту в темнице ведет Андрес. За дни, проведенные в раздумьях и ночи, занятые тем же, у миледи появилась догадка. Кому может быть выгодна чудовищная трагедия. Чьи тени прячутся за спинами властьимущих. Казалось бы, в умах обеих женщин только и зрела мысль, как вычислить бунтовщиков. Посмевших. Запятнавших. Но отстранившись от мадонны, заглянув в темные, смоляно-янтарные глаза, Элен вдруг передумывает. Позже. Ещё будет время.
- Я тебе кое-что принесла. – тихо, со скорбной ноткой в голосе. Это «кое-что» миледи держит в руках. Лакированная шкатулка не больше пяди в диаметре, ласково поблескивает красным деревом. Графиня полубоком изыскивает кресло. И расположившись напротив, без дальнейших прелюдий, раскрывает коробку.
- Вот. – за все эти дни Элен не вспоминала о ней. Из сундуков были вынуты платья, сотню раз переложены гребни, принадлежности для письма, тысячи женских мелочей. И только этот ларчик нетронутым перекочевывал из одного угла в другой. В суете случившегося им было не до осколков счастливого прошлого. А ведь вещица была сделана на заказ специально в подарок Контессине – матери невесты.
- Ты помнишь? – на подкладке из синего барахата - колье из мелкого речного жемчуга. И кулон – в виде изящного белоснежного гуся. Негласный символ их дружбы. Хотелось бы верить, неугасаемой.
Сколько воды утекло, сколько случилось, а Элен помнит все те мелочи и их шутливые разговоры былых встреч. После дня, навеки впитавшегося в календарь кровью, прошло каких-то пять дней, а по ощущениям, - пять лет. Женщины даже как-то постарели. Померкли. А счастье осталось за той чертой «до». Потрескалось патиной, как нечто вышедшее из употребления.
- Надень? Я подумала, что тебе жемчуг пойдет больше, чем некоторым… - кому – она не заканчивает. Подруга и так всё поймет.
Отредактировано Helen Higarden (2016-07-25 19:57:21)
Поделиться52016-08-04 10:55:28
Гуси..Странная птица и простецкий выбор для птицы в гербе - так говаривали родственники Лоренцо, когда ей было 15 и когда она выходила за него замуж. Куда уж ему до быка, который украшал каждую стену, каждое здание и каждую церковь в Борромео!Но тогда она не унывала: аристократы спали на нежнейших подушках , набитых гусиным пухом, писали свои длинные письма гусиными перьями, не отказывали себе в удовольствии охоты и ужина этими созданиями. Полезная птица - и девочка из Барди найдет чем быть полезной Борромео.
А была ли полезна Контессина сейчас, под стать ей? Странная мысль, конечно, сравнить мать наследника Борромео с толстый белой птицей, но холодными пальцами она осторожно коснулась подвески. Орллевийская эмаль, изящная вещица, но пальцы дрогнули при упоминании "некоторых" и вдовая графиня одернула руку как будто украшение было отравлено. Речной жемчуг мирно поблескивал на подкладке и женщина подняла на Элен взгляд, закусив губу в нерешительности. Они должны были сейчас говорить о другом, но мыслями она вернулась к той, кто любил речной жемчуг едва ли не больше вдовы Борромео и при виде этого украшения у женщины пропало желание брать его.
- Да.. Оно бы пошло ей сейчас больше, но траур не терпит украшений, - сухо произнесла мадонна, но взгляд ее не был таким уж потухшим. Искорки вспыхнули в карих глазах, пока графиня мысленно взвешивала все "за" и "против" - желание говорить внезапно вспыхнуло в ней с удвоенное силой, как и боровшееся с ним чувство такта, корившее ее за эгоизм. Ни один час провели подруги за беседами, гневными и печальными, о Бьянке Борромео, но было ли уместно вновь поднимать этот предмет в разговоре. Сердце мадонны терзалось смутными догадками и неясными намёками достаточно давно, а стоило только миледи Хайграден заговорить, как сомнения стали подтачивать ее напускное благоразумие.
Рука любовницы виделась мадонне Барди в этот темный час почти во всем - как и много лет назад, когда эта женщина принесла раздор в ее семью. И было ли уместно говорить о старых семейных страха с той, кто едва не потерял своих детей в недавней резне и вздрагивал от каждого шепотка и записки, тревожась смертельно о беременной дочери, по которой они уже одели фиктивный траур?
-Я.. Мне.. Мне очень приятно было бы получить от тебя это подарок, Элен, при других обстоятельствах, - наконец произнесла графиня, но крышку шкатулки осторожно закрыла.
- Ее ребенок умер, Элен. Месяц назад, сгорел в горячке,хотя все шепчутся что это отравление..Все кончено..Или ты говорила о ком-то другом?
Она произнесла эти слова тихо-тихо, взвешивая каждое,не веря в их реальность и то, что еще хотя бы одна живая душа слышала это и понимала - и Контессине стало внезапно страшно и спокойно на душе. Но момент, как она заметила, был так неудачен, что ее прошибла дрожь от только что сказанного и графиня опустила взгляд.
Отредактировано Contessina Bardi (2016-08-04 11:12:28)
Поделиться62016-08-10 14:29:54
Гнев - это всепоглощающая сила, что может опалить и забрать с собой любого, кто встанет на пути рассерженного человека. Правитель не должен был быть гневлив, иначе в порыве ярости можно было бы не только дать по заслугам виноватым, но и зацепить тех, кто невиновен. Андрес старался взвешивать каждое свое слово, обозначать каждое слове решение и не делать поспешных выводов, но одолевающие его сомнения не могли привести на верный путь и дать понять что правильно, а что нет. Поджав губы, он решительно шел в сторону покоев хозяйки замка для тяжелого разговора. Все пленники обвинили вдову Лоренцо Борромео в ее причастности к произошедшим кровавым событиям. Так ли это? Сможет ли он контролировать себя и спокойно расспросить леди обо всем, или она выдаст себя и он не сдержится? Сейчас, когда он шел на подъеме обуревавших его чувству, судить было сложно. Правда попавшиеся ему на пути обитатели замка не просто почтительно расступались перед герцогом, но старались сделать это как можно быстрее.
Уж не для того ли, чтобы воткнуть нож в спину?
Незадолго до самих покоев он остановился и заставил себя несколько раз вдохнуть и выдохнуть. Обвинять кого-то с порога он не намеревался, ему нужен был серьезный разговор. А к такому разговору нужно самому подходит с трезвым мышлением.
Короткий стук в дверь перепуганной служанки, что опасалась смотреть ему в глаза, известил о его прибытии. Кажется, его мрачное настроение передавалось каждому камню в замке. Контессина была в покоях не одна и нахождение там матери его супруги несколько отягощало ситуацию, но Андрес не мог ждать.
- Леди Борромеошир, леди Лореншир, надеюсь, я не очень помешал вашей беседе и вашим планам на вечер, но дело не требует отлагательств. - церемонно обратился он к мадоннам, прежде чем начинать.
- Леди Барди, мне необходимо поговорить с вами о тех трагических событиях, что произошли на днях. Леди Хайгарден, если вы сможете также принять участие в нашем разговоре, я был бы вам признателен. - взгляд его по-прежнему оставался тяжелым и не самым приятным. Взгляни он сейчас в зеркало - и увидел бы в себе Ансельма Найтона в то время, когда он принимал не самые приятные решения.
Поделиться72016-08-18 18:38:39
- Всё кончено. Её ребенок умер, Элен. - секунда немой тишины.
- Или ты говорила о ком-то другом? – быстрый взгляд.
Понимание, кого имеет ввиду подруга, приходит мгновенно. Как и то, почему в разговоре редко упоминается её имя. Бьянка Борромео. Слог этих букв, само их созвучие, как пощечина леди Барди. Уже много лет бывшей любовницы лорда нет в окружении Контессины. И всё-таки она везде... Тенью прокрадывается в беседу двух подруг, прорезается задумчивой складкой на челе мадонны, вылезает в пересудах общества едким напоминанием. И вот теперь бастард - единственное доказательство той измены – мертв. Крохотное, ни в чем не повинное дитя. И меж тем – позорное клеймо.
- Нет, я говорила не о Бьянке... - Элен отворачивается от подруги, чтобы дать ей прийти в себя, переплетает руки, смотрит в окно.
- Всего лишь о баронессе Авиле. - у леди Хайгарден язык бы не повернулся напоминать о той, другой женщине! Тем более – отпускать ироничные намеки в её адрес. Или здесь нужен был просто толчок, любой повод заговорить? Дать волю эмоциям в этом облегченном, по-жуткому радостном – «всё кончено!».
Скрывая мятежный блеск, мадонна опускает глаза. О, она станет судить её. Даже если узнает, что к «отравлению» приложила руку сидящая перед ней жгучая брюнетка. Это неважно! Разве Элен сама втайне не желала смерти Беатриче? Её ребенку, который мог быть зачат от связи с Адриано. И разве не так поступают люди, когда хотят сохранить что-то более ценное – брак, свою честь.
- Я слышала об этом. Всё кончено, да. – эхом отзывается женщина. Её голос звучит глухо, как со дна замшелого колодца. Того, где они теперь похоронят семейную тайну Барди.
- И всё к лучшему. – безрадостно, мрачно, но с какой-то внушаемой силой. Графиня вновь возвращает взгляд Контессине. Понимающий – всё так, как и должно было быть. Твердый – должно было быть.
- Я думаю… - разорванный звук, доклад служанки вмиг рушит их откровение. Так бесцеремонно, не к месту. Женщина растерянно смотрит на хозяйку - ты назначила кому-то визит? Но когда в покоях появляется герцог – Элен порывисто поднимается с кресла, будто бы сама ждала только этой минуты.
- Ваша Светлость. – почтительный поклон, колыхание черной вуали, шелест черных же тканей. Опущенные ресницы взметаются нетерпеливо. Какие новости принес Андрес? Даже их серьезные, печальные беседы отступают в тень перед тем, что должен сообщить лорд Арвьершира. Что сказали заключенные. Кто устроил резню?
Сейчас, по прошествии времени, миледи уже не считает, что события на свадьбе – внезапно вспыхнувшая смута. Или покушение, оплаченное золотом врага. Нет, скорее вдумчиво спланированный ход. И очень четкая цель. Ведь каждый из убийц был готов умереть за эту идею. Там, в роскошных интерьерах праздничного зала, или уже после – болтаясь в петле.
От графини не укрывается еле сдерживаемый гнев герцога. Она уже чует дым, пожар, пылающий в его груди, но ещё не понимает, куда бежать. На просьбу мужчины она только кивает, но взглядом молит - не томите же. Ну же! Ну! Кто зачинщик зверств? Неужели регент? Генрих всё-таки решился объявить Орллее войну? Или это какая-то неведомая третья сила? Желающая рассорить и без того спорящих кузенов. Кто? Кто?!
- Что Вы узнали, Андрес?
Отредактировано Helen Higarden (2016-08-18 21:22:54)
Поделиться82016-08-26 11:18:11
Церковь учила их, что грешно было искать в горе других источник собственной радости, но на какое-то мгновение Контессина ликовала, когда эта трагическая и неоднозначная весть достигла ее ушей. Этот ребенок не были ни в чем виноват, но достаточно было вспомнить все жгучие слезы и бессонные ночи далеко не от объятии своего супруга, чтобы часть ее души готова была согласиться, что все было действительно кончено - и кончено и должно было быть кончено именно таким образом. Маленький Джулио Манзани нес на своих хрупких плечах груз греха своей матери и своего отца, предавшего веру и супружеские клятвы своей жене, но как бы не был невинен этот ребенок, только так можно было стереть позор и искупить оскорбление, нанесенное Контессине.
Но одновременно с этим вдова приходила в ужас от собственной кровожадности: как мать, потерявшая своего старшего ребенка и знавшая как болит после этого душа до самых глубин, ей было страшно осознавать, что она была способна на столь отвратительные эмоции и порывы. Радоваться смерти чужого ребенка - как же низко она пала, кори себя женщина, терзаясь сомнениями и угрызениями совести.
Но сейчас уже было поздно что-то менять. Смерть бастарда была фактом, о котором пока в Орллее мало кто знал, но происшедшие события вновь всколыхнули в графине Борромео смутные тревоги относительно того, на что способна была убитая горем мать. Особенно, если между ними существовала такая вражда, какая была между Контессиной и Бьянкой Борромео. И все-таки признаваться в этом кому-то, просто говорить об это было странно и опасно и вдова опустила глаза, боясь что смешанные чувства выдадут самоё худшее перед лицом такой безупречной женщины, каковой была Элен Хайгарден.
- Я хотела бы верить в это всем сердцем, но мой долг как петерианки, Элен, - полушепотом начала женщина, когда их разговор был прерван и нежданный гость в лице Андреса Найтона ворвался в их укромное убежище. Женщины, как два черных ворона, встрепенулись в ворохе черных одежд и Контессина успела подняться со своего места, встревоженно всматриваясь в напряжённое лицо герцога. Что-то пошло не так или кто-то же умер? Ее дети! Наннина! Или того хуже..
Десятки вопросом теснились в голове хозяйки замка, и голос герцога Найтона лишь укрепил дурное предчувствие.
- Несомненно, милорд, как пожелаете, - растерянно произнесла мадонна Барди и указала ему жестом на изящно вырезанный колченогий стул с бархатной подушкой.
- Говорите же, Ваше Светлость,иначе мы умрем от тревоги, - поспешно ответила графиня, еще не осознавая как близок оказался топор палача к ее шее.
Поделиться92016-09-01 10:53:36
Андрес тяжело опустился на стул. Старая рана, полученная на разрушенном "БУйном" давала о себе знать в моменты волнения и ужасной погоды, вот и сейчас нервное напряжение одновременно и сковывало и не давало усидеть на месте долгое время. Герцог Орллеи заставил себя угаснуть нарастающий в груди гнев и тяжело посмотрел на леди Барди. Так ли она в самом деле напуганна и невинна? Или всего лишь изображает это, а леди Хайгарден не знает, с кем она дружит и кто мог почти погубить ее собственную дочь? Не знает, конечно же не знает, иначе бы не стояла рядом. Сомнения раздирали душу и только одно могло положить конец всему этому - правильно заданный вопрос.
- К тому моменту как я прибыл заключенных уже били и допрашивали несколько дней, ничего нового из их признаний выбить не удалось. Вернее, не удалось гвардейцам. - Андрес говорил медленно, его слова в тишине звучали резко и остро.
- Когда в темницы прибыл я, мне казалось, что ничего нового они не скажут - приказали. Под страхом смерти, под выманиванием денег, под угрозами семье. Им приказали убить или сманили деньгами - они сделали. К счастью или к несчастью те убийцы, что были профессионалами, либо мертвы либо сбежали. Оставшиеся - просто слуги, которые толком не могут кого-то зарезать. Может быть именно это и спасло большинство гостей. Впрочем, вам это тоже давно уже известно. - сжать зубы, не допустить яростного выкрика, сдержаться, как правителю, как справедливому правителю, но все же он медленно поднимается со своего места и начинает ходить из стороны в сторону, заложив руки за спину.
- До сегодняшнего дня они не называли имен. Но вот прозвучало одно, известное и мне и вам, леди. Признаться, я не ожидал, что оно прозвучит, но все заключенные упрямо твердят именно его. Только один признался, что ему заплатил убитый барон, но и здесь загвоздка - кто приказал барону? Только его сюзерен мог бы такое сделать. - Андрес останавливается и в упор смотрит на графиню Борромео.
- Они практически приговорены к смерти, каждому из них нечего скрывать. Они назвали одно имя. - Андрес сделал два шага по направлению к женщинам и в его голосе зазвучали жесткие ноты.
- Они назвали ваше имя, леди. Контессина Барди, графиня Борромео. А теперь скажите мне, леди, вы были той, что приговорили семью моей жены и всех, кто присутствовал на свадьбе? - нет, он вовсе не желал этого срыва, но орллевинская кровь кипела и готова была вырваться наружу эмоциями и грязными ругательствами, во время которых он бы схватил вдову и встряхнул бы как чертову куклу.
Поделиться102016-09-23 11:59:12
Контессина внимала словам герцога с огромной, но хорошо скрываемой тревогой, но когда последние слова прозвучали в маленькой комнате, то госпоже Барди показалось, что ее сердце с грохотом упало на землю и шум этот заглушил все остальные звуки на несколько минут - но это было после того, как женщина потеряла на секунду дар речи, пока вдова смогла осознать, что услышанное не было глупой и дерзкой шуткой.
- Я? - ошарашенно переспросила мадонна Барди, смотря на Андреса в упор и под ложечкой предательски засосало - яркий предвестник надвигающегося несчастья. Нет,нет, подумала она моментально, какой-то бред. Совершеннейшей полнейший бред сумасшедшего! У нее не нашлось подходящих слов по первой и тягостная пауза повисла в воздухе,пока голос не вернулся к вдове графа Лоренцо.
- Они .. они говорят что приказала им? Что за ересь они ..Вы..они несут?! Зачем мне это? Это подлая ложь, милорд, и я ошеломлена что ВЫ сомневаетесь в этом! - и орллевинка так крепко сжала пальцы, что костяшки побелели. Верить какой-то черни после всего, что случилось.
Быть обвинённой в собственном доме, смывая кровь убитых и раненых с рук человеком, жену которого она только недавно спасала и о судьбе которой так заботилась - разве не бред теперь обвинять Контессину в том, что она это подстроила?! И верить при этом не благородной даме одной с ни крови, а какому-то сброду, готового продать своего господина за пригоршню меди! И , ради всего святого, как он мог рискнуть поверить и придти к ней и сказать?
Нервная дрожь пробила женщину и она только невероятной силой воли удерживалась, чтобы не сесть на первый попавшийся стул. Взгляд Найтона прожигал графиню едва ли не насквозь и Контессина Бард похолодела от нехорошего предчувствия когда ей внезапно стало ясно насколько близко она была к пропасти. Герцог не шутил и это было самым страшным, отчетливо осознала она. Страшнее будет кара.
Еще не веря в серьёзность обвинений, высказанных герцогом, женщина лихорадочно покосилась на Элен, но подруга явно была шокирована не меньше нее, так что помощи от потерявшей дар речи тещи милорда Найтона ждать не приходилось, так что заставив себя выдохнуть и вдохнуть снова, мадонна Барди обратилась к мужчине:
- Милорд, - голос звучал тихо и сдержанно, - прошу Вас, подумайте снова и поверьте, что в этом доме у Вас нет врагов. Позвольте мне посмотреть в глаза этих обвинителей и я уверена, что они устыдятся своих слов и признают их лживость.. Прошу Вас, милорд..
Просить его не совершать ошибку показалось ей в последний момент слишком самонадеянным и вдова сдержалась. Но судя по взгляду Андреса, он сдерживаться не собирался..
Отредактировано Contessina Bardi (2016-09-23 12:03:17)
Поделиться112016-10-04 11:18:10
Ярость застилает глаза, Андрес давно не был так зол. Если бы Лукреция потеряла их наследника или получила не совместимое с жизнью увечье - он бы уже схватил графиню Борромео за плечи и встряхнул. То, что сначала она собиралась яростно отрицать свое причастие к произошедшему, а затем так быстро сдалась под его взглядом тоже могло указывать на ее виновность. Так кто перед ним стоит? Несчастная жертва интриг или подлая лгунья, что заманила их в своей дом? не зря же свадебные гуляния проходили в Борромеошире - в собственном доме легче распорядиться слугами и сказать им сделать определенные вещи, чем договариваться с людьми в Лирэфии.
На предложение леди Борромео он лишь мрачно взглянул на нее из-под бровей и ответил, стискивая зубы.
- Вы сомневаетесь в том, что даже если вы почтите их своим присутствием, они резко поменяют мнение и укажут на кого-то другого? Говорили о Борромео, о леди Борромео. Вряд ли ваша дочь стала бы организовывать такое из нежелания этой свадьбы. Остаетесь только вы. - это было сложно, слишком сложно обвинять человека, когда ты не уверен в его виновности, особенно если это хорошо знакомая тебе леди. Но ярость застилала сейчас все и мешала думать.
- Я не могу верить одним только словам, но не могу верить и вам, леди. Слухи не берутся из ниоткуда и если они так единодушно решили сдать свою госпожу, то этому было основание. - если бы он мог выбить из нее признание, как это сделали со слугами, то непременно прибегнул к этому методу. Но все же он с трудом смог сдержаться, чтобы с эмоций перейти на сухой официоз.
- Леди Контессина Барди. - в голосе Андреса зазвучала сталь.
- До выяснения обстоятельств вы не должны покидать пределы замка Борромео и общаться с кем бы то ни было. Ваши дети останутся здесь, но видеть будете вы их нечасто. Никаких посланий, никаких передач куда-либо. Если ваша виновность подтвердится - вы будете отданы под суд. - закончил герцог резко, отрывисто. В ситуации с отделением герцогства каждый мог передумать или отказаться, но если бунты возникают через полгода после поддержки герцога то предателем может оказаться любой, даже тот, кто мог быть тебе симпатичен.
- Сейчас я не обвиняю вас официально и оставляю это дело до выяснения обстоятельств. Но поверьте, этот процесс не затянется надолго. - он достанет из-под земли того, кто посмел ударить в спину.
Поделиться122016-10-24 13:48:17
- Если это действительно мои слуги, то я уповаю на то, что моё присутствие напомнит им о долге перед мною и моим домом, напомнит обо всем, что было для них сделано доброго и воззовёт к их совесть, - тихим низким голосом произнесла бледная графиня и крепче сжала кулаки, сгорая от стыда, что нежно было оправдываться в собственном доме.
Это было похоже на фантасмагорию, видение Ада, которое являлось некоторым праведникам и святым, на искушение ложью, грехом и клеветой, о которых так любили цветисто повествовать религиозные трактаты. Но сейчас, стоя перед Андресом, с бледным лицом без единой капли крови, с бешено колотящимся сердцем и последней надеждой сохранить лицо перед лицом вопиющей лжи Контессина не чувствовала себя ни святой, ни праведницей. Каждое ее слово сейчас было на вес золота, подобно камню, который мог либо возвысить ее над всеми этими нелепыми обвинениями или наоборот, похоронить заживо в казематах собственного замка. Но молчать - о, нет, молчать южанка не могла и озвучивая лишь каждое третье слово, что приходило на ум, графиня тихим ровным тоном продолжала говорить.
Но то, что было сказано дальше, ударило по вдове сильнее, чем все ранее брошенное в ее адрес. Слова герцога оборвали в ней последнюю надежду и вдове Барди потребовалось все свое самообладание, чтобы не осесть на пол от шока и бессилия. Но она устояла и сжав зубы сильнее, в последней попытке сохранить лицо, Контессина Барди заставила себя не отводить глаз от фигуры Андреса и прикусила язык.
А что она сейчас могла сказать ему? Оправдываться? Его глаза горели таким неистовым огнем и припечатывали к месту посильнее любого проклятья. Обвинения? Они были действительно страшны на фоне того, что присутствовала его беременная жена, а политическая ситуация даже спустя полгода была шаткой как никогда? Хельм насчитался с горным королевством и готов был развернуть свою военную машину в сторону непокорного герцогства, возомнившего себя суверенным - плевать, на самом деле, ей было зависимой или нет была Орллея, но если это сулило выгоду ее семьи, то вдова готова была поддержать хоть Найтона, хоть дьявола! Но одно дело когда интрига была твоих рук делом, но совсем иное когда плаха замаячила перед тобой по вине неизвестного "благодетеля". И не зная кому сказать спасибо, госпожа Барди должна была быть осторожна.
Благо, мадонна Грациани сейчас уже была далеко и, да хранит ее Небо, вне видимости покушавшихся на ее жизнь. А значит хорошие вести могли бы развеять категоричность ее мужа. И следовательно сейчас не было ничего лучше, чем ждать. Ждать и молчать, усмирив свой норов и злобу, приняв всю тяжесть обвинения. Но сдаться.. Что-что, а вот сдаваться она не собиралась и если в ближайшее время герцог Найтон не одумается, вняв голоу логики, то тогда сама графиня не оставит так произошедшее и тогда все пытки, испытанные предателями в застенках лирэфийской крепости покажут им раем по сравнению с тем, что готова была устроить для них вдова. Чувство жгучей ненависти предало ей сил и медленно вдохнув, она опустила голову.
- Как Вам будет угодно, милорд. Я подчиняюсь Вашему решению, - и мадонна тяжело опустилась в поклоне.
Поделиться132016-11-05 16:56:44
Глупый, глупый мальчишка… Жжет землю под собственными ногами!
- Вы ошибаетесь, милорд. Вы ошибаетесь, а они врут. – впервые за разговор графиня поднимает глаза. Те голоса, что она слышала, те слова, что до неё доносились, казались нереальными. Столь несусветные вещи они означали! Контессина – предательница, семья Барди - расчетливые убийцы… Элен откидывает вуаль с лица, останавливая взгляд на герцоге. Взгляд тяжелый и осуждающий.
- Вас не было там, Андрес. Вы не видели то, что довелось мне. Благородную церемонию, гордую за свое дитя мать, счастливую хозяйку, и ей... пришлось испить кровь вместо вина. Смотреть, как вокруг умирают родные, друзья… Кто в здравом уме решится на такое?! Пригласит на казнь семью. Запятнает гордое имя. Пришьет к нему шлейф мрачных сплетен и суеверий... - и всё ради чего? Ради политических дрязг? Ради мужских игр в независимость? Мысль остается между строк:
- Поверьте, ни одна женщина не пойдет на такое. Во чтобы она не верила и кому не была предана. - придворная деликатность летит к черту. К праотцам идет вообще всё. Если единственный человек, от которого они ждали спасения, опаляет яростью и унижает подозрением, в их мире что-то не так.
Элен приближается, снизу-вверх заглядывая в лицо зятя. В пылающие глаза мужчины… хотя скорее мальчика, который самонадеянно решил пойти в темный лес один и заблудился… Женщина чувствует его боль. Для сильного человека нет ничего страшнее беспомощности. Но если Андрес однажды хочет надеть корону, ему нужны союзники. И он не имеет право разить наугад.
- Мадонна теперь наша семья. Мне страшно думать, что она нуждается в заступничестве… Но если вы не доверяете слову подруги, вспомните Адриано, он издавна ведет дела с семьей Барди. И Ваша Светлость, мы обязаны Контессине жизнью Лукреции. Тем, что она теперь в безопасности, как и ребенок, которого... – фраза скалывается на последних слогах, голос трескается. Очевидные истины, добрые дела приходится метать на стол кубиками. "Виновна" – "не виновна". Леди Хайгарден боится даже оглянуться на подругу. Сколько бед боги ещё отмерили ей?
- Милорд, так по-вашему, всё, что сделано - это для отвода глаз? Или моя дочь едет прямиком… в ловушку? – Элен не верит в сказанное. Ни единой секунды, но не отрывает взгляда от пылающего лица Найтона. Может быть, он им просто не всё сказал? Для таких серьезных обвинений должно быть что-то кроме треплющих языками преступников. Что-то…
- Андрес, я очень ждала этого разговора… Любых вестей. Пожалуйста, - графиня, наконец, осмеливается – пальцы, туго затянутые в черное, - касаются рукава камзола. Стискивают его в мольбе.
- Скажите всё, что довелось узнать. У вас же должны быть соглядатаи по всей Орллее. Кто виноват на самом деле? Кто сейчас бьет по самому больному, пытаясь нас разобщить.
Отредактировано Helen Higarden (2016-11-05 16:59:50)
Поделиться142016-12-05 23:09:42
Если леди Контессина безропотно покоряется его решению и отдает себя в руки судьбы и герцога, то леди Хайгарден сопротивляется этому решению. Андрес был благодарен леди Барди за мудрость и покорность, потому что в ином случае он пришел бы в ярость. Леди Элен же, напротив, вступается за подругу. Поразительное упрямство и желание докопаться до истины - видимо, это было присуще всей семье Грациани, а Лукреция была похожа на мать куда больше, чем она сама думает. Лукреция...
Напоминание о том, что его дочь в опасности лишь усилило боль и ярость. Герцог шумно вдохнул через ноздри, стараясь усмирить свой гневливый нрав и прислушаться к словам женщины, но это плохо у него выходило.
- Я не могу верить сейчас кому-то, леди Хайгарден и должен разобраться во всем сам. Сейчас каждый может оказаться предателем, даже тот, кто кажется другом. - его глазах блеснула сталь.
- Посему я попрошу вас проявить благоразумие, как это сделала леди Барди. - если Контессина попытается сбежать - увы, она лишь подтвердит свою вину и догадки герцога на ее счет. Тяжело... Тяжело принимать все это, потому что обвинить невиновного - один из самых тяжких грехов, который не хочется брать на душу. Но и упустить того, кто, возможно, причастен к нападениям на свадьбе, он не может себе позволить. Слишком горяч, слишком молод, слишком зол.
- Я не могу говорить что-то определенное, тем более сейчас, когда выяснились различные обстоятельства, леди Хайгарден, - ни к чему их знать леди Барди. Вдруг она использует это против него? Кто знает...
- Лукреция под надежной охраной и я уже отправил еще несколько людей, которые в случае чего смогут защитить ее. Я не допущу, чтобы с моей женой что-то случилось. Снова. - потеря Лукреции ударила бы по нему особенно сильно.
- Я скажу лишь, что по пути сюда несколько раз повторили одно и то же имя. Орллевинцы передают его из уст в уста, а дыма без огня не бывает. Впрочем, я уже сказал все то, что хотел. Не могу вас задерживать. Леди Хайгарден я настоятельно рекомендую вам ограничить все разговоры с леди Барди. - взгляд его не предвещал ничего хорошего. Андрес стремительно пошел к двери, но на полпути развернулся и уронил фразу, которую слышал несколько раз и теперь думал и в этом направлении тоже.
- Говорят, все это дело рук Генриха Найтона. И не дай Создатель, чтобы я услышал о вашей причастности, леди Барди. Доброго вечера. - сильный хлопок двери заставил покачнуться картину на стене и со стуком свалиться на пол.
Страница: 1
