Солнце стояло достаточно высоко, взобравшись по небесной лестнице над крышами общественных зданий, храмов и рифлёных арок арены, маячившей на горизонте. Стройные триумфальные колонны, увенчанные кажущимися миниатюрными издалека статуями, взиравшими высоты своего одиночества, на гудящую толпу внизу, сияли в отблесках светила, ложились длинным темными линиями по разграфленным квадратам и прямоугольниками форумов, храмов внутренних садов и прямых дорог, мощенных камнем.
Колесницы, носилки, паланкины, телеги и тачки, все они с грохотом проносились мимо горожан, спешивших по своим делам и голуби, умостившиеся на карнизах базилики, тихо ворковали, наблюдая за теми, кто отделяясь от той пестрой толпы, обращал свои стопы в сторону храма Лорон, стоявшего между Формумом Клавдия и аркой Нумерия с его бронзовой квадригой на плоской мраморной площадке.
Юлия Аттия поправила лиловое покрывала на переплетенных лентами волосах и протянула матери руку, предлагая ей помощь на ступеньках храма, но матрона, облаченная в черное, молчала отвела ладонь дочери и самостоятельно выбралась из носилок. Тихе, бесшумно материализовавшаяся по другую руку от своей госпожи, протянула женщинам маленькие опахала и придерживая в другой руке корзину с водой для господ, отступила назад.
- Сегодня будет жаркий день, а значит людей будет мало, - безрадостно констатировала Цецилия Метелла , когда женщины поднимались по ступенькам к площадке, где стоял храм их покровительницы.
- Жаль, что Кальпурния не в городе, так бы увидела какие мы привезли для богини цветы. Вечно эта женщина хвастает, что не жалеет для подношения атлантийскийх роз! Какая вульгарность, впрочем,их теперь носит в прическе каждая проститутка! И чем же хуже наши бархатцы и хризантемы? - и тонкие, подведенные брови матери сошлись на переносице, но тут же стушевалась.
- Нужно было ехать вчера, а не сегодня..
Ее дочь только коротко вздохнула и почтительно промолчала.С того самого визита номарха в их дом, который завершился весьма постыдным актом,свидетелем котрого стала ее мать и последующих встреч с Флавией, золотой дождь на Аттиев не пролился, но деньги стали поступать регулярно. Цецилия, шокированная таким обращением со своей замужней дочерью демонстративно не упоминала о случившемся, явно все еще переживая унижение, но Юлия подозревала, что мать скорее предпочла бы не вспоминать, отвергая сам факт лучившегося и что теперь, опустившись в наказание за поступок Валерия до уровня шлюхи за два сестерция, ее ребенок был хоть и все еще ее ребенком, но оставался чём-то грязным и неудобным. Впрочем, иного Юлия Аттия от матери и не ожидала: память брата в ее глазах явно была очищена, а что до судьбы девочек, то в их семье они, мягко говоря, и так высоко не ценились. Так что если уж они и были рождены, то пускай помогают - разве что смотреть на то как они помогают семье, естественно, никто не желал..
Но разве они были здесь не для другого? Патрицианка отогнала от себя неприятные мысли, ступая на вымощенную белым мрамором площадку перед храмом и убедившись, что ее наряд и мать пережили подъем, накинула голову покрывало и взяла из рук рабыни заранее подготовленные подносы с подношениями. Тяжелые золотые блюда были завалены темно-оранжевыми цветами, пряностями в небольших плошках, цветной пудрой и парой маленьких масляных светильников, заполненных маслом и с уже подрагивающими на ветру огоньками на кончиках фитилей. Пара золотых монет лежала поверх бутонов и Аттия подняла глаза на стройную колоннаду обиталища Лорон, в недрах которого скрывалась ее статуя.
Пришло время возблагодарить богиню за заступничество, каким бы странным и изощренным способом не достигло бы детей рода Аттиев..

..Ее глаза едва привыкли к свету, когда их тени галереи их окликнул знакомый голос. Обе женщины, держа в руках подносы с освященными цветами, которые полагалось положить на алтарь домашних ларов в доме, обернулись и холодок пробежал по спине Юлии, когда в высоко станом военном она узнала легата Марка Севера. Их повторный разговор после обнаружения тела брата так и не состоялся. И патрицианка, оттягивавшая его как могла, теперь слепо моргнула и мысленно чертыхнулась, натужно выдавливая из себя улыбку. Цецилия же с легким интересом осмотрела мужчину и вопросительно посмотрела на дочь. Не пристало было замужней женщине беседовать с посторонними мужчинами, но, впрочем, после всего случившегося..Кокетливо подведенные красной краской губы вдовы поджались, образовав тонкую линию и Метелла нетерпеливо дернула плечом. Какие еще дела у Юлии, ради всех богов, могли быть с ним?!
- Легат Север, приятно видеть Вас видеть доме Лорон, - произнесла жена торгового представителя и постаралась улыбнуться не так механически.
- Простите мою бестактность, моя мать, Цецилия Метелла, - кивнув в сторону матери, произнесла Юлия, - и я, мы уже собирались домой. Не угодно ли Вам будет увидеть меня там?
Хотя, мелькнуло в голове у Аттии, не лучше ли было поговорить здесь, в публичном месте? Уж тут-то Север не смог бы схватить ее мать и уволочь на допрос, да и жрецы вступились бы за них, мало ли золота Аттии подарили храму в свое время?
- Или .. Если Вы будите кратки, легат...

Крыть было решительно нечем. Цецилия Метелла без особого интереса ответила на комплимент легата сдержанным кивком и совершенно потеряла интерес к происходящему, оставляя Юлию на милость Марка целиком и полностью.Как и подобает приличной балморской матроне, она не интересовалась другими мужчинами пока была в браке, как и овдовев и не имея более интереса к браку, целиком и полностью положившись на милость сыновей. Вероятно, это привычка медленно и уверенно перешла и на просто любую особь мужского пола так что с легким вздохом (чтобы не быть слишком грубой с человеком, которому Аттии все-таки были обязаны возвращению тела Валерия) Юлия изобразила на лице некое подобие вежливой улыбки.
Пара дарительниц прошли мимо них, оценивающим взглядом скользнув по фигуре Марка Севера и прошла дальше, мило хихикая.
Нет, ну это уже невыносимо! Только лишнего внимания к себе ей и не хватало и резко подхватив военного за локоть, Юлия решительно подтолкнула его к дальней стене.
- Позволь нам переговорить пару минут, матушка, - бросила через плечо женщина, но в этом не было особой необходимости. Цецилия , со скучающим видом перебирала тонкие золотые браслеты, в изобилии укравшие ее запястье, и на слова дочери ответила легким слегка раздраженным кивком.
- Я же говорила что напишу Вам, легат, а теперь ВЫ ставите меня в неловкое положение в публичном месте, - горячо зашептала блондинка, придерживая покрывало против своего лица, чтобы отразившиеся на нем эмоции не вызывали еще большего любопытства со стороны посетителей храма Лорон и просто искавших тени под сводами колон, а что самое главное - чтобы не быть узнанной в храме, где это было практически невозможно.
- Это храм, в конце концов, а мы - постоянные дарители. Сплетен о моем брате предостаточно, чтобы беседа здесь не подлила масла в огонь. А потому прошу Вас, будьте кратки!
Несомненно говорить таким тоном с человеком, который на его месте препроводить обеих женщин в государственные органы, было опасным, но Аттия младшая, натерпевшаяся публичного осуждения и при этом мало подготовленная к тому что твою жизнь обсуждают и судят все кому не лень, особенно в свете последнего визита Флавии, не могла говорить иначе - эмоции брали верх над здравым смыслом.

- Взятку? - непонимающе пролепетала Аттия и попыталась одернуть руку, но попытка вышла хилой.

О какой еще взятке он, ради всех богов древних и новых, говорил?! Чем и что они могли оплатить услуги легата, который решил сам привезти тело брата в его дом, не имея ни гроша ? Или же...О, Лорон!
- Взятка? - догадалась патрицианка и взвела очи к небу, - Это была не взятка, это была благодарность, деньги для поминовения покойника, легат Север! Как Вы могли подумать что я решилась бы дать Вам взятку?! Вы считаете меня совершенно сумасшедшей чтобы так рисковать в подобной ситуации? И тем более, разбрасывать деньги чтобы потом платить за все втройне?! Не принимайте меня за дуру, Север, Вы сами приняли эти деньги за взятку, а теперь пытаетесь - что? Подловить меня или обвинить в подкупе? По Вашему, у меня мало проблем? - ощетинилась патрицианка, возмущенная таким отношением.
Точнее, не только отношением, а оценкой Марком ее умственных способностей. Военный -не военный,но от него вряд ли укрылась обшарпанностью виллы Аттиев, ветхость мебели и атмосфера общего запустения, которая была присуща домам, хозяева которых замерли в ожидании вестников их падения. Неужели ее новые с иголочки наряды, привезенные из Анда, произвели на него такое впечатлением, что вояка решила, что Юлия и ее семья были достаточно богаты и легкомысленны, чтобы купить его даже в такое сложное время? Возможно сейчас Аттия бы на нечто подобное и решилась бы, памятуя как она выплатила долг личного оскорбления Флавии, но в тот день, когда на их головами мечом весела неопределенность гнева Домициллы?
Лорон, упаси нас от простаков!
Но простак был наделён определенной силой и не только физической, грозно нависая над хрупкой женщиной и вряд ли стены святилища стали бы препятствием чтобы при желании Север ее потащил ее за руку к префекту.
- Если Вы сделали вывод и не предъявили претензий сразу, то это только Ваши проблемы. Вы видели моего брата и знаете правду о нем. На кой мне нужны новые проблемы,легат? - прошипела ему в лицо Юлия. Не привлекать внимания у этих двоих еще получалось..
- Вы сделали вывод, ошибочный вывод, и так долго с ним жили, что теперь уверены в правдивости своего предположения, хотя глубоко заблуждаетесь. Я дала вам свое слово, но Вы снова приняли его за фальшивую драхму - не уточнив ничего и не спросив меня в первую очередь. А теперь со всем ворохом своих ошибочных суждений Вы являетесь сюда и ведете себя как варвар, не давая мне и слова сказать. Пустите же и поговорим как цивилизованные люди..

Блондинка сверкнула на Марка Севера взглядом, полным негодования и оскорбленной гордости, ожидая , что боги даруют ему благоразумие, а ей выдержку, чтобы не закатить скандал прямо здесь. Благо, зрители при беглом осмотре уже стали собираться, привлеченные шушуканьем пары в уголке..

Щеки патрицианки вспыхнули густым румянцем, который проступил даже под толстым слоем атлантийской пудры, которую она наносила скрывая свой не совсем приличествующий женщине ее положения легкий загар, приобретённый под жарким солнцем Анда.
Сам тон разговора с легатом обезоруживал, но Юлия совершенно не понимала почему военный принял ее щедрость за попытку оскорбить его. Неужели всякий подобно Марку считал такое простое проявление традиционной благодетельности попыткой подкупа? Или армия сама ждала взяток? А если нет,то какого-то черта? Вот только ощущать себя глупой дурочкой Аттия младшая совершенно не хотела, хотя теперь так и получалось. Смущенная созданной своими же руками неловкостью и нанесённым Северу оскорблением, она, впрочем, никак не могла взять в толк отчего он был строг с нею сейчас.
Уверенность и гнев,охватившее женщину буквально пару минут назад, схлынули и Юлия заметно сникла. Обращенные на них взгляды делали свое дело и не привычная к общественному вниманию плебса женщина почувствовала себя страшно неуютно в святилище.
- Разве похороны и поминки не повод? Не повод оградить себя от скандала, который уже едва ли не публичный? - переспросила она и запахнулась поплотнее в накидку, силясь скрыться от любопытных взглядов легионеров, косившихся на женщину рядом со своим командиром.
- Если бы в то время мы появились бы у Вас или Вы были приглашены в дом в то время, когда нас посещали для выражения даже той крупицы соболезнований, то вообразите чтобы говорили легат! Уже не шептались бы, а говорили! Я просила время и дала Вам слово, свое слово, незапятнанное предательством! Видят боги, оно далось моей семье слишком тяжело, как и мне..
Картины из недавнего прошлого, разыгранные Флавией в ее доме, вновь встали перед патрицианкой и Юлия отчаянно покраснела еще сильнее. Пускай это и была воля номарха, пускай перед этим она и разделила с ней наслаждение, но то, что произошло в дальнейшем было унизительно и грязно и эта грязь ощущалась каждый раз кода сестра вспоминала о брате и ли касалась его вещей или его дел.
- Вы не оскорблены, легат Север, а подозреваете меня в том что я подобна брату? Или моя семья? - внезапно очнувшись от воспоминаний, быстро проговорила блондинка, - Так знайте, что из Аттиев осталось всего ничего, да и то - женщины, а что до меня, то я заплатила своей честью и телом за то, чтобы быть прощенной.

То, что произошло за тем, совершенно не вписывалось в привычную картину поведения патриция. Целовать женщину в храме - это одно, целовать замужнюю женщину в храме - это еще терпимо, но целовать замужнюю женщину, которая только что призналась в насилии над собой, было вне всяких разумных границ.
Еще несколько минут назад ей казалось, что каждая клеточка души и тела легата дышала праведным гневом в отношении строптивой жены торгового представителя и он едва ли не волоком собирался тащить несговорчивую аристократку в магистрат, но последовавшее после сближение и поцелуй были настолько неожиданным и непредсказуемыми, что на какое-то мгновение Аттия забыла о том, где находиться и в каком положении пребывала. Лицо Марка заслонило для нее свет и за крепким телом, закованным в латы белокурая патрицианка на несколько секунд ощутила себя отделенной от всего остального мира.
Обманчивая видимость покоя и защиты, впрочем, была кратковременна так как едва его рука придвинула Юлию к себе, прижимая к отполированной поверхности лат, как в памяти Юлии вспыли другие объятья и другие свидетельства мужского желания. Сладость поцелуя мгновенно превратилась в горечь оскорбления и отвращения и картины давнишнего насилия встали перед глазами как живые.Смрадное дыхание гладиатора, убийственный запах пота и крови, исходивший от его крепкого, грубо слепленного тела и то, как дрожащие, но цепкие пальцы, впивавшиеся в нежную кожу..
Юлия предприняла попытку вырваться из объятий Севера, но тот, то ли не обратив внимания, то ли не посчитав нужным реагировать, поцелуя не перервал и тут уже паника взяла верх над Аттией младшей.
Отчаянно выкручивая из его рук, она в мгновение ока обратилась в разъярённую кошку, заколотив кулачками и закованной в металл груди мужчины и попыталась увернуться от его губы.
- Нет..нет..нет же! Что Вы..пустите же! Нет! - и буквально физически ощущая как смрадный пот того, другого вновь касался ее кожи, оставляя на ней отвратительные следы, Юлия взвизгнула, отталкивая от себя Севера в припадке паники.

- Извиниться обоим? - недоуменно переспросила Аттия и приподняла светлые брови. Губы еще горели от поцелуя, как и плечи от прикосновений.
- Мне кажется, я все объяснила, а извиняться нужно Вам. За подобное поведение, которое совсем не приличествует Вашему положению.
Балмора не была тем местом, где с мнением женщины считались. Собственно, по своему опыту в Анде, Юлии теперь казалось что такого места нет в принципе и где бы то ни было они притеснялись и к ним относились как к вещи. В лучшем случае - как к очень красиво вещи. И высокое положение совершенно не спасало: с большой долей скептицизма отнеслась бы Аттия к предположению, что она нравиться легату Северу или что его охватил внезапный порыв нежных чувств к патрицианке, которую он считает предательницей, но с еще большим недоверием Юлия вообще относилась сейчас к любой симпатии к ее персоне, которая имела физическое выражение. К тому же, какая-никакая, а Юлия считала себя хорошей женой, не собирающейся изменять своему супругу, находившемуся на материке.
Она хотела было что-то добавить про тип женщин, с которыми Марку приходилось иметь дело, добавить про его воспитание и грубость нравов царивших среди военных, и про его несдержанность в храме и что вообще жена Скавра - совсем не такая, но патрицианке хватило ума оценить ситуацию и вовремя прикусить язык. Негодование, страх и стыд все еще кипели в душе, но риск был сейчас совершенно лишним - как и лишнее внимание к едва не оскандалившимся Юлии и Марку. Целоваться в храме - и девушка представила как скривиться мать при упоминании этого эпизода в притворном благочестии. Положение Аттиев было крайне шатко, хотя взять с них уже было нечего сколько бы не продлились извращённые милости номарха, к которому Юлия теперь испытывала смешанные чувства, но забывать о том, что случилось на арене с казненными аристократами было бы слишком глупо.
- Извинитесь и надеюсь,что мы теперь не держим зла друг на друга. Согласны, легат Север? - и белокурая патрицианка выжидающе смерила крупного мужчину взглядом.
- Ведь мы можем остаться добрыми друзьями в память о Вашем .. прошлом поступке по отношению к моему брату?