После возвращения брата на родину, жизнь Ады вернулась в прежнее русло, относительно спокойное и привычное. Леди Данаос вернулась в Латиф и с головой погрузилась в домашние заботы. Очень долго дом оставался без хозяйки, и теперь нужно было исправлять последствия этого вынужденного запустения. Ада с охотой погрузилась в хозяйственные хлопоты, хотя и не верила в то что такое положение могло продлиться долго.
   Латиф очень быстро восстановился после чумы, уже к её приезду бедственные признаки страшной эпидемии практически сошли на нет. Это Аду одновременно и радовало, и огорчало. Почему радовало понятно, женщине, столько лет прожившей в Латифе, были не чужды проблемы горожан, более того от этого зависело материальное положение её дома, которое не могло не волновать практичную леди Данаос. Огорчало же Аду то, что она отлично понимала, кому именно её семья была обязана быстрому устранению последствий эпидемии. Латиф, благодаря своему удачному географическому положению - близости к Бэйлорширу и выходу к морю, а также в следствие большой значимости для Хельма – всё-таки там располагалась немалая часть королевского флота, - получил немалую помощь от Гасконии. И теперь вся Атлантия, и особенно Латиф, которому досталось львиная доля средств, выделенных северными соседями для минимизации ущерба от эпидемии, были в общем-то крайне обязаны Гасконии и особенно Баратэонам, активно проявившим себя в этом деле. Их роль в восстановлении пострадавших от чумы территорий, сложно было переоценить, даже Ада со всей своей нелюбовью к гасконцам не стала бы её отрицать, и теперь северяне не могли не почувствовать за собой силы, чтобы раз и навсегда подчинить себе Атлантию.
   Всё это, разумеется, не радовало леди Данаос. Но особенно её раздражало то, что граф Баратэон с супругой поселились в Латифе. Казалось бы, в этом не было ничего такого, в конце концов Роксанна наследница графа Глостершира и ничто не мешало обосноваться ей в этом приятном во всех отношениях городе, но всё же… Было в этом что-то неприятное. Почему они не могли остаться в Бэйлоршире или же не предпочли Латифу – Глостер? Возможно виной была мнительность, особенно сильно развившаяся у леди Данаос после андских событий, но Аде казалось, что за её семьей словно следят. Не оступятся ли они? Не навлекут ли на себя каким-нибудь неосторожным шагом гнев короны? Не то что встреча, даже попавшая в поле зрения карета четы Баратэонов могла испортить Аде настроение на весь день.
   В силу этого омрачающего тихую семейную жизнь обстоятельства, леди Латифа была особенно рада отправиться с детьми в Нотеру. Поводом был большой религиозный праздник, который Ада никогда не пропускала. Леди Данаос, вообще, очень любила столицу Атлантии и использовала любую удобную возможность дабы преклонить колени в молитве в чертогах Белого Храма. Даже чума не могла стать для женщины существенной помехой, из-за которой можно было бы пренебречь этой священной обязанностью каждого истинно верующего яковита, совершить паломничество в Нотеру.
   Ада прибыла в город за день до великого праздника, как раз вовремя, чтобы стать свидетельницей «радостного» события для города – Ферхат Эльмас объявил о помолвке своей старшей дочери и Роланда Баратэона. Не то чтобы эта новость стала для леди Данаос большой неожиданностью, слухи о том, что лорд Нотеры хочет повыгоднее продать Элиф гасконскому лорду давно ходили по Атлантии. Но теперь граф Ноттерщира заявил об этом открыто, и вот это как раз было неожиданно. Неожиданно, потому что глупо, а глупость, как известно, предсказать сложнее всего. Нет, разумеется, сам факт помолвки между потенциальной наследницей Нотеры и виконтом Бэйлоршира не был лишен определенной логики. Предательство, конечно, но предательство разумное. Глупым же было то, что лорд Эльмас объявил об этом именно в то время, когда в городе собрались самые ревностные яковиты, многие из которых не пожалели сил, чтобы проделать длинный пеший путь в священный для них город.
   Каким же нужно быть дураком, чтобы сватать возможно будущую наследницу Нотеры за петерианца, когда город до отказа набит паломниками! Сложно даже представить, сколько сейчас возносится молитв к Создателю, с просьбой наказать графа за такое вероломство особ мучительной смертью. Я же напротив в своих молитвах пожелаю Эльмасу долгих лет жизни, пусть лучше этот старый болван, чем ещё один Баратэон.
   Нотера действительно была переполнена паломниками, Ада, посещавшая город каждую середину мая, никогда не видела здесь, да и где-либо, такого скопления людей. Как это часто бывает, страшное бедствие, свалившееся на Атлантию способствовало усилению религиозных чувств. К тому же из-за карантина многие люди долгое время были прикованы к одному месту и теперь, когда опасность миновала не могли отказать себе в удовольствие посетить главный город всех яковитов, имея столь значимый повод.
   В день праздника сразу после утренней молитвы Ада отправилась засвидетельствовать свое почтение архиепископу Нотеры. Леди Данаос никогда не упускала возможности для визита к высшему духовному лицу Атлантии. Несмотря на то, что очень часто Ада поступала совсем не так, как следовало бы прилежной яковитке, она все же была женщиной истово верующей. Леди Латифа никогда не пропускала традиционной пятикратной молитвы, строго соблюдала посты, при этом соблюдение религиозных заветов никогда не было для неё формальностью, вера имела для Ады колоссальное значение. Женщина глубоко уважала архиепископа и надеялась, что он отвечает ей взаимностью, и причиной тому служат не только щедрые пожертвования на нужды церкви, которые леди Латифа оставляет во время каждого своего визита в Нотеру.
   Ада заранее предупредила Ибрагима о своем утреннем визите и была несколько удивлена, застав у него графа Иддину, хотя и нельзя сказать, что этот факт её сильно огорчил.
   - Надеюсь я не помешала.
   Получив заверение о том, что её визит вполне уместен, леди Данаос обратилась к архиепископу:
  - Рада видеть Вас в добром здравии, Ваше Высокопреосвященство. Но не могу не заметить, что Вы выглядите усталым. Могу лишь выразить слабую надежду, что Вас отягощают заботы не более серьезные, чем проведение праздника.
   Несомненно, Ада понимала, что проблемы, куда более серьезные тревожили почтенного архиепископа. Взять хотя бы эту проклятую помолвку, которая свалилась на его седую голову так не кстати. Леди Латифа знала, частично из донесений своих шпионов, частично из собственных наблюдений, что Ибрагим Седеф был своего рода духовным наставником юной Элиф, и, конечно же, её будущее не могло не волновать архиепископа.
   - Позвольте выразить свою соболезнования, - обратилась Ада к графу Бахатшира. – Я слышала скорбные вести о том, что чума унесла жизнь Вашей почтенной супруги.  Эпидемия уже позади, но это страшное бедствие ещё долго будет являть собой кровоточащую рану в сердце каждого атлантийца. Сегодня тысячи людей будут молиться за упокоение, тех кто столь рано нас покинул.