Горячее майское солнце медленно ползло по небосводу, согревая землю и заставляя все живое тянуться к небу. Оно медленно прогревало старинные камни ардорского замка, выгоняло попрятавшийся по углам холодный зимний сумрак, расталкивало еще не успевших очнуться после продолжительной зимней спячки толстых с зеленоватым отливом моргардских мух. Но были в каменной громаде замка и такие места, куда и солнцу и майскому зною проникнуть было очень трудно – во-первых, из-за толщины стен, а во-вторых, из-за плотной ауры тьмы и безысходности, не оставлявшей в последние пару недель Овейна Тиндейла...
Идя с союзниками на Ардор барон прекрасно знал, за что берется и какие могут быть тому последствия. Он понимал степень ответственности решений, которые ему предстояло принимать и знал о суровости наказания за неудачу, однако он не был готов к тому, что его начнут одолевать... мертвецы. В начале восстал из могилы почивший король. Это был, конечно, вполне вероятный поворот событий, однако ни Овейн, ни его союзники не ожидали, что что-либо подобное может произойти так скоро. Затем появились просители – они а предъявляли лорду-регенту имена своих родичей, либо погибших от рук Мирцеллов, либо в свое время недополучивших от них положенных почестей и заверяли его в своей искренней дружбе в том случае, если справедливость будет восстановлена. Все он были получили такие же искренние заверения в том, что как только в стране будет восстановлен порядок, их семьи обязательно получат по заслугам и с тем на время покинули дворец. После этого самому Овейну ни с того ни с сего начал сниться отец – каждый раз он как будто хотел дать сыну некий важный совет, но каждый раз сон прерывался не давая ему это сделать. А кроме того, раз за разом, будто специально, ему попадались на глаза то нареченная безумной королева Мод Уорчестер, то Фридгар Бофорт, недавно освобожденный железных оков, но, видимо, не от угрызений совести. И тот и другая сейчас напоминали скорее бледные призраки себя прежних и в их обществе Овейн порой чувствовал себя не лордом-регентом, а шутом на кладбище, что злило его куда сильнее, чем даже вести о орллевинском ополчении, перешедшем границу в Ноксшире.
- Лорд-регент?
Рыцарь в доспехах Ордена Красного Солнца уже несколько минут молча стоял над развернутой картой и лишь поняв, что барон Ноттингема полностью погрузился в себя, решил его окликнуть.
- Да?.. Тьфу, хоть ты не называй меня этим дурацким титулом, - очнулся от раздумий Овейн. – Какие донесения с юга?
- Хорошо, сэр Овейн, - пожал плечами рыцарь. – Суррей докладывает, что границу перешло около тысячи орллевинцев – среди них есть рыцари, некоторое количество кондатьеров, но в основном ополчение. У самого лорда Рейвена около семисот человек, но все местные, из тех, с кем он брал Кингсбридж. Сейчас он изматывает противника, но к июню обещает, - рыцарь едва заметно усмехнулся, - прислать в Ардор головы всех чужаков, что вступили на землю Ноксшира. Надеюсь, Вас это порадует.
Овейн, пригубивший к тому моменту бокал с вином, поперхнулся.
- Похвальное стремление. Он не написал каким образом это сделает – в открытых телегах, или упакует в мешки?
- Нет, сэр.
- Ну ничего, - вздохнул Овейн, - будет приятная неожиданность.
Уверенности Оделлу Суррею было не занимать, но у него были на то все поводы. Овейн прекрасно знал, что задумал его товарищ и мог почти дословно воспроизвести сейчас его распоряжения. Сначала, жителям всех окрестных деревень было приказано покинуть свои дома, забрав все съестное и испортив воду в колодцах. В итоге, интервенты сейчас встречали на своем пути лишь пустые поселения, в которых нельзя было пополнить запасы провианта и очень сложно было запастись водой. И то и другое можно было, конечно, добыть в окрестных лесах, но там их ждали люди самого Суррея, разбитые на небольшие отряды и ждавшие только удачного момента, чтобы убить несколько орллевинцев. По этой же причине, опасаясь растягивать строй на марше, чужеземцы не могли быстро перемещаться даже по хоженным дорогам и вынуждены были топтаться кругами по покинутой земле. Вероятно, из-за необходимости пить испорченную воду, среди них уже была пара-другая вспышек брюшной горячки, скорее всего вблизи разбитого на ночь лагеря один или два раза неожиданно загорался сухостой, вместе с собой унося несколько повозок с фуражом и припасами. Пока люди Суррея жалили и выматывали противника, трепали ему нервы, заставляли ошибаться, но вскоре должен был настать тот час, когда ловушка должна была захлопнуться, и Овейн совсем не хотел оказаться в тот день на месте чужеземцев, а еще меньше хотел смотреть на их отрубленные, тронутые по дороге гниением головы.
- А что у нас на севере? – переведя взгляд на другой конец карты спросил он.
- Хоук и Магистр собирают армию, - лицо рыцаря стало суровым. - Размер ее пока неизвестен, но на этом направлении нужно действовать максимально быстро. Наши силы практически готовы. Ждем только возвращения Мертвого.
Овейн кивнул.
- Прекрасно. Пусть армия будет готова выступать. Возможно для нашего плана июнь и июль будут даже удачнее мая. Главное, чтобы не зарядили дожди...
- Еще кое-что...
- Что случилось? Говори.
- Барон Кастерли. Они прибыл в Ардор и просит аудиенции.
- Кастерли? Дильвейн? Он же был стане Хоука. Что ему нужно?
- Не знаю. Говорит, что у него для Вас важные сведения.
Больше чем на минуту в комнате повисло молчание. Наконец Овейн посмотрел на рыцаря и сказал:
- Хорошо, - голос лорда-регента прозвучал глухо. – Я приму его.

*****

Когда Овейн вошел в зал королевского совета, там уже сидел Фридгар Бофорт.
- Добрый день, Ваше Высокопреосвященство, - поприветствовал он.
В том, что день был добрым, лорд-регент правда совсем не был уверен, ровно как и в том, что средний Бофорт обрадовался его приглашению, однако такова уж была формула вежливого общения. Зачем он вообще позвал сегодня опального кардинала, которому на самом деле не очень-то и доверял и мотивы которого были ему до конца не ясны? Во-первых, потому, что тот хорошо знал местных баронов и юнец из Кастерли вряд ли был исключением. А во-вторых, ему было интересно, как поведет себя сам Фридгар, услышав принесенные Дильвейном вести севера. Что именно тот скажет, Овейн конечно не знал, но можно было быть уверенным – это касается чудесного воскресения Дариона и планов лоялистов.
Тем временем двери открылись и в зал вошел Аристан Дильвейн. Овейн повернулся к гостю лицом.
- Барон, рад приветствовать вас в ардорском замке! Как вы добрались? Не встретили ли препятствий на пути? Не пытались ли вас задержать пограничные заставы между враждующими землями, на преграждали ли вам путь вставшие из могил мертвецы?..
Шутливый тон барона Ноттингема отдавал угрозой, хотя улыбка его была на редкость приветливой, а выражение лица до ужаса добродушным.

[NIC]Owain Tyndale[/NIC]
[STA]novus ordo seclorum[/STA]
[AVA]http://s019.radikal.ru/i643/1603/9d/eab7e97244b0.jpg[/AVA]
[SGN]- И ты, Брут?..
- И я, Цезарь.
- Не ожидал.
- Сюрприз![/SGN]

- Добрый день, Ваше Высокопреосвященство
Фридгар вздрогнул, давя в себе постыдное желание, вскочить и сбежать туда, где его никто не найдет. Время проведенное в плену оставило на нем свой несмываемый след. Сколько он натерпелся   за это время не передать словами. Выросший в роскоши Бофорт пережил многое, но не больше других. В Моргарде было достаточно несчастных, тех кто мог только посмеяться над стенаниями кардинала ставя в пример свои несчастные судьбы. Поставить в пример они могли, но ни у кого из них не хватит фантазии понять какого это падать лицом в грязь с недоступной их воображению высоты.
Кончик указательного пальца на отсутствующей руке постоянно чесался. Забываясь Фридгард тянулся к ней и находил пустоту, рука отсутствовала когда проклятый палец продолжал зудеть еще сильней, навязчивое желание сводило с ума почти так как тот кошмар в котором Бофорт оказался. В темнице до него доходили слухи о том что происходило на воле, но то что он увидел наяву не соответствовало и десятой части того что он себе напредставлял находясь по другую сторону решетки.
- День добрый…..лорд-регент. – Сначала он решил что ослышался, потом воспринял новости о смерти Дариона как глупую шутку. Всматриваясь в лица окружающих, он постоянно надеялся, что кто-нибудь хлопнет его по плечу, улыбнется и скажет – Дарион наверху, хочет тебя казнить за все твои грехи. Иди уже! - Ничего из этого не произошло. Смерть Дариона полбеды, собственное поражение в своем стремлении сохранить изначальную власть жертвуя собой и рядом не стояло с новостями из родного дома. Его брат был мертв, его племянник был мертв и сын тоже. Бофорт корил себя за малодушие, когда надо было думать о будущем государстве, он скорчившись у алтаря оплакивал свою потерю, из горла рвался вой дворовой суки потерявшей своих щенков. В груди пустота, сердце обливается кровью, никто не вернет ему сына. На протяжении последующих дней он слышал, как наяву, голос своего ребенка. В такие часы он вставал и долго плутал по коридорам, не находя источника голоса. Немой тенью следовал за ним Бальтазар. Братья почти не говорили. Придя в себя, Фридгар быстро нашел на ком сорвать свой гнев. Братья сорились всю ночь, Фридгар кричал, Бальтазара не было слышно. Младший брат очень быстро занял место старшего, и теперь кардинал боялся за судьбу последнего сына Фабиана. Он как две капли воды был похож на сына Бальтазара, даже возраста они были одного.
Немного придя в себя, Фридгар собрался искать Хоула. Он верил ему и должен был объяснить, что произошло лучше других. Вместе они разберутся во всем и все исправят, у одного Фридгара не было сил и у него опускались руки. Поняв, что задумал его брат, Бальтазар пресек его порывы на корню, приставил няньку и теперь у выхода из зала стоял один из верных людей Бальтазара, когда Фридгар гадал, зачем его позвали туда где он сейчас находился.
-Сэр Овейн, Ваше Высокопреосвященство
Очередное «преосвященство» сдавило голову. Фридгар постарался собраться с мыслями, после освобождения это давалось ему все сложнее и сложнее. Ожидание чего-то плохого, очень плохого, ужасного неясным призраком маячило на границе сознания и воображения, не давая полностью сосредотачиваться на чем-то одном. Один белый, второй нормальный глаз скользнули по фигуре Аристана Дильвейна. Неуютно пошевелившись на своем месте, Фридгар глубже спрятал отсутствующую руку в полы кроваво-красных одежд.
Гвидеон в Арлее! Первое что услышал кардинал, остальные слова на фоне этой новости звучали тише. Насколько брат знал брата, Бальтазар вряд ли посвящал во все их семейные противоречия кого бы то ни было, иначе Бофорт сейчас бы находился где-нибудь в Антверпене, в самой высокой комнате, дальней башни. Мертвый так не поступил, Фридгар здесь, сидит недалеко от Овейна. Неужели Бальтазар рассчитывает что кардинал пойдет против Дариона, если он жив, против Гвидеона.  Неужели рассчитывает что выслушав Дильвейна он посоветует Овейну не торопиться с решением и отправить людей в его земли, в его замок, проверить все углы, опросить людей и только после этого принимать решения. Слова значат слишком мало – слова это ветер. Он сам укротил ветер, когда захотел, чтобы все ему поверили, он сам заставил себя поверить в свои же слова. Никто не усомнился, никто кроме Хоула.
- Вы видели Лжедариона? – Фридгар не достаточно знал Аристана, но он хорошо знал Гвидеона и он не сомневался когда думал что Хоул пойдет за обманщиком. Поступки Хоула были красноречивее его слов. Бросив быстрый взгляд в сторону Овейна, Фридгар постарался спрятать свои догадки как можно глубже. Какое бы поведение Бальтазар от него не ждал, он должен больше слушать.
То что на него почти не смотрели было только на руку. У него было возможности все обдумать. Если Аристан не врет и в его замке действительно находился король то скорее всего его убьют раньше чем кто-нибудь из тех кто его хорошо знал, сможет засвидетельствовать……
- Я могу поехать. – Обратился Фридгар к Овейну. – Я хорошо знал Дариона и все об этом знают.  Я могу подтвердить что «бродяга» которого нам описывал сэр Дильвейн обманщик.
Ну или во всеуслышание сказать – Король жив!
Как он поступит Фридгар и сам пока не знал, знал лишь то что нужно что-то делать. Хоть что-нибудь. Главное чтобы его действия не вызвали еще большую смуту. Порой Фридгар думал о брате и невольно признавал и его правоту.  Быть полностью неправым нельзя, как и полностью правым.

Предатель. Горькое слово, что отдавало тупой болью в виски. Кажется, его предки называли подобные действия куда как более благодушно. Необходимость для выживания, умение увидеть выгоду, здравый смысл. Фразы, которые служили скорее для успокоения совести поколений Дильвейнов, нежели отражали истинную суть поступков предыдущих баронов. По крайней мере, их фамилия еще жива и до сих пор распоряжается богатыми территориями.
- Предатель... Так люди часто называют тех, кто остаётся верен своим идеалам. Я честен перед вами, лорд-регент, и хочу это доказать.
Аристан не дрогнул под взглядом лорда Овейна. Он прекрасно знал, что и волк сперва обнажает в улыбке острые клыки, прямо перед тем как вонзить зубы в горло жертве, а поэтому оставался сосредоточен и внимателен к своим словам и речам регента, не прерывая его. Не боялся молодой барон ответственности, наказания или даже смерти, но и не терял надежды на удачный для себя исход аудиенции.
-Да, кардинал, смотрел на него. Но первое время не видел правды и принимал этого человека за Его Величество, сходство неоспоримо, но чем больше он находится в Кастерли, тем явнее отличие куклы в руках несогласных от почившего короля. – барон тяжело вздохнул. Сейчас он оставил самое главное оружие «лоялистов» в руках ведьмы, которая все еще грела в душе ненависть к правящим Мирцеллам, а сам поспешил в столицу. Всегда была вероятность, что Эрвин вспылит в своей скрытой злобе и от человека, спасенного в Алых горах, останется лишь высохшая кожа.
А что же лорд Овейн? Вершитель судьбы молодого рыцаря сегодня не спешил с выводами, задавая правильные вопросы и ожидая на них своевременных ответов. Смотря на перемещения лорда Тиндейла и расположенную перед ним карту, Дильвейн невольно задумался, насколько важным было его решение приехать в Ардор, и не только для самого Аристана, но и для всего Моргарда. Дождавшись беззвучного позволения говорить, он планомерно стал отвечать на вопросы регента, не пряча слова под ворохом лести. 
- Гвидеон может и не причастен напрямую к поджогу, он не отдавал такой приказ, но в истории навсегда останется то, что поселение в Алых горах было сожжено до основания именно армией под руководством магистра. Проще было сказать, что там были наемники, даже ведьмы. Это замечательно вписывается в легенду о Лжедарионе и чудесном спасении. Но факт в том, что погибли простые жители, они такую кару не заслужили. Лорду Белфрая нужен был лишь дым, который ветер донесет до Ардора. – барон сделал несколько шагов, приближаясь к регенту, но роскоши сесть за стол себе не позволил. - Нахождение самозванца в Кастерли – не более чем старая военная хитрость. Все понимают, что оплот сопротивления и главная ударная сила сейчас находится в Аллей. Лорды Гвидеон и Хоук не рассчитывают, что вы сможете увидеть неподалеку от Ардора, практически у себя под носом, главную угрозу. Меня не посвятили, по каким именно городам они собираются провезти самозванца, едва тот окрепнет после первого переезда в Кастерли. Но я знаю другое. – рыцарь достал из пояса и положил на стол перед регентом скрученное письмо. Это сообщение милорда Гвидеона, вы видите по печати магистра и почерке, что я не вру, о результатах переговоров с некоторыми северными лордами. Также там сообщается, что Гвидеон сейчас направился к лорду Тайта с прошением о помощи, поэтому вы можете не сомневаться, что в Кастерли вас или архиепископа встретят только мои люди. Лорда Хоула там не будет. – вопрос с гарнизоном баронского замка был для сира Дильвейна достаточно неожиданным, что отразилось на его лице, но после вылазки где он в пожаре потерял 2\3 людей, рыцарь уже успел посчитать оставшиеся силы. - Из-за малых урожаев и продолжительной зимы, а также в ходе похода на север, баронство потеряло значительную часть людей. Да, есть наемники и рекрутированные в военное время жители. - Аристан покачал головой огорченно. - Но сейчас обученных мужей из моей личной постоянной гвардии осталось около сотни. Часть из них состоят в гарнизоне замка, часть находятся близ Кастерли в лагере.  - Дильвейн, размашистым жестом, указал на карте примерное расположение войск. - Гвардейцы верны все до единого. После выхода из упадка, в который ввел баронство мой отец, они всецело преданы мне.   
Аристан оперся на стол, все еще приходя к мысли, что неумолимо заводит себя в ловушку, пытаясь поступить правильно. Слишком многое было поставлено на карту – территории, сестра, жизнь. Надеюсь, я не ошибся.
- Лорд Тиндейл, если вы не доверяете архиепископу, простите Ваше Преосвященство за такие прямые слова, то я почту за честь показать вам лично самозванца, чтобы вы еще раз убедились в моей честности и намерениях присягнуть своей стране, присягнуть истинному королю. К сожалению,  бродяга еще не в состоянии передвигаться и не выдержит дороги, иначе бы я уже привел его к вам в кандалах.
С недавних пор, в чем было неоспоримо влияние Эрвин, молодой барон сам не особо полагался на священнослужителей. Хотя и петерианцем был прилежным. Аристану были гораздо ближе лорды с военной выправкой, стратегическим умом и знание о чести, чем облаченные в рясу интриганы.