Обратная дорога заняла у них на порядок меньше времени, чем путь, который Генрих проделал навстречу переговорам. Вторым в истории с того самого дня, когда Хельм услышал о намерениях Орллеи выйти из состава королевства, и первым, на которые лорд-регент явился сам. Возможно, всё могло сложиться совсем иначе, наступи Генрих на горло своей… – чёрт, как бы понять, что же всё-таки это было?.. гордыня? самоуверенность? неуместный символизм, обернувшийся сокрушительным просчётом? – и отправься в Рейнис несколько месяцев тому назад, вот только к чему сейчас повторять ту же ошибку, на которую один Найтон не далее, чем пара часов тому, обращал внимание другого? Прошлое – в прошлом. И даже боги не в силах обратить вспять эту бурную реку. Людям же остаётся их настоящее.
Ну а в настоящем-то что? Победа без проигравших? Желанный мир? Перевёрнутая страница истории? Нужно быть глупцом, чтобы под знамёнами первых договорённостей объявлять всему миру о якобы свершившихся фактах. И хоть вера многое значит, однако же, она далеко не всесильна. И уж тем более не обладает даром обращать железо в золото, а желаемое – в действительное.
Огни замка Беатриче Вентури, который, незаметно для герцога Хайбрэй, заслонил собою небо, наконец вырвали Генриха из собственных дум. Или же это были голоса людей,  подхваченные ветром в тот самый миг, как некто заткнул в небе дыру, откуда низвергался дождь?.. Так или иначе, ливень успел славно потрудиться и над округой, и над всадниками, поэтому во двор замка въехала колона из насквозь промокших людей. Челядь леди Вентури смотрелась на порядок суше. Или же это их настороженность успела высушить плащи и волосы, словно жар, поднимающийся от раскалённых углей?
Настороженными были взгляды людей, их фразы, выверенные до запятой, интонации, жесты. Даже дворовые псы, и те прижимали уши к голове, не будучи уверенными, чего ожидать от этих незнакомцев. Как знать, возможно, каждый таит за пазухой камень предательства, ну или же просто камень, что, по авторитетному собачьему мнению, было ещё хуже.
«Они знают, - подумалось Генриху, когда юный конюшенный одёрнул руку с вложенными в неё поводьями чуть более поспешно, чем можно было объяснить обычной расторопностью, - вот только не всю историю, а лишь половину. Вторую поведает рассвет. Из ночи на самом деле никудышный рассказчик, если не брать во внимание сказки, которые и без неё все давно уже знают».
Разумеется, герцог Хайбрэй и мысли не допускал о том, что Беатриче на деле всё и всем рассказала, вдруг уподобившись городской сплетнице, которая считает день прожитым зря, если две-три откормленные сплетни не ушли в народ. Однако же если служить кому-то достаточно долго – скажем, всю свою жизнь – милорд или же миледи могут стать открытой книгой, которую сумеют прочесть даже не обученные грамоте. А если хоть на миг прикрыть глаза и вызвать из памяти бледное лицо графини… удивительно, как это люди не подняли его на вилы! Усмешка коснулась губ Генриха, гоня прочь эту нелепую мысль, однако же, на престарелого слугу, который вызвался проводить Его Светлость к графине Элшира, лорд-регент взглянул с симпатией. Только глупец будет считать слуг чем-то вроде утвари, что всегда под рукой, когда нужна, и исчезает прочь вместе с необходимостью в ней. Их приязнь и преданность своему господину говорит о многом, поскольку ни то, ни другое нельзя оплатить золотом. Нет, люди будут служить и тирану, и самодуру, исполняя даже самые нелепые прихоти за кусок хлеба, но они никогда не встанут за него горой, как встанет старый слуга за леди Беатриче. И конюший, и привратники, и даже худенькая горничная, что юркнула за колону при виде Его Светлости, но решительно сопела ему в спину из своего укрытия, и, по большому счёту, весь Элшир, включая… Тоскану. О да, генерал-шавка сгрыз бы собственные сапоги (а то и успел бы переключиться на обувку Андреса), опусти он голову чуть ниже и обрати внимание на «своих» людей, а не только лишь на свою армию. Мельнику, пекарю и швее всё равно, насколько сильно их сюзерену нужно выслужиться перед своим собственным господином. Особенно если над ним уже возвышается госпожа, ради мира – не для себя, но для них – готовая пройти по раскалённой тропе. Она уже сделала первый шаг, храбрая орллевинская ласточка… Всего один, зато какой стремительный – пожалуй, солдатам на марше впору ставить миледи в пример! Всего один… и другого не будет.
- Миледи, – Беатриче ожидала его у камина, протянув к огню тонкие руки. Не смотря на то, что за окнами уже виднелось лето, прошедший дождь остудил землю и будто бы выпил тепло из камня. То ли в году ушедшей зиме, то ли затем, чтобы выслужиться перед летом. Всё так. Не только люди могут позволить себе лишнего, но и сам порядок вещей, некогда установленный богами. Признаться, Генрих бы и сам не отказался присоединиться к графине, однако сейчас счёл за лучшее остановиться в нескольких шагах, давая леди Вентури возможность выставить его вон, если она того пожелает. - Благодарю за приём, который Вы посулили оказать мне и моим людям под Вашей крышей. Однако же есть нечто, что нам предстоит обсудить, прежде чем воспользоваться Вашим гостеприимством. Элшир… – одно из поленьев с треском разломилось в камине, словно упрямый огонь наконец разгрыз своё подношение и теперь с жадностью набросился на него, словно дитя – на сладости. - Во имя возвращения на круги своя, Вы приняли решение оставить графство в составе западных земель Хельма. Прошу простить мне это повторение, но даже рассуди Вы иначе, я бы принял Вашу волю, как свою собственную, сделав всё, что обещал Вам зимой, дабы оградить Ваши земли от войны. – Всё? Проклятие, Генрих ненавидел давать пустые обещания! Равно как и обещания, размытые, словно отражение на воде, куда чья-то проказливая рука запустила камнем. Он сделал бы «всё»? Ну, разумеется. Вот только что именно в это «всё» входит… Милостью Создателя им обоим не случится этого узнать. - Однако, поездка в Авелли – это уж слишком. Для Вас, но не для меня. Мира с мятежным западом хотели мы оба, настал мой черёд сделать для него чуть больше, нежели обеты, пусть бы и узаконенные на бумаге. Вы не изменница – мы с Вами оба это прекрасно знаем – но если вдруг орллевинским графам изменник всё же понадобится, не стоит лишать их права высказать всё лично мне. Порой даже из самого жаркого спора может родиться диалог… - «…как пару часов тому, к примеру». – А диалог – это шанс оказаться услышанным. И я намерен воспользоваться этим шансом… вот только мне было бы спокойнее, если бы Вы и Ваши близкие дожидались результатов в Хайбрэе, как мои гости. – Впрочем, решение за Беатриче. Решение вновь за Беатриче. Покидая Элшир, она должна понимать, что бесчестная шавка, которую Андрес отчего-то полагает «достойным» (ну или как он там говорил?) человеком, может захотеть воспользоваться этим обстоятельством. Впрочем, что помешает ублюдку, даже если она останется? Верно – только лишь стальная хозяйская рука. Нахмурившись, Генрих дал себе зарок первым же делом просить Андреса о том, чтобы Пэрайд отправился с ними в Авелли (под любым предлогом, вплоть до правды), ну а там, как знать, возможно, он и спровоцирует Его Светлость вновь. Генрих Найтон никогда не был одержим смертью, однако же для некоторых жизнь – незаслуженный дар, который следует отнять, прежде чем эти «некоторые» не натворили бед. - К слову, о Ваших близких… простите мне моё любопытство, однако же оно продиктовано лишь желанием защитить всех, кого Вы любите. Ваша дочь, Ваша Джульетта… Вы говорили о ней, как о мёртвой, барон – как о живой. Что это значит? И если девица и впрямь жива, что я могу сделать, чтобы возвратить её Вам?
Неужели Андрес пал так низко, чтобы брать в заложники ни в чём не повинную девушку? Нет, бред какой-то. Во-первых, для этого нужно зарекомендовать себя полнейшим ничтожеством, а измениться столь сильно Андрес Найтон не сумел бы и за десяток лет, не то, что месяцев. Во-вторых, кузен выглядел удивлённым… кажется, выглядел. Чёрт, да что там стряслось с этой Джульеттой?