Гримасничая, Маркус поднялся с земли. Протянул было руку Локвуду, чтобы тот помог ему в столь «непосильной» задаче, но Роберт так красноречиво уставился на его ладонь, что инквизитор старательно изобразил горький вздох обиды от этакого демонстративного равнодушия и самостоятельно встал на ноги, педантично отряхнув одежду. К счастью, хоть причитаниями на сей счёт не разразился, за что Локвуд почувствовал к «другу» некий прилив симпатии. А зря.
Впрочем, это короткое слово с тем же успехом можно было адресовать и Малышке. Зря она подала голос. Зря схватила его за руку. Зря не удрала в избушку и не забаррикадировалась там изнутри, шустро подтащив к двери печь… Хотя, последнее вряд ли помогло бы, пожелай Маркус пополнить свою коллекцию огненно-рыжей вьющейся прядкой. Вот только он не желал. Во всяком случае, пока. И это «пока» настораживало Роберта ещё сильнее, чем если бы он начал своё знакомство с ведьмой традиционным для себя «добро пожаловать в ад, тварь».
Однако поведение Маркуса, вернее, вопросы, которые Роберт не отказался бы к нему предъявить, разом померкли пред поведением Малышки… Едва заслышав её «Он же наш гость!» Локвуд даже заподозрил, что рыжеволосая попросту спятила от страха, какой инквизитор с незапоминающейся наружностью вселял в своих жертв. Хотя, откуда Мылышке знать, с кем ей «выпала честь» завести знакомство?
- Чай? – Столь незамутнённую радость Маркус наверняка позаимствовал у одной из своих жертв в самом начале так любимой им игры в свободу. - О, это было бы прекрасно, дорогая Аманда!
Не сдержавшись, Локвуд сплюнул в траву. Порой «старый друг» переходил грань даже в своих безумных играх, от которых не приходилось ожидать не то, что правил, но и намёка на здравый смысл. На губах появилась тонкая плёнка крови, однако Локвуд этого не заметил, машинально утираясь тыльной стороной ладони. Лишь в миг заострившиеся хищным прищуром глаза инквизитора сообщили Роберту о его слабости. К чёрту! Бывший инквизитор с вызовом взглянул на нынешнего, словно бы приглашая к атаке, но тот лишь укоризненно мотнул головой. Мол, ну чего ты? Пошли лучше выпьем чаю…
Впрочем, идти никуда не пришлось: Малышка, которую «давние друзья» выпустили из поля зрения, уже успела сбегать в избушку, и теперь вновь маячила на пороге. С излюбленным топориком в одной руке и дымящейся кружкой в другой. И в этот момент Роберт мог поклясться, что удивление, проскользнувшее в глазах Маркуса – настоящее.
- Ты же не рассчитывал, что тебя пригласят в дом? – Не удержался он от насмешки.
- Вообще-то рассчитывал, – в тон Локвуду отозвался пришелец. - Но раз уж милая Аманда куда-то спешит…
Кружку из рук девушки он принял и в ответ извинениям кивнул… вернее, попытался, но попросту не успел ни того, ни другого. Что же до Роберта: он ожидал, что Малышка выплеснет кипяток (вряд ли у неё было время и впрямь приготовить чай) в ничем не примечательную рожу, и даже почти успел огорчиться, когда «удар» пришёлся всего-навсего на штаны…
…но того, что Малышка наберётся смелости (или глупости – смотря под каким углом посмотреть) и сданёт Маркуса топором по голове, одинаково не ожидали оба. На физиономии инквизитора застыло удивлённое выражение, когда он послушной куклой повалился на траву, и Локвуд какое-то время задумчиво пялился на него, ожидая, когда одна маска сменится другой. Не сменилась. Неопределённо пожав плечами, Роберт опустился на одно колено, нащупывая жилку на шее. Истерика, запоздало накрывшая Малышку, отвлекала, однако чутьё подсказывало, что называть её дурой прямо сейчас (пусть бы и аргументировано) не самая лучшая из идей.
«Я убила его… Убила…»
- Не хочу тебя расстраивать, Малышка, – в мгновение ока Локвуд оказался рядом с рыжеволосой, подхватывая её за миг до того, как «убийца» рухнула сверху на «убиенного» (возможно, напоровшись на свой же топорик), - но твои покаяния несколько преждевременны. Убить инквизитора не так-то просто, как может показаться… хотя, если мы сейчас отрубим ему голову, – с незамутнённой серьёзностью мужчина покосился на топор, затем – переглянулся с ведьмой, - обратно она не прирастёт. Во всяком случае, не должна. Кстати, а у нас есть что-нибудь покушать? И от чая я бы тоже не отказался.
Разумеется, им не стоило задерживаться на «месте преступления» даже на чаепитие, однако слова Локвуда таили в себе совсем иной смысл. Истерика – не то, что стоит забирать с собой в дорогу, а значит, Малышке следует прореветься (ну или же проораться, на что Роберт и рассчитывал) прямо сейчас. Только после этого они отправятся в путь. И будут идти так быстро, как она только сможет. Ну а Маркус… если он и впрямь окочурится, Локвуд как-нибудь сумеет это пережить. Ну а если нет (что куда более вероятно, учитывая живучесть его бывших братьев по ордену), им тем более стоит убраться как можно дальше, пока инквизитор с ничем не примечательной внешностью и коллекцией чужих эмоций придёт в себя и окрепнет достаточно, чтобы пуститься по их следу. А то и позовёт на подмогу своих братьев во главе с той, кого Роберт рассчитывал больше никогда не увидеть. И гнев их падёт на Малышку. Не потому, что напала, но затем, чтобы причинить ему боль… а значит, планы меняются. Придётся взять её с собой. Ну а после, когда Локвуд исполнит задуманное, он встретится с Маркусом и остальными, чтобы вместе отправится в самое последнее путешествие и лично убедиться в существовании богов… а заодно и поинтересоваться у них, за что Создатель и Защитница так презирают одарённых. Хоть бывший инквизитор и подозревал, что боги тут не при чём – во всём виноваты люди. Впрочем, как и всегда.
Главное, Малышка останется здесь в безопасности.[AVA]http://funkyimg.com/i/2qzwP.gif[/AVA][NIC]Robert Lockwood[/NIC]

Отредактировано Henry IV Knighton (2017-11-08 19:46:33)

- Живой. Правда, – невозмутимо подтвердил Локвуд, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться: матёрую истребительницу инквизиторов, которую должен был бояться и он сам (во всяком случае, если сделать над собой усилие и поверить Малышке на слово), колотило, словно лист на ветру. Особенно пугливый лист. По-осеннему рыжий и с огромными глазами-блюдцами. А в довершении ко всему из этих глаз катились слёзы. Странно, однако Роберт только сейчас их заметил. Вытереть бы… но иногда забота оборачивается чёрт знает чем. Особенно, если речь идёт о столь непредсказуемом создании, как молодая ведьма. И даже не эта конкретная, а вообще. - Рубить голову обязательно, если ты хочешь, чтобы «правда» стала «неправдой», – дразнить рыжеволосую выходило столь же естественно, как и дышать. «Ну же, Малышка, сделай что-нибудь! Наори на меня, ударь, обругай… только не плачь. Живым или мёртвым, он того не стоит. Да и я, признаться, тоже…» - А спрашивать… лично я наговорился с Маркусом на всю оставшуюся жизнь. Да и у вас с ним, как мне кажется, общих тем не нашлось. Разве что чай… хотя, после твоего «угощения» он, наверное, перейдёт на другие напитки. Ну так что, сходить за топором?
Ответа от рыжеволосой Роберт так и не услышал: надсадно всхлипнув, девчонка вдруг уткнулась ему в плечо и зарыдала вдвое пуще прежнего, щедро орошая слезами рубашку, которая в первые же мгновения прилипла к телу.
«Ты знал, что я тебя не убью!»
- Знал, – не стал отпираться Локвуд, с одинаковой бесстрастностью принимая и удар, и обиду, сквозящую в голосе. - Но ты и сама это знала, Малышка, – негромко произнёс он, бережно обнимая рыжеволосую и сильнее прижимая её к себе. Глупенькая славная девочка… - Ты не убийца, Джудит, и никогда ею не станешь. Не потому, что не хватит навыков – при желании даже этому ремеслу можно научиться и научить – просто подобные тебе убивают лишь из ненависти. А ненавидеть всерьёз ты не умеешь.
«И я не стану учить тебя этому, Малышка… Но даже если бы вдруг захотел – не сумею».
Впервые назвав рыжеволосую по имени, Роберт не мог не заметить, что данное им куда больше подходит ей. Особенно если, как сейчас, гладить Малышку по волосам, неосознанно пропуская между пальцами длинные шелковистые пряди. Совсем девчонка. Жаль, уберечь её ценой отсеченной головы не выйдет. Разве что сложить курган из всех, причастных к инквизиции…
…можно подумать, ему позволят. Некоторые планы проваливаются, не успев даже толком появиться на свет.
Между тем девушка худо-бедно пришла в себя. Во всяком случае, к ней вернулась способность задавать вопросы.
- Уходить, – не раздумывая, отозвался Локвуд, потирая больную руку и склоняясь над Маркусом. - Твои вещи готовы? Неси сюда.
Она подчинилась. Роберту даже послышался вздох облегчения, как только тема усекновения голов осталась позади. Но кто её разберёт, эту Малышку? Вполне может статься, что девчонка набрала в грудь воздуху, а после вдруг передумала спорить. Так или иначе, у Роберта появилось время дежурно обшарить карманы бывшего друга, удивлённо подкинув на ладони и перепрятав в собственные пару занятных мелочей. Нож за голенищем он оставил инквизитору. Локвуд слишком хорошо помнил это оружие, чтобы претендовать на него, лишь задумчиво провёл пальцем по новой зазубрине, появившейся на лезвии, а после слизнул кровь, проступившую на подушечке пальца. Знакомый металлический привкус обжёг нёбо, вынуждая поморщиться.
Когда за спиной хлопнула дверь, извещающая о том что рыжеволосая закончила в доме, Роберт неспешно обернулся к ней.
- Дверь придержи, – коротко велел он, подхватывая инквизитора под мышки. Руку и рёбра прострелила боль, и даже клеймо отозвалось тягучей и ноющей. Ничего. За всё в жизни приходится платить. И за всех – тоже.
Устроив Маркуса на своей лавке и полюбовавшись на него сверху вниз, Локвуд неспешно покинул избушку, даже не оглянувшись. Инквизитор дышал, кровотечение остановилось, ну а что без сознания – даже лучше. Причём, не только для беглецов.
Малышка нашлась там же, где он её и оставил. Легко победив в борьбе за мешок, Роберт закинул нехитрый скарб рыжеволосой за спину и поманил девушку за собой. До темноты нужно было пройти, как можно больше. А заодно и следы запутать. Будь он один, Локвуд с лёгкостью мог бы шагать и ночью, вдоволь отоспавшись и даже слегка отъевшись на Малышкином попечении, однако с девушкой рассчитывать на это не стоило.

Он и не рассчитывал, выбрав место и объявив привал, едва солнце скрылось за горизонтом. Вернул рыжеволосой мешок, ловко развёл костёр и лишь потом (впервые за всё время пути) заговорил с нею.
- Устала, Малышка?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2qzwP.gif[/AVA][NIC]Robert Lockwood[/NIC]

Отредактировано Henry IV Knighton (2017-11-08 19:46:42)

- Немного, – эхом отозвался Роберт, салютуя флягой, словно кубком. В его исполнении эта короткая фраза скорее походила на тост, чем на… а, впрочем, так от слов был хоть какой-то толк.
С каждым шагом, отделявшим его от избушки (или вернее будет сказать: от прошлого, запертого в ней слишком ненадёжно, чтобы и впрямь оставаться прошлым?), Локвуд мрачнел всё больше, и если бы не цель, гнавшая его вперёд, пожалуй, уже давно повернул бы обратно, не усложняя судьбе её работу. А ведь была ещё и Малышка, которую следовало проводить… куда она там собиралась? Рассеянно отхлебнув из фляги, Роберт поднял голову, уставившись на рыжеволосую так, словно видел её впервые и искренне недоумевал, отчего она выбрала для привала то же место, что приглянулось и ему? Лес велик. И не больше поляны.
Между тем Малышка деловито обживалась, выуживая из мешка какие-то свёртки. Кажется, Роберт даже узнал запах одного из них, но это знание шарахнулось прочь, едва девушка вспугнула его своим голосом. От диких зверей?
- А разве ты не будешь рубить им головы, этим зверям? Если появятся… – Шутка вышла неуклюжей и до того невесёлой, что Роберт скривился, словно от атлантийского лимона величиной с кулак, зачем-то сожранного им целиком. Хотя, она первая начала неудачно шутить, гордо назвав себя убийцей на основании пары-тройки отрубленных куриных голов. А, впрочем, это-то как раз было забавно.
«А теперь расскажи мне, инквизитор, кто такой этот Маркус, откуда ты знаешь его и кто ищет тебя?»
Чуть заметно поморщившись, Роберт уклонился от прикосновения. Почти уклонился – настырные пальчики Малышки, наверное, прожгли бы дыру и в цельных рыцарских доспехах, что уж говорить о рубахе?
Рассказать ей? Локвуд пристально уставился на рыжеволосую, словно бы уже признав за нею половину поляны, но ещё не до конца поверив в то, что и Малышка не прочь разделить её с ним. Как там она сказала? Инквизитор? Когда-то давно он и впрямь был инквизитором, но сейчас… почему она до сих пор так его называет?
- Не слишком ли много вопросов ты задаёшь, Малышка? – Криво усмехнулся Локвуд, скармливая огню подвернувшуюся под свободную руку ветку. - С чего ты взяла, что я на них отвечу?
А ведь и впрямь, с чего? Да, она спасла ему жизнь, но разве в мире, каким он стал за годы, прошедшие со дня сотворения, это ещё что-то значит? Люди постоянно спасают друг друга. А ещё предают, убивают и лгут, полагая, что прекрасно сумеют позаботиться о себе самостоятельно. Было время, когда Роберт отчаянно не хотел жить в таком мире, ну а теперь ему всё равно. Должно быть всё равно. Ведь тогда этой надеждой сможет воспользоваться кто-то другой.
Малышка. Рыжеволосая упрямая девочка, чьи пальцы будто бы в задумчивости вышагивали по его руке. И боль отступала. Роберт силился догнать её, не отпустить, но, кажется, было уже поздновато. Позволить себе немного откровенности? Для чего, ведь скоро они расстанутся, едва он передаст рыжеволосую с рук на руки её друзьям. Строго говоря, именно с этого Локвуд и собирался начать, но ноги сами вели туда, куда долгие годы стремились его разум и сердце. А где лучше всего спрятать то, что тебе дороже всего? Верно, на виду у всех.
- Он был моим другом. Единственным настоящим другом, которому я верил едва ли не больше, чем себе самому. – Локвуд не собирался рассказывать. Не думал даже. Слова лились, будто сами собою, беря пример с боли, что годами толкала его вперёд. - Так бывает, Малышка, когда тебе отчаянно хочется верить. И кому-то и во что-то. Наверное, мне всегда хотелось иметь друга, а ещё – думать: то, чему нас обоих учили с детства – правильно. – Очередная усмешка, окрашенная горечью и пустотой. Вряд ли Малышке потребуется уточнять, чему именно их учили. - Что ты знаешь об Инквизиции, Малышка? – Внезапно взгляд Роберта вспыхнул живым любопытством. Однако, ответить он не дал: и без того ясно, что знает она равным счётом ничего или даже ещё меньше, укрывшись от правды (пусть бы и весьма неприглядной как вблизи, так и издали) за страхом, который каждая ведьма… да что там – каждый человек испытывает пред сим древним орденом. - К примеру, ты знаешь, кто стоит во главе? Не номинально, а на самом деле… – Взгляд Локвуда вновь затуманился, как и всякий раз, когда он погружался в воспоминания своего прошлого – вязкие, словно трясина. - Вот она-то меня и ищет. Ещё сегодня утром я думал, что у нас не осталось общих дел, однако мой единственный настоящий друг Маркус поведал, что это не так… а потом ты долбанула его топором по башке, – хриплый, каркающий смех сорвался с губ безо всякого перехода. Пожалуй, сейчас Локвуд здорово походил на безумца, коим не являлся. Даже не смотря на всё пережитое. Маркус вон тронулся умом, а он… а, впрочем, откуда ему знать? Может, они с Маркусом оба умалишённые? И разница между ними лишь в клейме, навсегда выжженным на груди, невзирая на волшебство Малышки. - Знаешь, что оно означает, Малышка? – Высвободив руку, Роберт оттянул ворот рубахи, демонстрируя рыжеволосой уродливые следы ожогов.
Признаться, он и не собирался говорить больше, чем уже открыл ей. В конце концов, некоторые знания слишком опасны, чтобы ими делиться. Да что там – большинство, если речь идёт о знаниях истинных. Однако Малышка не была бы Малышкой, если бы её любопытство ограничилось всего парой-тройкой вопросов. Вслед заданным уже спешили следующие.
«Кто тебя так ненавидит? И как они смогли выйти и на меня тоже?»
- Кто ненавидит? Да вот ты, например. – Лишь бы не возразила… - Думаю, проще назвать тех, кто не питает ко мне этого чувства. Но если ты спрашиваешь о моих бывших братьях… пожалуй, что все. У нас учат ненавидеть отступников, Малышка. Едва ли не раньше, чем убивать. Ну а выйти на тебя… милая, ты сама виновата. Неужто тебе не объясняли, что нельзя тащить в дом кого попало? – Короткая пауза будто бы выстудила лесные звуки, даже огонь перестал потрескивать, словно тоже внимал к разговору. - Тебя не искали, Малышка… но нашли, потому что искали меня.
Глаза в глаза. Прямо и пристально.
«Скажи, ты уже жалеешь, что подобрала меня в тот день?»[AVA]http://funkyimg.com/i/2qzwP.gif[/AVA][NIC]Robert Lockwood[/NIC]

Отредактировано Henry IV Knighton (2017-11-08 19:46:54)

Вопрос Малышки вызвал очередную усмешку. Вполне себе ожидаемо: и любопытство, и реакция. Было время (очень давно, ещё до Инквизиции), когда Роберт и сам не поверил бы, что такого, как Маркус, можно назвать другом. Странная штука жизнь, странная и забавная!..
Потому как можно. Даже страшного цепного пса возможно приручить, убедить поверить тебе в то время, как на остальных он будет привычно скалить зубы. Всякое чудовище может оказаться ручным. Вопрос в том, что оно потребует взамен.
Украдкой взглянув на рыжеволосую, Локвуд подбросил в костёр ещё пару сучьев. Было время… Было и прошло. Ну а после два чудовища, два верных пса Инквизиции сумели разглядеть друг в друге нечто знакомое, словно отражение в безмятежной озёрной глади. И этого хватило, чтобы назваться друзьями. Так почему же эта храбрая и смешная Малышка разводит их с Маркусом по разные стороны? Неужто, только из-за того, что к одному она привязалась, а другой напугал её краденным смехом и просьбами о чае? А между тем, сколько ты не приручай, страшный цепной пёс всё ещё может вцепиться в протянутую с лаской руку, перемалывая зубами тонкие кости. Вроде бы не со зла, но из-за некстати вспомнившейся привычки. Привычка… пожалуй, нет на свете ничего сильнее.
Ну, разве что ненависть. И, к счастью для обоих путников, Малышкина ненависть вроде бы была на месте. Улыбка Локвуда неожиданно окрасилась теплотой. Или же это тень, отброшенная причудливым танцем пламени на его лицо? Не всё ли равно, если иногда «кажется» имеет куда больше силы, чем «на самом деле»…
- Не прощай, – легко согласился Роберт, без зазрения совести запуская здоровую руку в ведьмин мешок в поисках съестного. Потому как Инквизиция Инквизицией, а обед… ну, или ужин – по расписанию! - «И я не стану».
Еды в мешке не оказалось, и Локвуд со вздохом отодвинул его прочь (оглядеться по сторонам в голову отчего-то не пришло). Хотел было отодвинуться и сам, но вездесущая Малышка со своей исцеляющей магией, о которой никто её не просил, наверняка дотянется и до соседней поляны, пусть бы та и осталась в паре миль позади. Если завтра выдастся время, надо бы объяснить рыжеволосой упрямице: ненависть и помощь крайне плохо уживаются вместе. И зачастую страдает тот, кто не желает в это верить.
«Почему ты ушел? Почему ты стал отступником?»
- Ушёл? Потому что, – в глазах Локвуда появилась смешинка. Развивать свой ответ он не собирался, однако на реакцию Малышки взглянуть было бы любопытно. Разозлится? Вспылит? Сделает вид, что ничего особенного не произошло? Не объяснять же ей, что «ушли» его. Потому как закончились маски, а истинное лицо Роберта Локвуда не вызывало восторга даже у него самого. Разве что у Кейт. И как она умудрялась видеть в людях лучшее? Даже в тех, в ком этого «лучшего» не было отродясь. - А стал отступником потому… что ушёл. Иначе у нас не бывает. – Оговорка оказалась намеренной. Бывших инквизиторов на самом деле встречается крайне мало. Пожалуй, бывших рыжеволосых и того больше. Если они – не инквизиторы, но рыжеволосые – доживают до седины. - Хотя, я мог умереть. Мне давали такой шанс…. - «…но потом тебе вздумалось подобрать меня на обочине и притащить в дом».
«Я сказала, зачем спасла тебя. А вот ты не сказал, зачем спасаешь меня сейчас, инквизитор».
Так разозлилась, что даже руку отняла. До чего же смешная ему попалась девочка!..
- Затем, чтобы ты смогла исполнить своё намерение, Малышка, – как ни в чём не бывало произнёс Локвуд, скармливая огню очередную ветку и морщась от резковатого запаха ведьминского порошка. - Мы ведь не можем с тобой допустить, чтобы меня убил кто-то другой, раз уж это вознамерилась сделать ты. Кстати, если вздумаешь отрубить мне голову, как тем курам – отдай мне сперва топор, я наточу. Хотя… ты же оставила его с Маркусом, всё время забываю. – Ложь. Батальное побоище юной ведьмы и улыбчивого инквизитора с неприметной внешностью Локвуд вряд ли  когда-то забудет. - Выходит, надо раздобыть тебе новый.
«Я не позволю никому и пальцем тебя тронуть, глупенькая. В память о Кейт. А ещё потому, что ты смешная. Я совсем разучился смеяться, Малышка… разве что с тобой рядом».
Кажется, он отвлёкся, потому как вездесущая ладошка девушки забралась за отворот рубахи. И не надоело ей? Клеймо Инквизиции по определению сильнее любой магии. Но ведь если сказать – не поверит. Никто не верит. Даже Кейт думала иначе.
«За что ты убиваешь себя?»
Нахмурившись, Роберт поднял глаза на Малышку, и пристально глядел на неё какое-то время. Так, словно видел впервые и теперь силился запомнить, чтобы узнать когда-нибудь вновь. Голубые глаза, упрямо сжатые губы, округлое личико с острым подбородком…
- Затем, что ты не сумеешь убить, Малышка. А никому, кроме нас с тобой, я свою смерть не доверю.
Мягко, но решительно отстранив руку ведьмы, на миг дольше необходимого задержав на её запястье свои пальцы, Роберт растянулся на земле, подложив под голову здоровую руку. Им предстоит долгий день, а значит, следует воспользоваться шансом и отдохнуть. Наверное. Если он сумеет закрыть глаза и позволить сну подойти достаточно близко.
Слишком много воспоминаний для одного дня.
А вопросов и того больше.
- Ложись спать, Малышка. Завтра… – губы дрогнули, намереваясь произнести «поговорим», но на деле вышло совсем другое, - …всё закончится. Завтра ты получишь свои ответы.

Его ответ ожидаемо разозлил Малышку. Что ж, пусть будет так. Жаль только, что теперь рыжеволосая вместо сна наверняка проворочается и сердито просопит всю ночь, выдумывая колючие реплики, какими могла бы огрызнуться в ответ. И ладно бы сама, но ведь и ему задремать не удастся. А Роберт и в самом деле намеревался поспать хоть пару часов перед рассветом. Быть может, к тому времени Малышка угомонится?
Быть может. Ну а пока, хоть как-то огрызнувшись в ответ («Десять лет? Вообще-то, свести счёты с жизнью можно и за десять секунд…»), рыжеволосая просто принялась укладываться. Завернулась в плащ, разом приняв вид воинственно нахохлившегося воробышка, заступающего дорогу вороне с намерением показать пришлой нахалке, чей это двор и чьи во дворе крошки. И хоть ворона крупнее и наглее воробья, Роберту не единожды приходилось видеть, как такие вот Малышки от мира птиц прогоняли захватчиков прочь, беря не размером, но напористостью.
К счастью, на сей раз воробышек решил не гнать ворону «со двора», а деловито устроился у неё под боком, пояснив: так, дескать, теплее. Что ж, а ведь и впрямь теплее, пускай себе остаётся. Короткая усмешка сама собою коснулась губ, едва Локвуд скосил глаза на рыжую макушку, что всем своим видом выражала независимость.
Впрочем, независимость заботила Малышку недолго – всего четверть часа спустя (если не раньше) усталая ведьма засопела, проваливаясь в сон и оставляя Локвуда один на один с его мыслями. Привычное ощущение, не правда ли? Правда. Вот только, вопреки обыкновению, на сей раз оно не принесло Роберту облегчения. Наверное, любая привычка имеет срок годности, после прохождения которого выдыхается, словно позабытое вино.
Эта мысль повлекла за собой другие – такие же бесполезные и назойливые, отчего Локвуд и впрямь уснул лишь за пару часов до рассвета, рассеянно перебирая рыжие пряди устроившейся у него на груди девушки. Одним богам ведомо, как дорого он бы отдал за то, чтобы в его объятиях была другая, пусть бы даже Малышка на неё и похожа. Жаль, время нельзя обернуть вспять. Оно способно двигаться лишь вперёд, ускоряясь, как только мы закрываем глаза…
…и замедляясь, стоит нам их открыть. Роберт так и не понял, что именно разбудило его: едва зародившийся на краю неба рассвет или прохлада и пустота под боком вместо Малышки. Впрочем, сама рыжеволосая обнаружилась неподалёку, лучась прямо-таки полуденным жизнелюбием и переплетая косу.
- Доброе, – покладисто отозвался Локвуд, прислушиваясь к своим ощущениям, но не считая нужным спорить с Малышкой из-за такой ерунды. Строго говоря, то, что утро настало, уже хорошо, а значит, нечего тут разлёживаться.
Аккуратно приняв сидячее положение (не раз переломанное тело попыталось было запротестовать, однако быстро смирилось, вспомнив, с кем имеет дело) Локвуд несколько раз сжал пальцы левой руки, проверяя, как срослись кости. Отлично! А силу руке он вернуть успеет.
«Роберт, куда ты пойдешь, после того как мы дойдем до города?»
Вопрос рыжеволосой застал Локвуда по возвращении от ручья, что ещё накануне обнаружился ими шагах в двадцати от поляны. К тому времени Малышка тоже закончила с утренними процедурами и теперь отчаянно боролась с зевотой.
Куда он пойдёт? Хороший вопрос.
- Никуда, – просто ответил Роберт им обоим, расправляя плечи и с наслаждением разминая мышцы. - Ты же… – окончание уже привычной шутки о намерениях одной конкретной ведьмы в отношении одного конкретного экс-инквизитора развеялось дымом от затухающего костра. Признаться, она уже даже «жертве» надоела, чего уж там говорить о «палаче»? Лучше планами с ним… с нею поделиться. - Мы пойдём в город, но чуть позже. Сперва надо кое-куда заглянуть и кое с кем… повидаться. Это займёт от силы пару часов, потом я провожу тебя к твоим друзьям, а сам… - «…навещу своих». - …что-нибудь придумаю. Ты готова? Идём. – И, не давая ни Малышке ответить, ни себе – углубиться в пока ещё зыбкие планы, дабы не увязнуть в них, словно в трясине, протянул рыжеволосой руку. - Не бойся Маркуса, Малышка, он больше тебя не побеспокоит.
Пару часов заняла лишь дорога. Вернее, направление, которого Локвуд придерживался ещё со вчерашнего дня, а теперь лишь искал глазами едва заметные ориентиры, вытравленные в памяти, словно след от клейма. Разница была лишь в том, что этим клеймом он сам отметил себя, каждую ночь проходя этот путь, как наяву. Чтобы помнить. И вместе с тем – запрятать так глубоко в память, чтобы никто другой не отыскал там и намёка на это знание. Всякие люди бывают на свете, в том числе и такие, кто обожают покопаться в чужих воспоминаниях, словно падальщики в кишках убитого не ими зверя.
Странные ассоциации. И странный настрой, учитывая, что место, куда сейчас направлялись бывший инквизитор и юная ведьма, было для Роберта едва ли не важнее всего остального под небом Создателя. Или не место, но люди, за которых женщина, до сих пор любимая им, не раздумывая отдала свою жизнь. А его – оставила, наказав защищать их общую тайну так долго, как это будет возможно.
Лес впереди не кончался, чащоба становилась лишь непроходимее, а колючие ветки так и норовили до крови разодрать лицо и руки, хоть Роберт и принимал основной удар на себя, не забывая отводить их от бредущей следом Малышки. Казалось, ещё пара шагов – и они увязнут в этих зарослях, намертво спеленатые по рукам и ногам. Казалось… и вдруг лес расступился перед путниками, едва Локвуд переступил границу морока – обманчиво робкого ручья, благодаря которому у обитателей нескольких домов, надёжно укрытых в лесу от посторонних глаз, никогда не было недостатка в воде. Лежащий на ближайшем крыльце сонный рыжий кот лениво шевельнул ухом, обозревая пришельцев из приоткрытого по случаю глаза… а мгновением спустя дверь распахнулась во всю ширь, бесцеремонно снеся с крыльца и рыжего, и недосмотренные им сны. Оскорблённый мяв из высокой травы дал понять, что коту не впервой такой способ побудки, но всё внимание Локвуда было приковано к распахнутой двери, вернее, к девочке, замершей на пороге и во все глаза глядящей на него.
Невысокая, худенькая, на вид лет восемь или десять. Тёмно-зелёные глаза живо глядят из-под отросшей каштановой чёлки с солнечными нитями, запутавшимися в волосах едва заметной медью.
«…она будет похожа на тебя».
«Нет! Уж лучше на тебя!..»
«Не лучше. Я всегда хотела, чтобы она была похожа на тебя».
«Но я…»
«А ты и так меня не забудешь…»
На губах девочки расплылась улыбка. В два шага преодолев ступени, она подлетела к Роберту, чтобы тут же попасть в его объятия, и крепко обхватить руками за шею.
- Я знала, что ты сегодня придёшь!
- Ты не могла знать.
- Могла! Я во сне тебя видела. В особенном сне, понимаешь?
- Конечно. Я… скучал по тебе.
- Я тоже. И, знаешь, я даже не сержусь, что ты ничего не принёс мне сегодня.
- Спасибо. А это-то ты откуда знаешь?
- Ну из сна же! Какой ты сегодня непонятливый!
- Прости.
- Ладно. Я всё равно тебя ждала.
- Она сказала, что ты придёшь, ещё вчера, – на пороге вдруг появилась женщина средних лет с русыми волосами и полными ласковыми руками. Рыжий кот мигом закрутился у её ног, жалуясь на свою обиду. Женщина наклонилась к нему, взяла на руки, почесала за ухом. И лишь потом едва заметная улыбка тронула её губы. Всего на мгновение, но Роберт заметил и благодарно улыбнулся в ответ. Простила? Нет. Рада? Вряд ли. Примирилась? Да. - Но не сказала, что ты придёшь не один. – Взгляд тёплых карих глаз скользнул по Малышке. Не настороженный, не враждебный и даже не оценивающий. Чуть усталый и в меру приветливый. Словно бы они уже были знакомы заочно, и теперь русоволосая сравнивала увиденное с ожидаемым. С любопытством сравнивала, а не искала огрех.
- Это…
- Джуди, я узнала её. Кейт рассказывала мне. Она хочет остаться?
- Я… не знаю, – и Локвуд, и девочка на его руках с одинаковым любопытством взглянули на гостью. Пожалуй, сейчас их сходство бросалось в глаза, как никогда прежде.
- Ну разумеется, ты не знаешь. Я сама поговорю с нею.
- А я тем временем кое-что тебе покажу, – в тёмно-зелёные глазах малышки вспыхнули лукавые искорки. - Только это секрет. Пока только мой, но теперь он и твоим будет, хочешь?
- Конечно, хочу.
Дождавшись, покуда бывший инквизитор и зеленоглазая девочка скроются за деревьями, женщина обернулась к рыжеволосой, улыбнувшись ей куда более заметно, нежели Роберту.
- У тебя много вопросов, верно, милая? Наш общий знакомый вряд ли потрудился ответить хотя бы на часть из них, а вот я могу попробовать. Кстати, ты можешь звать меня Эллис. Пойдём в дом, позавтракаем и поговорим там, если ты не против.