На этот раз утро для Алеандера выдалось отвратительным. Он должен был бежать в приют Святой Анны с самого раненного времени. Ему только сегодня пришла новость о том, что оттуда пропали двое воспитанников - юноша и его сестра. Почему только через два дня об этом стало известно кардиналу, он не представляет. Возможно, сотрудники приюта захотели своими силами найти беглецов, не привлекая руководство. Ведь если дети сбежали каким-то образом, это указывает на то, что воспитатели просто недоглядели за ними или же своей строгостью довели их до побега. В любом случае оба варианта ужасны. Набросив накидку, с меховым воротником, на плечи, архиварий помчался на всех порах в приют. Погодка выдалась, скажем так, ну просто отвратительной. Хлопья снега падали с небес на землю, образуя под ногами мерзкую кашицу из грязи и воды, ходить по которой было сущее мучение. Лошадям приходилось немного полегче, чем людям. Мало кто хотел выходить из дома в такую погоду и на улицах встречалось очень мало народу. В большинстве своем это были знакомые кардиналу лица. Вместе с ним ехали и четверо его личных телохранителей. Редко когда Алеандер пользовался их сопровождением в Рейнисе, но сейчас они могут понадобиться вне его стен. Мало ли куда дети могли забежать. Может быть придется ехать и искать их за городом, тогда придется брать больше людей. У де Анжа их было около двадцати, еще человек пятьдесят находилось в Дувршире, охраняя его резиденцию под предводительством капитала де Менвиля. Только на него можно было положиться в обеспечении безопасности. В Святом Городе кардиналу, по идее, не должно ничего угрожать, но оставаться совсем уж без сопровождения слишком наивно. Паломники приезжают в Рейнис с разными целями и некоторые далеко не помолится перед Создателем. Враги у молодого человека водились в большом количестве. Он сам может за себя постоять, но уже как четыре месяца не брал в руки меч. Времени на тренировки совершенно не находилось из-за катастрофической загруженности в библиотечном хранилище. Кроме этого Алеандеру приходилось вести двойную игру и он выматывался не сколько физически, сколько эмоционально. Еще пропажа воспитанников была некстати, так что в приют кардинал прибыл в весьма мрачном расположении духа. Ему пришлось наорать на нескольких подчиненных чтобы добиться от них правды. После побега детей, прямо на следующий день, из приюта исчез молодой повар, недавно принятый на работу.  Все это очень подозрительно, если совместить его исчезновение с пропажей сирот. Девченка могла сбежать вместе с ним, но тогда ее брат, его то куда понесло. Алендер метался по коридору в ожидании Микеллы, пока его люди обыскивали комнату сбежавших. Его воспитанница была лучшей подругой сбежавшей Сабиллы и может быть перед побегом она ей что-то сказала. Любая мелочь сейчас была бы как нельзя кстати. Никаких зацепок у кардинала не было. Он даже не знал, что ему делать дальше. Никому сбежавшие дети совершенно не нужны. Даже если они валяются где-то в канаве или уже плавают в сточных водах вниз лицом, это никого не волнует. Микелла, правда, может и ничего и не знать, но ее помощь ему тоже пригодится.
— Ваше Высокопреосвященство! Ваше Высокопреосвященство! — раздалось сзади и это вывело де Анжа из задумчивости. Он медленно повернулся и увидел перед собой запыхавшуюся попечительницу сирот, старую монну Элизу, уже как лет десять присматривающей за детьми здесь и практически ведущей все хозяйство на себе, за исключением финансовых вопросов. Женщина выглядела неважно, на ее лбу выступили капли пота, а руки тряслись от волнения.
— Что случилось? — раздраженно и одновременно с нотками беспокойства в голосе спросил ее кардинал, пытаясь по лицу женщины определить степень серьезности ее дальнейших слов.
— Вернулся привратник. Мы отправили его на поиск вместе с более старшими мальчишками еще на рассвете — на глазах Элизы выступили слезы, она еле держалась, чтобы не зарыдать. Алеандер не смог этого вынести и подошел к ней поближе.
— Сабилла и Томас еще вчера днем ушли из города вместе с толпой богомольцев. — женщина, поднеся к лицу ладони, громко заплакала.
— Не переживайте, мы их найдем и вернем. Далеко уйти они не могли. Почему они сбежали?
Как только кардинал задал вопрос, Элиза вдруг замолчала и потупила глаза. Она знает и пытается скрыть. Ну раз сама не скажет сейчас, чуть позже выдаст все, что от нее захотят.
— Говорите сейчас же или я прикажу высечь вас и бросить в подвал на несколько месяцев, тогда ваше место займет другая, более способная углядеть за детьми, женщина
На Алеандера было страшно смотреть. Его глаза блестели от гнева, а скулы на лице напряглись так, что выступили костяшки.  Он терпеть не может безалаберных людей, особенно если это касается порученной им работы. Элиза должна сразу понять, что на ее место в приюте желающих найдется очень много и более послушных, чем она. Но она еще может спасти свою репутацию, если расскажет, что она действительно знает.
— Я ни в чем не виновата. — заблажила виновница опускаясь на колени перед церковником. — Вчера Винстант был пьян и он забыл закрыть ворота приюта. Утром оказалось, что они были приоткрыты.
Старая дура устало подумал архиварий даже не думая помогать женщине подняться с колен. Пусть стоит и каится перед  служителем Господа в своих грехах. Она споила своего любовника, которому в таком состоянии было наплевать на года своей любовницы, а затем раздвинула перед ним свои ноги. Всю ночь развлекались небось и не думали о чем-то серьезном.
— С глаз моих долой блудница — прошипел Алеандер, скривившись от отвращения. Он простит ее, но в следующий раз. Люди очень слабы к грехам и эта женщина не исключение. Ей придется постараться, чтобы восстановить свою репутацию в его глазах. Роняя слезы и кивая самой себе, Элиза скрылась как можно быстрее за углом. Если молодой кардинал ее не пожалеет, она окажется на улице. А в таком возрасте ей будет идти просто некуда. В данный момент архивария больше волновала судьба сирот, покинувших не только приют, но и город, а не не моральный облик их воспитателей. Если все закончится благополучно, он проведет среди них воспитательную работу. Прям смех какой-то. Поежившись и посмотрев через щелки в закрытых ставнях на заснеженную поляну, Алеандер поплотнее запахнулся в теплую накидку какого-то фиолетового оттенка с белым, пушистым воротником. На его голове красовалась такая же биретта, но с золотистыми узорами в виде листочков. Он чуть не забыл, что с собой привез для Микеллы подарок. Весна не за горами и скоро ей понадобится новая одежда. Зимней, теплой он ее обеспечил как только ударили первые морозы. Из-за этого за спинами духовного отца и его подопечной слухи только усилились. Но он и ухом не повел на сплетни. Захочет и дарит девушке такие дорогие подарки, не ходить же ей в рванье. Обычно он никогда никого не обеспечивал, а тут словно сорвался, одаривая ее каждый раз чем-то прекрасным. Теперь в Рейнисе думают, что она его любовница-содержанка. Плевать на них.
— Здравствуй, Хвостик. — поприветствовал ее Алеандер, как только девушку привели к нему на встречу. Интересно, чем она занимается в холодные зимние деньки? Наверное вышивает или шьет. Она подарила ему красную тканевую повязку на руку с вышитыми на ней словами из латинской молитвы о защите. Он до сих пор носит ее повязанной на своих красных шоссах. То на одной ноге, то на другой, в зависимости от настроения.
— Мне нужна твоя помощь. Мне сказали, что ты знала Сабиллу и была с ней дружна. Она тебе ничего не рассказывала перед своим уходом?
Возможно, что Микелла может и не рассказать что-то, но шанс, что она сообщит что-то важное, все же есть. В любом случае надо им ехать вместе за город и там уже искать следы детей. Как раз Джастин, гвардеец кардинала, пошел к одному известному псарю. Собачий нос пригодится в таком запутанном деле.

Отредактировано Aleander de Anje (2017-03-13 20:05:41)

Внимательный взгляд голубых глаз девушки не ушел от взора Алеандера. Она оказывается болела, судя по ее словам, а он этого даже не знал. Если бы ему это стало известно сразу, он бы посетил ее, привез хорошие лекарства и привел врача. От мысли, что Микелла болела практически одна здесь, пусть и в окружении подруг, у кардинала неприятно закололо в левой стороне груди. Он должен был быть рядом с ней в такой момент, держать за руку и говорить ободряющие, нежные слова. Пусть это смотрелось бы со стороны как предвзятое отношение и лишь усилило шепот за их спиной, но архиварий ни о чем не жалел сейчас. Ему хотелось протянуть руку и коснуться щеки духовной дочери, но он сдержал себя, дабы ненароком не вызывать косых взглядов со стоны. Его гвардейцы относились к нему лояльно и от них осуждения он не увидит никогда, но лучше не переступать черту, по крайней мере в данный момент. Алеандер только попытался извинится перед девушкой, что не был в тяжелые минуты болезни рядом с ней.
— Мне жаль, что болезнь уложила тебя в постель на долгие дни. Мне никто не сообщал об этом. — попытался оправдаться молодой человек, главное чтобы не спровоцировать Микеллу думать так, словно он бросил ее. Ведь это была неправда, о которой она могла и подумать.
— Как ты чувствуешь себя сейчас? Может быть тебе требуются какие-то лекарства? Ты уверена, что болезнь отступила?
Кардинал обеспокоенно всмотрелся в лицо сироты напротив. Бледненькая она какая-то. С его стороны кажется ему вообще прозрачной. Пусть ее кормят лучше. Он же распорядился за ней следить, беречь как зеницу ока, но выходит словно этого и не было в помине. Ведь для нее должно было быть все самое лучшее. Он просил для духовной дочери выделить отдельную комнату, но попечительница сирот сказала, что она отказалась и предпочла жить вместе с другими девочками. Что же, это похвально. Жизнь в приюте закалит характер Микеллы. На счет Сабиллы информация показалась де Анжу слишком уж сомнительной. Неужели девушка выгораживает подругу и просто не хочет говорить правду? Сейчас важна любая информация, даже самая ничтожная.
— Она же сама хотела научиться выпекать и это было ее желание. А сейчас ты говоришь, что она считала это занятие глупым. — задумчиво произнес Алеандер сверля взглядом духовную дочь. В его глазах было полно осуждения, настороженности и главное что недоверия. Он не верил ее словам и считал их ложными. А ложь это грех, пусть и не такой уж большой.
— Ты должна понять, что нам некогда ходить вокруг да около. Скрывая какие-то сведения лишь ради дружбы, ты сделаешь только хуже. Ведь Сабилла и ее брат находятся в непосредственной опасности за стенами Святого Города. Каждая секунда промедления может стать последней. — кардинал приблизился к Микелле и протянув руки, обхватил ее плечи, проведя по ним ладонями. Он словно хотел поправить плечики ее теплой накидки, которую он ей подарил несколько месяцев назад. Все же девушка наверное стеснялась так одеваться, чтобы не выделяться среди остальных детей и не вызывать у них смущение и зависть. Ей уже шестнадцать лет и в этом возрасте девушки всегда начинают вызывать подозрения, если общаются с такими молодыми мужчинами, пусть и в церковном сане.
— Мы еще можем найти и вернуть ее саму и ее брата живыми
Алеандер попытался улыбаться, но понял, что в такой ситуации это будет слишком лицемерно. Оставаться на одном месте и попросту болтать, он не собирался. Нужно действовать и прямо сейчас.
— Собирайтесь, мы поедем за город. Поищем там. Здесь мы все равно ничего не найдем. — скомандовал гвардейцам кардинал и указал на выход чуть дальше по коридору, где уже толпились зеваки в виде сирот и персонала приюта. Вечно лезут куда не просят, хоть с выездом за город можно будет избавиться от этих взглядов. Алеандера повышенное внимание всегда раздражало, особенно когда оно совсем не нужно.
— Седлайте коней, мы выезжаем.
Ухватив Микеллу за капюшон плаща ее духовник чуть ли не волоком потащил ее за собой, ненароком цепляя то за плечи, то за талию и руки, на самом деле тайком пользуясь возможностью к ней притронуться и даже приобнять. Он сильно соскучился по своей давней ученице и старался не думать скрабезные мысли. Ненароком все же, мельком, блудные мысли проскальзывали в его голове, которые он не мог удержать. Он мужчина, а не бесплодный дух. Ведь, скажем так, Микелла заметно подросла, ее формы округлились за год и в глазах противоположного пола она стала желанной. 
— А ты поедешь со мной. Расскажешь потом мне всю правду, когда выберемся на дорогу. — напомнил ей Алеандер как только вывел девушку из помещения. Ей не должно быть холодно, ведь ее плащ очень теплый, с самым настоящим мехом изнутри. Но на всякий случай, остановившись в дверях, кардинал поправил воротничок плаща духовной дочери и кивнул в сторону стоящей лошади черного цвета.
— Прошу, мадам. Извините, что каретой на располагаю. — пошутил он, дерзко ухмыльнувшись и запрыгивая на коня. Девушке молодой человек предложил забраться сзади него и уцепиться за талию, чтобы не дай Боже свалится вниз. Не хватало потом лечить ее ноги или руки от переломов или ушибов. Это смотря как повезет или не повезет. Алеандер, прежде чем прекрасно научится ездить верхом, все же набивал кучу шишек, благо без таких серьезных травм. А вот его одному знакомому не повезло. Упав с лошади он свернул себе шею. Но лучше не думать о таких последствиях, ибо будет еще страшнее.
   Вся процессия вскоре отъехала от приюта и направилась к воротам Рейниса. Десять гвардейцев, две бегущие рядом с их конями собак и сам кардинал де Анж вместе с девушкой на одной лошади верхом. На воротах он остановился и отправил своих людей дальше, а сам переговорил со стражниками. Они мало что видели, но детей точно запомнили. Выходов из святого города было несколько и сироты ушли самым не людным. Оставалось надеяться, что они ушли в другую сторону, не на границу. Если они перейдут ее, то ищи их свищи уж точно. Развилка дорог шла от трактира в часе езды отсюда, затем дороги шли в сторону Орллеи, Гасконии и Хайбрэя. Если дети забрели слишком далеко их уже не найти. Собаки бежали впереди всех, а всадники двигались за ними. Алеандер то и дело оглядывался, несколько раз останавливался, прикидывая маршрут и наконец животные привели к оврагу на краю леса, свернув с дороги в паре километров до таверны. Один из гвардейцев кардинала был хорошо осведомлен в охоте и разбирался в следах. После тщательного осмотра местности стало понятно, дети здесь были. Они даже ночевали в этом месте, не говоря о том, что на земле остались следы костра. Под ногами хрустел снег, вперемежку с землей и травой. С неба падали уже не снежинки, а какие-то ледяные капли воды вперемежку со снегом. Погода становилась все хуже и хуже. След мог потеряться очень скоро, а запах и подавно. Спрыгнув с лошади, де Анж начал бродить по небольшой поляне, раскидывая мелкие сучки и ветки ногой от безысходности. Собаки потеряли след на краю оврага, а значит сироты вошли в лес. Их шансы выжить там подбирались к нулю. К кардиналу подошел один из гвардейцев и сказал о том, что судя по следам на земле, здесь побывали не только дети. Отпечатки обуви еще каких-то личностей нашлись по всей поляне.
— Здесь были разбойники. В этом лесу могут обитать беглые. — произнес гвардеец, опускаясь на корточки и растирая между пальцами землю. Он поднес к носу пальцы и скривился.
— Это кровь
Алеандер дернулся, побежал к гвардейцу и встал рядом с ним так, чтобы не мешать. Веко кардинала дернулось и он положил руку на меч на поясе. В голосе зазвучали нотки беспокойства и тревоги.
— Кровь? Чья?
Задавать такой вопрос очень глупо и архиварий понимал, что знать чья точно кровь невозможно. Ему оставалось думать, что все таки это будет чужая кровь, а не детей, сбежавших из приюта. Алеандер не знал как поступить дальше и не мог сходу решить какую тактику выбрать. Он посмотрел на Микеллу, затем на всех присутствующих и обратился к гвардейцу, которого до этого окрестил как Джастин.
— Попробуй пустить собак по следу крови. Может быть они чего найдут. — кардинал в задумчивости коснулся пальцами своего подбородка, и стал ждать развития событий. Пока собаки бродили по поляне, молодой церковник обратился к духовной дочери с вопросом.
— Теперь рассказывай, что знаешь и говори так, словно ты у меня на исповеди — в его голосе не было ничего хорошего, только холод, такой же, из-за которого у него из рта вырывалось облачко пара. На улице как-то резко еще сильнее похолодало. Если такое продлиться дальше, к утру слякоть превратиться в лед. Под ногами похрустывал иней, в то время как небо заволокло черными тучами. Не хватало еще чтобы буря началась, тогда будет еще хуже. Сегодня детей не получится возможно найти, а значит и завтра и послезавтра. Надо быстрее все делать. Одна из собак забежала в овраг и вдруг зашлась громким лаем, пробирающим до глубины души. Алеандер мгновенно покрылся мурашками, он явственно почувствовал, как его начинает трясти. То ли страх, то ли паника или чувство животного ужаса проникло в его душу. Кардинал поднес к губам палец и молча приказал всем не издавать не звука. Он и еще трое гвардейцев пошли на лай, остальные остались на поляне.

Отредактировано Aleander de Anje (2017-03-20 19:44:32)

Самые страшные опасения Алеандера оправдались через мгновение, как только он забрался на пригорок. В овраге, уже застеленным подгнившей осенней листвой, слегка запорошенное ночным снегом, лежало обнаженное тело подростка. Это была Сабилла. Грязные спутанные волосы девушки обрамляли ее мертвенно-бледное личико, почему-то сейчас исцарапанное вдоль и поперек мелкими порезами. Глубокая рана была на ее щеке, словно кто-то ножом провел по коже оставив уродливый след. Тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками, да и одежды на сироте не виднелось совсем. Только обрывки ткани виднелись из под опавшей листвы. Рыжая, с подпалинами, собака продолжала надрываться громким лаем, пока к ней не подошел гвардеец. Ухватив собаку за ошейник и увидев сначала обомлевшего кардинала, а затем то, на то он смотрел опустевшими глазами, мужчина пробормотал себе под нос дрожащим голосом: — Святой Иоанн! .
Спустя минуту подтянулись и остальные. Еще трое забрались на высокий пригорок.
— Господе Отце-Создателе! Мать наша Защитница, что же здесь случилось! — раздалось слева и справа от самого архивария. Но все голоса он слышал словно и тумана. Ему сейчас не было дело до окружения вокруг себя. Мир мгновенно приобрел черно-серые краски, помутнел так, как-будто художник нарисовал на чистом листе бумаги красивый пейзаж, но тут же его размазал в отвратительные кляксы. Алеандер издал то ли вздох, то ли стон и сделал шаг назад, чуть не завалившись на спину. Его вовремя поддержали гвардейцы, поняв, что ему стало плохо. Но от такой помощи кардинал отказался весьма грубо. Он пошатнулся и оттолкнул от себя чужие руки. У некоторых из гвардейцев были свои семьи: жены и дети. А еще у них были сестры, такого же возраста как умершая девушка. Над ней издевались и, судя по ранам и ушибам, продолжительное время. Она чувствовала страх, боль, безысходность и молилась богу, чтобы он спас ее. Но он не пришел и не поверг молниями всех нечестивцев. Неужели у него было слишком много дел, там, на небесах, где он все видит и все знает. О милостивый, Отец. В чем провинилась твоя дочь? пронеслось в голове де Анжа и он медленно опустился на колени. Вокруг засуетились солдаты. Оставлять вот так даже труп ребенка совсем не дело. Ее можно похоронить неподалеку или же завернуть труп и отнести к местному кладбищу, но тогда придется вести переговоры могильщиком, да и если в приюте узнают об этом, может возникнуть некая волна паники и горя. Алеандер и его люди не расскажут о случившимся никому. Пусть для всех это будет тайной, где дети так и не были найдены. Все равно судьба второго ребенка неизвестна. Следов его так и не нашли. Даже собаки не взяли след на краю леса. Смотря на то, как гвардейцы бережно заворачивают тельце девушки в белую ткань, кардинал понял, что горе имеет свою материальную оболочку. Оно собирается комком в горле, жжет грудную клетку и разрывает твои кости на мелкие кусочки. Хотелось рыдать, орать, биться здесь и прямо сейчас на этой подлой земле, казавшиеся святой. Здесь по идее не могло ничего случиться, ведь она под защитой небесных сил. Видимо это не распространяется на людей вне стен Святого Города. Может быть и вовсе нет нигде защиты. В такие минуты де Анж вновь подверг себя сомнению в божественном промысле, ощутил богооставленность и минутное разочарование. Но оно тут же было оправдано мысленно "Господь дал, Господь и взял. Как угодно было Господу, так и сделалось. Да будет имя Господне благословенно!" Винить можно кого угодно, даже небесные силы, но не себя и остальных. Подняв голову, Алеандер увидел, как качаются ветви деревьев над его головой, как они шумят и слышал их шелестение. Ему казалось, все таким нереальным и далеким. Наверное следующий час для кардинала прошел как в тумане. Все это время он прибывал в какой-то прострации. Гвардейцы, понимая, что лучше его не трогать сейчас, тоже молчали. Между людьми витало гробовое молчание, ни разу не нарушаемое. Молча выкопали могилу, так же спокойно положили тело несчастной сироты в земляную яму. Сжав между пальцами рубиновые четки, кардинал стал читать канон по усопшему, опустив голову. Это заняло долгое время, даже на небе сгустились тучи. Черным заволокло небеса и они разверзлись холодным дождиком, прямо тогда, когда святой отец припомнил о Матери-Защитнице. Словно боги наконец-то обратили внимание и сошли с небес, чтобы оплакать людское горе. Голос де Анжа немного дрожал, но был тихим и четким, когда он читал молитвы, давно запомненные наизусть. Холодный дождь лился с небес, скапливаясь на одежде присутствующих мелкими каплями, стекая по их осунувшимся лицам и легко прятал слезы, если они были пролиты в этот момент. По щекам Алеандера катились капли дождя, смешанные с его солеными слезами, которые он уже не мог сдерживать. Ему было больно из-за смерти ребенка, а в груди жгло огнем от своей вины перед ней. Не уберег. Не уследил. Пусть это не его обязанность, но почему-то от этого было не легче. Неужели Святая Анна отвернулась от приюта, который был ей посвящен? Нет. Этого не могло быть. Святая угодниче Анна моли Отца-Создателя за нас подумал кардинал, широком жестом крестясь и заканчивая.
— Все святые Божии молитесь о ней. Боже, Ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапная смерть унесла из жизни нашу сестру Сабиллу, яви Своё безграничное милосердие и прими её в Свою славу. Вечный покой даруй дочери твоей усопшей, Господи, и да сияет ей свет вечный. Да покоится она в мире. Аминь.
Каждый ребенок, что рос в приюте был по-своему дорог Алеандеру. За те семь лет, что он с ними вместе, он помнит слишком многое и никогда не может забыть. В его ушах все еще звучал смех девочки и ее брата на празднике Святой Анны, где они помогали изображать Святых, как самые старшие в группе дети. Как только было все закончено. Гвардейцы стали закапывать могилу, бросая в нее землю. Этот момент был для священника самым страшным. Он не мог на это смотреть, но держался как мог, сжимая между пальцами крестик от четок так, что на землю вскоре закапала алая кровь. Алеандер не только служитель Господа, еще он его Воин и карающий перст. Резко развернувшись, он последовал к своей лошади и вытянул из подсумка, завернутый в ткань, меч. Носить его в ножнах было неудобно и кардинал возил его в подсумке, из-за того, что меч был сделан необычно. Чуть ниже рукояти виднелось распятие. Руки Св. Иоанна были словно прибиты к перекрестию, а ноги опускались вниз.
— Ваше Высокопреосвященство! — воскликнул гвардеец, пытаясь остановить Алеандера. Тот бегом залетел в лестную чашу, словно ищейка, учуявшая запах дичи. Долго бегать по лесу не пришлось. Буквально через сотню-вторую метров молодой человек, удерживая в одной руке меч, натолкнулся на еще одну стоянку. Его сзади догнали четыре гвардейца, а остальные решили остаться на месте, им поручили охранять Микеллу. На небольшой прогалине расположились трое мужчин и один подросток. Он сидел около дерева, с перевязанными руками и ногами, и плакал, в то время как сидящие около него мужчины что-то ели, запивали и смеялись так, что их было слышно за несколько метров. Они устроили себе не плохой навес из сучьев и дождь им был не страшен. Алеандер спрятался за деревом и жестом отдал приказ своим гвардейцам атаковать, брать решили живыми и, по возможности, невредимыми. Для этих ублюдков есть более достойная смерть. Суда не будет. Не будет свидетелей и доказательств, только отмщение и воздаяние. Первая стрела угодила боковому мужиченку прямо в спину, вторая стрела настигла его приятеля, когда тот пытался бежать и попала в ногу. Тут то и кардинал вышел и направился к третьему разбойнику, держащему в руке то ли топор, то ли самодельное оружие. Для тренированного человека этот соперник был на один зубок. Чтобы быть на равных, Алеандер бросил меч и кинулся вперед. Он увернулся от замаха на себя сначала в сторону, потом немного назад, так что лезвие прошло в сантиметрах от его лица. На лице церковника появилось хищное выражение, словно он издевался или готовился совершить какой-то мерзкий сюрприз. Он просто игрался сейчас, прежде чем нанести удар. Поймав руку противника с оружием, де Анж ударил его под колено ногой и заставил этим встать на колени. Он начал выгибать запястье оборванца с такой силой назад, что он боли от закричал и выронил оружие. Одним четким, хорошо поставленным ударом с левой руки Алеандер припечатал кулак в щеку мужчины. От такого удара он завалился в сторону и затих, громко постанывая. Этого было для архивария мало и он, поставив колено на бок врагу, принялся методично лупить его по лицу кулаками. Возможно в мечном бою молодой церковник был не так хорош, но в ближнем бою и без оружия, у него мало находилось желающих потягаться. У него хороший учитель, что тут сказать. Минуту или более, кардинал отводил душу, пока его гвардейцы разбирались с остальными. Им было скучно. Им приходилось участвовать и самых серьезных заворушках. Не зря же они едят черный хлеб с маслом и толстым слоем икры. Плохих бойцов кардинал не держит. Пути между городами очень опасные и временами тяжелые. Это еще не считая того, что Алеандер пережил несколько покушений на свою жизнь. Тренировался он много и иногда приходил на консистории прихрамывая или перекособочясь от синяков по всему телу. Тело до сих пор помнит все, что говорил тренер. Вытерев руки от крови руки платком, кардинал обратился к гвардейцам, пнув, лежащее около него тело.
— Вбейте колья в землю и насадите этих срамным отверстием на острия, затем разожгите костры вокруг и спалите всех троих.
Все просто. Слишком уж холодно говорил такие страшные слова де Анж. Для него жизни убийц ничего не значили в такой момент. Насильники и убийцы должны быть преданы очищающему огню, после которого они отправятся на суд Отца. Нет надежды на светский суд. Есть только один суд - церковный. Сегодня для этих людей судия только один и он уже вынес приговор. Алеандер повернулся спиной к месту казни и стал смотреть на кроны деревьев, перебирая в руках окровавленные четки. Он стал говорить громким голосом:
— Когда-то люди были друг другу братьями и сестрами, не зная ни горя, ни печали они жили на земле, пока не стали грешны и злы, а их сердца ожесточились. Люди стали убивать друг друга, грабить дома и насиловать. Господь увидел, что они несовершенны и ниспослал с неба огненный дождь и серу. 
Сзади раздался громкий вопль, затем бульканье и снова, уже другой крик. Это люди кардинала вырезали разбойникам языки, чтобы они своими криком не привлекли сюда кого-то постороннего. Не нужно этого никому видеть. Колья забили в землю достаточно глубоко, заточили их и установили вертикально. Алеандер не стал затыкать себе уши, слыша треск, бульканье, хрипы и стоны позади. Он и так знал, что там было. Несколько раз он видел казни в Рейнисе и это было очень специфично.
— Города, на которые обрушилась кара сравняло с землей, жители превратились в пепел, только единицам удалось уцелеть, но это не были блудодеи, убийцы, воры и разгульники. Для таких уже готовилась в аду раскаленная печь.
Поморщившись, кардинал так и не повернулся, даже когда запахло гарью. Костры запылали. Нарушив закон богов и людей, без таинства покаяния и исповеди, вы приговариваетесь к смерти. подумал про себя Алеандер, коснувшись губами креста на своей груди. Кара Господа нашего, через руки твоего верного служителя, на людской земле приведена в исполнение. В нос ударил запах горелой плоти и одежды. Только после этого молодой человек повернулся к костру. На трех деревянных кольях горели людские фигуры, уже обуглившись до черни.
— Видите эту черноту? Это слуги нечистого уже пришли за душами. — мрачно заметил архиварий, указывая перстом на пылающие трупы. В глазах его не было уже ничего хорошего, кроме открытого, очень опасного фанатизма. Чистый лесной воздух смешивался с противным ароматом, постепенно тающим в воздухе. Оставив догорать костры, Алеандер и его люди вернулись из леса. Один из гвардейцев нес Томаса на руках, который потерял сознание еще когда увидел, как засвистели стрелы. Появившиеся из густой сени деревьев кардинал, выглядел мрачным. От него противно пахло гарью и кровавой сталью, но если вглядеться в глазах, они были уже не были полны скорби. Он схватил Микеллу за локоть и помог ей забраться на коня, заложил меч обратно в подсумок и сам забрался верхом. От Алеандера веяло чем-то непонятным, пугающим и холодным. От него просто воняло смертью. Но это не помешало ему доехать до приюта. Уже там, когда Томаса приняли в добрые руки многочисленные нянечки, де Анж позволил себе отдохнуть. Он распустил свою стражу и уселся в саду на лавочке, несмотря на то, что она была мокрой и в снегу. Опустив кудрявую голову, кардинал не обращал внимание на стекающие по его лицу градинки воды. Они омывали его одежду, сбивая аромат гари, но горе, по убитой сиротке они не смогли уничтожить.

Отредактировано Aleander de Anje (2017-03-26 13:30:23)

Находясь в состоянии горя, Алеандер ничего не замечал вокруг. Дождь, который лился ему на голову и давно промочил его одежду, стерся в одну смазанную кляксу вокруг. Де Анж не заметил, как его самого стало трясти от холода и нервного перенапряжения. Он не инквизитор, ему не приходилось часто отправлять людей своими действиями на такую жестокую смерть. Это только у привыкших к этому людей вырабатывался уже рефлекс, похожий на безразличие. Кардинал не был таким человеком, он служил Создателю, а не был палачом. То, что он минуты назад сделал, было для него скорее минутным помешательством, чем привычной рутиной. Но он не жалел ни о чем, ведь он поступил правильно. Каждый, кто переступит через закон божий, должен быть наказан, в зависимости от тяжести своего преступления. Возмездие обязано настигнуть всех. Сейчас именно так и случилось, те разбойники поплатились своими жизнями за жизнь ни в чем неповинной девушки. С мальчиком они могли сделать все что угодно потом. У таких тварей нет ни чести, ни совести. В дрожащих руках святого отца был зажат его меч. По лезвию и по распятой фигуре Святого Иоанна, катились крупные градины воды, словно это были его слезы. Кардиналу же хотелось чтобы его оставили в покое. Он должен был побыть один, а его страдания никто не должен был увидеть. Это слабость, что вскоре пройдет. Со временем он попытается забыть это все, но не сможет, ибо на его душе и сердце появиться новый шрам, который будет неприятно дергать при воспоминаниях. Краем затуманенного болью сознания Алеандер услышал чужие шаги. К этому времени дождь прекратился и выглянуло солнце сквозь серые, как пепел, тучи. Теплые лучи коснулись внутренностного дворика приюта, посветили на лавочку, на которой расположился молодой человек, и стали согревать его, словно ледяное, тело и одежду. Изнутри его сжигал лед, а пламя бушевало в груди, в то время как огонь сжирал его мышцы и кровь. Это странное, болезненное и очень непонятное ощущение. Наверное такое физическое проявление несут в себе моральные страдания. Приподняв голову и сощурив глаза, Алеандер посмотрел на девушку так, словно она была лишь его ведением. Он не хотел бы, чтобы она видела его в таком состоянии. Под острием меча, скопилась маленькая лужица красной жидкости, постепенно становившиеся розовой. Плечи церковника дрогнули, по его телу пробежалась некая мука и по щекам потекли слезы.
— Я...я...я ничего не мог сделать — дрожащим голосом произнес он, словно пытаясь оправдаться перед близкой подругой Сабиллы в том, что он не виноват. Девушка была мертва еще с утра. Нет он мог попросить Отца возродить тело, хотя бы умолять его об этом, но этого все равно никогда бы не произошло. Из мертвых не воскресают. Это билет в один конец.
— Мне жаль.
Алеандер взял из рук духовной дочери поднос с чаем и аккуратно поставил его на край лавочки рядом с собой. Дальше могло произойти что угодно. Чай мог разлиться, а чашка разбиться об землю, но этого было не важно. Притянув к себе Микеллу за руку, де Анж заставил ее сесть к себе на колени и облапал медвежьей хваткой.
— Только ты не уходи так же. — перехватив ее пальцами за запястья, он вгляделся в любимое им лицо напротив и отрицательно помотал головой. Не бросай меня одного. Глаза у него зеленые, на бледном лице хорошо выделялись, а горе в них плескалось безграничное. — Не смей покидать.
Вот так вот. Девочка ушла из приюта и не вернулась. Так что кардинал хочет чтобы история не повторилась. Если он потеряет Микеллу, он этого не переживет хотя бы потому, что она ему очень близка. Он постарался не показать свои истинных чувств и выдать их лишь за волнение, свойственное, например отцу или брату. На самом деле чувства к ней были более глубокого происхождения. Постепенно де Анж более менее пришел в себя и ощутил, что он промок до нитки, но солнечные лучи согревали его хотя бы немного. Он продолжал дрожать, потому что не мог успокоить свою дрожь хотя бы потому, что промок. Чай, который принесла Микелла, будет как нельзя кстати.
— Спасибо за заботу. Я сейчас выпью. — уже более спокойно, уняв дрожь в голосе, произнес Алеандер и отпустил от себя девушку. Он взял в руки кружку с горячим чаем и маленькими глотками стал его пить, не сводя взгляда с духовной дочери. Меч валялся уже теперь на земле, прямо в траве. Такого клинка не у кого не было, просто потому что сделан он был необычно.

Отредактировано Aleander de Anje (2017-04-09 10:43:55)

Горячий чай хорошо и верно действовал на Алеандера, как расслабляющее средство. Его бледные щеки постепенно приобрели неяркий румянец, а глаза, опечаленные горем и тревогой, заблестели. Ему стало намного легче, чем было. Он действительно не мог ничего поделать, на все воля Создателя, человек ничего не решает.
— Вкусный — кивнул на вопрос молодой человек и первый раз за день улыбнулся. Ему и правда нравился этот напиток. Приятный аромат бил в нос, горячая жидкость согревала изнутри желудок. Но единственное, что омрачало Анжа, это то, что у него в горле появилось саднящее чувство. Не хватало еще заболеть после нахождения под дождем. Кардинал промок с ног до головы и сидел на мокрой лавочке при этом. Это просто невообразимо так делать. С самого рождения Алеандер тяжело переносил любые холода, смену погоды и сырость. Он постоянно болел даже в детстве, из-за чего его родители переживали, что могут его потерять. Ведь в их семье умерло около семи детей, так и не доживших до своего совершеннолетия. Кто-то умирал будучи младенцем, кто-то по достижению двух-трех лет, а кто-то и в более позднем возрасте. Лишь трое выжили и продолжили семейное древо.
— Я приглашу лекаря для Томаса. Но и я хочу чтобы ты ему тоже помогла чем сможешь. Он не знает, что его сестра мертва, но ему придется об этом рассказать. — охватив покрепче руками чашку чая, Алеандер прикрыл глаза и сделал еще один большой глоток, чтобы согреть горло. Надо будет еще принять теплую ванну, по прибытию в свой дом. Даже лучше будет если вода будет горячей и с травами. Стоит уберечь себя от болезней из-за банальной простуды, не хватало лечь в постель из-за этого.
— Но сделать это надо после того, как он более менее оклемается. Сейчас этого знать о не должен. Это может повлиять на его состояние самым худшим образом.
Допив чай, Алеандер поставил чашу рядом с собой на лавочку и размял затекшие мышцы, пошевелив руками и сделав круговой жест головой. Из-за того, что он промок, в мышцах появилась неприятная ломота, а суставы словно отекли. Сидеть на мокрой лавочке, пусть под солнцем, кардиналу не улыбалось. Он поднялся на ноги и приобнял Микеллу, прижав девушку к своему боку.
— Ничего...ничего...всякое бывает. — потрепав ее по волосам, Анж поднял взгляд на бледно-голубое небо и вздохнул, несколько раз моргнув. Где-то там теперь несчастная сиротка, за которую, кроме него молиться будет некому. Но кардинал надеялся, что Создатель и Мать-Защитница будут благосклонны к безвинно убиенному ребенку и обогреют ее своей теплотой и милостью. Надо жить дальше несмотря ни на что. Алеандер повернул духовную дочь к себе и провел по ее плечам ладонями. Она тоже оказывается вся мокрая. Но только сверху. Тот плащ, который он ей купил, хорошо сохранил влагу снаружи. Сам архиварий промок, так как его одежда была из бархата и с мехом.
— Мне нужно уходить. Я должен принять ванную и переодеться.
Он не в коем случае не оправдывался, но звучало это именно так. В ближайшее время они вряд ли увидятся, впрочем как и последние полгода. Не будь нужна помощь самого церковника при поиске детей, он предпочел бы смотреть за Микеллой издалека и платить за ее учебу, и передавать подарки через третьих лиц. Покопавшись в кошеле на поясе, Алеандер извлек оттуда немного монет и буквально запихнул их в руку сироты.
— Купишь себе что-нибудь. Что угодно. Марципан там или булочки какие, не знаю, что захочешь. Можешь поделиться с другими. — подмигнув девушке, церковник стряхнул с рукавов одежды капли дождя и развернувшись, направился на выход со двора, не забыв сказать уже издалека. — И сама сходи одень сухое.
Даже не обернувшись, кардинал исчез за углом. Он созвал своих людей и вскоре они верхом на лошадях покинули приют.