Помпезный Рейнис источал весну, как вошедшая во цветение девица. Откровенно и захватывающе, не давая возможности окружающим проявить такт и скромность. Красота, буйство красок, флер пышно цветения захватывали. Сюда весеннее многоголосье приходило на две недели раньше, чем в Хайбрей.
Кристиана сильно пожалела, что собрала в дорогу к Беатриче слишком много теплых платий и вещей. Распустив завязки плаща и откинув широкий капюшон атласного ярко изумрудного плаща с теплой подстежкой,  задрав голову, смотрела в необычайно яркое небо, в котором пестрой россыпью кружили голуби, выпущенные из какой то богатой голубятни. Холеные, грудастые, с лоснящимися перьями и пушистыми ногами. На черепичных ярких крышах, обновленных по началу весны веселились мальчишки, привязав к длинным прутьям цветные лоскуты и гоняли этих самых голубей.
Разнаряженная толпа плыла по извивающимся уже подсохшим улицам святого города. здесь было попышнее, чем в самой столице Хайбрея и поярче. А еще что то говорят про целомудрие и скромность... дворцы, палаццо, каменные дома с яркими черепичными крышами, богатые лавки и таверны, не говоря уже о бесчисленном количестве соборов, часовен и обширных монастырей на окраине города.
Не радостное событие позвало леди Ларно к Беатриче. Но, что поделать, долг звал. Она не могла отказаться, даже в такое неспокойное время. Тем более в такое не спокойное время. И имея перед этим беседу с регентом, она, как женщина поднаторевшая в дворцовых интригах догадывалась, о чем пойдет речь.
- Всего пару монет сеньора и эти прекрасные птахи обретут свободу и взметнутся в небо.
Ушлый торгаш птиц заметил, как леди Ларно, прикрыв глаза от яркого полуденного солнца смотрела в небо, чуть не открыв рот от восхищения.
- А Господь Создатель оценит ваш добрый поступок и занесет ваше прекрасное имя в свои скрижали.
- А в вашем кармане появятся те самые звенящие монеты...
Но, Кристиана не смогла не обратить внимание на пестрых птах, прыгающих в деревянных клетках ловца птиц. Здесь тоже было более многообразно. Из Атлантии леди Ларно привезли пару канареек, ярких и поющих, как сладкоголосые менестрели. Так же ей рассказывали, что с Балморы в Орллею привозят еще болел ярких и необычных птиц. Попугаев и они могут даже повторять человеческую речь, подобно мудрым воронам.
В клетках торговца же были в основном соловьи! Изверг! Соловьи должны петь по утру, вселяя в сердца влюбленных сладкую тоску и трепет, а не метаться в тесных клетенках, превращаясь из певцов любви и крошечных, испуганных заложников людской прихоти.
Леди Ларно достала из цветного бархатного кошелька, подвешенного у себя на поясе пару мелких монет.
- Тебя за это Господь не поблагодарит, за то, что наживаешься на не Богоугодном деле.
С этими словами она распахнула дверцу сразу в двух клетках. Птицы зачирикали и заметались, без туруда находя дорогу к свободе.
- Что поделать сеньора, если я не рожден родовитым и богатым...
Подхалимный тон торгаша прозвучал словно пощечина. О, а она то точно виновата, что родилась в семье графа, с необычными, а точнее проклятыми способностями, была выдана замуж за распутника и пьянчугу и всего, что имеет добилась сама!
- Миледи...
Тихим шепотом над ухом Кристианы прозвучал голос Дера Бьена. Телохранитель и служанка, как всегда сопровождали ее в любых путешествиях.
- Мне кажется за вами наблюдают...
Не выдержав леди Ларно за озиралась по сторонам.

Отредактировано Kristiana Larno (2017-03-28 15:04:59)

- Ведьмовство...У меня все доказательства.
Остро, как от внезапно растревоженного костра, прямо в лицо, которое только что целовали ветер и солнце пахнуло гарью. Самой острой и едкой. Да, так, что Кристиана не смогла удержатся и прикрыла нос и рот тыльной стороной ладони, словно в один момент она смогла бы задохнутся, как тогда... много лет назад. Словно бы это она стояла на деревянном, съедаемом огнем постаменте. Это ее почти нагое, едва сформировавшееся, изломанное пытками тело лизало пламя, беспощадно, покрывая огромными, уродливыми пузырями, а потом скрючивая в черную головну. Извлекая из этого тела крики страдания, сравнимые лишь с фантазиями о адском горниле. На такое способны лишь люди. А точнее мужчины, сначала неистово клянущиеся в любви, а потом отвергнутые, готовые сравнять с землей, и проклинать свой недавний объект желаний. Омерзительные перемены. Не способные уместится в сердце. Так не бывает. По крайней мере ей так казалось.
Мимолетной тенью крыльев, взметнувшихся в небо пестрых голубей в глазах леди Ларно промелькнул страх.
Доказательства... Вот слово, способное ранить сильнее и точнее любого кинжала. Хотя, откуда такие иллюзии? Святым отцам, мнящим себя вершителями судеб и дел благих на земле никогда не нужны были доказательства. Достаточно железного сапожка и кипящей смолы в рот, что бы свершить свой праведный долг выпытать у невинной жертвы все что угодно.
Бежать! Скорее бежать из этого проклятого города. Как можно дальше и не видеть этих высоких, разноцветных крыш, упирающихся в ярко синее небо, этих огромных церковных куполов, возомнивших себя чуть ли не небосклоном, которым Богиня заботливо укрыла этот мир. Где мужские наряды из парчи на священниках непростительно бесстыжи и празднуют гимн алчности и расточительности. Где почти каждый святой отец имеет по любовнице, а то и любовнику. Бежать...
Кристиана хотела было набросить на голову просторный капюшон, скорее завязать завязки, что бы укрыться от этого настойчивого взгляда, слишком... слишком пристального и... раздевающего. Но, задержалась. Сама задержалась взглядом на том, что сжимали руки мужчины. Вот так...носить с собою доказательства.
Она рассмеялась.  Заливисто. Не слишком громко. Так радуются чему то тайному. Улыбаются в кулак или в плече, стараясь не очень выдать чувства. Или наоборот спрятать досаду.
- Покажите...
Едва заметный знак и телохранитель со служанкой замерли в нескольких шагах от них, где не было слышно слов госпожи. Молчаливые наблюдатели, как и жадный торговец, который еще желал получить монет от доброй леди, пожалевшей соловьев.
Умелым движением знатока леди Ларно взяла незнакомца за руку и повернула ее к солнцу. На ребре ладони до самого конца мизинца красовалась грязная потертость от карандаша или угля. Такие отметины украшали руки ее алхимика, который целыми днями что то чертил, писал, выводил  в своих альбомах и огромных картах, распластанных на столе в башне ее замка в Дариншире.
- Вы собираете доказательства моего грехопадения на ходу? Я могу посмотреть, что я совершила сейчас... за минуту до того, как вы стали замечены?
Терпение. Терпение, сдержанность и наблюдательность. Вот те добродетели, что охраняют любую женщину.
Пара брошенных метких слов еще не повод убегать сломя голову, как лесная лань, преследуемая сворой. Это повод крепче сжать стилет, хорошо спрятанный в складках платья, взяв его поудобнее.

Так расставляет ловушки Богиня, но никак не человек. Только ей ведомо то, куда проляжет сбивчивый, как заячий след человека. Он и сам этого не может знать. Вот и леди Ларно не знает, что таится в папке в руках человека, слегка нервных и чутких, прижимающих к бедру. Зачем на них след от карандаша, зачем он смотрит на нее словно желает заглянуть куда то внутрь под кожу, нет, теперь уже не раздевающим взглядом, что то совсем иное, словно как гадалка пытается связать воедино увиденные образы, а они рвутся, как непослушные шерстяные нити, путаются, ломают узор.
- Не здесь?
Кристиана переспрашивает, невольно улыбаясь все той же приветливой улыбкой с которой встречают незнакомца. Опасливо и одновременно распологающе, с не произнесенными словами "авось пронесет!"
- А где же?
Она могла и не спрашивать, а понять, что беззвучная игра, начатая совсем не ей и инициативу в этом ей передавать не собираются.
Ловушка? Вне всякого сомнения! Но, как можно отказаться? Как не поддастся самому нежному шепоту опасности. Убаюкивающей и одновременно щекочущей где то в груди. В самом центре. Как умелый кукловод, дергающий за потаенные нити человека, всегда нацеленного на саморазрушение.
Послушно, так на заклание следует агнец. И она вслед за незнакомцем. Вслед за ней, неотступно в трех шагах спешит Дер и Кэти, тревожным взглядом пытаясь оценить обстановку.
Особняк вырос широкой недавно покрашенной известкой стеной. Заслонил яркое солнце, укутал тенью, отделяя от всей остальной шумной толпы.
- Вы знаете... это может быть очень опасно...
Взгляд незнакомца встретился с ее, цепко перехватившим. Она смотрела в упор. Не мигая, как атлатийская кобра, вытряхнутая из плетеной корзины заклинателя змей. Рассерженно. И одновременно сосредоточено вычленяя момент для броска.
- Очень опасно стараться заглянуть в чужие тайны.
Под левое ребро мужчины уперлось острие, упорно желавшее пройти сквозь его плоть.
Кристиана стояла так близко, что можно было рассмотреть как расширильсь от возбуждения зрачки ее зеленых глаз. И так близко, что не возможно было разглядеть под плащом в ее руках стилет.
- Вот здесь. В подреберье. Если вы дернетесь образуется довольно глубокая рана. Она порвет ваши органы. Не один... я очень надеюсь. И вам придется поверить в то, что я знаю о чем говорю. Нет, вы не умрете сразу. Вы будете мучатся еще дня два, а если меньше повезет, то и больше, пока ваше тело будет неметь и загнивать от заражения.
Леди Ларно ощутимо нажала всем телом на рукоять и одновременно на мужчину, вминая его в окрашенную известкой стену, оставляя белый, туманный след на одежде мужчины.
- Именно такими могут быть отпечатки ваших случайных слов, оброненных необдуманно.

- Они написаны у Вас на лице.
Вот как? Леди Ларно считала себя в этом плане бесподобной. Единственное лицо, показываемое ей окружающему миру, это прохладное равнодушие ко всему. Брат и супруг научили ее прятать все тайное и сокровенное. Ни тому ни другому она не должна была показывать. Первому она не должна была показывать свой страх. Второму отвращение. Позже, после смерти Эдама к этому почти каменному выражению лица, добавилось безмятежное созерцание. И вот сейчас этот... незнакомец с взглядом подвижным, нет скорее даже бегающим, старающемся ухватится за каждую деталь, насмотреться на нее, понять ее предназначение и глубину, даже если ее там не было,  словно недавно вышедший из темницы узник, давно не видевший яркого неба над головой и не ощущавшего на своей коже тепла солнечных лучей. Он не мог надышатся, на нежиться, старался вобрать в себя все полной грудью. Все!
Она самой была такой. После смерти Эдама. Когда разжалась его смертельная хватка, сдавливающая ее горло, когда упали кандалы, приковавшие ее к этому пустому, высасывающему из не жизнь упырю, она тоже не могла надышатся, налюбоваться, нарадоваться,  боялась не успеть вобрать в себя все краски и чувства этого мира. Просыпалась по ночам, боясь понять, что это дивный сон!
Легкая досада, тенью вздрогнувших ресниц легла под глазами. Еще немного и женская обида дала бы свою волю и горячим не примирением разлилась по ее телу, заставляя руку отрывисто и уверенно нажать на рукоять стилета, и тогда подавшись вперед, Кристиана увидела бы зрачки мужчины, в один момент сужающиеся от боли. Вот она вечная тяга к саморазрушению, ведущая каждого человека к неизведанному. Точнее к его концу.
Таким же неизведанным является божий промысел Богини. Умелыми рисунками талантливой руки, смеющимися ей в лицо. перед самой собой она. Леди Кристиана Ларно графиня Дарингшира. Вдовствующая графиня...если позволите. Если еще точнее "черная вдова" избавившаяся от нежеланно-омерзительного супруга. Улыбается сама себе, закинув голову к небу, тянет рукой завязки плаща, склонилась над клетками с птицами.
Попалась! Сама себе! Схлопнутая своими же собственными страхами, вот так, росчерком ее брови, пойманная незнакомцем с улицы.
- Но кто вы?
Удивление и правда теперь не скрыть. Удивление и моментальная краска стыда, выдающая желание сорваться прямо сейчас, ничего не дожидаясь и не слушая. Но, она так лучезарно улыбается сама себе со светлых листов бумаги. Так не умеют святые отцы и инквизиторы. Так не умеют шпионы и соглядатаи. Так может только человек имеющий душу. Настоящую светлую душу, благословленную Богиней.
Краска стыда становится еще более яркой. И Кристиана стоит в недоумении, скользя взглядом по наброскам, поддавшись дурману восхищения, пока хитроумный шпион не приводит ее в чувство, продолжая смеяться над ней, углом компромата целясь ей под ребро.
- И что за этими дверями?
Ей надо собраться и перестать быть удивленной дурой, но она почему то стоит и разевает рот, словно выброшенная на берег рыба. Не хватает сил уйти. не хватает сил сделать шаг вперед. И то  и то совершенно страшно и пугающе.

Иногда всего один шаг может стоить человеку его жизни. Всего один взгляд. Одно лишь слово. И они приведут тебя за поворот, откуда уже не будет пути назад. Не будет возможности не то успеть обдумать, то что произошло, а просто оглянутся.
И она не оглянулась. Лишь сделала небольшой, но вполне уверенный шаг вперед, играя пальцами, девая знак сопровождающим ее, оставаться у входа. Не побоялась продолжить уже захватившую ее игру, не смотря на всю разнообразную гамму чувств, что переживала сейчас. Неловкость, досада, медленно растворившийся страх, пылью оседающий на самой остром чувстве. Любопытство!
Любопытство сгубило кошку! Ту самую, что выскользнула из дверей неизвестного особняка, в который приглашал леди Ларно незнакомец. Для обычных жителей города черный кот, всегда предостережение от опасности. Для ведьмы, это самое приятное приглашение.
Кошки считаются ведьмами, обладателями магических способностей. Отчасти между ними течет кровное родство. Объясняющее то, что это удивительное существо способно ходить между двумя мирами и видеть то, что не может уловить несведущий человеческий глаз.  Черная кошка является вестником судьбы. Кристиана бросила беглый взгляд на незнакомца. Едва заметная улыбка ознаменовала ее полное согласие и капитуляцию. Незаметно для него она спрятала стилет обратно в ножны.
Сама по себе черная кошка  не представляет ни добрых сил, ни злых - просто сообщает о том, что будет, как бы не старались извратить этот факт своими дурацкими росказнями святые отцы.  Винить ее в предстоящих плохих событиях бессмысленно, так же, как и благодарить за хорошие. И сейчас хитрое животное, распахнуло для нее двери этого самого дома! Не иначе сама Богиня позвала ее сюда, и прочитав эту весть именно так, Кристиана не смогла устоять. Отказать!

Долгий, выдох восхищения задержался в груди женщины, боясь покинуть ее тело, что бы не выдать с головой.
Вот он настоящий храм! настоящая обитель служения существующему божеству. Пленительному яркому солнцу! Недоступной и томной луне! Бесконечному, головокружительному небу! Молодой и набирающейся сил богине, именуемой Искусство.
Головокружительно-прекрасно. В своей первородной грубости рождения, неприкрытой естественности. Без налета церковного ханжества и окуривания в грехах. Здесь не было месту греха, потому, как жизнь не может быть греховной.  Кристиана беспомощно, восхищенно и побеждено посмотрела на мужчину.
- Вы Мастер...
Не то вопрос, не то утверждение. Так же побеждено, снова улыбнулась, осматриваясь по сторонам, прикасаясь то и дело к тем или иным предметам, словно к местам силы, способным ей даровать прозрение и могущество. Красота, самая страшная сила, способная захватить, обезоружить и подчинить себе. И сейчас леди Ларно чувствовала себя совершенно беспомощной в этом храме, где воздух слегка першил горло, а белая взвесь летающая отсвечивала золотом, словно волшебные лесные огоньки, освещающие, или скорее заманивающие путника.
- Я увидел Вас.
Будь перед ней сейчас вельможа с благородным лицом и глазами, наполненными обожания, почти всегда фальшивого, почти всегда лживого, поскольку они никак не могли видеть ее истинной сущности и потому совершенно не желанного, она бы развернулась, бесстрастно не обмолвилась бы ни словом, понимая, чего именно от нее хотят и совершенно точно зная, что ждет ее в конце этого пути. Но сейчас...
Кристиана сделала еще один шаг на встречу захватившему ее чуду. Писать с нее? Разве способна отказаться от этого женщина, застигнутая врасплох, признанная не просто достойной, а единственной? Это ли не заветная, желанная, недостижимая, как самая далекая звезда, мечта любой женщины?
- Сейчас...
Снова не то ответ, не то вопрос, все так же застывший улыбкой на губах, все еще с тенью недоумения. И никакого кокетства и фальша. Все только самое настоящее и искреннее. В глазах, на лице и движении. Леди Ларно потянула завязки плаща, словно бы это была последняя деталь, связывающая ее, высвобождая на волю свое решение и застыла, рассматривая незавершенную работу, на мгновение отрешившись совершенно от всего, не замечая даже, как соприкоснулась пальцами с рукой Мастера, откидывая в сторону последний, скрывающий полог ткани, скрывающий полотно.

Кристинана слегка поморщилась чувствуя как  ветер задувает в распахивающиеся края туники, именно так были облачены шесть женщин стоявших по кругу амфитеатра перед большим полыхающим костром.
И хоть жар от костра шел сильный жар, сентябрьский холод никак ему не уступал.
Все женщины стоящие в кругу были длинно волосы, как русалки и обряжены в светлые, свободно ниспадающие туники без рукавов, подпоясанные ремнем под грудью. На лицах всех были одеты маски.
- Благослови-ка нас Великая!
Заговорила первая маска и легонечко ударила в небольшой бубен.
- Благослови-ка нас Всезнающая!
Снова удар в буен.
- Благослови! Благослови! Благослови!
А дальше все женщины хором, напевно заговорили.
Хорошо молиться тебе, как легко ты слышишь!
Видеть тебя - благо, воля твоя - светоч!
Помилуй меня, Агния, надели долей!
Ласково взгляни, прими молитвы!
Выбери путь, укажи дорогу!
Лики твои мы познали - одари благодатью!
Ярмо твое мы влачили - заслужу ли отдых?
Велений твоих ждем - будь милосердна!
Блеск твой охраняли - обласкай и помилуй!
Сиянья искали твоего - ждем для себя просветления!
Всесилью молились твоему - да пребудем  в мире!
Да будет с нами мудрость твоя, что струится впереди впереди тебя!
Милость твоя, что за тобой, да будет с нами!
Да прибавятся нам богатства, что хранишь ты справа,
Добро, что хранишь ты слева, да получим мы от тебя!
Прикажи лишь - и нас услышат!
И что сказали мы, так пусть и свершится!
В здоровье плоти и веселья сердца веди нас ежедневно!
Продли нам дни, прибавь нам жизни!
Да будем живы мы, да будем здравы мы, твою божественность да восславляя!
Да достигнем мы  моих желаний!
Тебе да возрадуются Небеса, с тобой да возликует Бездна!
Вторая маска кинула в огонь горсть пшена. Третья маска вылила в огонь из кубка, который держала в руках вино. Четвертая маска  отдала огню горсть монет. Пятая высыпала землю. Кристиана подняла руку и сделала небольшой надрез на ладони серповидным ножом, подмигнувшим своей сестре алыми рубиновыми глазами, сбрызгивая в костер несколько капель крови. Потом зажала ладонь и снова ее раскрыла. Кровь моментально свернулась, застыв бурыми пятнами.
Пламя полыхнуло в ответ ярче и краснее, словно отвечая молитвам женщин.

- Чего хотела эта женщина?
Указательным пальцем Кристиана очертила лезвие ножа, утаенного в складках ткани на картине.  Краска пахла самым сладким дурманом. Под другой ее рукой снова ощутимо порадовал руку отпущенный совсем недавно и не успевший остынуть стилет.
И не дождавшись ответа...
- Мы с ней похожи?

Кристиана невольно залюбовалась этой порывистостью, сумбуром, азартом, заигравшем в глазах, отразившихся в жестах, движениях незнакомца. Ничего так не пьянит, как неприкрытая ничем естественность, чистота чувств и поступков, окрашенных ярким цветом вдохновения. Что еще может вскружить обычной женщине голову, как ничем не прикрытое восхищение? Пусть сиюминутное, пусть не долговечное, как и само чувство, вырывающееся наружу через улыбку, мелкие морщинки у глаз, делающих взгляд неповторимым, через прикосновение, пусть неловкое, вызывающее острый и горячий прилив смущения, растекающийся ознобом под одеждой. Словно рывок. Взмах крыльев. Взлет к высокому синему небу и... парение... пусть не долгое...но, совершенно восхитительное.
В груди затрепыхалось птицей в клетке сердце.
- И лучше Вы расскажите, чего бы могла хотеть эта женщина…
Он был таким естественным. Таким настоящим. Таким... словно бы знакомым. Нет, даже не так.... Кристиана пыталась подобрать, прикинуть на соответствие со смыслом слова и ощущения исходящие от незнакомца, что бы хоть как то объяснить свой восторг, и желание откровенничать, открыться, обнажится перед этим человеком. Как? Почему? 
Быть может потому, что тот перешагнул свой страх быть настигнутым в этом мире осуждением и нанес на полотно свои мысли и фантазии? А она... она так не может... Всю жизнь почти одна, не считая своих "сестер по несчастью", дару. Способен ли мужчина, понять и принять то, что она скрывала уже столько лет? Ведь даже ее брат, зная о ее возможностях, не погружался в своих рассуждениях так далеко, как бы ей того хотелось. Через всю свою надменность он попросту боялся того, чего был не в состоянии постигнуть.
- В старинных легендах часто упоминается образ прекрасной и самой опасной женщины ушедшего мира. Ангия - богиня мрака, ночных видений и чародейства.
Кристиана задержалась глазами на лице мужчины, ища там взгляд, каким обмениваются заговорщики, словно бы, их уже связала некая тайна, в которой они увязают вместе. медленно. Неотвратимо.
- Она получила при рождении самый опасный дар - власть над судьбами земли и моря. Боги древности  считали ее присутствие нежелательным и самым опасным.  Ее на столько уважали и боялись,  что никогда не оспаривал ее права исполнять или не исполнять самые сокровенные желания смертных. Ангия покровительствовала охоте, пастушеству, разведению лошадей, охраняла детей и юношество. Это потом...
Женщина сделала небольшую паузу, что бы снова найти, встретится с глазами Мастера и прочувствовать понимает ли он, принимает то, о чем она говорит.
- Теперь... Ангию рисуют как мрачную  богиню ночного колдовства. Святые отцы...
В голосе женщины зазвучало едва скрываемое презрение
- Утверждают, что она  наводила ужас, бродя в темноте в местах погребений и появляясь на перекрестках с пылающим факелом в руках и змеями в волосах. К ней обращались за помощью, прибегая к специальным таинственным манипуляциям. Нечестивым ритуалам.
Взгляд женщины остановился на агнице и ритуальном ноже. Все так, да не совсем так. Ангие никогда не приносили в жертву невинных. Она не любила бесполезной крови! Мерзавцы церковники очернили этот прекрасный образ роковой и справедливой женщины. Именно женщины!
- Она выводила призраки умерших, помогала покинутым возлюбленным. Нельзя не откликнутся на плачи и стоны раненного сердца. Приворотное зелье сотворила именно она.
Кристиана хитро улыбнулась, прокручивая в голове, сколько рецептов приворотного зелья знает она лично.

- Ваша женщина... я вижу ее такой. Раненной в самое сердце... клеветой и жаждающей отмщения. Но нож....
Леди Ларно облизнула губы, продолжая очень тонкий и опасный монолог.
-  Ангия обладала тремя обличьями или даже тремя телами - кобылы, собаки и львицы - и имела три головы, чтобы видеть во всех направлениях. Она правила триадой человеческого существования - рождением, жизнью и смертью - и тремя стихиями - землей, воздухом и огнем. Три кнута власти, которыми она управляла человечеством, временем и пространством, делали ее незаменимым союзником волшебников. На рукояти должно быть три обвивающиеся змеи. Три камня. Три грани.
О! Она бы обязательно показала ему, как выглядит этот самый опасный и необходимый для ведьмы артефакт. Острый и серповидный, как взмах необратимого рока Богини.

Заговорщики? Еретики? Клятвопреступники? Вот так, запросто, без обиняков рассуждающие о запретном культе в сердце петерианства? Где соборы устрашающе рвут небо своими куполами, словно гигантские мужские фаллические символы, прорываются в бесконечную, запретную бездну самой Богини, пытаясь доказать свою состоятельность и превосходство... Куда там! Даже смешно. Нелепо. Разве можно овладеть тем, что необъятно? Разве можно подчинить то, чего сам не понимаешь и не в состоянии понять? Еще древние воины говорили, что бы победить своего врага, надо познать его. А те, кто ходили по улицам Рейниса, называя себя святыми отцами были слепы, как только что народившиеся щенячьи кутята. Перед ними был совершенно неизвестный враг, которого они наделили вовсе не теми чертами лица, не теми способностями и силой. Их собственное представление о колдовстве, как раз таки и подпадало под термин "еретичества". От самого начала до конца.
Ведьмы умеют летать? Чушь собачья! Трансдукт в состоянии покинуть свое тело и воспарить сознанием в теле птицы, но тело его останется на земле, слабым и уязвимым.
Ведьмы совокупляются с дьяволом и козлами! Серьезно? Самым отвратительным дьяволом является мужчина, в железных доспехах, измазанных кровью, врывающийся в завоеванный город или замок и не успев отдышатся от последнего убийства, которых он совершил на своем пути не один десяток, насилующий тут же, первую попавшуюся женщину, не важно молода она или нет, черты лица у нее сестры его или матери, на сносях ли она или еще девочка. Отвратительное зрелище!  Какое уж тут совокупление с козлами, которое кажется невинной шалостью. Да и признаться козел слишком маловат для подобных утех... Так что нет... не совокупляются ведьмы ни с дьяволом, ни с козлом. А вот ритуал плодородия, проводящийся в мае, в начале пахоте предполагает под собой акт в свежевспаханной борозде. Он же используется как самый действенный способ зачать, даже тогда, когда у женщины нет никаких шансов забеременеть. Земля благоволит к подобным вещам.
Ведьмы приносят в жертву младенцев! Отвратительнее этой клеветы ничего не может быть! Разве способна настоящая женщина убить невинное дитя? Разве бы потребовала она такую жертву? Эту мерзость сотворили в своей голове те же самые мужчины, воспринимающие женское начало, как грязную выгребную яму, но никак не храм, где все зародилось и откуда пришло. Испытывающие страшный кошмар от осознания, что женское лоно способно вызывать самые сильные чувства и желания и рождаются они в его же собственной голове. Нет. Не приносят ведьмы в жертву младенцев. Не вскрывают их ритуальным ножом, словно цыпленка, раскладывая его органы по посуде, что бы приготовить из них свои снадобья. Нет! Нет! И еще раз нет!
Кристиана взяла в руки тоненький уголек и совершенно без какого либо смущения, положив себе на колено бумагу принялась выводить то, что неоднократно держала в своих руках. Изогнутое лезвие, напоминающее тонкий серп молодой луны, только набирающей силу. Трехгранная рукоять. Вокруг нее обвиваются три змеи. Тройственная мудрость. Три камня у самого основания, смотрят кроваво красным глазом рубина.
- В идеале нужна красная шпинель.
Леди Ларно бесхитростно улыбнулась.
- Лал. Еще так называют этот камень, путая его с рубином. Но этот камень женщина.
Кристиана снова улыбнылась, протягивая лист Мастеру.
- Вообще, слово «шпинель» происходит от латинского слова, означающего «шип». Ну, или от балморского  spinos – искра.Почему ей было так легко делится с этим совершенно неизвестным человеком подобными вещами, словно он был ее собственным алхимиком, Николя Ноа, которого она выкрала и привезла из Моргорда много лет назад. этот человек дал ей примерно столько же, сколько и ее бабка, когда обучала ее всему, или быть может, даже гораздо больше. Он систематизировал ее знания, углубил их. Открыл массу нюансов, о которых она и не могла помыслить, своим крошечным женским умом.
- Розовая шипмнель  обладает энергетикой притяжения любовных отношений, дарит чувственность и умение ценить близких. Это тонкий и изысканный камень. А на балморских берегах  находятся синие и фиолетовые самоцветы. Это камень для мужской силы. Но здесь...
Кристиана провела по нарисованной рукояти.
- Нужен именно красный камень. Шпинель - любимый камень Богини. Он дарует  счастье в любви, богатство и расположение окружающих. А вам...вам нравится алый цвет?
Она спросила так, словно спрашивала совершенно о чем то ином. Чем то, что текло незаметной, подземной рекой. И сладко укачивала этот разговор на волнах едва ощутимой тайны, тонкой, как аромат самых нежных и изысканных цветов.
- Ведь для мастера цвет должен неси какое то значение? И вы... вы совершенно не правы...
Ларно кинула взгляд на картину, хоть та и стояла к ней тыльной стороной.
- Ваша судьба не принадлежит мне, как и моя собственная. Все нити находятся в руках Богини.

Отредактировано Kristiana Larno (2017-05-03 10:41:58)

Капля крови упала на бумагу, расплывшись живописным переливом.
Символы... знаки... подсказки, приглушенный шепот Богини... он повсюду. Везде. Любая вещь. Любое событие, пусть даже самое малое, наполнено, нет, переполнено этим таинственным, манящим, сочетанием звуков, смазанных слов, которые зовут, что бы их расшифровали, распознали и произнесли. Ведь "в начале было Слово. И Слово было у Бога. И слово было Бог". Нет. Слово  было Богиней. Всевластной и всепоглощающей. И Алый цвет был ее любимым. Как символ восходящего и падающего за горизонт солнца. Как начало нового дня и его закат. Сколько символов есть, было и будет у алого цвета?
Мудрость и власть у Императоров на Балморе. Огонь и тепло сквозящее из древних легенд и поверий. Кровь и плотские желания у поклонников Мекты. Любовь и красота в живописных творениях мастеров, шагнувших вперед вопреки церковным запретам. Вражда, война, месть очерченная заветами фйельских воинов. И жизненная энергия дарованная На Балморе воины надевали красную одежду, идя в бой. Древнеримские полководцы, одержав победу, красили лица красной краской, в честь бога войны. Оттого же цвет мантии королей в  традиции – пурпурный.
Что можно сказать о человеке, если его любимым цветом является красный? Поклонники красного цвета – сильные, энергичные, страстные, импульсивные натуры. Как красный цвет венчает всю гамму красок, так и его любители стремятся к лидерству. «Красные» люди постоянно соперничают и побеждают. Основные слова, которыми можно охарактеризовать любителей красного – «хочу» и «могу». Разве можно упустить из вида даму в алом одеянии, когда весь цвет вобрав энергию этого мира, кричит "Посмотри же на меня! Желай меня!"Мужчины, любящие красный цвет, по наблюдениям Кристианы  жаждали жить и наслаждаться жизнью. Но, существует и обратная сторона монеты.  Нередко любители красного цвета  агрессивны и нетерпимы, их поведение грешит упрямством и самоуверенностью. Такие люди ненавидят советы, их поступки часто граничат с безрассудством.
Уверенный шаг навстречу и Кристиана уверенно и даже властно перехватила руку Мастера. Он не верил во все это, во что верила она. Он просто жил..дышал... творил. Не осознавая всего этого...просто не задумывался,  словно бы человек не задумывается, как это дышать.
- Все эти символы придумали люди, чтобы обмениваться знаками друг с другом
Кристиана ощутимо сжала кисть мужчины, поднося ее к своему лицу, словно бы рассматривая рану. Едва заметно улыбнулась и смазанным, легким касанием накрыла кровоточащий порез своим большим пальцем. Не последовало ни боли. Ни колющего неприятного соприкосновения с плотью. Лишь легкий холодок, словно дуновение свежего ветра в знойный день. Когда она так же смазано убрала палец, то кровь сочившаяся мгновенно высохла и запеклась, представая вниманию мужчины совершенно неповрежденную поверхность, словно пару мгновений назад и не было ничего.
- Спасибо, этот нож я пропишу на картине позже. И, возможно, однажды покажу её Вам.
Кристиана бросила беглый взгляд на картину.
- Неделя... у вас есть неделя.
Она многообещающе улыбнулась и призывно посмотрела в темные, как дикие орехи, глаза Мастера.
- Через неделю я буду следовать обратно..
Она не сказала ничего ни про Элшир, ни про то, зачем и почему ей туда надо. Да, и какая разница, когда яркая вспышка на столько манящая и дразнящая как свет падающей звезды осветила ее тревожное путешествие к Беатрис Вентури.
- Я хотела бы видеть...
На языке крутилось "Вас"... но вслух она произнесло
- Вашу работу. Она... она
Подбираемые слова казались грубыми, кривыми, не выражающими всего смысла, что бы наделить, описать.. озвучить.
- Настоящая. Живая.
- Жаль только, я не спросил, каков Ваш дар.
Кристиана все так же не шелохнувшись стояла и властно сжимала руку Мастера. Наверно так, правила им сама Богиня, вдыхая в уста поцелуй вдохновения, зажигая его мысли, чувства и искру творца.
- Мой дар следовать невозможному.
Легким прикосновением, словно крылом бабочки она сорвала поцелуй с губ мужчины и так же поспешно отступила от него, отпуская его запястье, мысли, напряжение и неловкость, возникающую в такие моменты.
Снова золотыми искрами закружилась вокруг них пыль и известка, наполняющая просторный зал мастерской, очерчивая просторный круг света в котором они стояли как в центре своей собственной вселенной, на краткий миг,созданной здесь и сейчас, венчанные одной тайной.
- Неделя...
Снова повторила Кристиана, отступая еще на шаг назад, комкая в руках зеленый шелк плаща.