- Госпожа я прошу Вас еще раз, - Сахи крепче сжала пальцы в замок и вложила в свой взгляд весь возможный укор, который мог повлиять на стоявшую пред ней молодую женщину. Но взгляд баронессы стал еще холоднее и тверже - с большой натяжкой госпожа ад-Дин все же могла влиять на людей взрослых, не поддавшихся на уловки, который могли впечатлить ребенка.
- Я повторяю снова, баронесса, при всем моем почтении и уважении - нет.  Я люблю Вашего брата, господина ад-Дина, и не вижу причин пресекать это чувство. Его брак - конченое дело, да простит меня Мать и Отец. И Вы сами это хорошо знаете. - при этих словах стоявшая перед ней молодая особа повернулась против света, лившегося из решетчатого окна с видом на море и царственно вздёрнула подбородок. Решение ею явно было принято..
- Константин дал мне слово, что ни, я ни мои дети не будут нуждаться, а когда позволит закон мы сочетается браком. Мне более нечего сказать, госпожа баронесса, и надеюсь, Вам тоже теперь все стало ясно.

Сколько раз Сахи корила себя за то, что позволила той женщине так говорить с собой. Брак ее брата Константина не был счастлив с самого начала: заключенный против воли их отца, с большой натяжкой одобренный, сопровождаемый скандалами и интригами, чтобы затем спустя несколько лет не оказалось, что Константин быстро охладел к своей супруге едва та стала рожать ему детей и его взгляд не стал замечать тех красавиц, что наполняли двор Сахи и Моррисию в целом. Слово за слово, легкий комплимент, роза, подаренная по случаю, незаметно оставленный платок, пара пылких слов - и вот уже окружение миледи баронессы стало бурлить от слухов и сплетен, касавшихся поведения ее старшего брата с другими женщинами. Изысканно, но все же скандального: для Атлантии супружеская измена и наличие любовницы ен было чем-то из ряда вон выходящим. Но учитывая историю, которая сопровождала брак единственного наследника рода ад-Дин и пылкость его чувств в те годы, то немудрено, что публика герцогства с лихорадочным интересом наблюдала как сказка оборачивалась былью. И все было бы ничего, убеждала себя его терпеливая сестра, но страсть Константина к своей любовнице постепенно стала переходить границы приличия, которыми в Атлантиии так трепетно дорожили, и стала преобретать черты пылкого сумасбродства, которые невероятно пугали Сахи.
одно дело было держать свою пассию за закрытыми дверями рияда и не показыватьяс с ней на людях, не говоря уже о разговорах о расторжении брака, но совсем другим было говорить об этом, задавая вопросы, выказывая заинтересованность в другой и тем более не скрывать симпатии к женщине, которая стала матерью его бастардов и не стыдилась этого. С пунцовыми щеками порой покидала миледи ад-Дин семейные встречи в доме своего неразумного брата, не раз приходилось утешать ей рассерженную невестку, но еще больше ее пугала перспектива говорить "этой женщиной" когда дела станут обстоять хуже некуда. И как бы не были горячи молитвы жены Мурада Асвана. истово надеявшейся, что она избежит этой позорной необходимости, но в конце концов гордой антлантийке пришлось терпеливо усмирить себя и пойти на встречу дабы спасти бра и репутацию своего нерадивого родственника.И вот, растерянная и смущенная горой отповедью любовницы, она, миледи ад-Дин , лишена была возможности возразить, потеряв дар речи от такой дерзости.
Ни с чем в тот день покидала она дом любовницы брата не знаю еще какие испытания ожидали их семейство в дальнейшем.

Новости о том, что Константин ад-Дин решил отписать своему бастарду от другой женщины земли, некогда пришедшие в его собственность от жены, сначала показались Сахи нелепым глупым слухом, рожденным воспаленным от сплетен разумом толпы. Но когда сам брат как ничем не бывало заявил об этом, обмолвившись за семейным ужином в доме сестры, то сердце жены барона Асвана упало с оглушительным грохотом вниз, предвкушая скандал и бесчестье, которое повлечёт за собой такой дерзкий поступок. И никакие уговоры сестры, ни ее просьбы, ни слезы, ни настойчивые требования Мурада чтобы зять образумился и взял себя, наконец , в руки, ни к чему не привели. Только еще больше ожесточившись против своей семьи, мужчина еще более пылко начал выказывать свое расположение к любовнице и едва ли не в открытую стал говорить о своем решении, естественно, что не заставили ждать себя письма от встревоженных и возмущенных родственников жены Константина, в том числе и от Самиры Аррен, чьё положение было самым авторитетным.  И хотя Сахи хорошо знала о предмете, о котором шла речь в письмах графини, отчего-то вскрывать и получать их для атланитйки было не так тревожно, как остальные.
В конечном счете именно с графиней Арджманшира они пришли к договоренности, что поведение старшего сына Мануила ад-Дина было неприемлемо, но одними угрозами тут было невозможно повлиять на него - требовалась сила куда более деликатная и действенная, а потому, ожидая приезда миледи Самиры, Сахи нетерпеливо перебирала жемчужный браслет: о мудрости и силе госпожи Аррен в Атлантии слагали легенды, но сможет ли ее хваленая рассудительность не сколько спасти брак ее родственницы от распада, как сможет ли уговорить ее неразумного брата прислушаться к голосу совести и не позволить себе пасть так низко, чтобы разбрасываться землями жены в угоду любовнице? Одно дело - посторонние люди, а совсем другое - вздорные родственники, которые никак не могли совладать со своими чувствами.

Отредактировано Sahi ad-Din (2017-05-26 12:05:22)

Увы, - сокрушённо качает головой леди Моррисси и пальцы вновь смыкаются в крепкий замок. Еще никогда прежде Сахи не было так стыдно перед другим человеком. А еще больше - перед собой. Сколько сил, сколько времени они потратили с Самирой для того, чтоб этот брак состоялся, чтобы влюблённые молодые люди из знатных и благородных семейств преодолели застарелые раны и обиды, которые еще заставляли глав семейств скептически относиться к этому союзу, сколько слов и преград было преодолено  чтобы свершилось великое таинство и Небеса были довольны и ничто не смогло бы помешать Константину и Ханде быть вместе! А что теперь? И этот ее брат, ее кровь и плоть - он просто-напросто выбрасывал все заслуги своей  сестры и прочих , причастных к его семейному счастью на ветер ради какой-то .. Вертихвостки! Обида распирала благочестивую жену Мурада Асвана и которую ночь ей не было покоя от такой несправедливости со стороны родного человека.
Но одно дело - переживать все это одной, но совсем иное  смотреть сейчас в глаза госпожи Аррен и чувствовать, как пламя стыда начинало лизать ее совесть. Как они могли так ошибиться в этом молодом человеке и что они смогли с ним сделать чтобы вернуть на пути истинный?
Царственной походкой Самира переступила порог Кедрового павильона, небольшого, но уютного домика, располагавшегося в имении в Нотершире. Обычно этот охотничий домик использовался для размещения гостей или же для развлечений молодежь, но в этот раз миледи Сахи заняла его намеренно, когда посещала земли отца: пока ее дети занимали внимание деда и бабушки, их мать могла не привлекая чужого внимания принимать гостей и самостоятельно покидать территорию имения, не привлекая постороннего внимания. Впрочем, вынужденная скрытность  от самых близких ей людей приводили атлантийку в еще больше замешательство и негодование, чем простое копание в чудом грязном белье.
- Как  Ханде? Я еще не имела возможности увидеть ее, - Сахи препроводила гостью в гостиную, устланную тонкой работы коврами, и предложила гостье располагаться на низкой тахте. Служанка, стоявшая у дверей, подала знак подать блюдо с легким шербетом и фруктами, и затем незаметно удалилась, оставив двери в гостиную плотно закрытыми. Тяжелые ветви яблонь заглядывали сквозь витражные окна, но . казалось, что ни одна из дам всей красоты убранства и парка абсолютно не замечали.
- Впрочем, я догадываюсь, что чувствует она себя совершенно сокрушенной,и Вы не представляете как это ранит мое сердце. Вы правильно догадались, вести у меня только самые дурные, - переводя взгляд с яблок на сливы, госпожа ад-Дин старалась сейчас побороть свое смущение и огорчение. Странно было осознавать, что не так давно они вели с Самирой Аррен очень похожий разговор в этой самой комнате и при этом никто не подозревал что исход его будет таким драматическим.
- Она не собирается отступать, как я не пыталась сломить ее сопротивление. Ужасно, ужасно упрямая женщина! Она смеет утверждать, что мой брат дал ей слово, что жениться на ней, едва разведясь с Ханде и оставив их детей, а потом, как она говорит, они переберутся в его дом в Измире и мне придется называть ее "сестрой", а ее детей пускать за свой стол! Я поначалу решила, что эта женщина бредит, но Вы бы только видели ее лицо, слышали ее голос.. Небеса, мне нечего было возразить ей - так эта особа была убеждена в правоте своих заблуждений! Но больше всего меня тревожит то, что мой брат-глупец говорит то же самое мне и своему окружению. Это ужасно огорчает меня, госпожа, потому что, - со вздохом добавила Сахи, - я знаю, как он влюбчив и как легко укротить его сердце такой женщине, как эта дама. Она затмила его разум и я представляю как он будет терзаться, когда пелена спадет с его глаз и он осознает какую ошибку он совершил.
Константин ад-Дин был наделен от рождения множеством семейных достоинств, но некоторые пороки не обошли его стороной. Невероятно уверенный в себе, упрямый, умный, он впитал с молоком матери необходимость добиваться своего любо ценой, при этом сохраняя семейную честь. Но там где дело касалось вопросов сердце этот молодой человек часто забывало о велении долга. Сахи по молодости частенько замечала, как загорались его глаза при виде хорошенькой служанки или соседской дочери, но она и подумать не могла, что костер желания может вспыхнуть в нем и гореть достаточно долго. Так было с Ханде и если честно, то его сестра была не против если бы Константин повторил счастливую участь их родителей и его брак был бы заключён по любви. Но кто же мог подумать, что кроткая, нежная, верная Ханде будет так бессердечно вычеркнута из его сердца дерзкой, требовательно и упрямой дамой? Что Контснастин презреет все добродетели жены, ради которых он когда-то так отчаянно сражался, и отдастся под власть испорченной женщины, которая не устыдилась рожать вне брака?
"Магия, это все магия!" - твердили в Моррисии сестры ее мужа и Сахи постепенно стала верить в то, что все это было черной магией и чарами, которые наложили на ее благоразумного брата. Но стоило ли делиться такими подозрениями с таким рациональным человеком каким была Самира Аррен, или баронесса рисковала прослыть провинциалкой при таких суждениях? В конце концов, всегда было проще возложить вину на внешние факторы, чем поверить, что твой близкий родственник был испорченным человеком - да и при этом не менее сложно было признаться, что не всегда истинная любовь жила долго.

-Просто..госпожа Аррен, я .. ну..простите, но я склоняюсь к мысли что это просто какое-то наваждение, магия, проклятье! Что могло еще отвадить его от Вашей племянницы, как не это? - Сахи стыдливо сверкнула  глазами на сидевшую перед ней женщину  тут же потупила взор. Признание в собственных суевериях вырвались внезапно, но госпожа баронесса просто должна было с кем-то поделиться этим. Впрочем, стоило признать, что Сахи в такие вещи верила и ведь почему бы и нет?
- Простите, это наверное звучит очень глупо, но.. У меня просто нет иных догадок.

Отредактировано Sahi ad-Din (2017-06-10 17:43:00)

Как часто Сахи откровенно завидовала таки решительным женщинам вроде Самиры Аррен!
В них бурлили такой водоворот решительность и эмоций, они стремительно двигались вперед и при этом с полным достоинства видом не теряли ни крупицы знаменитой атлантийской чести, которую они несли высоко, освещая себе путь! А что им удавалось порой добиться в чисто патриархальном мире традиционной Атлантии! Миледи ад-Дин иногда сомневалась на свой счет в дни болезни мужа, что она смогла бы уверенной рукой править собственными землями или же стать регентом при малолетнем сыне: врожденная чувствительность и скромность не позволяли ей даже подумать о том, чтобы вмешиваться в чисто мужские дела или перечить умудренным опытом сановным мужам. Но достаточно было посмотреть на их соседку, чтобы всем сердце позавидовать тому, как в некоторых женщинах сочеталась женственность и прозорливость, проницательный ум и недюжинная решительность. Если бы не ее поддержка в те непростые месяцы сватовства ее брата Константина кто знает, может быть этого брака действительно не было бы - и тогда им не пришлось бы вообще вести этот разговор. Но не будь у Сахи такого союзника, как графиня Аджманшира, то она не посмела бы столь рьяно вмешивать в дела ее старшего брата и противостоять его чудачествам.
Супруге Мурада Асвана стало лестно от того, что ее собеседница не нашла слова о магическом вмешательстве в чувства ее брата чем-то глупым и суеверным, но последовавшие за этим слова заставили женщину, до этого удобно устроившейся на подушках, нервно заерзать на них как будто под ними лежали угли.
- Простите меня, моя дорогая, - мягко переспросила Сахи и склонила голову набок, - что Вы имеете в виду под "избавиться"? Как же мы сможем удалить ее от моего брата и вернуть душевное спокойствие Ханде. Если эта женщина врядли подчиниться нашим уговорам  оставить их семью в покое? - странное сомнение закрадывалось в мысли баронессы, но она пока не позволяла себе помыслить о том, что действительно могло скрывать под собой это слово. В мире мужчин это бесхитростно означало смерть и убийство, но разве такая достойная женщина, как Самира Аррен, была способна на столь ужасный поступок? Женщина в их краях отличались мягкостью и послушанием, не переступали заветов и традицией, возложенных на них предками, и убийство, пускай это даже было ради спасения чести семьи, тут были не в чести. За такой поступок, такое вопиющее нарушение условностей в Атлантии смерть была лишь малой долей того, что обрушивалось на голову несчастного - бесчестье и вечный позор ложился на семью, а что последовало бы, окажись убийцей женщина, Сахи ад-Дин и подумать было страшно.
- Мы не можем выдать ее замуж, для этого потребуется время, да и видит небо, что мой брат как сумасшедший вцепился в эту недостойную женщину и чего хуже - увезет ее из-под венца. У нее нет родственников вне Гасконии и .. и... - женщина растерянно развела руками, исчерпан весь доступный ей арсенал уловок и вновь перевела на сидевшую перед ней женщину вопросительный взгляд.
-Что Вы задумали, госпожа?
Смутное подозрение теплившееся в сердце атлантийки, с каждой минутой крепло, и госпожа ад-Дин уже не была так уверена, что ее кумир был столь невинен. Но положа руку на опасливо бившееся сердце, она должна была признать, что тот самый выход был , пожалуй единственным.
- Вы хотите ..ее..убить? - почти благоговейным шепотом произнесла Сахи окаянную догадку и тут же отпрянула от миледи Аррен, как будто не поверив, что подобное предложение могло слететь с ее уст.