Месяц они находились с Кэтлин практически рядом. Наверное проходили неподалеку за стенами замка, мелькали в разномастной толпе придворных, но не знали о присутствии друг друга столь близко. Джордж не может вспомнить хоть один момент, когда он видел свою возлюбленную в королевском замке. Он продолжил посещать сад с маленькой сестрой, нашедшей здесь много новых друзей в лице детей придворных, но не сталкивался с той, ради которой вообще сюда приходил. По началу епископу нравилась атмосфера королевского двора, лица придворных и великолепие коридоров, но потом в воздухе запахло интригами, лица людей скукожились от сплетен, а коридоры наполнились перешептываниями. Все это постепенно разочаровало церковника и он все реже и реже соизволил появляться при дворе. Самыми посещаемыми им местами оставался королевский сад и королевская капелла. Она была прекрасной и великолепной. Королю повезло узреть такое чудо практически каждый день. Утром и днем в ней кипела жизнь, сновал капеллан и его служки со священниками, приходили придворные, проходили службы, только к вечеру все затихало. Джордж приходил сюда помолиться, побыть в тишине и порассуждать над своей жизнью в которой, по его мнению, было много и плохого и хорошего. Но поровну ли того и того? Радостные и счастливые моменты в жизни епископа были, но больше всего он ощущал боль, разочарование, отчаяние и душевные муки. Все же плохого больше в его жизни. За месяц своего служения в новом сане Джордж постепенно забывал все, что случилось с ним за инквизиторское служение, но воспоминания продолжали его мучить по ночам. Они словно жалящие осы пробирались в его сознание, разъедали изнутри и не давали обрести покой. Стоя на коленях епископ молился вечерами Матери, чтобы она облегчила его боль не сколько физическую, сколько сердечную. Вот и сегодня он собирался провести не только вечер, но и ночь в часовне, только не мог избавиться от мысли увидеть Кэтлин. Рано утром он отправил ей своего доверенного человека с запиской, в которой содержалось назначенное время и место, куда она должна будет придти. Еще инквизитор подписался, чтобы она не подумала, что ее пытаются подставить, припомнив случай с единорогом, о котором знал только он и она. У Джорджа с его прекрасной возлюбленной за плечами было двадцать лет тайной любовной истории, включающей в себя изворотливость опытных шпионов и интриганов. Если и были свидетели, случайно увидевшие их  нежности, их следы уже давно затерлись временем. Джордж убирал с дороги всех, кто вставал между ним и Кэтлин, как и клялся когда-то делать, собственными руками или же нет не важно. Сегодня с ним был не один гвардеец, а четверо. Вот их он и поставил за дверями капеллы. Двух прямо за дверью, еще двух чуть впереди. За эти дни Джордж изучил распорядок дня некоторых верующих и особенно короля, потому в такое время никто не мог заявится. Он молится, ему никто не должен мешать, а сегодня они будут молиться вместе с Кэтлин. Он пригласил ее на исповедь, но кто кому исповедоваться будет еще большой вопрос. Три дня назад на епископа было совершено покушение. Он был тяжело ранен, чуть не истек кровью, но благодаря своему секретарю и лекарю Иоанну смог выжить. Мышцы были сильно повреждены в плече, потому левой рукой епископ не мог полноценно пользоваться, даже пальцы его не особо слушались. Иоанн сказал, что это временно и через неделю станет легко, но даже такой прогноз Джорджа не радовал. У него оставалась вторая рука - правая, вот ей он и будет обнимать Кэтлин, как только она придет к нему. Его единственная, его любимая, луна его жизни и солнечный свет души. Он никогда бы не забыл ее запах, тепло и взгляд, даже если бы на мир опустилась глубокая тьма. Усевшись на край окна Джордж смотрел на закрытые двери с надеждой в своих сине-зеленых глазах. Несмотря на ранение и перемотанное отрезами ткани, под епископской сутаной, плечо, Джордж выглядел как всегда прекрасно. Статный, с выразительными глазами, со своими чернявыми волосами, закрутившимися на концах. Будучи священником Джордж следил за собой, а став епископом, любая дама бы ему позавидовала, такому то рвению выглядеть хорошо внешне. Да и позволить он себе мог больше, чем раньше. В своем сане мужчина себе ни в чем не отказывал. Епископские одежды шли ему к лицу. Кэтлин последний раз видела в нем священника, а теперь увидит епископа. Может через пару лет и кардинала, если Джордж освоиться и найдет нужных друзей для своего возвышения. Раз уж он церковник то должен стремиться получить как можно больше выгоды из своего положения. За месяц своего прибывания в Хайбрэе, кроме нескольких знатных особ, Аркур не обзавелся знакомствами. А они ему требовалось и срочно. Кэтлин вертится при дворе очень долгое время и может знать какие-то сведения, полезные для инквизиции. Джордж не будет просить ее стать свидетелем против кого-то, а просто направить его в нужную сторону. Все полученные сведения он переправит Великому Инквизитору и будет ждать от него дальнейшего приказа. Ведьмы при королевском дворе это не ведьмы в сельской деревне. Возможно даже потребуется помощь. Кроме этого Джордж должен поговорить с любимой об ребенке. Срок замужества Кэтлин приближается к пятнадцати лет, а детей с Джастином у них нет. Отец может потребовать развод и подкинет сыну виконту новую невесту, а Кэтлин останется с подмоченной репутацией пустой женщины. Джордж может стать отцом их общего с ней ребенка, а затем, стать причиной смерти своего брата, подстроив его гибель как подобает. Единственным наследником станет сын епископа. Меркантильно? Определенно. Джорджу нужен ребенок, сын, наследник, который станет его продолжением. Кэтлин может встречаться с любимым когда ей захочется и как только станет известно, что она понесла ребенка в своем чреве, она отправится домой, чтобы провести ночь с ненавистным мужем. Сложная схема на первый взгляд, но должна сработать. Встав на ноги епископ в волнении стал ходить из стороны в сторону, прогуливаясь по красному ковру, ведущему к алтарю и в обратную сторону к двери.

Отредактировано George de Harcourt (2017-06-28 21:55:18)

Не успел Джордж даже известись изнутри от ожидания, как двери за его спиной заскрипели и в часовню его гвардейцы впустили ту, кого он терпеливо и трепетно ждал полтора года. Теперь они будут казаться епископу просто страшным сном, который он пережил и выдержал. Без Кэтлин его одиночество было слишком невыносимым. Он хранил все ее письма у себя в спальне, в прикроватном столике, бережно сохраняя всю память о ней. Они до сих пор пахли ее духами, но тепло чувствовалось только первые минуты, со временем бумага стала такой же холодной и обычной. Сердце в груди пропустило удар, когда мужчина столкнулся взглядом с глазами любимой женщины. Она столько же прекрасна, как и была раньше. Наверное даже еще краше. Ей идет быть такой величественной, знатной дамой определенно. Джордж на мгновение даже забыл как дышать. Он просто замер на одном месте, не решаясь подходить ближе. Эти полтора года не могли посеять холод между влюбленными в друг друга людьми, но породили некую неловкость. Вскоре все пройдет, как только они станут ближе. Чтобы не выглядеть слишком смущенным церковник навесил на лицо смиренность и безразличие, стараясь выглядеть показушно официально. Для него встреча с Кэтлин нечто большее, чем просто возможность ее увидеть. Его руки скучали по ее телу, слух тосковал по голосу, а душа по сердцу. Он мучился от призрачной ревности, от тоски и горя. Теперь он в столице и никто не помешает его свиданиям с любимой женщиной. Ради нее он готов пойти на братоубийство, даже если придется лично свернуть шею Джастину. Моя, моя, моя билась на грани сознания безумная и эгоистичная мысль, заглушая отзвуки совести и чести. Вместо того, чтобы метнуться и обнять Кэтлин, Джордж дал ей право слова говорить первой. На ее вопрос он утвердительно кивнул, отведя взгляд и опустив его в пол. Действительно, епископ. Он добивался этой должности десять лет начиная с самых низов простого неофита-послушника. Пожертвовал свой жизнью, любовью и всеми стремлениями ради церковной карьеры. Джордж не уступит и будет биться до конца, даже если придется умереть за это.
— Ты можешь обращаться ко мне как и раньше, называя меня по имени. — ответил на еще один вопрос своей возлюбленной церковник. Он боялся улыбнуться, зная, что от напряжения его лицо просто перекосит. По его виду не скажешь, что в его душе настолько сильная буря из чувств нежности, любви и страсти — Только с глазу на глаз, без посторонних. Если мы будем в чьем-то обществе, тебе определенно придется звать меня Ваше Преосвященство.
Еле сдерживая себя, чтобы не кинуться к Кэтлин, Джордж не сделал даже одного шага к ней. Она же приближалась к нему неотвратимо и так долгожданно. Он только смотрел на нее пристально, как-то исподтишка даже. Ближе, еще немного, ближе Наверное такая очаровательная женщина хотела оказаться в объятиях своего сильного мужчины, почувствовать спокойствие и надежность. Последнее она получит, но первое вряд ли. Скучал ли он по ней? Вне всякого сомнения. Понять это можно было по той силе, с которой Джордж притянул к себе Кэтлин. Он обнял ее, сжав в своих объятиях так, что она могла ощутить мягкость его одежд и тепло крепкого тела.
— И я скучал по тебе, любимая — прошептал епископ в ухо женщине. Он отстранился, продолжив удерживать больной рукой за талию, а второй, свободной, гладя ладонью по волосам. Где-то из прически Кэтлин выбился непослушный волосок и тут же был заправлен бережно обратно. Прикрыв немного довольно глаза, Джордж провел пальцами по ее щеке и теперь улыбнулся весьма нормально. — Даже не хочу знать, как тебе было тяжело все эти годы со мной. Мне нет прощения за загубленную твою жизнь. Я снова с тобой рядом и постараюсь больше никуда далеко не отходить.
Придется быть еще осторожнее со встречами, но это лишь приправа к сладкому соусу. Главное что теперь они оба рядом с друг другом и рядом. Хотя то, что они любят друг друга, еще важнее. Боль в руке отрезвляла временами затуманивающиеся разум Аркура. Он не показывал, как ему больно из-за ранения на самом деле и мужественно терпел все, что посылали ему Небеса.
— Интересно, кто из нас ждал, а кто надеялся? — какой-то философский вопрос. Джорджа вдруг резко повело на возвышенные мысли. Взгляд Кэтлин словно испепелял его душу изнутри, заставляя тело навечно быть ее рабом. Он закрыл глаза и поддался порыву своих нежных чувств. Его губы коснулись уст любимой женщины и он погрузился в любовь и нежность с головой больше не думая ни о чем. В этот момент он хотел защищать ее ото всех бед, но считал в глубине души, что именно этой бедой он был сам. Джордж ласково, аккуратно, опустив больную руку вниз, со страстью целовал Кэтлин, и даже демон не мог целоваться искуснее. С трудом оторвавшись от мягких губ статс-дамы епископ медленно опустился на колени, встав ими на мягкий красный ковер, и обхватил женскую ладошку своими руками. Его фиолетовое облачение с нарядными золотистыми вставками коснулось пола.
— Ты восхитительная — проговорил Аркур, поднимая свои выразительные глаза и уставляясь пристально на Кэтлин. Видимо он выбрал какую-то хитрую тактику для получения ее внимания, которого ему явно не хватало. На его губах все еще оставался ее вкус и запах. Не удержавшись Джордж облизнулся и закрыв глаза, придвинулся, чтобы коснуться губами ее живота, скрытого красивым платьем. Отодвинувшись через минуту, епископ опустил взгляд и неторопливо поднялся на ноги.
— Нам нужно поговорить.
Всего лишь два вопроса, что нужно решить незамедлительно, хотя бы поговорить об этом. И так первое, что волнует Джорджа так это то, что знает о королевском дворе его любимая. Он бы предпочел сейчас целовать ее дальше, лежа хоть на полу, но ему стоит решить серьезные вопросы не отлогая их на потом.
— Тебе нравится при дворе? — начать надо с простого вопроса ни чуть не настораживающего. Стараясь успокоить свое сердцебиение и дрожь, церковник положил ладонь здоровой руки поверх другой ладони, устроив их впереди себя, прижав внутренней стороной к одежде. — Ничего странного тебя не беспокоило?
Джордж не стал раскрывать Кэтлин того, что он теперь не просто инквизитор, а генеральный прокурор инквизиции. Прокуроры стоят чуть ниже Великого Инквизитора и их всего трое или двое, каждый в своем герцогстве.

Отредактировано George de Harcourt (2017-07-02 19:45:12)

Вероятно она не понимает, к чему клонит Джордж и ему потребуется ей объяснить, хотя бы в общих чертах что он от нее хочет услышать, а лучше задать наводящие вопросы. Подставлять свою любимую женщину он не собирался. Ему нужно направление, куда следует обратить свой взор, после чего он внедрит своих шпионов в королевский двор. Несколько из них уже аккуратно щупают знать, но пока результатов нет. Раз уж епископ собрался проверить столицу, он это сделает. Всех абсолютно начиная от придворного конюха и заканчивая регентом или королем. В последнем случае придется быть аккуратным и осмотрительным. Ошибка может стоить слишком дорого: должности и даже жизни. Джордж не будет действовать открыто, а провернет тайком. Полученные сведения он переправит Великому Инквизитору, а там уже он будет решать, что же делать дальше. Будь другая ситуация и совсем другой ранг людей, Аркур с удовольствием применил пытки ко всем подозреваемым. Маги должны гореть в огне, а после смерти - в аду. Пусть аппетитно жарятся и парятся там так же как он сейчас мучается душевно, видя свою любимую женщину женой другого человека. Только ее ласковые руки, взгляд и слова могли утихомирить его боль, которую он мог усмирить еще и человеческими жизнями - жизнями мнимых ведьм. Конечно были и настоящие, но их было очень мало. Джордж словно темный бог печали, страданий и зла, у которого опустели от слез уже злые глаза. Он приносит сам себе жертвы и заставляет это делать других. Такая ассоциация заставила епископа немного помрачнеть. "Я хочу быть с тобой рядом не скрываясь. Я хочу жить и знать, что наши дети на самом деле существуют. Я желаю делить с тобой горе и радости, не страшась, что нас кто-то раскроет. хотелось выпалить Джорджу, но он молчал, выслушивая Кэтлин. Надо отвлечь себя от мрачных мыслей и сконцентрироваться наконец уже на самом деле.
— Я теперь буду многим интересоваться, раз приехал жить в столицу. Так просто отсюда я больше не уеду, но это только потому, что здесь ты.
Отказаться от общества любимой женщины с которой почти всю жизнь общаешься? Да никогда в жизни. Джорджу надоело бегать по лесам и набегами быть в родном графстве, временами находя возможность приласкать возлюбленную и насладиться ее обществом. Это не человеческая жизнь.
— Конкретно меня интересуют странности, которые ты могла бы назвать пугающими. Не слышала ли ты при дворе слухов, что кто-то из знатных серьезно заболел, но потом чудесным образом исцелился за слишком короткое время? Может быть повара судачили о том, что подали некому человеку на ужин сырое мясо. Или же за кем-то из придворных постоянно ходит черная собака или кошка?
Не иначе как фамильяр. Бесовское отродье, прости Создатель подумал епископ и коснулся ладонью своего креста. Если сейчас Кэтлин расскажет хоть что-нибудь Джорджу будет за что зацепиться, а пока у него лишь куча подозрений и ни одного свидетеля или факта. Он никому не сообщит о Кэтлин и скроет ее участие, но ему надо знать, что именно он должен искать при дворе и кого. Это может быть ведьма, а может быть и колдун. Разница лишь в половом признаке и не более. Ведьмы могут проклясть или вылечить, и даже если они делают добро людям это не умоляет их вины в том, что они родились такими и не от бога у них дар.
— Не пропадал ли, допустим, твои служанки ночью, а возвращались только к утру? — продолжил сыпать странными вопросами церковник, уже не скрывая свой инквизиционный интерес. Теперь вопрос наводил на шабаши, устраиваемые ведьмами по их особенным дням. Несмотря на то, что инквизиции было запрещено пытать самим, Джордж знал много способов, как добиться от человека правды даже не проливая крови. Например повесить на дыбу или придушить слегка, затем дать волю надышаться и снова душить, пока не будет признания. Можно заставить человека ходить по камере без возможности присесть или лишить сна, привязав в неудобной и болезненной позе. О своей деятельности инквизитор никогда не говорил с Кэтлин, если только иногда рассказывал о смешных случаях, приключившихся с ним и то очень редко. Ведь чем несчастнее себя чувствовал прокурор, тем страшнее он был на допросах.
— Я интересуюсь теми, с кем ты контактируешь здесь, при дворе. — отвернувшись Джордж посмотрел в открытое окно. Вечер, почти ночь, раз факела зажглись в такое время суток. Сделав несколько шагов по направлению к окну, епископ закрыл ставни, защелкнув изнутри на маленькую задвижку. Теперь темнота опустилась не только снаружи, но и внутри. Так как Аркур прикрыл один глаз, в темноте у него зрение быстро смогло сориентироваться. Вскоре в капелле стало светло. Джордж зажег лампадки, светильники и канделябры от одной лишь свечи.
— Останешься со мной на ночь или после того, как мы решим все наши вопросы отправишься к себе?
Как еще можно намекнуть даме более вежливо о собственной компании до утра. Вряд ли они будут молиться вместе. Джордж правда собирался исповедовать свои два тяжких греха на душе, о которых Кэтлин даже не догадывалась. После такого он вряд ли сможет рассчитывать на ее поцелуи. Ежели она откажет ему, то ему придется вести себя более не сдержанно.
— Ответ я хочу получить после того, как получу ответы на свои вопросы и сообщу тебе нечто, терзающее меня годами.
Измена. Две измены. Всего две женщины кроме Кэтлин, уже умершие и превратившиеся в золу для удобрения земли. Главное не устроить в часовне погром, выясняя свои отношения. Джордж позволит себя лупить, если его признания заставят статс-даму повести себя как ревнивая женщина. Свет от огоньков свечей играли на лице епископа, на его одежде и волосах, делая его глаза более блестящими и яркими.
— Только прошу тебя, выслушай меня и пойми.
Странно это звучит конечно. Оправдания ему все равно нет. Это как если бы Кэтлин сама взяла и от одиночества завела с кем-нибудь роман на стороне, только из-за того, что постель ей было некому греть. Джордж все еще сомневался, говорить ему об этом или нет. Это же было давно, два года назад и пять лет назад. Зачем вспоминать об этом? Наверное и незачем. Пусть сначала Кэтлин ответит на те вопросы, что он задал, а потом он ей сообщит свою "исповедь". Джордж приметил, что его глаза постоянно утыкаются в ее лицо, потом уже в шею. Взгляд трудно держать. Чтобы не смущать ни себя, ни даму, епископ отвернулся, повернувшись к ней спиной. Он стал зажигать свечу на аналое, где лежала открытой Книга Света.

— Не похож на фамильяра — пробурчал Джордж в ответ. Что же, раз Кэтлин ничего не знает, пусть и дальше не влезает в эти грязные делишки. Рисковать ее жизнью он совсем не хочет. Им еще предстоит очень многое пройти и пережить. Втягивать ее слишком глупо. Мужчина даже пожалел, что спросил ее об этом. Теперь будет думать неизвестно что. Хотя, после того, что он сейчас скажет, Джордж вряд ли может рассчитывать не теплые объятия Кэтлин и ее поцелуи, но раз он пожелал признаться, он это сделает. Ему станет легче. Ведь это те тайны его человеческой души, которые он никогда и никому не открывал. Он доверяет своей любимой женщине как никому другому. В его жизни было много мерзких и отвратительных моментов, оставивших в душе неизгладимые шрамы и раны, но как-то по особенному он воспринял лишь некоторые из них. Коснувшись ладонью страниц Книги Света, епископ перелистал их, а затем громко хлопнул, закрыв книгу.
— Это произошло пять лет назад. Мне было всего двадцать пять лет. Я тогда был простым дознавателем в Скайншире — начал негромко Джордж, беря в руки зажженную свечу. Пламя от нее подрагивало, застывая отражением в зелено-голубых глазах мужчины. — К нам в инквизиционный трибунал поступило сообщение о странном поведении некоторых жителей поселка в графстве. Весной они устраивали некие ритуалы, похожие то ли на языческие, то ли на сатанинские. Молодые девушки бегали по полю совершенно обнаженными, катались по земле и разбрасывали вокруг себя крупицы риса. Для меня, совсем молодого, это казалось новым, увлекательным делом, с помощью которого я мог утвердится у начальства как лучший инквизитор, что, вероятно, освободило мне путь наверх или сделало его быстрее. Мы засели в засаде, в лесополосе. Пришлось ждать несколько суток, прежде чем мне удалось все увидеть, как это было на самом деле. Она была и правда молодой, красивой и обнаженной. Она танцевала на поле, наслаждаясь утренним солнцем. Как инквизиторы мы должны были что-то сделать. Мы схватили девченку и, повязав ее, привезли в город. Ее не пришлось долго допрашивать, она сама призналась в языческих действиях.
Джордж вздохнул и не сказал только того, что на девушку долго лили ледяную воду, а еще заставляли ходить по кругу без возможности сесть хотя бы на минуту.
— Она созналась — А кто бы на ее месте не сознался? Сдаются все. Рано или поздно. На практике у Джорджа не было еще человека, способного вытерпеть адские мучения от той же дыбы. — Она была слишком юной. Ей было всего пятнадцать лет. Я видел, как братья смотрят на нее и хотел того же, что и они. Мы притащили ее в темницу, бросили на грязное сено, а затем по очереди надругались. Она была невинной, а я был первым у нее. Утром суд признал ее виновной, а вечером ее сожгли на костре.
Резко вздрогнув, Джордж нажал на свечу большим пальцем и переломил ее пополам. Огонек погас, как тогда померкла жизнь юной девушки. Испытывает ли он муки совести? Да. Но тогда они с Кэтлин не общались почти год. Тяжело жить без женщины. Джордж даже не особо помнит, как это было, ибо тогда его разум горел в адовом пекле.
— Второй раз произошел два года назад. Ах, нет, три года назад. Она тоже была красивой. Слишком красивой, чтобы жить. Ее обвинили в том, что она соблазняла мужчин и водила их за нос, привораживая. Это было не правдой. — взяв очередную свечу и зажав ее между пальцами, епископ ухмыльнулся. Его сердце билось судорожно под грудной клеткой, скрытой фиолетовой мантией. — Ее тоже сожгли на костре, только утром.
Снова свеча оказалась переломанной по полам, потушена и брошена на пол, как сломанная былинка. Эти свечи все души, которые Джордж загубил волей или неволей. Только эти две лишь малое количество того, что он совершил. Ему нужно примерно шестьсот свечей, чтобы показать, сколько душ на самом деле теперь мучается в огне. Им там самое место. Джордж тоже там будет, когда-нибудь. Он не верил в искупление и не собирался искупать грехи. Ему было совсем не страшно варится в котле. Душевно он уже горит в аду даже ходя по земле. Он не спит, он слышит чужие крики, просьбы, он видит глаза несчастных, полные слез, видит, как люди стоят на коленях, ощущает запах горелой плоти. Он слышит их проклятья в свой адрес. Вместо того, чтобы простить души и привести их к свету, Джордж, словно верный архангел Создателя застилает их своими, черными от пепла и крови, крыльями.
— Третьей была женщина. У нее был младенец на руках. Ее никто не трогал, но она тоже занимает место в моем списке грехов. Ее сожгли заживо вместе с младенцем. Он так кричал, когда его кожа лопалась от жара костра. Я до сих пор слышу крики в своих ушах по ночам.
Джордж ухватил еще две свечи с аналоя и переломил их пополам, уронив на пол. Медленно переведя на изображение св. Иоанна взгляд, епископ мысленно крикнул ему в глаза Твой Отец кровавый бог. Чего он хочет? Я отправил на Его Алтарь столько жертв. Где же мое спасение?. Епископу резко захотелось упасть на колени, как делают многие верующие, умолять о прощении, о ниспослании теплоты и тишины, но он остался на ногах. Не будет он унижаться. Не такой он человек.
— Это было давно. У моих деяний нет срока давно, но два года я верен тебе. Не только мое сердце и душа, но и тело. Сердце всегда было твое и больше ничье.
Развернувшись лицом к женщине, Аркур, взяв в одну руку чашу с вином с алтаря, медленно стал к ней приближаться. Конечно это не то место, где можно вот так горячо прижаться к любимой красавице. Она заслуживает лучшего. Пока он не может ей ничего гарантировать. Вся их жизнь в каких-то углах и закаулках, чтобы никто не мог увидеть лишнего. Джордж скучал по ней. По ее губам, телу, волосам, голосу. Он хочет получить все прямо и здесь и сейчас. Пусть кричит, пусть сопротивляется, но свое он получит. Он всегда добивается. А еще он знает, как заставить ее сдаться. Он разрешит царапать себя, кусать. Он это любит. Джордж сильнее ее, а за дверью его гвардейцы. Да и вообще, стены тут толстые. Припав губами к чаше, епископ выпил все терпкое вино и отбросил в сторону пустую чашу. На лице его появилась такая необычная улыбка. Про такую улыбку рассказывают детям на ночь кошмарные сказки. В этот момент Джордж почувствовал, как его не слабо начинает трясти. Он сделал еще несколько шагов и ухватившись за цепь с нагрудным крестом, стянул ее через шею и бросил на пол. Нечего Создателю и Матери слышать, что будет происходить дальше. Конечно у Кэтлин остался выбор. Ведь Аркур не плотно закрыл ставни и она может выбраться наружу, стоит только их толкнуть, да и этаж первый. Перебраться через подоконник не стоит труда даже в платье. У Джорджа глаза в этот момент стали какими-то притягательными. От его личности всегда несло чем-то темным, манящим, а сейчас тянуло водоворотом. Замерев на одном месте, епископ вдруг всмотрелся в лицо женщине. Как же он любит ее глаза, ее губы, но особенно ее шею. Язык все еще помнит ее привкус.
— Я хочу от тебя сына. Ты знаешь это, верно? — прошептал тяжело Джордж, стараясь сохранить дыхание. У него есть попытка, но она одна и ее хватит лишь на один бросок вперед. — Джастин даже не узнает, что это не его сын будет. У нас практически одинаковые черты и волосы. Они темные. Я избавлюсь от него, а нас сын будет наследником целого графства.
Джордж уже стал прикидывать в какую сторону завалить Кэтлин. Ковер тут конечно не особо приглядный. По нем топтался уже не один десяток человек. Придется тащить к стене или в исповедальню. Можно еще к алтарю притащить, там ковер мягкий, но запахнет уже богохульством. Пока Джордж рассуждал, он молча предоставил женщине выбор.

Отредактировано George de Harcourt (2017-07-29 10:43:20)

— Я никогда не просил себя пожалеть. Мне не нужна ничья жалость — усмехнулся Джордж делая последний шаг к Кэтлин и оставаясь на одном месте. — Это жест доверия.
Чего она хочет? Чтобы он упал перед ней на колени и молил о пощаде? Этого никогда не будет. Не одна слезинка не скользнет по его щеке. Он жалеет да, но горевать об этом не собирается. Что сделано, то сделано. Назад пути нет. Того времени, чтобы исправить не вернуть. На лице епископа застыла улыбка. Он не ожидал от своей женщины ласкового слова в этот момент. Чего угодно, кроме "я понимаю". Так что он был готов, к тому что она сейчас говорила.
— В моей жизни было лишь три женщины. Две из них мертвы. — твердо заметил церковник. Его взгляд сменился с коварного на холодный и серьезный. — Если бы это было так на самом деле, как ты это говоришь. Я бы убил тебя и его. Но сначала "его" на твоих глазах.
Убивать Джордж умел и делал это весьма не плохо. Не будь он инквизитором или графом, его судьба лежала бы в наемники.
— Или ты сама не хочешь сына от меня? Может быть брезгуешь иметь сына от инквизитора? Который оказался таким плохим на самом деле.
Джордж скривился, ухмыльнулся и посмотрел на Кэтлин пристальным взглядом. Он понимал ее. Ему нет оправдания. Что ей нравится больше знать правду или видеть в глазах сладкую ложь? Он сам выбрал правду. Возможно ей просто нужно время все продумать и переварить сказанное. Ведь это не просто. Будь она его законной женой, будь с ним рядом, этого бы никогда не произошло. Не было бы этих смертей. В этом он тоже виноват. Он сам встал на этот путь.
— Джастин слишком глупый, чтобы это понять. — пожал плечами Джордж. Он должен был быть на месте брата. — В Айгоршире есть святыни. Много святынь. Скажешь, что приложилась к одной из них.
Хотелось подойти поближе к Кэтлин, обнять ее и сказать, что очень сожалеет и ощущает чувство вино перед ней и перед всеми, но Джордж оставался на месте. Ее право сейчас уйти. Если он подойдет к ней она будет кричать? Вероятно. Тогда что ей надо? Как он может искупить свою вину? Все же он решился и приблизился на расстояние вытянутой руки. Наверное это будет одним из верных решений в таком случае.
— Бей! — рявкнул на всю капеллу епископ таким голосом, способным придавить к земле. — Может тебе станет легче, если ты выместишь свой гнев на мне?
Что я должен сделать, чтобы заслужить твое прощение?. Унижаться Джордж никогда не будет, даже перед любимой женщиной. Он знает, что поступил не правильно, но он признался. А это для этого нужна особенная смелость.
— Мне было плохо без тебя. Я думал о тебе постоянно. Это сводило меня с ума.
Она лишь женщина и ей будет сложно понять, не видя глазами мужчины какого-то жить вдали от любимой. Но он не будет ее заставлять быть с ним. Это ее выбор. Он не насильник. Это в прошлом. Это было несколько лет назад. Что ему теперь ходить и сыпать голову пеплом всю жизнь?
Резко двинувшись вперед, Джордж ухватил Кэтлин за локти и притянул к себе. Он развернул ее спиной к себе и прижал к своему горячему, сильному телу.
— Я всегда любил тебя и буду любить несмотря ни на что. Мне жаль, что это произошло. Я сожалею о тех минутах, что тогда случились. Этого ты хотела услышать от меня?
От того от тепла, что шло сейчас от Кэтлин у Аркура пошли по спине мурашки. Ему было приятно, что наконец-то он смог обнять свою любимую пусть даже отношения между ними накалились и ситуация была не подходящей.
— Я могу извиниться перед тобой, если разрешить мне это сделать. — на взгляд Джорджа решить проблему можно было всегда лаской и нежностью. Он мягко поцеловал женщину в ушко, коснувшись его теплыми губами. Она, вероятно, скучала. Попытка не пытка и попытаться здесь можно. В крайнем случае получит по морде. Джордж усмехнулся при этой мысли. Главное чтобы не было синяка на пол лица, а то придется завтра оправдываться где он получил его. Навернулся на порожках? Кроме этого боль в руке все еще его беспокоила. Плечо и так словно онемело. Извинится? Интересно каким он образом это хочет сделать? Джордж отпустил Кэтлин, перешел вперед нее из-за спины и опустился на колени прямо на мягкий ковер, а затем уселся. Он устал стоять. Он еще не до конца отошел после покушения, а тут столько сразу всего.
— Обычно мы редко жжем тех, кого обвиняют в связи с ведьмой. Конфискация имущества, строгая епитимья или ссылка в монастырь трудится - вот наказание для таких людей.