Ночь всегда была для Джорджа началом его нового круга душевных мучений. Так и сегодня. Брианна уговорила его остаться на пару дней в замке, чтобы она могла с утра сразу бежать с друзьями играть в королевском саду. Ей не хотелось идти через весь город в сопровождении брата и его гвардейцев. Девочке нравились прекрасные тетеньки и дяденьки в коридорах замка. Ей хотелось увидеть его весь. Вечером она потаскала брата по коридорам, украшенным различными портретами знатных лиц прошлых эпох, потом увела его в капеллу и там разглядывала фрески. В общем Джордж не соскучился с сестрой и порядком устал от ее общества. Он не мог выразить недовольства ситуаций, ибо очень любил Брианну и, на самом деле, не хотел с ней расставаться. Она напоминала ему "другую", которая уже мертва. Джордж желал защитить сестру от всех опасностей, что ее ожидают в этой жизни. Со временем она подрастет и поймет, что в жизни бывает не все гладко. Епископ почувствовал, как его сердце начинает постепенно оттаивать. Он видел счастливые лица придворных, слышал их разговоры и понимал, что все надеяться на благоприятный исход для Хельма и Орллеи. Война это слишком страшное слово. Тысячи людей погибнут на ней даже не почувствовав вкуса жизни. Как и все церковник не горел желанием оказаться в разгаре войны и конфликта, он переживал за Аркуршир и свою семью. Ему нужно оставить Брианну в столице, ибо он не знает какой итог будет у переговоров. Главное защитить свою младшую сестренку, ведь ее смерть станет для епископа страшным ударом, так же как и гибель матери. Джордж настолько сильно переживал и не мог уснуть в выделенных ему покоях, что отправился в королевский сад подышать свежим воздухом. Ночной воздух благостно повлияет на его мысли и обязательно подарит спокойствие, которое он так желает. Заместо того, чтобы присесть на лавочку, освященную стоящими рядом с ней факелами, Джордж нагло стал обдирать черешню от ягод. Этот занятие весьма отвлекало его от мрачных дум. Сладкие, сочные, крупные ягоды так и таяли во рту. Епископ уже и не помнит как давно он ел нечто подобное. Обычно он не ощущал вкуса еды, ибо ему приходилось есть как можно быстрее, чтобы приступить к выполнению заведомо запланированных дел. Прохладный ветерок ласкал кожу его рук, пробирался через тонкую ткань фиолетовой сутаны. Он был только в ней одной, отказавшись от полного облачения. Все равно тут никого нет. Про крест он, правда, не забыл. На его груди мотался нагрудный крест из золота, украшенный рубинами, сапфирами и изумрудами. В лунном свете он переливался гранями, стоило Джорджу повернуться в нужную сторону. Полной грудью он вдыхал аромат травы, листьев и коры деревьев, что приносил легкий ветерок. От дневного зноя не осталось и следа. Где-то в кустах трещали цикады, а свет от факелов слетались мошки и мотыльки, чтобы тут же погибнуть в ярком пламени. Так же гибли и люди, которых церковник отправлял на смерть. Все они лишь мошки. Тяжело вздохнув он оглядел свои ладони и убедившись, что пятен от сока на них нет, развернулся и направился к скамеечке. Садиться на землю было бы верхом безрассудства, когда рядом можно цивилизованно усесться с комфортом. Разгладив складки своей сутаны, Джордж сложил руки в молитвенном жесте, наклонился немного и прижал костяшки пальцев к лицу, при этом закрыв глаза. Ему требовалось тишина, в которой он будет молча молиться, там, где никто не посмеет упрекнуть его в слабости и сострадании.

Благостная тишина разлилась в голове Джорджа. В данный момент он словно слился с единой силой природы. Вот он четко слышит как мотылек садится на шершавую кору дерева, хлопая крыльями со звуком, который не должен на самом деле быть заметен для человеческого слуха. Епископ слышит как оттираются друг об друга маленькие, еще молодые, лепестки черешни, как трещит факел. Слишком громко горит огонь в это мгновение. Несмотря на свою глубокую, почти сверхъестественную задумчивость, Джордж оставался со внешним миром. В далеком детстве его преследовали кошмары и чтобы научится их не бояться он выходил наружу, покидая замок глубокой ночью и уходил в самую чащу сада, где боролся с приступами ужаса. Это сделало его стойким к страху во всех его проявлениях. Джордж не был его рабом, он управлял им. Не боялся церковник даже смерти. Единственное, что он испытывал бы в такой опасный момент, это жалость, что он не успел многое совершить. Стоявшую в саду тишину стали нарушать звуки внешнего происхождения. Кто-то аккуратно шел по траве, стараясь не выдавать себя, по крайней мере это казалось ему самому. На самом деле, для Джорджа, эти шаги напоминали толпу охотников, что идут загонять зверя, но создают такой шум, от которого все окрестные звери уже давно разбежались по своим норам. Между пальцев епископа медленно, из стороны в сторону, покачивался малахитовый крест, сжатых в руке четок. Тело Джорджа незаметно напряглась, он стал продумывать уже заранее в какую сторону если что бросится, если по его душу пожаловал местный недоброжелатель. На скамейку церковник не успеет заскочить. Или успеет? Оружия с собой он никакого не захватил. Кроме силы веры и слова у него ничего нет. Постоять за себя Джордж сможет, но тут будет зависеть от того, насколько подготовлен сам нападающий. Все сомнения и опасения мужчины были развеяны появлением герцогини Фосселер. Милая, кстати, дама. С ней приятно разговаривать, да и вообще находится рядом. Вряд ли она способна побить мужчину тем более служителя Создателя. Эта мысль заставила улыбнуться Джорджа.
— С чего вы решили, что я молюсь? — с усмешкой поинтересовался у нее он, стоило Леттис спросить. Получилось задать ей вопрос ответом на другой. — Просто отдыхаю.
Джордж выпрямился, потягиваясь мышцами и прислоняясь к спинке скамьи. Он и не заметил сколько времени прошло с того часа, что он сюда пришел.
— Если я здесь уже не один, то значит не только мне одному не спится. — перевел епископ взгляд на женщину, словно молча спрашивая у нее ее причину посещения столь безлюдного места. Сейчас оно перестало таким казаться. Джордж облокотился об скамейку, положив локоть поверх спинку и обернулся назад. Стражник ходил неподалеку, скрываясь в тени колонн внутреннего двора.
— В комнатах замка уж больно душно. Здесь даже помещения слишком маленькие. Не знаю как вы тут живете, да в таких условиях
Привыкнув к свободе, высоким и огромным залам резиденции, епископ не горел желанием оставаться в замке, где, как ему казалось, слишком мало места даже для него одного. Если миледи Фосселер надеется получить от Аркура благословение или еще один добрый совет, то она обратилась не по адресу. С такими запросами ей лучше поговорить с местным капелланом. Он как раз человек веры. Джордж странно относился к вере и своему служению, хотя днем выглядел очень не плохим духовником для мечущиеся души. Ночью же он становился таким, каким был на самом деле.
— А чего вам не спиться? Дети внутри не дают уснуть? — спокойно поинтересовался клирик у герцогини, закончив свою мысль следующими словами — Моя сестра на последних месяцах, по рассказам матери, интенсивно пиналась.