Мягко, но вместе с тем и властно коснулись руки жрицы подбородка Ньйалла, и ему пришлось прерваться, отстранившись от девичьей шейки. Он смотрел на Альдис пристально и внимательно, но немого вопроса, что мог бы промелькнуть в выражении глаз охотника, вовсе не было. Заведомо он знал, что она не подпустит его слишком близко еще раз. Знал, что ускользнет, выпорхнет из его рук непокорной орлицей, лишь только погладив шершавые ладони своими сильными крыльями. Эти самые крылья вскоре унесут ее так далеко, что не сыскать, не встретить...
Ньйалл шумно выдохнул, сжал зубы и отвел взгляд от лица девушки. Теперь он смотрел правее и чуть выше, в пространство за ее затылком. Казалось, невеселые мысли овладели его сознанием на несколько мгновений, но вскоре он едва заметно встряхнул головой и только что с удивлением обнаружил, что с небес срываются тяжелые первые капли грядущего дождя. Горец не боялся промокнуть, но жрица уже поднялась на ноги и, смеясь - чем удивила его сверх всякой меры, - была полна решимости увлечь его с собой под сень деревьев. Прежде, чем отстраниться, она все же согрела губы фйельца своим сладким поцелуем и за мгновение до того, как он был прерван, могла почувствовать его несогласие, сопротивление, неготовность отпустить ее так просто. Губы мужчины жестко и жадно отозвались на ее нежную ласку. Здесь были и досада, и горечь, и неутоленное желание; но, вместе с тем, боли ей он по-прежнему не причинил и разомкнул объятия, позволяя выпорхнуть на волю, пусть даже самому ему меньше всего на свете хотелось освобождать ее сейчас.
Охотник поднялся на ноги вслед за ней, но не поспешно, а, наоборот, неторопливо, словно не был уверен, слушается ли его собственное тело, не стало ли оно вновь сковано оцепенением, как это случилось совсем недавно, от мимолетного касания ладони лесной жрицы. Тогда он еще не осознал, какую женщину повстречал на самом деле. Еще не понял, не увидел, не дотронулся и не познал; еще не постиг ее сокровенную тайну.
Ньйалл наклонился и подобрал с земли перепачканный темно-зеленый плащ девушки, а вслед за ним и свою собственную дорожную накидку, которая была сброшена здесь же - и он уже толком не помнил, как именно это произошло. Мужчина направился вслед за женщиной и так же, как она, ступил под сень деревьев. Их густые кроны переплетались между собой высоко над головами, и лишь редкие капли дождя пробирались сквозь этот изумрудно-золотой купол - листву уже тронули осенние краски.
- Ты так испугалась дождя, моя орлица? - добродушно усмехнувшись, Ньйалл подошел ближе и набросил на плечи девушки ее плащ, перед этим встряхнув и очистив его от опавших листьев и травы, насколько мог. - Разве дождь помешает ритуалу, который ты задумала? Ведь это будет ритуал? Мы могли бы обойтись и без него: я верю, что Богиня и без того тебя услышит. И верю в искренность твоего стремления защитить меня, хоть я, черт возьми, и сам еще не понимаю толком, от чего! - с чувством добавил мужчина и тут же негромко рассмеялся, скрывая за смехом собственную растерянность. Но здесь ему на помощь явилась пара лошадей, степенно вышедших из-за деревьев, и молодой охотник невольно залюбовался крутым изгибом их шей, густотой грив и грациозным шагом. В ответ на слова Альдис о скором потомстве, что понесет ее кобылица от этой мимолетной встречи с жеребцом, Ньйалл подобрал поводья и любовно потрепал того по холке, усмехнувшись:
- Это - чистокровный флер из Лэммлах, жрица. Мы издавна разводим наших лошадей, выбирая только самых сильных, выносливых и породных для продолжения рода. Знала бы ты, какие баснословные богатства предлагают моему отцу за одного такого жеребенка! Поэтому замку Либланн и правда повезло, если он достанется им даром.
Сравнение с флером развеселило мужчину, и он осклабился, в открытости улыбки и обилии крепких зубов способный поспорить с его собственным конем, но внезапная мысль пронзила рассудок, и, отчего-то изумленный, Ньйалл воззрился на жрицу.
- Похож на своего хозяина, говоришь? А твоя лошадь - она как же? Разве не похожа на тебя? Выращивая их и воспитывая, мы делаем их подобием себя, - горец окинул спокойную кобылицу беглым взглядом и с едва уловимой улыбкой покачал головой, глядя в глаза жрицы. - Едва меня увидев, милая, ты заявила, что мой конь поумнее будет, чем я сам. Не стану спорить: умное создание! Ну а теперь, когда мы сравнялись, мне впору и вовсе быть твоими словами польщенным.
Охотник продолжал кривовато улыбаться, оглаживая холку своего коня. Он наблюдал за приготовлениями жрицы к ритуалу и своего любопытства не скрывал. А когда молодая женщина в плаще протянула ему свою ладонь, он без колебаний отпустил уздечку флера и, бережно обхватив ее руку своими пальцами, шагнул следом за ней.
- Я верю тебе, жрица Альдис, и я с тобой пойду, куда попросишь. Не стану возражать даже против кровавых жертв в честь Богини, - серьезно проговорил он, однако в глазах мужчины показались озорные искры. Он верил в богов и чтил их старый культ, но не имел понятия о том, какой ритуал намерена совершить над ним жрица, и потому встречал это ее намерение с защитной настороженной улыбкой.
[SGN][/SGN]

Кто мог быть ближе к природе, чем она, воплощенная в теле орлицы, вышедшая из-под покрова леса, прекрасная в своей первозданной дикости? Спутанные волосы струились по испачканному плащу, хранящему на себе следы мха и травы, а взгляд ее был открыт и невозмутим - таких глаз у женщины Ньйаллу еще ни разу не доводилось видеть. Безрассудная, но вместе с тем нежданно рассудительная для своих юных лет. Была ли ее мудрость даром Богини, сделавшей ее своей избранницей? В глазах молодого охотника Альдис предстала исключительной, непостижимой женщиной, бесстыдно околдовавшей его чарами, которым он и не думал противиться.
Ритуал? Пусть будет ритуал! Остаться рядом дольше и наблюдать за этой загадочной лесной странницей - удовольствие, ради которого одурманенный ее близостью мужчина готов был согласиться на что угодно. Но это не все: ему было попросту любопытно, как жрица станет отправлять свои таинственные обряды.
- Выходит, ты представишь меня Богине? Представишь тем, кого ты желаешь защитить? - Ньйалл неотрывно следил за действиями девушки и когда она принялась заворачивать рукава его рубахи, только вытянул вперед руки, позволяя ей распоряжаться. - Орлица, что попалась мне на глаза, теперь лежит бездыханная, пронзенная стрелой, и мать-земля вытягивает остатки тепла из ее мертвого тельца. Так ли ты уверена, что встретила меня к добру, жрица?
Охотник выглядел встревоженным. Он согнул локти, вынуждая девушку подступить ближе - она все еще занималась его рукавами. Но не вышло: слишком скоро она отстранилась и упорхнула вновь, шелестя плащом по увядшей траве. Оставленные без присмотра лошади вновь удалялись от хозяев, медлительно пощипывая траву и кусты, и, глядя на грациозную кобылицу, Ньйалл крепко задумался: жрица способна смотреть на мир ее глазами? Ему приходилось слышать о способностях, которыми наделены колдуньи, но одно дело - услышать, и совсем другое - встретиться лицом к лицу и осознать... Сознание Альдис было заключено в невесомое тело орлицы, разрезающей крыльями прозрачный воздух, в тот самый момент, когда ее сразила меткая стрела, угодив прямо в грудь. Что жрица ощутила в тот момент?
Я отнял жизнь. Я причинил ей боль?
В тот же миг девичья ладонь неожиданно цепко ухватилась за локоть Ньйалла. Ее уста изрекли сокровенные слова, и с неба грозным рокотом откликнулся близкий гром. Фйелец запрокинул голову и успел заметить вспышку, осветившую верхушки деревьев. Сердце в груди забилось чаще; он схватил ртом воздух, будто собираясь что-то сказать, но не проронил ни звука, воззрившись на Альдис во все глаза. Никогда прежде не доводилось ему быть свидетелем такого открытого разговора с божественными стихиями, и теперь помимо вожделения и стихийной, воспламеняющей влюбленности эта юная женщина ухитрилась вызвать в нем еще и благоговейный трепет. Голос ее звучал иначе, слова произносились нараспев, постепенно и вовсе сливаясь в сплошную мелодию. Охотник стоял на одном месте, будто опять оцепеневший, не смея пошевелиться, всё еще держа руки раскрытыми ладонями вверх. С небес на землю обрушился сокрушительный ливень, и тяжелые капли пригибали листья зеленого убежища, срывались вниз, разбивались о ладони мужчины и сияющими алмазами оседали в женских волосах. Их взметнул порыв ветра, налетевший словно из ниоткуда, и Ньйалл смотрел на нее завороженно, будто сам попал под влияние дурманящих ядов и трав, что пускала в ход жрица.
Кружась меж древесными стволами, она обратилась вихрем, сгустком чистой священной энергии; от нее веяло неизведанной силой - почти осязаемой, и с новым вдохом сын лэрда почувствовал, как сгустился влажный воздух вокруг них, как закружилась голова. Он медленно смежил веки, надеясь избавиться от морока, а когда вновь открыл глаза, женщина уже стояла перед ним, сжимая кинжал.
Случись это прежде, когда она только явилась из своего лесного укрытия и предстала перед его глазами, Ньйалл не усомнился бы в опасности, что над ним нависла, и в два счета выхватил бы кинжал из слабых девичьих рук. Теперь же... Что изменилось? Неоднократно и запальчиво признавался молодой воин, что верит женщине, которая доверилась ему, отдав саму себя, которая сумела парой властных, но и нежных прикосновений подчинить себе волю упрямого молодого фйельца. Сейчас, глядя, как в ее руке сверкает лезвие, он от своих слов не отступился.
Перед глазами вновь предстала орлица, камнем падающая на землю - легкая стрела, пущенная умелой рукой охотника, вонзилась прямо в сердце, сразив в одно мгновение.
Сердце слева, здесь, под кожей...
Недолго пришлось Ньйаллу раздумывать и колебаться. Бесстрашный охотник, горячая голова, упрямец и гордец, каких поискать - разве мог он отступить на полпути? Мужчина прямо глядел в глаза жрицы, потемневшие в экстазе ее священной пляски совсем так же, как в заветный момент единения их тел на смятом, брошенном на землю плаще. Он повел плечами, освобождаясь от клетчатого фйельского пледа, закрепленного фибулой, и затем без колебаний стянул рубаху через голову, роняя ее к ногам жрицы. Тело его оказалось обнажено до пояса, предоставленное на волю холодных капель осеннего ливня.
- Ведь иначе ты остаться со мной не можешь, - просто сказал Ньйалл, сжимая запястье девушки и решительно притягивая ее руку с кинжалом к своей оголенной груди. Острие уперлось в его кожу, но он не мигая продолжал смотреть Альдис в глаза. - Так будь же со мной связана незримо, моя жрица. Храни мой образ в своем сердце, покуда я буду помнить твой. Я выбираю душу, единую с твоей.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2wFcH.gif[/AVA] [SGN] [/SGN]

Отредактировано Hector Berg (2017-08-24 05:37:35)

Кинжал ужалил коротко и резко: жрица прекрасно владела орудием своих ритуалов, и ее нежная рука не дрогнула, надрезая живую плоть. Крупная дрожь волной пронеслась вдоль позвоночника, но боли Ньйалл почти не ощутил - так же, как бывает в бою, когда адреналин бьет по венам, и остальные ощущения меркнут. Опустив голову, охотник смотрел, как выступает на его коже алая кровь. Когда он поднял глаза, жрица уже освободилась от своего плаща и быстро сбросила свое платье до пояса, обнажая точеные плечи и красивую высокую грудь. Мужчина не успел моргнуть и глазом, как та же алая полоса расчертила белую кожу под левой грудью Альдис, и жрица простерла к нему руки, обвивая за шею. Его ладони тотчас же накрыли ее гладкую спину под распущенными темными волосами, и сам он склонился ближе, своей грудью тесно прижимаясь к ее.
Я отдаю часть своей души и заменяю твоей. Я беру часть твоей души и заменяю своей.
Эти слова он эхом произнес вслед за ней вполголоса. Горячая пульсация крови отдавалась в сердце и в висках, два ритма переплелись и зазвучали в унисон - совсем как в то мгновение, когда Альдис впервые положила ладонь на грудь охотника. Порывисто выдохнув, Ньйалл крепче прижал девушку к себе, но при этом испытал необыкновенное чувство: словно ее тело, так нежно льнущее к его груди, не принадлежит сейчас ни ему, ни ей самой. Оно обратилось святыней, вместилищем божественного промысла и высшей воли; как душа зверя или птицы могла потесниться в теле, чтобы впустить Альдис, так и она сама сейчас впускала в себя Богиню.
Простые слова сокровенной мольбы вознеслись к хмурым небесам - и разве не свершилось на их глазах священное чудо, когда в просвете между тучами вновь воссияло солнце?
Мужчина стоял недвижимо, склонившись, крепко сжимая в объятиях полуобнаженную жрицу. Богиня говорила с ней языком дождя, солнца и ветра, а ставший свидетелем этого таинства Ньйалл впервые в жизни ощущал себя настолько растерянным и так искренне трепещущим перед ликом божества.
Но это чувство быстро прошло, уступая место другим: грудь охотника полнилась гордостью и благоговением. Именно его выбрала служительница Богини-Матери! Под ее защитой теперь пройдет он свой жизненный путь, и эта защита заключит его тело и его дух в незримую, но нерушимую броню. И все же, как бы сладки ни были слова Альдис, сын лэрда знал, что объятия вот-вот разомкнутся, и ему придется отпустить ее в очередной раз - и уже навсегда.
Тем крепче он обхватывал ее спину, тем более жадно вдыхал аромат ее спутанных влажных волос, скрывая в них свое лицо.
Ньйалл поднял голову, лишь услышав от жрицы призыв "смотри". Его взгляд быстро отыскал радугу, расчертившую небо, но не успел он произнести и слова, как Альдис вдруг вздрогнула, позвоночник ее гибко изогнулся, а колени подкосились - она не удержалась бы на ногах, если бы мужчина не подхватил ее. Из своей груди она вдруг исторгла голос, не похожий на ее собственный, и после того, как пророчество - а за ним и поспешное приказание, -  были произнесены, вдруг обмякла, расставаясь с сознанием. Обескураженный без меры, охотник тут же рухнул на колени, перехватил девушку крепче и усадил ее на влажную траву. Он привлек ее спиной к своей груди, все еще кровоточащей узкой полоской пореза, и голова жрицы безвольно откинулась к его плечу. Фйелец знал, что такое случается во время отправления ритуалов, но понятия не имел, что нужно с этим делать, поэтому последний наказ жрицы пришелся как нельзя кстати. Благо, уходя с открытого места, Ньйалл вернул на место свою поясную сумку - теперь он в два счета выхватил флягу с водой, без промедления выплескивая ее на руки Альдис, своими ладонями стирая темные ядовитые разводы с ее кожи. Его кожа отозвалась чуть ощутимым жжением - или ему это только показалось? Мудреные разводы пришлось оттирать с усилием, а после того, как с ними было покончено, Ньйалл осторожно нажал на подбородок жрицы большим пальцем, размыкая ее губы, и влил в них глоток воды, как уже делал совсем недавно. Каплями влаги он оросил ее бледное лицо, а после гладил его тыльной стороной ладони, отводя от ее лба пряди влажных волос. Он дотронулся до ее шеи, опустив пальцы на пульсирующую жилку и отсчитав пульс - слабый и неровный. Его собственное сердце колотилось в спину девушки, прислонившуюся к его груди, и когда она, наконец, разомкнула веки, он выпалил без всяких предисловий:
- Твое пророчество, жрица. Оно правдиво? - Когда веки Альдис вновь сомкнулись, Ньйалл приложил ладонь к ее щеке и повернул ее голову, все еще откинутую на его плечо, призывая посмотреть на него. - Нет, моя орлица, не вздумай улетать от меня раньше срока. Возвращайся, возвращайся. Расскажи мне о пророчестве, - голосом взволнованным и напряженным попросил охотник, пытливо всматриваясь в лицо жрицы, почти соприкасаясь своим лбом с ее.
[SGN][/SGN] [AVA]http://funkyimg.com/i/2wFcH.gif[/AVA]

Отредактировано Hector Berg (2017-08-25 05:36:28)

Когда жрица, наконец, медленно открыла глаза и произнесла свои первые слова, из груди охотника вырвался вздох облегчения. Конечно, она заметила, как его сердце отбивало неистовый ритм, будто норовя вырваться из клетки рёбер - он и вовсе не пытался это скрыть. Да и не смог бы, даже захотев. Вслед за вздохом последовала усмешка, и Ньйалл встряхнул головой в стремлении избавиться от своего изумления и минутного оцепенения.
- Мне было неспокойно за тебя, - пробормотал он, накрывая рукой ладонь девушки, что была прижата к ее груди. Ее обнаженная нежная кожа покрывалась мурашками от прохлады, сырости и ветра, что находил лазейки меж древесными стволами, и охотник обнял жрицу крепче, второй рукой обхватив ее слева, проведя наискосок по груди и сжав пальцами хрупкое плечо.
На удивление притихший, не похожий на себя, Ньйалл чутко вслушивался в негромкий голос Альдис. Прошедший ритуал заметно обессилил ее, и теперь мужчина чувствовал, как расслабленно покоится ее тело на его груди. Рука молодой женщины скользнула ниже, снимаясь с груди и касаясь живота, и он проследил за ней цепким взглядом, брошенным поверх ее обнаженного плеча. То, что она говорила, казалось невероятным и неправдоподобным, но после всего, что фйельцу довелось увидеть и пережить за часы, минувшие с их первой встречи, он не смел усомниться в словах пророчицы ни на миг.
- Так тому и быть, - произнес он тогда, и голос мужчины прозвучал уверенно и неколебимо. Властным жестом он развернул девушку к себе лицом, легко перебросив одну ее ногу через свои колени. Его ладони прижались к ее спине, ее обнаженная грудь - к его груди, как в момент свершения ритуала. - Пусть все будет так, как угодно Богине, жрица, мать моего дитя, - Ньйалл улыбнулся, но улыбка получилась горькой и невеселой. Он видел, как растут дети, рожденные его женой в Лэммлах-Каэр. Наблюдая за ними каждый день, знал, что они здоровы и крепки; нередко забавлялся в играх с ними и, безусловно, гордился обоими отпрысками. Пока его жена произвела на свет двух дочерей подряд, однако она была не единственной матерью его детей в округе - молодой и, что греха таить, легкомысленный охотник стал отцом уже как минимум четырежды, и, как ни странно, оба рожденных вне брака ребенка были мужского пола. Оставив такой заметный след в продолжении рода в столь юном возрасте - а Ньйаллу только недавно сравнялся 21 год, - стоило ли страшиться ранней смерти? Разве не сам он недавно рассуждал о вечной жизни, что продолжается в детях, и сочувствовал жрице, которой, как он думал, бессмертие недоступно? Если бы он знал, что спустя считанные часы сам приведет ее к порогу этого бессмертия!
- Я отыщу тебя вновь, моя жрица, - в голосе фйельца звучала спокойная уверенность, пусть даже он сам не отдавал отчета, о чем говорит. Глядя в глаза Альдис, обеими руками он бережно придержал ее лицо, осторожными пальцами тронул ее губы. - Когда бы это ни случилось, мы еще встретимся с тобой, и ты покажешь мне наше дитя. Или расскажешь о нем. Я знаю, что орлица обучит орленка всему, что необходимо - и даже твоим тайным сокровенным знаниям, если так будет нужно. Разве я не говорил, что верю тебе, Альдис? Я доверяю тебе жизнь. Не только свою, - рука охотника вновь опустилась и обвилась вокруг талии молодой женщины; он еще теснее прижал ее к себе. Опуская голову и ласково целуя ее плечо, он слушал слова любви и благодарности, что сходили с ее уст. Насколько невероятным казалось происходящее в момент ритуала, когда с небес голосом грома и молний говорила сама Богиня, настолько простым было то, что вершилось сейчас: любящий мужчина сжимал в своих объятиях любимую женщину, и каждый из них осознавал мимолетность и бесценность неповторимого момента.
- Ты защитишь меня, моя орлица. Ты высоко паришь и далеко видишь, и душа моя будет с тобой. Я люблю тебя всем сердцем. Я отпущу тебя на волю, - слова охотника были смиренны, но с последним пылким поцелуем он оставил на губах жрицы горечь невысказанного - как знак осознанной неотвратимости скорой разлуки.
[SGN]-----[/SGN] [AVA]http://funkyimg.com/i/2wFcH.gif[/AVA]

Отредактировано Hector Berg (2017-08-26 19:30:36)