Если тебя штормит и мотает по скользкой палубе, швыряет от борта к борту, и ты, срывая голос, благим матом командуешь ставить штормовой стаксель - тебе хорошо.
Если тебя штормит, когда ты топаешь по сходням тяжелым шагом, чувствуешь под ногами твердую землю и неверной походкой, пошатываясь с непривычки, отправляешься в портовую таверну - тебе скоро будет хорошо.
Ну а если корабля поблизости не видно, а штормит тебя безжалостно, стоит что-то делать. Как минимум - насторожиться, пошевелить проспиртованными мозгами и попытаться сообразить: а что вообще произошло?
"Без Моргана быки не те", - расстояния большие, воды в море бурные, но весть о гибели Безумного облетела архипелаг так скоро, что позавидовала бы и пуля. Как это могло случиться? Спрашивать об этом могло прийти в голову только идиоту, который ни разу не слыхал имени Волкодава Моргана. Вопрос тут был в другом: как этого не случилось на десяток лет раньше? Годы, которые славный Тоби провел, неся смерть на корабельные палубы, окропленные кровью - неприятельской и своей, - бросаясь в атаку с этими его страшными зелеными глазищами дьявола из глубины, который при случае не пощадит ни честь, ни жизнь, ни даже саму душу.
Всему приходит конец, и конец здесь был ожидаемый: трагичный, бесславный и нелепый, затерянный в пылу абордажного сражения с королевским фрегатом. Когда кусок свинца прорезал худощавое тело Моргана, прорываясь через кожу, мускулы и жилы, и тот, нелепо взмахнув руками, но еще не выпуская саблю, метнулся к борту, а потом и вовсе перевалился через него, отправляясь в последний раз своими глазами взглянуть на киль "Быка", схватка не остановилась. Вообще ничто не остановилось, не прекратилось и не замерло: так же бездумно и бесполезно гибли пираты и королевские моряки, так же решительно и крепко рука Гектора сжимала эфес сабли, нанося сокрушительные яростные удары.
Но, увидевший своими глазами последний роковой миг капитана, за оружие он скорее цеплялся, как за якорную цепь, оставляя себя здесь, в гуще боя, вместо того, чтобы прилипнуть к борту, кинуться за шлюпкой или вовсе вплавь, только чтобы еще раз взглянуть на Моргана, прижать веками его дьявольские глаза и попросить Мариса, чтобы был благодушен к самому ярому, дикому и удалому своему сыну.
Потасканная, обезглавленная команда как-то сумела оставить за собой победу и вырваться из передряги, но какой ценой? Ни одного взятого пленным, ни одного, оставленного живым; объятый пламенем фрегат пущен на дно вслед за телом мертвого пиратского капитана, как щедрая жертва морским божествам, с которыми теперь где-то там, под мощными валами, распивал ром Тобиас Морган, в один миг из живой грозы морей ставший бессмертной легендой.

Времена бывают разные: сытые, голодные, стабильно отвратные и такие, когда не соскучишься. Но год, прошедший с момента смерти капитана, в бурной биографии Гектора мог посоперничать с самыми скверными эпизодами. Старший помощник - второй на судне после капитана. Но капитан убит, и Гектору выпала честь быть вторым после того, чье тело вовсю рвали акульи челюсти. Почетно, а? Старпом и капитан "Дикого быка" были больше, чем друзья и соратники, - названные братья, готовые грызть глотки и вспарывать кишки друг за друга.
За кого грызть глотки теперь?
Чьи выпускать кишки?
Зачем?

Пиратская вольница - одна из прелестей разбойничьего промысла, что привлекали в море авантюристов разной степени безумства. И когда тот, что был безумнее их всех, сгинул в пучине, их правом было счесть себя освобожденными от прежней команды и корабля и при первом же заходе в порт сойти на берег, оставляя время на "Быке" в памяти и сбегая от фрегата, который высился у причала мрачным призраком былых лихих времен под предводительством Волкодава. Конечно, не все оказались сентиментальными однолюбами, хранящими верность Моргану, как робкая девица - новоиспеченному супругу после брачной ночи.  Старпом Берг всегда держался одного курса с капитаном и не станет менять курс так уж радикально. Кого бы сам Морган поставил во главе, если бы знал, как все обернется? Права голоса у мертвеца нет, но за него проголосовал остаток команды, и Гектор, никогда не имевший особого стремления к высшей власти, сам примерил капитанскую треуголку, встречая этот поворот судьбы стоически и, по большей части, безразлично. Теперь, без Моргана, вообще многое потеряло и смысл, и вкус, и тот огонь, который адреналином поджигал вены и, воспламеняя, бросал вперед, в ожесточенный бой бок о бок с диким капитаном.
Уже совсем другая история вещает о том, как горе-капитан оказался за кормой собственного фрегата после того, как команда подняла мятеж на его борту: быки напополам со швалью, что набралась в той самой таверне, где поднимали чарки за сгинувшего Моргана.
И продолжается эта история здесь, в Рейне, в порту, где славно начинаются легенды и бесславно завершаются проваленные планы.
- Еще раз повторять не стану, Бейбридж! - рявкнул Гектор прямо в рожу пирата, который болтался перед ним, взятый за грудки крепкой рукой фйельца. Толкнув сопротивляющееся тело в плечо, Берг припечатал его к стене пакгауза и, выхватив короткий нож, прижал широкое лезвие к уху Бейбриджа, грозя отсечь его одним быстрым движением сверху вниз. Тот вздрогнул и перестал трепыхаться, расширенными глазами глядя на бывшего морганского старпома со смесью злобы и страха. - Отчекрыжу к черту твоё ухо - всё равно им не пользуешься! - и сырым сожрать заставлю, понял? Услышал? Ноги моей не будет на палубе "Безумной", катись ты к дьяволу - ты и твоя команда!
Квартирмейстер "Безумной Евы", потрепанного трехмачтового брига, вскинул руки в примиряющем жесте и был отпущен в комплекте с обоими ушами и легким испугом, не досчитавшись только мешочка с табаком, бесцеремонно сдернутого Гектором с его поясного ремня. Но если выбирать между жизнью и табаком, даже пират предпочтет выбрать жизнь, и поэтому Бейбридж, потирая плечо и не оборачиваясь, резво свалил за угол - его торопливые спотыкающиеся шаги застучали по настилу шаткого причала. "Безумная" отчаливала этой ночью, несмотря на явный недобор в команде, который квартирмейстер как раз решил подлатать, пригласив присоединиться Берга - опытный пират, здоровый как бык, да еще и успевший побыть правой рукой Волкодава, сошел бы сразу за троих, а то и за четверых салаг-матросов, взятых вместе. Конечно, ядовито трещал Бейбридж, после неудачи с "Диким быком" высокий пост неудавшемуся капитану никто не доверит, но ведь с чего-то начинать - точнее, продолжать, - надо, "не станешь же ты гнить вот так в порту, пока от пьянства и тоски не сдохнешь?".
После выпитого всё ещё штормило. Тяжело оперевшись рукой на стену пакгауза, Гектор рассмеялся - горько, мрачно, но от души - и, встряхнув мешочек с табаком, уткнулся в него носом, закрыв глаза. Гнить в порту - чем не курс для смелого фрегата, который уже отслужил свое верой и правдой? Паруса потрепаны и поизносились канаты; корпус, хоть и давший течь, еще можно подлатать в паре мест, было бы желание, но... Как раз его не находилось, как Гектор ни копался в себе и в глубине своей души, отчаянно тоскующей по тем временам, которые закончились с последним вздохом проклятого Моргана, во взмахом его хищной сабли, с финальным залпом его оскаленного пистоля. Не привязываясь прежде ни к кому из капитанов, он сменил немало кораблей и команд, но к Тоби прикипел как к родному, и запах моря, шум бьющейся о борт волны были уже не теми, когда не стало рядом хитро ощерившегося бледного лица с росчерками старых шрамов.
Куда дальше? Гектора швыряло от одной таверны в другую, сознание его давно не прояснялось, а ром наливали уже машинально, по опыту зная, что, если оставить фйельца без выпивки, можно потерять куда больше, чем пару монет, которые он все равно в итоге не заплатит. Иногда он, конечно, поднимался на борт, бессмысленно кочуя с одного острова архипелага на другой - чаще всего ближайший, на долгие переходы его не хватало, - и там точно так же ошивался в порту, через пару часов после прибытия благополучно забывая название острова и города, где оказался. Но на палубе "Безумной" ноги его не будет, как и было сказано ушлому Бейбриджу. И не только потому, что сам этот скользкий тип Гектору ох как не нравился; тут ведь еще и название это...
Под подошвой захлюпала грязь, сапоги застучали по подгнившему дереву настила. Совсем рядом, с десяток шагов. Берг нехотя приоткрыл воспаленные глаза и, медленно моргая, щурясь, сфокусировал взгляд на приближающейся долговязой фигуре в каких-то темных обмотках. Смотрелось так, будто фигура эта направляет свои нервные размашистые шаги как раз по его курсу. Вот длинный, худой как палка незнакомец миновал пару матросов, в полубессознательном состоянии сидящих здесь же, привалившись к стене, и почти добрался до Гектора, чье лицо вытянулось от такого наглого вторжения в его неприкосновенное личное пространство. Точнее, прикосновенное, если вы - обладательница хорошенького личика, приятных форм и легкомысленного нрава, но...
Незнакомец не был похож на девицу из портового борделя, которая сама отправилась искать суженого, потому что отчаялась ждать, что прекрасный принц переступит порог забегаловки и обнаружит ее прямо там, на пропитанных потом отсыревших простынях. А похож он был на...
Гектор с остервенением потряс кудлатой головой и с силой провел ладонью по лицу, прогоняя мимолетный морок, смешавший мысли. Идея "меньше, надо меньше рома" посещала его нечасто, но жалила ощутимо - как сейчас. Отсвет одинокого пламени, тлеющего за стеклом подвешенного над дверью пакгауза фонаря, упал на лицо незнакомца под низко надвинутым капюшоном, выхватывая плотно сжатые тонкие губы.
Отстранившись от стены, Гектор принял вертикальное положение и заметно подобрался, напрягаясь, настораживаясь. Он обнаружил, что в одной руке все еще сжимает рукоятку своего ножа, а во второй комкает мешочек с запашистым табаком.
- Я не угощаю, дружище, проваливай, откуда пришел, - угрожающе пробурчал фйелец, вскидывая руку с табаком повыше, ведя перед носом незнакомца, а вторую, вооруженную ножом, подтягивая ближе к груди.

Отредактировано Hector Berg (2017-09-03 21:25:18)

Намётанный взгляд - пусть даже глаза застилает плотная хмельная пелена - никогда не пропустит момента и зацепится за то движение, которое может стать роковым: когда соперник обнажает меч, вскидывает пистоль или, вот как сейчас, выхватывает саблю, чтобы приставить клинок к твоему горлу.
Иногда тело действует быстрее рассудка. На уровне рефлексов, по велению природы, обострённой интуиции, которую закалили сотни боев и схваток. Правая рука, в которой Гектор все еще сжимал нож, взметнулась вверх раньше, чем он успел осмыслить жест незнакомца в плаще - тренированное тело рассудило за него, опережая затуманенное сознание. Скрежет стали о сталь: короткое широкое лезвие ножа ударило по изогнутому клинку и проскользнуло по нему, едва не высекая искры. Жалкое оружие против грозного, но всё решается проворностью руки.
Конец клинка мельком, будто щекоча, задел кадык, но тут же и остановился. Широко распахнув глаза, Гектор замер, выставив нож перед собой в длину собственной руки - короче, конечно, чем сабля, но подойти ближе всякое желание отобьет.
- Какого... - глухо рыкнул Берг, подавшись вперед, рискуя рассечь собственную глотку об остро заточенную вражескую саблю. Но прежде, чем он сделал шаг, закутанный в плащ долговязый сам раскрыл рот, и фйелец услышал его голос.
Увидел плотно обтянутый кожей череп - оскаленный, расписанный черным, худощавый настолько, что, казалось, кости на скулах вот-вот прорвутся сквозь плоть.
Взглянул в глаза.
И тугой вал ударил под киль корабля, как крепкий кулак - под дых забияки в таверне; палуба качнулась под ногами, настил поднялся на дыбы, как норовистый флер. Мир потерял точку опоры, в ушах зашумела кровь, что морем беснуется в венах, - и колени старпома подогнулись.
- - -
Тогда не было ни дурных предзнаменований, ни предчувствий; внутренний голос не изрекал предостережений, и смерть, что уже маячила за левым плечом, никак не напоминала о себе, затаившись и выжидая верной минуты. Перед тем, как пиратская и королевская команды схлестнулись в кровавом бою, яростно истребляя друг друга, все было как всегда - задорно, приятно и легко, как бывает, когда встреваешь в передрягу бок о бок с верным другом. Это же совсем другое, а? По-другому ощущается. Нужна сноровка, чтобы выбраться из приключения, но важнее верной руки и меткого глаза - крепкое плечо друга, на которое можно опереться; прикрывая которое своей собственной грудью, чувствуешь, что сейчас, в этот самый момент, грозящий стать последним, живёшь по-настоящему, на полную катушку. И даже если всё закончится сейчас - жалеть не придётся и не стыдно будет погибнуть. Один раз живём, зато с размахом!
Хэй-хоу!

И где теперь это всё?

Может, Морган, сгинувший тогда, как раз это самое "хэй-хоу" и испытал, своей живой плотью словив пулю, отдав Марису душу прежде, чем перестала бурлить в жилах кровь, насыщенная адреналином и злобой, с которой Безумный бросался в куски кромсать противника. И тело не успело остыть, когда море проглотило его с потрохами - разве не лучше, чем окоченевшим жалким трупом лежать на палубном настиле и ждать, когда на лицо опустится холщовый мешок и крепкие руки соратников поднимут твою бездыханную тушу над бортом в последний раз?
Капитан и старпом "Быка" были верными и преданными друзьями. Это удивляло многих: как те, кто ни в грош не ставит даже цену собственной жизни, могут наделять значением хоть что-то, кроме наживы, выпивки и шлюх в порту? Но дружба для обоих была дороже многого, и эти пираты по-настоящему были друг другу близки: говорили обо всем на свете, спорили, обсуждали, мечтали вместе, но... Ни разу не разговаривали о моменте, когда кому-то из них придется погибнуть. В том, что этот миг настанет скоро, ни один, ни другой не сомневались, каждый раз сражаясь неистово и насмерть, как в последний раз.
Но что потом-то делать?
"Стар я стал, Гектор, может, скоро подохну", "Эй, Гек, ты там не сдох еще? Шевелишься? Ром был какой-то странный, а ты вылакал залпом добрую бутыль", "Вот подохну, тогда и будете решать, а сейчас - слушай мою команду", - все эти словечки и присказки часто прорывались сквозь морганский оскал, но кто воспринимал это всерьез? Со временем они стали, наоборот, восприниматься эдаким оберегом от дурного, как машинальный жест руки, отводящий беду. Будешь талдычить про смерть - она и не заглянет, не навестит, не решит напомнить о себе и костлявой рукой не ухватит за горло.

А всё-таки ведь извернулась и схватила.

Да, не было ни предчувствий, ни скверных знаков, вроде приземлившегося на палубу баклана. Суеверный, как вся морская братия, Гектор непременно заметил бы нечто, внушающее опасения, нечто, советующее поберечься в грядущем бою - или поберечь Безумца Моргана, который к предупреждениям был бы так же глух, как к воплям вражеской команды, безжалостно растоптанной быками. Но всё случилось - произошло прямо на глазах у Берга, и тот, хоть и метнулся по инерции вперед, все же не успел тогда приблизиться к раненому капитану - его перехватил враг, потом еще один, ещё... Все те, кто стал мертвецом еще в момент, когда приметил на палубе фйельца и взял курс на сближение с ним.
Тогда проиграли они, но и он тоже не выиграл.
Хотелось бы Тоби, чтобы его тело отыскали среди десятков других кусков охладевшего мяса, дрейфующих в волнах? Чтобы таким его запомнила команда - испустившим дух, тихим и бесповоротно побежденным? Чтобы в первый раз увидели его молчаливым, смиренным и безропотным, неспособным поднять саблю или сверкнуть своими зелеными глазищами?
Тоби никогда не говорил. Но этого не хотел Гектор. Поэтому решение он принял сам, впервые решая и за капитана тоже, не споря с ним и не давая советы, которые иногда, кстати, пригодилось вколачивать в мозги Волкодава, громыхая кулаком по столу в его каюте, а то и в сердцах заезжая по уху в ходе спора. Еще много решений пришлось принимать Гектору после, ни у кого не спрашивая мнения и ни с кем не соглашаясь - чем отчасти и заслужил то, как в итоге обошлась с ним озлобленная команда. И решение не искать труп капитана он принял один, огласив его потом перед притихшими, поникшими быками, когда в этом даже не было необходимости: сражение слишком затянулось, и уже не сыскать было тела Моргана, даже если бы они попытались. Ушло слишком много времени на то, чтобы зачистить команду королевского фрегата, обшарить все его закоулки, вытащить все более-менее ценное и пустить подожженный корабль на дно. Расточительство, пиратам несвойственное - но если живем один раз, как только что доказал своим примером сам Безумный, зачем мелочиться? Королевский парусник стал факелом, жертвой на алтаре Мариса в честь отъявленного головореза и верного друга, разумного капитана и умелого бойца, который в тот день отправился прямиком туда, вниз, к нему в объятия.

А вот теперь оказалось, что он сумел выбраться даже из глубины.
- - -
Кто впечатлительнее и духом послабее, мог и штаны обмочить, лицом к лицу встретив ночью на пристани ожившего мертвеца. Но Гектор Берг никогда не был ни психом, ни трусом, и привык своим глазам скорее доверять, чем нет. А теперь, когда с них спала хмельная пелена, обычно так заботливо ограждавшая от мерзости окружающего мира, выбора и вовсе не осталось.
Только принять неопровержимое: перед ним, закутанный в холщовый черный плащ, осунувшийся и еще больше похудевший, потрепанный, потасканный и покрытый черными наколками стоял не кто иной, как Тоби - Безумный Морган, Волкодав, предводитель быков, капитан, головорез и...
Друг.
Колени Берга подогнулись, но на ногах он устоял - только слегка пошатнулся, во все глаза глядя на убитого пирата. Сомнений не осталось - ухмыляющийся рот произнёс его собственное имя, хрипло выплюнув в лицо бывшего старпома, и тот, будто оцепенев, смотрел, как растягиваются тонкие губы, являя такой знакомый жуткий оскал; как отблеск света от фонаря выхватывает из темноты бледный череп, при ближайшем рассмотрении оказавшийся человеческим лицом.

Но люди же оттуда не возвращаются?
Ну, тогда перед ним - сам дьявол.

Контроль над собственным телом и координация снова вернулись к фйельцу, слишком долго закаливавшему и спиртовавшему свой организм, чтобы сдаваться потрясениям так просто. Мышцы напряглись, под кожей на предплечье проступили вены; он с силой чиркнул коротким лезвием ножа по сабельному клинку, отталкивая острие от своей шеи, и вместе с этим отступил назад, приваливаясь спиной к стене пакгауза. Пальцы сжимали мешочек с табаком только машинально, как если бы их свела судорога, и Гектор вовсе позабыл о своем скромном трофее, во все глаза таращась на стоящего перед ним.
Рост, сложение, лицо, голос, оскал. Все говорило в пользу того, что перед ним стоит капитан Тобиас Морган, невесть как залатавший дырку в собственных гнилых кишках и поднявшийся из глубин морского ада, чтобы явиться сюда, в Рейнский порт, и предстать перед старинным другом. Все аргументы за, ни одного против. Глаза, слух и память не обманывали, и всё-таки, казалось, поверишь в это - и сойдешь с ума.
Голос фйельца, прежде раскатисто рычавший на Бейбриджа, вдруг сел и вырвался из горла только сиплым хрипом:
- Фрегат... лег на курс преисподней и пошел ко всем чертям, вот уж пару месяцев тому, - Берг вдруг ощутил, как застучало сердце, и напряженно сглотнул комок, застрявший поперек глотки. Не сводя взгляда с лица Моргана, будто зная, что, стоит моргнуть - и страшный призрак растворится, Гектор нашарил на поясе широкий ремень и заткнул мешочек с табаком за него. Нож всё ещё оставался в его правой руке, вскинутой на уровне груди, но пальцы мертвеца сжимали саблю. Зато клинок уже не упирался в горло.
Повисло густое, тягучее молчание. Гектор выпрямился во весь свой немаленький рост, расправил плечи и твердо встал на ноги, отшатнувшись от стены. Окованный железом моряцкий сапог ступил вперед, разбрызгивая грязь. Капюшон плаща был сдвинут назад, но все еще болтался на затылке полуистлевшего скелета, который напряженно цеплял каждое движение фйельца взглядом безумных зеленых глаз и продолжал ухмыляться так широко, что...
"Хорош ржать, Тоби, опять рожа треснет!"
Тоби...
Безоружная рука Гектора взметнулась вверх быстрее, чем могла бы взлететь сабля капитана: он рывком сдернул капюшон с его затылка. Беловолосая голова мотнулась назад, и фонарь наконец-то высветил лицо Моргана целиком, во всей его пугающей красе; тени залегли по руслу шрамов, еще сильнее углубляя их, глаза таращились из-под опухших век, черные татуировки расчерчивали подбородок, скулы и виски, и ухмылялся с этой рожи все тот же самый ощерившийся рот.
Старпом никогда не отличался спокойствием и сдержанностью - такой уж темперамент. Но сейчас он выглядел на удивление невозмутимо, будто взял себя в руки и удержал. Моргнув, он только внимательнее всмотрелся в лицо Безумного, а потом опустил голову и осмотрел его с головы до ног, неторопливо и пристально, подмечая, каждую деталь, каждую прореху на потасканном плаще и каждое пятно грязи на его длинных развевающихся полах.
- А ты не встретил свой фрегат там, откуда вылез? А, Тоби? - Тон и голос Берга вдруг стали такими будничными, словно ничего и не произошло.
Он не стал рвать и метать, разбрызгивать ядовитую слюну и драть горло в яростных воплях.
Заглянув еще раз в глаза внезапно ожившего капитана, он немного помолчал.
Затем просто, крепко, коротко и с чувством выругался.
А после - запустил свой увесистый кулак прямо в расписанную чёрным скулу Моргана и испытал сокрушительное наслаждение, когда костяшки его пальцев встретились с торчащими из-под кожи костями лица убитого пирата.

Отредактировано Hector Berg (2017-09-06 03:45:23)

Кость не провалилась под тяжелым кулаком - не сломал, даже челюсть на сторону не свернул. Но то, что хотел, получил сполна: это упоительное ощущение развязанных рук, когда тебя не останавливают, не хватают за локти, не пытаются оттащить и не вопят во всё горло что-то вроде "Хватит, ты же к чертям его убьешь!".
Но и сопротивления не было тоже. Ни ответного удара, ни даже куцого взмаха саблей или хотя бы сжатой в кулак костистой рукой - ничего. Худощавая фигура пошатнулась и завалилась на землю безропотно и тихо - без ругательств и рычания; только прогремел деревянный настил, вдарив по хребту пирата.
Дыхание будто только что освободилось из груди Гектора: он незыблемо стоял над укутанной в черное фигурой, широко расставив ноги, сложив на груди руки и во все глаза глядя на того, кого он похоронил в морской могиле целый год назад. Похоронил и почти успел свыкнуться с этим. Почти успел отпустить - как сам себя пытался убедить.
И сам себе ничуть не верил.
Скорее он поверил бы в камень, привязанный к его собственной шее, в железные колодки, тянущие ко дну, в глухую бездну, - при мысли о гибели капитана ощущения были как раз такие. А мысль эта настигала слишком часто. Как результат - бывший старпом спал меньше обычного, а пил еще больше, постепенно доводя себя до того состояния, из которого уже не становятся снова людьми. Тоби, известный любитель выпивки и ценитель приличного рома, осудил бы друга за такое беспробудное пьянство - даже на фоне обычного хмельного веселья, без которого бортовая качка и вполовину не так хороша. Да вот беда, Тоби-то теперь...
- Жив! Марис меня задери прямо на этом месте, жив, чёрррт!! - Гектор еще раз с чувством выругался сквозь сцепленные зубы и широко распахнутыми глазами наблюдал, как капитан медленно, но верно поднимается сперва на колени, потом на ноги, все еще не собираясь отвешивать старинному другу ответный удар. У него нашлось кое-что получше: бутыль рома выкатилась из складок потрепанного плаща и ткнулась в сапоги старпома, который вновь уставился на Моргана. Тот по привычке щерился, но не в угрожающем оскале, а в той самой улыбке, которая искажала его изувеченное лицо совсем иначе, навешивая на него задорное, лихое выражение, которое Берг так давно не видел.
И дюжину "Быков" отправил бы ко дну, лишь бы увидеть вновь.
Берг медленно наклонился, осмысленно подставляясь призраку в черном плаще затылком и спиной, и подобрал бутыль. Трофей призывно булькнул, опустившись в ладонь приятной тяжестью.
- Эта. Лучшая и есть, - только и успел произнести, когда жилистые руки друга стиснули его в объятиях, и Гектор, сам толком не сообразив, что происходит, ответил тем же, сжимая острые плечи и ребра своего капитана так, что едва не захрустели. В один момент освободились все чувства разом: из самого нутра поднялась черная удушающая ярость, вскинула голову старая горькая обида, воспрянуло блаженное облегчение и встрепенулась надежда, которая, как ни пытался он ее вытравить спиртами в портовых притонах, все равно оставалась при нем.
Знакомый белесый хохолок мелькнул перед глазами, только теперь в волосах Волкодава показалась проседь. Ярость и радость еще какие-то секунды боролись друг с другом в растерянной душе Гектора, но исход этой схватки был предрешен еще в тот момент, когда зеленые глаза снизу вверх зыркнули с бледного черепа упавшего навзничь почти-мертвеца. Еще не успев обвинить и крепко, метко, от души всё высказать, он уже его простил.
И тут дружеское плечо пришлось как раз кстати: тяжело опершись на него, чтобы горячий прилив братских чувств не мотнул вперед и не приложил о настил, опять заходивший под ногами ходуном, Гектор жадно глотнул промозглый осенний воздух, наполняя гортань и легкие до предела, пока не стало жечь в груди, и следом громко рассмеялся, хлопком крепкой ладони припечатывая Тоби по спине.
Живи, безумный капитан, живи еще сто лет!
- - -
Сердце до сих пор громыхало в широкой фйельской груди так же глухо, как моряцкие подошвы стучали по доскам, но первое потрясение наконец-то улеглось. Да и подошвы скоро перестали отстукивать шаги, вместо этого топча холодную жидкую октябрьскую грязь. Рядом с Гектором снова шел Морган, потасканный и окончательно растерявший все мясо со своего долговязого скелета, но живой и, как прежде, сверкающий зубами и глазищами. Не нужно даже времени, чтобы опять к этому привыкнуть: события последних двенадцати месяцев изгладились из памяти в один миг, из всех воспоминаний оставив только мрачную зияющую пустоту в  сердце - отражение той пустоты у причала, где обычно покачивался на волнах, сонно мотая своими грозными рогами, дремлющий "Бык".
Глотая огненный ром из горла бутыли, Гектор бесцеремонно разглядывал лицо Тоби, черты которого угадывались за пеленой дыма из его трубки. Встреча с Бейбриджем с "Безумной Евы" случилась будто давным-давно в прошлом, но принесла трофей, который сейчас и пригодился. Цепкие пальцы Моргана выхватили бутыль из рук Берга, но вскоре тот получил ее назад, чтобы сделать свой глоток и опять без возражений передать добычу другу. Каждый раз она становилась все более невесомой, на глазах теряя свое содержимое.
- Но кто "они"-то, Тоби? Кто вытащил пулю и кто тебя нашел? И как нашли? - С искренним изумлением спрашивал Гектор, пытаясь уложить в голове рассказ капитана: тот заявлял, что сам понятия не имел, где провел все эти месяцы, когда на Тиле его считали одним из вечно веселых мертвецов. В "Жемчужине" даже сложили какую-то жалкую песенку в его честь. Но при Гекторе никогда не исполняли: знали, что тут лучший друг Моргана не поддержит парочку запевал своим звучным голосом, а скорее навешает кулаком по зубам. - Они тебя удерживали, так, получается? Силой удерживали, тебя? - последний вопрос Берг не зря произнес с особой интонацией, недоверчиво сдвинув брови. Удержать Волкодава на привязи - хорошая идейка! Да только вот убийственная. Но неизвестно ведь, ни кто это был, ни сколько их было... А если целое племя - говорят, на некоторых островах бывает еще более людно, чем в таверне, когда вернулся фрегат, - да еще вооруженное? Тут даже Моргану в одиночку лезть на рожон не стоит, лучше просто попытаться тихо ускользнуть. Может быть, он так и сделал? Или как все произошло?
Гектор раскрыл рот, чтобы озвучить все эти и многие другие вопросы, что у него накопились. Вот уж никогда не чаял он всерьез, что сумеет их задать! Но теперь капитан - живой, из крови и остатков плоти - был здесь и шагал с ним в ногу. Расспрашивать такого Тобиаса - милое дело, не то что бросать свои вопросы вздымающимся перед носом корабля валам, которые, как думалось раньше старпому, сомкнулись над белобрысой моргановской головой.
Но у того тоже нашлись вопросы, и перед самим собой Гектор нехотя признал, что капитан имеет право знать, что приключилось с его фрегатом. История эта была бесславная, унылая и подлая, а еще каждый раз, вспоминая ее, фйелец впадал в бесконтрольную ярость. Жизнь на Рейнских улицах ночью кипела вовсю, и только глухие или допившиеся до беспамятства встречные прохожие могли не уловить раскатистый голос фйельца. Остальные наверняка услышали отчетливо и издалека, когда он, мрачно хохотнув, выдал:
- Ты прав, фрегат еще на плаву, но ходят на нем нынче такие безмозглые ублюдки, что я сам удивляюсь, как ко дну до сих пор не пустили. И корпус, и рога, и череп, такелаж, орудия, штурвал и все три мачты, да... Да Марис был бы ему лучшим капитаном, чем Ваймс! Да-да, представь, Ваймс, который тогда не знал, с какой стороны к мортире подойти, мы с Питом, когда он был еще канониром, всё ждали, что этот в жерло рожу сунет, да так и... - Гектор размашисто махнул рукой, ребром ладони разрубая воздух, и тотчас же отвлекся, перехватив тяжелые взгляды двух крепких моряков, что, пошатываясь, брели навстречу. Не место и не время в голос вещать о тех событиях вот так, на ходу и между прочим. Внезапно утрата Быка обрела в сознании Берга первостепенную значимость, и он готов был сам себя приложить кулаком по уху - как мог так просто отпустить?! Но вместе с тем он смутно понимал, что приоритеты сменились не из-за его вдруг пробудившейся сознательности, а благодаря тому, кто чеканил свой нервный шаг рядом, кутаясь в просторный черный плащ.
- Гектор, а ты чего один сегодня? А, нет-нет, вижу, погоди-ка... - хриплый голос отвлек летящих вперед друзей. У стены одного из домов восседал одноногий подслеповатый старик, местный гончар, для которого всегда находилась работа и заказы на новые кувшины и тарелки - самый расходный товар в тавернах после, разве что, рома. Старик прищурил свои воспаленные, загубленные катарактой глаза, и расплылся в беззубой улыбке. - Это что, ты с другом наконец-то встретился? Или под плащом девицу прячешь? Хорошa, наверное, зараза, раз другим полюбоваться не даешь - так и замотал в тряпки?
Старикан рассмеялся, и смех его был высоким, повизгивающим, будто ничего веселее он в жизни не говорил. Гектор решил, что широкий откровенный оскал сгодится за ответ и, повернувшись всем торсом к старику, загородил собой Моргана и подождал, пока он проскользнет в опасной близости от гончара.
- Не дело тут разговаривать, Тоби, давай-ка завернем, - теперь Берг говорил уже вполголоса. Он осмотрелся и кивнул на вывеску одной захудалой таверны, которая была дальше от порта, а, значит, не забита под завязку хмельными моряками. И ожидания старпома оправдались: сунув носы в дверь, они обнаружили пустующий столик в самом укромном темном углу и направились прямиком туда. Походя Гектор ухватил с прилавка две чарки, чтобы разлить по ним остаток рома из бутыли, которую гордо нес под мышкой. На робкий писк официантки про то, что "свою выпивку нельзя" он ответил только тем, что склонил голову, глянул на девицу исподлобья и многозначительно разулыбался. Та, порозовев, вскоре сама притащила тарелку с полосками копченой рыбы и грохнула ею об стол рядом с локтем фйельца.
- На Быке никого уж не осталось, ни Ричардса, ни Кэлдона, - Гектор с досадой поморщился и закинул в рот очередной кусок рыбы. - Квартирмейстер сгинул с тобой, в тот же день. Вы там с ним не вместе, случайно, зависали? А то вернул бы и его за компанию, славный был малый, - приложившись к чарке и еще немного помолчав, старпом наконец совладал со своими мыслями и, крякнув, оперся грудью на руки, скрещенные на грязной столешнице. - А так и вышло, То... друг. После того, как тебя... как ты... в общем, как тебя не стало, половина команды в первом же порту сошла. В таверне за твою душу - будь она у тебя, то порадовалась бы - двое суток напивались и песни голосили. Так уж горевали и убивались, что заслушаешься! Но когда пришла пора возвращаться к причалу и грузиться на борт, оказалось, что от прежней команды осталось тридцать с лишним человек. Вот так-то. Остальные решили, что и море им без тебя не мило, - Гектор горько усмехнулся, схватил снова чарку, но, вопреки привычке, не поднес к губам, а отставил в сторону. - Когда шли к берегу после того боя, ясное дело, командовал я, да и все только поддержали. Ну а потом пришлось взять новых сорок человек, не меньше. И, в общем... не сошелся я характером с ними, - ёмко подвел черту Берг, откидываясь на спинку стула, вздергивая подбородок и с вызовом глядя куда-то под низко надвинутый черный капюшон - глаз Моргана отсюда было не различить. - Дрейфовать по течению им, понимаешь, не нравилось, а мне тогда... - он вдруг осекся, болезненно морщась, но собрался и глухо закончил: - Только, знаешь, дрейфовать и хотелось, больше ничего. Кто-то попадался, если везло зацепить торговый путь, но так, все по мелочи. Порт только один раз обстреляли, кажется, месяца за два, но тоже не особо... Устал я, брат. Выдохся. Тогда казалось: продираешь глаза и самого себя поднять не можешь на ноги. Да и не хочешь как-то. Ушло что-то, запал весь вышел. Ну а потом взяли курс на Рейн и проголосовали за нового капитана - Лео Ваймс, слышал про такого? На "Усмешке Мариса" как-то ходил, вроде.
Невидящий взгляд Берга медленно ползал по столешнице. Перед ним мелькали забытые, как он думал, образы из недавнего прошлого. Но, оказалось, помнил он их чётко. Как выхватил саблю и полоснул по горлу первому, кто сунулся к нему после отказа отдать Быка. Как сражался врукопашную и разве что зубы не пускал в ход, когда, навалившись добрым десятком, руки скручивали за спиной и стучали по затылку, чтобы усмирить бунтаря, но то ли голова у Гектора была такая крепкая, то ли руки у них дрожали... Нет, отдавать Быка так просто он не собирался. И сражался за него, отправив к Марису как минимум троих из нового набора. Было самому мерзко от осознания себя: кроме самого фрегата, ему ничего и не нужно было. Только бы править этим призраком былых лихих времен вперед, в море, куда глядят глаза, и не размышлять о будущем, не строить планы, как Тоби, который постоянно выдумывал все новые и новые авантюры, сидя в своей каюте за картами и щедро делясь смелыми перспективами со старпомом.
Да, обсуждать, давать советы, подсказывать, выискивать компромисы и спорить - с этим он всегда справлялся так, что лучше некому. Но когда пришлось фонтанировать идеями самому...
- Как-то так и вышло, - неунывающий фйелец бодро встряхнул головой, избавляясь от засилья черных мыслей, и его губы расползлись в жизнеутверждающей улыбке. - Их оказалось чуть побольше, сэр мистер господин, - он предусмотрительно не называл Тоби по имени, - и не всем я одинаково нравился. Не как вот ей, например, - он зыркнул на официантку, которая не спускала с их стола взора кошачьих глаз, и жестом попросил повторить, сдвинув к краю опустевшую тарелку и бутыль. Немного поразмыслив, он откупорил ее, внимательно посмотрел на пробку, понюхал ее и сунул к себе в карман, с лукавым прищуром целясь взглядом под капюшон плаща сидящего напротив.

Отредактировано Hector Berg (2017-11-17 20:05:42)

Трофейная пробка от "лучшей бутыли" заняла свое прочное место среди талисманов по-моряцки суеверного фйельца, а пробка с новой тары без боя сдалась лезвию его ножа. Пока был занят рассказом, Гектор сидел практически неподвижно, только мрачно ухмылялся и бросал взгляды в сторону своего верного соратника, все еще скрывающего лицо под капюшоном. Но теперь, впервые вслух поведав о том, что произошло в последний год, излив истерзанную душу и заодно оправдав свой унылый настрой, старпом примолк и ждал, что на всё это скажет Тоби. Пока тот молчал и скрежетал зубами, из кармана Берга и появился тот самый нож: лезвие подцепило пробку, и ром из вскрытой бутылки расплескался по чаркам старых друзей. Пират не поднимал глаз на капитана: смаковал этот момент затишья перед бурей, эти напряженные секунды, натянутые как якорная цепь. От Моргана ожидать можно чего угодно - не зря заслужил называться Безумным, - и теперь Гектор готовился вновь собственными глазами увидеть, как это бывает, когда внешне спокойный Волкодав вдруг взрывается, вскакивает с места, брызжет слюной, размахивает саблей и отчаянно скалится в лицо недругам. Благо, их всегда хватало.
Но взрыва не было. Ни пушечного залпа, ни даже скупого хлопка пистоля, когда стираешь порох с пальцев и осматриваешься кругом, не особо надеясь на сокрушительный урон от твоего единственного выстрела. Тоби молчал, переваривая новости, а когда заговорил, его хриплому голосу низким рокотом откликнулся смех Гектора.
- Эта тухлятина у меня фрегат отвоевала, Морган. У меня! - Старпом двинул чарку по столу, передавая ее капитану, и вскинул на него тяжелый взгляд исподлобья. На губах блуждала ухмылка, но глаза впивались в темноту под черным капюшоном цепко, насмерть. Не всё, но многое отдал бы Берг, чтобы сейчас всмотреться в выражение бледного лица Безумного, разглядеть его во всех подробностях, изучить каждую изборожденную чужим клинком черту. - Так что выходит? Значит, сам-то я еще тухлее? Давай, скажи мне! - Нож все еще был в руках у горца, и тот, взревев, в сердцах по самую рукоятку вогнал его в столешницу, моментально распаляясь. - Или лучше мне рассказать? Рассказать, что нас там было четверо против семи десятков, что я один живым тогда остался? Добрался до суши вплавь, Морган, добрррался - да только не сам. Акулы помогли - кровь так хлестала, что подгоняли меня до мелководья, чертовки, пятки жгли! Давай-ка, пробуй... не позволь, когда попутный ветер, и паруса уносят фрегат в точку на горизонт. Будто сам Марис подгонял, - огрызнулся Гектор, заканчивая свою импульсивную тираду, в середине которой едва не вскочил на ноги, но вовремя удержался. Схватился за рукоятку своего ножа, а тот - как якорь. Только не за кораллы зацепился, а за изъеденное сыростью и древоточцами дерево, и удерживал старпома на месте, пока того трясло от ярости. За мнимым спокойствием Тобиаса тоже что-то крылось, и друг знал это слишком хорошо, чтобы ошибиться - ледяной тон, напряженный голос, всполохи зеленого огня даже во тьме сдвинутого на глаза капюшона... Гектор опустил глаза и усмехнулся, глядя на руку Моргана, вцепившуюся в чарку так, что, кажется, острые костяшки вот-вот прорвут пергамент бледной кожи. Нет, что-то крылось за этой напряженной тишиной, что-то... Буря! Шторм! Девятый вал!
Старпома Тоби не осуждал и в произошедшем не винил, но того жестоко жалило осознание позорной беспомощности, когда он - гроза Вдовьего моря, разудалый разбойник - был унижен и сломлен. По чьей вине? Да по своей.
Или Морган тоже виноват, что тогда посмел погибнуть и отправить всё крахом?
- Ты сам по себе вернулся, Тоби, а с Быком так не повезёт. Я долго его не отпускал, но пришлось, - после выразительного молчания и доброго глотка рома глухо пробурчал Гектор, все еще не отпуская рукоятку ножа. Лезвие изогнутое, короткое - но даже оно казалось опасным оружием в крепких руках старпома. Не только казалось, а таким и было. И отпускать его он пока намерен не был, с треском кромсая столешницу. - А теперь я его верну. Вместе с тобой верну, - упрямо рыкнул фйелец, вскидывая непокорную встрёпанную голову, с вызовом глядя на капитана. Лихорадочно блестели глаза и сама собой вздергивалась в оскале верхняя губа - распаляя себя, он чувствовал, как назревает в груди новая вспышка гнева. - Теперь всё по-другому будет, а? Теперь мне это нужно. "Бык" нужен, нужен дом, и чтобы всё как было, - отрывисто припечатывал Берг, запрокидывая голову назад, напропалую глотая из чарки, наливаясь ромом до тех пор, пока не захочется вернуть его обратно. Он решил надраться так, как давненько не бывало. Хоть теперь он просыхал еще реже, чем на борту Быка, а всё же редко отключался - но вот сейчас хотелось как раз этого. А там, как разлепишь глаза и покрутишь очумелой головой... живые, мертвецы, всё едино.
Может, Тоби и не оживал вовсе. Может, я сам концы отдал, и мне мерещится? И как поймешь тут?
Гектор раскатисто расхохотался - да так внезапно и громко, что вздрогнули даже повидавшие своё моряки, облепившие соседние столы. Но веселье его оборвалось так же резко, как вспыхнуло: немигающим взглядом он проследил за вошедшей в таверну компанией, узнавая каждую из шатающихся бранящихся фигур, а потом все-таки моргнул и оглянулся на капитана.
- А это, друг мой, бывшая дерьмовая команда капитана Гектора Берга, - звучный голос фйельца разнесся над хмельными головами, вынуждая присутствующих снова слегка притихнуть. Что-то назревало, и это не чувствовали только те, кому пришла пора завалиться в беспамятстве на заплеванный пол. - Команда сукиных сыновей, команда мятежников, которых ни один... я повторяю... - тяжело опираясь руками, старпом начал вытаскивать себя из-за стола, с трудом передвигая непослушные ноги и удерживая гордо поднятой хмельную голову. - ...ни один стоящий капитан под свой парус не возьмет. А почему? Да, почему? Ну, Арчи, спроси меня? "Почему, Гектор?" Ха! Да потому, что ты - кусок дерьма! И ты, и ты! А Ваймса где забыли? Я у причала наших мачт не видел... Так где мой проклятый фрррегат, чертов ты ублюдок?!
Чем тяжелее пушечное ядро, тем быстрее оно покатится с горы, всё набирая и набирая обороты, превращаясь в силу неуправляемую и неизмеримую к концу своего пути. Так же выходило и с пьяным Бергом: тот выбирался из-за стола медленно, неуклюже, шатаясь и чертыхаясь сквозь зубы, но когда всё же выбрался и вытащил из столешницы свой нож - метнулся вперед так стремительно, что этой скорости и ловкости позавидовал бы не последний абордажник из бывшей славной команды быков.
- Ты еще-то не подох, чудила в юбке? Уймись уже. Фрегата не увидишь, если только не вырезать тебе глаз да ко мне в карман не... - тот, кого Чертяка назвал "Арчи", сам был крепко пьян, и хмель развязал ему язык. Кто, сохранив остатки трезвости, стал бы так откровенно нарываться, раззявив пасть даже в сторону непререкаемо священного - фйельского килта, которым горец дорожил не меньше, чем Бычьим штурвалом? В глазах у Гектора потемнело. Видя перед собой только ухмыляющуюся рожу, он снарядом, пущенным из пращи, рванулся к пирату, левой рукой ухватил того за горло, а правой сокрушительно ударил ножом, пригвоздив его ладонь к прилавку - Арчи как раз потянулся за новой чаркой. Толчками полилась кровь, заверещала, отскакивая к стене, официантка, и пока двое других новоприбывших соображали, что и как произошло, Берг успел перехватить недруга крепче, обрывая его благой ор, выдавливая из его горла только сиплый хрип, дико скалясь и с удовлетворением глядя, как наливается синим лицо пирата, как вываливается изо рта его на глазах распухающий язык. Мельком глянув через плечо, Гектор успел заметить, как оскаленное лезвие метит в его бок, и вовремя подставить руку - так, что сабля второго пирата из новой команды, Стеллса, полоснула только по предплечью, глотнув горячей, клокочущей в венах крови старпома. Вмешается Тоби или нет - ринувшись в атаку, об этом Берг даже не подумал. Оскорбление было нанесено лично ему, дважды. И теперь, дважды проворачивая нож, превращая тыльную сторону ладони врага в кровавое месиво, он с сожалением отпустил его горло, оставив Арчи свалиться под прилавок.
Освободился для собственной защиты, но с ним пока не закончил.
Гектор резко обернулся, перехватывая нож в окровавленную левую руку и правой выхватывая свою саблю. Долго пришлось ждать встречи с новой командой, уж чуть ли не вечность - но всё-таки дождался. И требовал теперь сполна.

После всех скитаний и странствий Гектор Берг, добравшись до Тиля, сразу вдруг понял, что отсюда теперь уже по доброй воле не уйдет. Или в море сгинет, уважив Мариса, или на далёких островах пропадёт, или в паршивой таверне – вот как раз как эта. Но тело его всё равно останется в морской пучине, а душа – с морским дьяволом, раз уж так будет суждено. После всех этих попоек и пьяных драк, куда хозяева таверны выбрасывают тела павших? Вот то-то и оно.
Дух свободы и братства, витающий на Тиле, разом лишил Гектора всех мыслей о новых поисках, потому что пиратская жизнь – она сама по себе вечный поиск и есть. И он здесь никогда не был один; вовсе забыл, каково приходится одиночке – всегда плечом к плечу с Тоби, верным братом, неистовым соратником и дерзким капитаном. Всегда и всюду, до той проклятой схватки, которая их разлучила. После нее – уже совсем другое. Были соратники, оставались еще верные люди в команде Быка, но так, чтобы доверять кому-то всем своим нутром, душой и кровью – такого после гибели Моргана больше не было.

Но вдребезги бутыль – и звон как зов бессмертных подвигов этих двоих, непобеждённых в бурных водах!

Тоби не остался в стороне, и Гектор вдруг расхохотался, по старой памяти отскакивая в сторону от колченогого стола, отправленного в полёт капитаном. С мебелью у кэпа разговор всегда такой – жесткий и короткий, и если бы был сейчас в таверне хоть один, кто знал бы Волкодава вполовину так же хорошо, как сам Берг, то уже по этой выходке признал бы капитана Дикого Быка.
Всё это как сигнал на абордаж, и вот уже музыканты от души лабают забористые шанти, заскочив с ногами на столы у стены – повыше, где не достанут шальная пуля или сабля. Сам Гектор, всё ещё посмеиваясь, встряхнулся и круто развернулся, одним рывком скрестив свою саблю со сталью нападавшего со спины. Вопли, стоны, лязг, грохот и адская музыка поверх всего – фйелец широко осклабился противнику и, вспарывая ему брюхо снизу доверху без всяких колебаний, звучно подхватил мелодию надрывающейся скрипки:
– Рррраз-два, спой нам, пташка, этим ррранним утррром! – Рана на предплечье была глубокой, саднило и щипало вскрытую плоть, но в груди старпома сердце колотилось всё легче и быстрей, будто только это и поддерживало в нем жизнь – славная попойка с потасовкой в компании старого, только этим утром ещё мёртвого капитана. Его костлявая спина прижалась сзади к спине Берга – уж эти острые лопатки он из тысячи узнает! Встав рядом, кэп и старпом превращались в чудовище, оскаленное сталью и плюющееся свинцом, и на этот раз ярость их была справедливой. Почти что благородной! Вернуть себе фрегат – святой долг морехода, иначе какой он, черт дери, мореход?!

– Ну Тоби! Вот бы я так бился после того, как сдохну, а? Старый ты плешивый чёрт! – Заорал Гектор со смесью злобы и восторга. Но год вдали от Тиля не прошел для Моргана даром: в один момент ощущение братского плеча исчезло, и со странным хрипом капитан Быка повалился на скользкий от пролитой крови пол. Быстрый взгляд вниз: ранили пока не насмерть, тощее тело Волкодава еще шевелится. Следующий взгляд – прямо в глаза тому пирату, который занес свою саблю для решающего последнего удара. Ррраз – порывистый выпад Берга, свист клинка, – и мерзавец с воплем хватается за обрубок, бывший его крепкой рукой ещё мгновение назад.
– Этого черта так просто не убьёшь, но ты хоть попытался, – процедил Гектор сквозь зубы, милосердно избавляя калеку от страданий следующим взмахом своей сабли.

Потасовка уже сходила на нет: кто хотел унести ноги, исхитрились сбежать; о драке напоминали искромсанные тела на полу, тяжёлое дыхание и ругань уцелевших и треск обломков стола, полыхающих в углу – кто-то успел поджечь щепки. Моргану и этой заминки хватило, чтобы обратить на себя внимание собравшихся. Берг первый расхохотался и хлопнул в ладоши, одобряя выходку капитана с несчастной официанткой, но когда Тоби вдруг сдернул капюшон, во всей своей красе и дикости представ перед головорезами, в таверне повисла тишина. Такая густая, что можно было её нанизать на кончик сабли. Слышно было, как скрипнула ржавая цепь от фонаря, что высветил обтянутый кожей моргановский череп.

Все присутствующие слышали имя Тоби Моргана; кто-то его даже видел. По таверне прошёлся возбуждённый шёпоток, пираты пихали друг друга локтями, пучили глаза и шевелили губами, примеряя имя славного капитана к этому седоголовому безумцу. Кто-то опрокинул ведро воды на обгоревшие обломки стола, другой закашлялся от дыма. Заскрипела и хлопнула дверь: через черный ход на кухне сбежала последняя уцелевшая крыса из ваймсовской шайки.

Молчание затягивалось. Берг сплюнул на пол, избавляясь от привкуса металла на зубах, а потом вскинулся и ухмыльнулся. И здесь тоже без него никак: на то он и старпом, чтобы связывать моряков с капитаном; сам-то Тоби давно уж не от мира сего.
– Морган, он самый и есть. Уж если кто в этом уверен, то это я, – рявкнул он, шагая вперёд, раненым локтем отталкивая чьё-то тело с дороги. – Единственный капитан "Дикого Быка". Слышал про такой фрегат, а, Чарли?
– Как не слышать? Да про нас уже легенды ходят, – беззубо улыбаясь, широкоплечий Чарли, канонир с Быка, протолкнулся вперед и братски хлопнул Берга по спине. К Моргану он присмотрелся настороженно, с прищуром, но в конце концов признал блеск глаз безумного капитана.
– И где сейчас эта легенда, в каких водах ходит? – Гектор с кривой усмешкой приладил саблю на бедро, но кинжал прятать не спешил и поигрывал им в руках. Исподлобья он наблюдал за Чарли, а тот поморщился и придвинулся ближе к Моргану.
– Они вас со старпомом предали, кэп, но только не я. Я не с ними. Берг соврать не даст, я был против проклятого бунта. Но кое-чего я про них знаю. И рассказал бы, в знак верности, – ухмылка, перекосившая лицо канонира, доверия не вызывала, но кому на Тиле можно доверять? – Но уж не здесь, в укромном месте. Идём со мной?
Чарли выжидательно уставился на Моргана и Берга. Канонир без пушки, капитан без корабля. А вот старпом хотя бы с капитаном и с человеком из команды. Гектор хмыкнул себе под нос, подцепил с ближайшего стола чью-то кружку и щедро выплеснул ром на свою рану, а остатки вытряхнул на язык.

Люд в таверне приходил в себя: снова запиликали музыканты, очнулась и завсхлипывала официантка. Гектор пристально всмотрелся в канонира и нехотя признал:
– Плохого не скажу, Чарли бунт не затевал. За плечом у меня тоже не стоял, конечно... Смельчак, – он издевательски ощерился. – И носу из трюма не показал, пока всё не закончилось. А потом в порту тихонько сошёл, пока его не прибили за то, что воздержался. Но рассказать чего-нибудь сможет. Если станешь его слушать, капитан.