Прекрасный солнечный день, на небе ни единого облачка, и даже королевский замок должен радовать совершенно не присущей ему относительной тишиной и спокойствием. Однако на моем лице нет и намека на радость, доброе расположение или просто хорошее настроение. Я молчалив и напряжен, отделываюсь ото всех лишь быстрыми обрывками фраз. Что-то начало происходить в последнее время, и я не могу найти этому объяснения. Непонятная слабость, состояние, когда трудно сосредоточиться даже на самом мелком и незначительном деле. Притом с каждым днем становилось все хуже и хуже, ощутимее и ощутимее. И можно было бы предположить, что просто приболел, да только лекарь уверял в моем полном здравии. Так что же тогда? Я настолько устал? Или никак старость нагрянула? При этой мысль я невольно ухмыльнулся. Забавно, действительно. Но пока ничего не поделаешь. Приходилось выдерживать прежний ритм, который с каждым днем становился все интенсивнее и интенсивнее. Этот же день начался с записки, которую мне принес один из прислужников леди Ларно. Графиня Дарингшира взвалила на свои плечи все заботы по организации свадьбы Уильяма с Елизаветой. Тревожила меня она редко, никогда, если быть точным, потому я не мог отказать в единственной встрече, о которой меня попросили. Да и причин не было, за исключением разве что дурного настроения и не желающей покидать меня усталости. В общем, передав свое согласие, я вышел из замка в намеченный час и, в сопровождении двух гвардейцев, двинулся вдоль территории королевского двора. Думал, что на свежем воздухе станет легче, но, увы, легче не становилось, от чего я нахмурился пуще прежнего. И тут же глубоко вздохнул, словно уже и воздуха становилось меньше. Но все же не остановился, широкими решительными шагами двинувшись в сторону большого шатра, под которым расположились леди Ларно и ее сопровождающие. Среди них я узнал и юного пажа, за которым я нырнул в объятия прохладной воды озера Илайн, в первые дни пребывания в столице.
- Всем доброго утра. Леди Ларно, Вы хотели меня видеть? – оказавшись на пороге шатра, произнес я, двое гвардейцев остались стоять вдалеке. Чуть погодя я глубоко вздохнул. Почему так душно? В голосе моем не было и нотки той доброжелательности и учтивости, с которыми я обычно приветствую старых знакомых. И особенно леди Ларно, встреча с которой оказалась одним из самых приятных событий в столице. Впрочем, и все последующие встречи с ней тоже. Занимательная беседа, столь откровенный и запоминающийся танец. Жаль только, что под напором дурных ощущений, даже эти приятные воспоминания были не способны придать моему лицу более радужного и доброго вида. Нет, я попытался улыбнуться, конечно, но вышла улыбка какой-то неуверенной, уставшей. А вот недовольства хоть отбавляй. – Я… прошу прощения, миледи, - наконец-то осознав, что приветствие мое все же далеко от эталона вежливости, слишком резко, быстро и от того грубо, я все же сделал несколько шагов в сторону Кристианы Ларно и учтиво коснулся губами бархатной кожи ее хрупкой ладошки. Определенно точно не стоит скупиться на вежливость в сторону человека, который занимается свадьбой твоего сына! – В последнее время у меня так много дел, что постепенно начинаю забывать о манерах. Не обижайтесь графиня. Рад Вас видеть. Вы замечательно выглядите. Впрочем, как и всегда. Не желаете прогуляться?
С этими словами я указал леди Ларно ладонью в сторону озера, где виднелась широкая мощеная тропинка. Возможно, прогулка мне поможет? По крайней мере, я отвлекусь от дел насущных и сосредоточусь на чем-то радостном: не только на знаменательном торжестве (а что причина встречи именно в нем я и не сомневался, зачем еще меня звать?), но и на приятной интересной беседе с леди Кристианой Ларно.

- Нескольких помощников? Это… кого-то вроде провожатых? – переспросил я. Выражение моего лица ни капли не изменилось, все такое же уставшее и где-то даже строгое. Не то, чтобы я не думал о чем-то подобном раньше, но этим совершенно не было времени заниматься. Были иные планы, куда масштабнее, и касались они непосредственно моих обязанностей. – Если честно, пока не было возможности об этом подумать. Я только знакомлюсь не только со столицей, но и с людьми. Кого бы Вы могли посоветовать? – и кто ответит лучше, нежели человек, который сам знает все тонкости столичной жизни.
И все же я сразу сделал шаг в сторону, давая понять, что пора начать нашу неспешную прогулку. Вышагивая вперед, казалось, периодически я забывал о том, что за мной следует леди Ларно. Словно утопая в своих собственных, каких-то отстраненных мыслях, я ускорял шаг, но затем, возвращаясь к реальности, снова тормозил. Так мы дошли до берега озера. А ведь совсем неподалеку мы и увиделись в первые дни моего пребывания в столице. При весьма занимательных обстоятельствах. Глубоко вздохнув, я остановился на тропинке. Даже прохладный ветерок, доносящийся с озера Илайн ни капли не помог мне. Душно. Чудовищно душно. Глубоко вздохнув, я провел своей широкой ладонью по груди, пытаясь при этом вслушиваться в слова леди Ларно. 
- Миледи, Вы тут гораздо дольше меня. И знаете все куда лучше. Я бы с удовольствием выслушал Ваши измышления, - быстро и довольно серьезно проговорил я, бросив мимолетный взгляд на женщину. Раньше я бы непременно заметил. Заметил изысканные шелка и то, как прекрасно они украшали и без того очаровательную даму. Но сейчас, сегодня, казалось, ничто для меня не представляло интересна. Словно я целиком и полностью сосредоточен на чем-то своем. На деле!
И все же, услышав слова о Беатриче Вентури, я повернулся к леди Ларно лицом. Волею Создателя теперь эта женщина не была мне чужой. А земли, которыми она располагала, стали спорной территорией между двумя противоборствующими регионами. В столице все молча ждали ответа Орллеи, медлили, что по моему мнению было чревато губительными последствиями, а люди, поддержавшие корону, смело отвернувшиеся от предателя, коротали деньки под замком! Под присмотром герцога. Разве это допустимо?  А ведь это не может продолжаться вечно. Он не сможет держать Беатриче в своем замке всегда. Что-то планируется. Мы можем опоздать. 
- Откуда у Вас эти сведения? – первым делом поинтересовался я, но леди Ларно не стала отвечать. Что ж, у каждого из нас свои источники, и пока тебя информируют, лучше не задавать лишних вопросов. Ибо замолчат и вовсе. Потому, несмотря на растущий интерес, я все же решил переключиться на суть сказанных слов. – Под жесточайшим присмотром герцога, - в итоге фыркнул я, брезгливо, со злостью, и снова повернулся, окидывая взглядом водную гладь. Обычно умел сдерживать свои эмоции, свое пренебрежение. Но в таком настроении это было невозможно. – Каждая минута промедления это знак слабости Хайбрея. И пока мы ждем, те, кто остался верен короне, пребывают в заточении! – и мысли свои посторонним людям я тоже озвучивал редко.
Вполне очевидно, что я был решительно намерен исправить текущую ситуацию и вырвать графиню из лап опального герцога. Но всему свое время, каждый шаг должен быть продуман и просчитан вплоть до мелочей. От того я быстро сменил гнев на милость, решив все же начать нашу неспешную прогулку. Только сейчас вспомнил о том, что леди Ларно спрашивала про жилище для молодых. Что ж, отдельного поместья им пока никто не предоставит. Было бы приданное Елизаветы, да только пока обошлись без него.
- Уильям и Елизавета? – ох, Создатель, переспрашиваю, словно с первого раза о чем речь непонятно. В очередной раз глубоко вздохнув, я задумчиво промычал себе что-то под нос. Вышагивал при этом себе вперед, так и не отняв ладони от груди. – Пока они будут жить в моем поместье. Думаю…, думаю, - совсем душно, я попытался вздохнуть еще глубже, и остановился. Воздуха катастрофически не хватало, грудь вздымалась от тяжкого дыхания, но, кажется, спустя несколько мгновений это отвратное состояние наконец-то начинает отпускать. – Проклятье, сегодня как-то слишком душно, не находите? – не меняя хмурого взгляда, произношу я в сторону леди Ларно, а после снова медленно двигаюсь вперед при этом растягивая ворот кафтана. Надо же как-то оправдаться. И неважно, что лето в Бэйлоршире, который граничит с Атлантией, гораздо жарче. – Я бы предпочел, чтобы они были рядом. А Вы к чему интересуетесь?

- М, как Вы вовремя отметили. Как раз собирался при первом же случае объявить, что пользуюсь Вашей помощью, - дружелюбно улыбнулся я (вернее, попытался это сделать). Ирония, разумеется. Если простому мужу неуместно пользоваться советами женщины, что уж говорить о лорде-коннетабле! Однако сейчас, наедине, когда рамки немного шире, я охотно вслушивался в слова леди Ларно. Нет ничего дурного в том, чтобы интересоваться мнением человека, пробывшего в столице гораздо дольше, нежели ты сам. Даже наоборот, глупо этого мнения не выслушать! – Не мне судить об их манерах, я во Фйеле не был. Да и тем более по одному лишь Роланду Уоллесу, - при воспоминании о принце Фйельском я глубоко вздохнул. Да, я был знаком с ним. После поражения в битве принц стал одним из трофеев Гасконии, но стойко стерпел все пытки, за что заслужил отдельное уважение. Отныне если что и мог сказать о фйельцах, так это то, что духом эти люди крепки так же, как и телом. -  Кто знает, может, напротив, Ее Высочество Елизавету там ждет куда более счастливая участь, нежели здесь. 
Пожав плечами, я направился дальше. Даже не пытался делать вид, что меня очень сильно интересует судьба девушки, которую я и увидел то всего от силы несколько раз. И к этому союзу я как раз-таки относился беспристрастно, без эмоций, исключительно с деловым подходом. Вопреки прежним разногласиям и конфликтам, Хельм и Фйель все же нашли пути разрешения проблемы. Через договоренности, которые включали в себя и брачный союз. И лично я этот союз считал необходимым. А проблему Фйеля – единственную решенную со стороны короны, ибо остальные проблемы почему-то до сих пор оставались в глуши. Мы оказались меж двух огней, и стоило лишь порадоваться тому, что нам больше не придется оглядываться, можно смотреть только вперед, на врага, действия которого носят куда более опасные последствия – на Орллею. Смотреть, готовиться, действовать! А не сидеть в сторонке, тихо ожидая пока герцог соблаговолит принять решение. Впрочем, рассуждать обо всем этом вслух было бы непозволительной роскошью, даже если учесть дурное настроение, от которого непременно хотелось высказать все и сразу. Притом на совершенно разные темы. В чем-то леди Ларно помогала мне, но ведь она сама говорила про доверие, а нашего короткого знакомства недостаточно для того, чтобы понять: чьим интересам служит эта женщина, и насколько откровенным я могу с ней быть. Потому, глубоко дыша, я молча продолжил вышагивать вперед, продолжая при этом оттягивать назад ворот кафтана, словно только это способно мне помочь глотнуть немного спасительного воздуха. Шея моя была абсолютно свободна, но машинально я продолжал свои тщетные попытки освободить ее от оков ткани.
- Расположения? – при этом я остановился, и, развернувшись, посмотрел на леди Ларно. Взгляд нахмурился, и трудно сказать, вызвано то моим не совсем обычным состоянием или все же неосторожной фразой Кристианы. Эдвард Девантри из-за своих неоправданно рискованных шагов, своенравных и бессмысленных, заметно отдалился от короны. Еще немного, и вправду бы начали думать, что старик лишается рассудка, пытаясь отдалить от себя Гасконию, регион, на котором держатся остатки нашего единства. Спасало графа лишь то, что он, несмотря ни на что, оставался богат и влиятелен на церковном поприще. Кому и нужно искать расположения сейчас, так это ему самому. У короны, для восстановления светского влияния. - Благодарю, я подумаю об этом, - в итоге кратко ответил я. Нет, про племянника предложение весьма дельное. И я не обманул, обещая подумать. Все остальное намеренно не озвучиваю. Даже оставшихся преимуществ в виде денег и влияния на священный папский престол достаточно для того, чтобы обратить свой взор на эту семью. Мое личное отношение, после оплошности с Анной Мирцелл, отходило уже на второй план. И появлялись другие мысли, куда более практичные. – А откуда Вы знаете о том, в каком направлении я мыслю, миледи?
Действительно, откуда знать, сходятся мои представления о ситуации с представлениями Девантри или нет. Как мы расценивает пути разрешения проблем, и как вообще намерены действовать. И все же эти слова я произнес с легкой улыбкой на устах, желая немного разбавить тон разговора, серьезный ответ не требовался. Легкое отступления для приятной беседы.  Однако… не вышло. Снова душно! Я отвлекся, в очередной раз глубоко вздыхая и пытаясь глотнуть немного свежего воздуха. Слишком тяжело, и от непонимания того, что происходит и почему, становилось только хуже, а раздражение - сильнее. Я снова нахмурился, идя вперед уже куда более широкими и твердыми шагами. Словно обозленный бык, оставалось только паром фыркнуть. В какой-то момент я остановился. Кристиана что-то говорила? При этой мысли я повернулся к ней. Не слышал, не мог сосредоточиться ни на чем, но легкие прикосновения женщины вынудили меня все же обратить на нее свое внимание. Впрочем, не самое радушное. Плохое самочувствие диктовало свой настрой, порождало недовольство буквально ко всему.
- Как себя чувствую? – ровно произнес я. Выдавать какие-то слабости перед женщиной? Вот еще!  Хотя не только перед женщиной, вообще. Эдвард Баратэон крепок и здоров, и никто не посмеет усомниться в этом. Потому предположение леди Ларно вынудило меня нахмуриться еще сильнее. Я осторожно убрал руку, до которой та дотронулась, и снова смирил ее своим строгим взглядом. – Я прекрасно себя чувствую. А Вы, кажется, хотели поговорить со мной о свадьбе Уильяма и Елизаветы. Вот давайте и начнем, - сомкнув руки за спиной, я снова развернулся и двинулся дальше, пытаясь превозмогать ту усталость, и то неопределенное состояние в принципе, от которого, казалось, скоро голова пойдет кругом. Куда эти лекари смотрели? Я явно просто простудился! И, видимо, пошли осложнения. Однако как только я уж почти убедил себя в этом, внезапно… почувствовал, как подбородка коснулась влажная капелька. Резко остановившись, я коснулся носа кончиками пальцев, которые мгновенно побагровели от струек крови. – Проклятье, - тихо про себя выругался я, продолжая смотреть на свои пальцы. Простуда ли?... Что происходит? От чего становится все хуже и хуже? И не по дням, а с каждым шагом. В очередной раз глубоко вздохнув, я прикрыл ладонью окровавленный нос. – Сейчас не самое лучшее время для разговора. Поговорим завтра, - и хоть все было очевидно, я всеми силами делал вид, что ничего особенного не происходит, чем открыто давал понять, что свое состояние я обсуждать не намерен. Эдвард Баратэон крепок и здоров. Крепок и здоров. А кровь…, да мало ли мелочных причин!

Боюсь, обстоятельства складываются так, что расположения ныне нужно искать именно у гасконцев, - подумал я, неотрывно смотря при этом на леди Ларно. Совсем не намеревался вступать в политические дискуссии. Несмотря на дурное самочувствие, и повышенную раздражительность, все же знал, что такое осторожность. И в некоторых ситуациях, особенно такие мысли, в присутствии человека, которого пока еще совсем не знаешь, гораздо лучше держать при себе. Но… гордость? Конечно, во мне горело это качество. Впрочем, и в Хайбрее оно горело не менее ярко, коль большинство до сих пор не так и не смогли принять одну простую вещь: взаимосвязь между Хайбреем и Гасконией – это единственное, что пока удерживает государство от окончательно развала. И все эти назначения на высшие должности производились не столько из-за личных заслуг, о всей величине которых высшая знать просто не может знать, а чтобы получить расположение Гасконии и обезопасить себя от новой волны недовольства. Деньги юго-востока спасли столицу от баснословных выплат на последствия войны с Хельмом. Они же помогут воплотить планы по укреплению Хельма в жизнь. И именно на них придется полагаться, если ситуация с Орллеей перерастет в вооруженный конфликт. Не на деньги Девантри, который из-за собственной же опрометчивости теряет свое положение. А Гасконии.
Глубоко вздохнув, я пошагал дальше. Вот только становилось только хуже, и всякие сторонние мысли, о Фйеле и политике, ушли на второй план. Я пытался сосредоточиться на чем-то, но не получалось. Какой-то сумбур и настигающее головокружение. Закончилось все довольно скверно. Пальца побагровели от крови. Как же это унизительно. Осталось только свалиться на глазах у леди Ларно, и тогда будет полный порядок! Не удивительно, что сперва я отвернулся. Однако скрыть этот факт невозможно, потому вскоре все же снова посмотрел на свою спутницу, но при этом выглядел не менее железно, нежели ранее. Если такое понятие еще применимо ко мне, в таком-то жалком состоянии.
- Тяжелая горячка? – кажется, такой вывод заинтересовал меня. Внимательно смотря на леди Ларно, я протянул руку и взял предложенный ею платок. Ох, сколько же усилий мне потребовалось, чтобы принять этот скромный жест. Стальной Эдвард Баратэон дал слабину, жалкое зрелище. По крайней мере, я так это расценивал. – Мои лекари уверили меня в том, что ничего подобного нет. У Вас имеются познания в медицине? – коснувшись платком носа, поинтересовался я. Нет, слечь с горячкой мне совершенно не хотелось. Это какая демонстрация слабости, при первых же месяцах пребывания на своем посту. А военное дело слабости не терпит. Солдаты слабости не принимают, и идут лишь за сильнейшим. До этого момента таковым я себя и считал. Однако жизнь вносит свои коррективы. 
Непременно отметил бы приятный аромат, которым была пропитана ткань платка, но уж слишком сильно отвлекся на свое состояние, и эту довольно неловкую для меня ситуацию. Впрочем, пути обратно и вовсе нет. Лучше снять скорлупу перед леди Ларно, нежели перед всей столицей. От того я глубоко вздохнул. Взгляд, до того такой строгий и твердый, немного переменился. Не стал мягче, но откровеннее. А откровенность та заключалась в усталости. Дикой усталости, что мучила меня на протяжении последних нескольких дней. Словно я телеги тут таскаю, и сил на это сомнительное занятие уже попросту нет. Отняв платок от носа, я глянул на кровь, что его пропитала. И сразу закрыл глаза, превозмогая отвратительное чувство слабости. Редкое. Унизительное.
- Хорошо, хорошо, - устало потирая переносицу, наконец-то тихо произнес я, после чего вытер с губ остатки крови. Несколько капель стекли по бороде, и я, кажется, испортил дарованный мне платок окончательно. Даме такой уже обратно не презентуешь, даже начисто выстиранный. – М…, я прошу прощения. Но, кажется… Я непременно куплю Вам новый, - рассматривая окровавленный платок, проговорил я. Нет, совсем не сменил гнев на милость, но, как уже оговаривалось, раскрыл ту самую усталость. Которая, впрочем, едва ли стала открытием для внимательной обер-гофмейстерины. – Так чем же Вы можете мне помочь? Вы знаете лекаря, который помог принцу? – ну разумеется я решил, что меня просто сведут с лекарем! Впрочем, в леди Ларно столько загадок, что…

Сложись сейчас совсем иная ситуация, я бы непременно обратил внимание на слова леди Кристианы относительно своей жизни. Еще тогда, во время визита в Дарингшир, я понял, что супружеская жизнь едва ли оставила добрый отпечаток на душе этой женщины. Стойкое мнение о сущности всех мужчин, такие твердые стереотипные убеждения – все это лишь последствия крайне неудачного опыта. Однако в этот раз, я лишь понятливо кивнул, не переставая при этом смотреть графине в глаза. Таким уставшим и, одновременно хмурым взглядом. Взглядом, в котором читалась та безвыходность, в которой я оказался, принимая помощь человека мне совершенно незнакомого. Почти незнакомого. Но отчего-то желающего помочь. И не было ни времени, ни сил интересоваться, чем же именно вызвано такое беспокойство. Я уже раскрыл карты, она уже все знает, и скрыться, так или иначе, не получится. Зато появился шанс совладать со своим недугом! Признаться, познания в медицине немного удивили меня. Впрочем, до сих пор мне помнится, что удивлять для обер-гофмейстерины – в порядке вещей.
- Вино из одуванчиков? – такое серьезное и в чем-то даже всегда суровое лицо, всегда скрывающее истинные эмоции,  внезапно перекривилось. Казалось, скрывать что-то сейчас просто нереально, будь то эмоция или состояние. Мимика лица выдавала абсолютно все, и сейчас было даже забавно. – Никогда не пробовал, и, признаться, звучит… не слишком привлекательно, - честно признался я, при этом глубоко вздыхая и поворачивая голову в сторону. А ведь это мог быть прекрасный день. Погода, компания. Но все идет не так, и с этим нужно что-то делать. – Неужели одуванчики обладают такими лечебными свойствами? – в тоне моем скользнула нотка недоверия.
Однако спорить я не стал. И дело отнюдь не в доверии. Ну разве станет хуже, если я выпью немного вина из одуванчиков и приму, тем самым, помощь обер-гофмейстерины? Нет, разумеется. Врятли. А если и вправду полегчает, то только выиграю. Потому я в очередной раз согласно кивнул. И в этот момент Кристиана как раз потянулась за своим платком. Вытягивая его из моей руки, сперва она столкнулась с легким сопротивлением. Впрочем, оно длилось совсем недолго, и было вызвано исключительно замешательством. Зачем ей этот окровавленный платок?  Но он ее…, и я разжал пальцы. Позволяя графине не только забрать платок, но и стереть с моего лица каплю, которую я не заметил. 
- Спасибо, - тихо произнес я за этот скромный жест, и тут же коснулся своей скулы кончиками пальцев, словно проверяя, все ли было стерто. Неизменно при этом смотрел графине Дарингшира в глаза, и она отвечала взаимностью. – Спасибо. Для меня это и вправду очень важно, - уже вторая благодарность. За молчание. Но правда ли это? Пожалуй, графине нет смысла лгать и распространяться о моем недуге, только если она не занимает сторону того, кто пытается меня потопить. Но обратного пути нет.
И снова она касается моего запястья. Снова я хмурюсь, с интересом смотря то на собственную руку, то на леди Ларно, но потом замирая, отвечая взаимностью на ее взгляд, что направлен прямо в глаза. Неужели по такому простому прикосновению можно что-то понять? А ведь она словно читает и даже делает какие-то выводы! Мои лекари точно проводили осмотр совсем иначе. Может, настало время избавиться от этих глупцов?
- Да, разумеется. Коль уж вышло, что теперь Вы все знаете, буду рад Вашему визиту в свое поместье, - задумчиво потирая пальцами запястье, которое женщина только что отпустила, произнес я.  А вот путь в королевский замок для меня пока закрыт. Еще не хватало свалиться где-нибудь на глазах знатных вельмож или слуг, слухи от которых распространяются быстрее ветра. Это тебе не перед фрейлинами телом красоваться.
И больше я ничего не сказал. Лишь кивнул, чем дал понять, что выполню советы леди Ларно, а после подошел ближе и, взяв ее ладонь, почтительно коснулся тыльной стороны губами. На этом встреча и беседа была завершена. Развернувшись, прежним уверенным шагом (ох, как же непросто давалась эта игра в «ничего не случилось»), я двинулся в сторону своих гвардейцев, которые все еще дежурили неподалеку.

Уже в поместье, я исправно следовал указаниям леди Ларно. Впрочем, уговаривать и не требовалось. Такое самочувствие невольно тянуло к теплой постели. Хотя, признаться, в какой-то момент я и вправду почувствовал себя лучше. Кажется, Кристиана говорила об этом. Совпадение? Что она сделала? Или это такие обманчивые проявления болезни? В любом случае, я не был врагом себе и своему здоровью, потому, помня про предостережения графини, отменил все дела и предпочел провести остаток дня в постели. После стольких дней внезапно настигшей меня усталости, со сном проблем не возникло.

И если я надеялся на то, что открыв глаза утром, почувствую себя ничуть не хуже, нежели вчера вечером, то… все мои надежды разбились в пух и прах, стоило только ярким лучам солнца коснуться моих век. Недовольно промычав себе что-то под нос, я повернулся и уткнулся носом во вторую подушку, стараясь больше не шевелиться. Зажмурил глаза. Что же это такое? Спал как убитый всю ночь! А чувствую себя еще хуже. Уставший, разбитый. Словно заболевший с жаром или серьезным отравлением. Стоит только пошевелиться и голова кругом. Впрочем, встать все же пришлось. Правда, далось это не сразу. Опустив ноги на мягкий ковер, я наклонился голову и закрыл лицо ладонями, пытаясь хоть как-то сконцентрироваться, собраться, начать ориентироваться. Глубокий вздох. И вот я встаю. Но все предметы интерьера, от кровати до кувшина, начинают просто вертеться перед глазами, и я снова закрываю глаза, зажмуриваюсь, опираясь при этом рукой о стену. Нужно время, просто время, - вертится в сознании, и я все же нахожу в себе силы, чтобы подойти к дверям, что выходят на террасу, и раскрыть их. Впустить не только яркий свет в покои, но и свежий воздух. От коротких но глубоких вздохов становится и вправду легче. Появляется манящая иллюзия: возможно, все не так уж и плохо. Я даже приглашаю пажа и прислуг, чтобы те принесли мне чистую одежду: узкий темно-коричневый кафтан длинной ниже колена, с крупными золотистыми пуговицами и широким поясом. А еще чтобы наполнили кувшин водой. Вполне очевидно, что ехать в королевский замок сейчас – ужасная затея. И я передаю одному из своих прислужников, что буду заниматься делами тут, в своем рабочем кабинете. Часть людей были здесь по моему приезду. И я им не доверяю. Потому на моем лице при их появлении не мелькает и тени какого-либо недомогания или слабости. Раздражение, злость, - да. И это вполне вписывается в образ сурового гасконского графа, потому никто и ни о чем не подозревает. А вот управляющего поместьем, мистера Джейкоба, я прошу пройти в кабинет со мной. Будучи преданным мне бэйлорширцем, этот мужчина знал обо всем, и немедля повиновался.
- Ты письмо отправил? – уже в кабинете, восседая на своем высоком кресле, интересуюсь я у мужчины. И тот кивает. Стало известно, что в столице находится один из атлантийских лекарей, что помогал еще Арренам. И я воспользовался возможностью, решив разыскать его и пригласить в поместье. Якобы чтобы честь оказал.   
- Вода, Ваше Сиятельство, - с этими словами управляющий поместьем ставит на соседнем столике поднос с кувшином воды. А рядом – кубок, подаренный мне дядей, Дуэйном Нортоном. Дорогая и удивительная вещь, серебряный, украшенный орнаментами и тремя крупными зелеными рубинами – идеальный подарок в честь нового назначения.
Обхватив кубок пальцами, я сделал несколько жадных глотков холодной воды, словно до того меня мучила нестерпимая жажда. Несколько капель скатились по моей бороде, и я небрежно смахнул их тыльной стороной ладони. Очередной глубокий вздох. Глянув на Джейкоба, я кивнул ему, таким образом, безвольно веля уйти. И что мне делать сейчас? Чем заниматься, когда я даже сосредоточиться толком не могу? Рядом лежат документы, письма, обращения. Но мне не до того. Физически. Но я все же пытаюсь. Пытаюсь вчитываться в слова, в строки. Вот только ничего не уходит. И спустя бесчисленное количество безнадежных попыток, я все же решаю вернуться в свои покои. Правда, прихватываю при этом некоторые письма, которые все же стоят внимания. В коридоре – я сама скала! Снова взгляд строгий, суровый, ничем себя не выдаю. Но уже в покоях эта маска срывается. Поскорее бы это прошло. И при этой мысли я вспоминаю леди Кристиану Ларно. Вместе с ее уверениями в том, что она может помочь. Но с чего вдруг? – задумчиво водя кончиками пальцев по бороде, я подхожу к зеркалу, которое стоит во второй комнате, смежной со спальней. Этакая личная гостиная. Здесь же располагаются диван, кресла, камин, несколько небольших столов, и выход на террасу, так же смежную со спальней, – все для отдыха и времяпровождения хозяина.
Но вернемся к леди Ларно! Такой непростой и загадочной. Амбиции и холодные заверения в той сущности, что представляла из себя столица, воспоминания о ее жестоком брате, который, судя по всему, стремиться выше ничуть не менее рьяно, чем сестра – все это наводило на весьма простые и обоснованные выводы. По доброте душевной? Ах, если бы это было так! Но я понимаю, что ко мне хотят подобраться. Ближе. Холодный расчет, не более того. И мне бы упрекать, ведь в обер-гофмейстерине я тоже сперва не увидел ничего другого, кроме как возможность всегда быть в курсе событий, что творятся в стенах королевского замка. Творятся тихо и неприметно для других. И лишь потом задумался о том, как хорошо иметь такого человека не только в качестве союзника, но и друга. Однако сейчас возникает нечто другое, кое-то более неприятное. Можно ли ей доверять? Вино из одуванчиков! Откуда мне знать, что оно мне поможет, а не сделает хуже? Или вообще не станет всего лишь пустым обещанием, призванным продемонстрировать свое расположение, но никак не помочь. А вдруг это все и вовсе игры ее брата? Вдруг кому-то угоднее видеть на месте лорда-коннетабля кого-то другого?
- Проклятье, - в итоге закрыв глаза, выдохнул я. Мое состояние, такое изнуренное, а из-за того раздраженное, заполоняет голову совершенно разнообразными мыслями. Сумбурными. И не самыми радужными.   
Но не успеваю я, как следует, подумать о выводах, как позади слышится голос управляющего поместьем. Леди Ларно все же изъявила желание навестить меня. Что ж, я в очередной раз безмолвно киваю мужчине, и он все понимает. Сам же смыкаю руки за спиной, и поворачиваюсь лицом к двери, дабы встретить званную гостью.
- Леди Ларно, - поприветствовал я женщину, лишь учтиво кивнув ей. Взгляд мой коснулся пажа, что стоял рядом. Говорить при нем о своем состоянии? Вот еще! И я невольно нахмурился, пытаясь не выдать своего истинного самочувствия. Понимаю, разумеется, что нам находиться наедине недопустимо. Но ситуацию едва ли можно назвать обычной. Суть встречи, сама по себе, носит тайный характер. – Рад приветствовать Вас в поместье. Вчера Вы угадали, и мне действительно стало лучше. Надеюсь, Вы не против, что я встречаю Вас… здесь. С террасы у меня открываются великолепные виды на столицу, потому в поместье, зачастую, я предпочитаю заниматься делами именно там.
И снова это противное состояние. Накатывает, словно волна. И я сжимаю зубы, при этом глубоко вдыхая. Всеми силами пытаюсь не показать своего истинного состояния, хотя напряжение, пожалуй, заметно. В какой-то момент я все же разворачиваюсь и беру с подноса, который так же уже успели перенести в покои, свой кубок. И делаю несколько глотков холодной освежительной воды.

Отредактировано Edward Barateon (2017-11-28 23:49:32)

Мое лицо осталось непроницаемым, когда леди Ларно уверенно парировала мои слова. Я чувствовал нотки недовольства. Но если в обычной ситуации я бы обязательно виновато улыбнулся, а, возможно, и извинился за собственную бестактность, сейчас… в таком состоянии, когда абсолютно все казалось таким неважным и несущественным, я просто промолчал. Лишь продолжил смотреть на нее внимательным и напряженным взглядом. Что ж, она пришла. И даже принесла обещанное вино, которое якобы некогда помогло поправиться принцу Найтону. Так почему я все же должен довериться? Доверие – такое хрупкое и в чем-то даже тонкое понятие. Особенно здесь, в окружении людей, большинство из которых ты видишь впервые. Как сильно изменилась Кристиана Ларно с момента моего отбытия из Дарингшира? Стала умнее, хитрее, безжалостнее? А как далеко зашел в своих желаниях Фредерик, способный на все, даже пожертвовать сестрой ради сохранения этой иллюзии контроля. Над всем и всеми. Что за сумбур! Кажется, скоро голова лопнет, - в какой-то момент пронеслось в подсознании, и я все же опустил взгляд, зажмуривая при этом глаза. Скрывать признаки недуга с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее. Как и сдерживать его последствия. Впрочем, причины для недоверия существовали, но… выбор все же остается за мной. Я могу либо принять помощь, либо отказаться от нее. И понять, проверить, как лучше поступить, как будет безопаснее, на данный момент не представлялось возможности.
- Что ж…, - просто произнес я, смотря уже на кувшин. И я не пытался скрыть того недоверия, которое сейчас разрывало все нутро. Недоверие и некий скептицизм. Вино из одуванчиков? Правда что ли? Ничего сделать или сказать я не успел. Да что там, даже не заметил, как рука Кристианы потянулась к кубку. Зато услышал, с каким звоном он рухнул на пол. Обязательно бы наклонился, чтобы поднять его, но, увы, мог лишь стоять рядом, беспомощно оперившись при этом о стол рукой. Я и без того чувствовал себя на редкость унизительно, признаваясь в каком-то недуге. Стоит только представить, как буду себя чувствовать, если свалюсь без памяти перед глазами графини. – А с чего Вы взяли, что он был мне подарен?
После этих слов, я глубоко вздохнул. Ну вот опять. Недостаток воздуха. Отвратительные ощущения! И я снова закрываю глаза, пытаясь дышать равномерно, но глубоко. Как показывал лекарь. Однако не действует, облегчения не наступает. И в итоге, игнорируя всех и вся, дрожащими руками, я все же касаюсь спинки кресла и, отодвинув его, тяжело усаживаюсь. При этом касаюсь глазами кубка. О чем она меня спрашивала? Кто подарил? Пожалуй, сейчас, это лучший способ немного отвлечься и переключить внимание со своей немощности на эту  чудесную вещь. Так что я тут же подхватываю.
- Это подарок моего дяди, графа Миддлширского. В честь моего назначения на новую должность, - несмотря ни на что, голос мой по-прежнему звучит уверенно. И даже гордо. Разумеется, я гордился своим родством с хайбрейским домом. Дуэйн Нортон, известный своей стальной стойкостью, - его имя на слуху. И больше даже не из-за всевозможных достижений и побед (хотя и того хватало), а потому что вот уже на протяжении более чем тридцати лет, этот человек успешно правит своими землями, завоевывая уважение не пустым словом, а путным делом. Именно по этой причине его признание и уважение, которые он выказал через этот подарок, были для меня крайне важны. – И я буду очень благодарен, если Вы… нальете мне немного воды.
Почему не вина? Сам не знаю. Но меня мучает жажда. И я хочу пить. Очень хочу. И противно от мысли, что вынужден просить об этом. Как беспомощный котенок. Воды, пожалуйста. У людей, которых не знаю. Но которые знают меня. Как лорда-коннетабля! Поскорее бы это закончилось. С этой мыслью я смотрю на кувшин. Теперь перспектива рискнуть смотрится не так уж и зловеще. Скорее как последний шанс вновь почувствовать жизнь, и силу, которой некогда обладал.

Если обычно я пытался довольно тактично, а порой и незримо доносить свои мысли, сейчас все читалось на моем лице. Все читалось по взгляду. И Кристиана Ларно без особых проблем смогла разглядеть недоверие, что я сейчас испытывал. Сомнения. Труда то не составило, я не мог скрыть эмоций, частично продиктованных состоянием. Но разве стоит меня в этом винить? Не даром говорят, яд – оружие женщин. У меня уже была возможность проверить верность этой теории. А ведь есть яды, которые начинают действовать не сразу! День. Два. Сколько нужно, чтобы уехать подальше от своей жертвы и не вызывать подозрений? Нужно знать предел. Эдвард, ты сходишь с ума, - внезапно пронеслось в голове, какой-то тихий отдаленный голос, как эхо. И я его не услышал. Или решил не слушать. Ни одна морщинка на моем лице не дрогнула, я продолжил смотреть на леди Ларно пристальным и внимательным взглядом, даже когда она решила ответить на это оскорбляющее ее недоверие. Весьма уверенными действиями. Действиями, которые в итоге вынудили меня все же в очередной раз вздохнуть и протянуть руку к флакону. Хотя опустошать я его не спешил. Сперва внимательно рассмотрел содержимое. Нет, не потому что по-прежнему не доверял, просто… довольно странно. Голова кругом, тяжело дышать, и даже ходить уже проблематично. Так неужели какой-то глоток вина из одуванчиков приведет меня в норму? Сделает то, чего не смог даже опытный лекарь. В итоге я все же кивнул, самом себе, скорее всего. И залпом опустошил содержимое флакона. На вкус оказалось весьма неплохо. Приятнее, нежели казалось по названию, пусть я и сморщился поначалу из-за непривычности. Смакуя языком кисловатый привкус, я отставил флакон в сторону, я сам опустил голову, превозмогая очередной приступ недуга.   
- Что? – я не сразу понял, о чем заговорила Кристиана. Но все же уловил суть сказанной ею фразы. Не задумывался о том, как выглядят мои сомнения со стороны. Но разве не естественно переживать за собственную жизнь, которая уже увядает? И нужно лишь помочь. Небольшой, но ощутимый толчок для того, чтобы все это и вовсе прекратилось. – Мы с Вами слишком мало знакомы для того, чтобы я делал какие-либо выводы или безоговорочно доверял Вам. Порой на это уходят годы. А я знаю Вас от силы всего несколько дней. А ведь время идет. И лишить человека жизни становится все легче и проще. Однако… в Вашем уме я ни капли не сомневаюсь. Это я понял еще в Дарингшире. Так что прошу прощения, если заставил Вас думать иначе.
Несмотря на ровный тон и не меняющееся выражение лица, слова мои были искренними, не призванными исключительно умерить гнев и негодование. Еще тогда, несколько лет назад, при первой же встрече я отметил незаурядный ум леди Ларно. Она не напоминала других девиц, думающих только о шитье, семье, да детях (хотя то очень благие мысли!). Она была другой. Потому и запомнил. Графиня не боялась рассуждать на «мужские» темы, высказывать мнение и демонстрировать упрямство! Нет, эта женщина не была глупа. Глуп тот, кто не замечает этого, и впоследствии недооценивает. Впрочем, я уже извинился, и углубляться в свои рассуждения не намеревался. Все еще чувствовал… нечто непонятное, такое неприсущее моему телу. Слабость. От того просто вытянул руки вдоль подлокотников, и глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок собственные мысли и при помощи размеренного дыхания избавиться от головокружения. Однако последующие слова леди Ларно все же привлекли мое внимание. И я вновь посмотрел на нее. Кто-то другой? – повторил я ее слова, продолжая при этом, нахмурившись, внимательно наблюдать за Кристианой, которая явно со знанием дела начала проводить какие-то манипуляции с подарком моего дяди. И я нахмурился еще сильнее, когда жидкость начала шипеть и бурлить, словно закипала! Подавшись назад, я вжался спиной в спинку кресла, не от страха, но от удивления. Примерно так мы стереотипно представляем ведьмовское колдовство. Когда при разбавлении ингредиентов все начинает кипеть и искриться.   
- Отравлен? Он не может быть отравлен! – уставший голос внезапно сменился гневными и властными нотками. Такими твердыми и басистыми, словно силы вновь вернулись к Эдварду Баратэону, хотя это было совсем не так. От увиденного и услышанного, я напрочь забыл о собственном недуге. А злость лишь придала сил. – Если выбирать между родным дядей и Вами, то я скорее доверюсь ему!
И я резко встал. Вопреки слабости, вопреки тому отвратительному состоянию, которое все еще издевалось над моим телом, встал! И уверенно, с лицом освирепевшего льва, подошел к столу, на котором стоял кубок. Мой дядя? Дуэйн Нортон? Да чего она пытается добиться! Никогда и ни за что не поверю! Взгляд мой опустился на содержимое кубка, которое начинало медленно затихать. А если попробовать унять гнев, что получится? И я закрыл глаза. Впервые за несколько дней почувствовал легкое расслабление, благодаря которому можно мыслить ясно. Когда я впервые испил из этого кубка? И когда впервые почувствовал, что заболел? Совпадение ли, но… все сходилось. Распахнув веки, я снова посмотрел на леди Ларно. В глаза все еще пылала злость, но отнюдь не к ней. А к вероятности того, что… подарок моего любимого родственника, действительно, мог оказаться отравленным. К тому, что я вообще допускал подобные мысли, хотя, конечно, виноватым именно графа Миддлшира все происходящее отнюдь не делало. Тяжело дыша, несколько мгновений я смотрел Кристиане прямо в глаза. Словно безмолвно спрашивал: могу я верить Вашим словам или нет? Как это вообще возможно?
- Джейкоб! – в итоге командным басом прокричал я, тяжелым шагом настоящего военного двинувшись к двери. В этот же момент крайне оперативно там нарисовался управляющий поместьем. Предусмотрительно закрыв дверь, мужчина немолодых лет опустил передо мной голову. – Кто-нибудь проверял печать на бумаге, в которую был упакован ларец с кубком?
- Ваше Сиятельство? – кажется, управляющий поместьем немного растерялся, не поняв смысла вопроса, но, главное, что я хотел услышать. С удивлением глянув на кубок, стоящий на столе, он снова посмотрел на меня. Ответ его я уже знал. – Подарок был лично передан человеком, который служит Вашему дяде. Мы видели его в Бэйлоршире, он не единожды передавал послания из Миддлшира. Мы… не подумали…
- Вы не подумали. Как все просто, - тихо и даже каким-то поникшим голосом, словно все стало ясно, подхватил я, так и не дав Джейкобу договорить. Что ж, вероятность того, что леди Ларно все же права, с каждым словом управляющего становилась все реальнее и реальнее. Да еще человек, который служит дяде! – Где Крэйг?
- В городе, Ваше Сиятельство. Вы отправили его в кузницу, - мигом ответил Джейкоб, все еще не решаясь поднять голову и посмотреть мне в глаза. Крэйг отвечал за мою безопасность, являясь лейтенантом моей личной гвардии. Не самый опытный, но способный. Тех, кто делил опыт со способностями, я был вынужден оставить дома, или поставить перед ними куда более важные задачи здесь. Кто же знал. Но Крэйг не углядел, просмотрел (как и я сам, собственно говоря, распечатал, не думая перепроверять). Говорят, что каждый учится на собственных ошибках, однако эта ошибка могла стоить мне жизни. А значит, место Крэйга займет кто-то другой. И на сей раз, я буду осторожнее со своим выбором. А это послужит всем уроком. Не все так просто. Отныне стоит быть куда бдительнее.
- Так пусть едет обратно… Живо! – снова этот громкий приказной тон, который не уставляет шансов для маневра или неповиновения. Джейкоб тут же разворачивается и уходит, а я остаюсь с леди Ларно. И своими собственными мыслями. Нет, я не верю в то, что это дело рук Дуэйна Нортона. На подобную подлость этот человек не способен. Он скорее приедет и проткнет меня мечом, нежели опуститься до такой низости. – Это не он, - произнес я, подходя к столу и внимательно, даже завороженно, рассматривая кубок. Я поднял руку, но так и не дотронулся до кубка. Лишь коснулся кончиками пальцев поверхности стола. Это не он, но с ним все же связано. Связано с его человеком. Так у кого руки настолько длинные? – Что… это было? – и я повернулся, смотря теперь леди Ларно прямо в глаза. Разумеется, имелись ввиду манипуляции с кубком, которые помогли выявить яд. Я помнил. Помнил слова Фредерика о даре сестры, несмотря на то, с момента нашей встречи здесь ни разу не упомянул об этом и едва ли стану. В отличие от других, меня это не пугало. И сам не понимал почему, но не пугало. Не верил я в злую ведьму, способную нанести мне вред одним лишь прикосновением просто так, без причины. Так проявления ли это дара? Или техника, которой вполне можно научиться? - Ммм…, - качнувшись, в следующее мгновение промычал я.  Зажмурил при этом глаза, а рукой оперся о стол. А ведь под толстым слоем эмоций, от злости до изумления, успел уже и забыть. О том, что болен. Но недуг снова настойчиво напоминает о себе, не желая со мной расставаться.

Отредактировано Edward Barateon (2017-12-03 00:19:15)

Мое желание найти виновного было вполне логичным и оправданным. Мой характер не позволял сосредоточиться на чем-то ином.  Кто посмел! Да еще так нагло подставив столь уважаемого человека, графа Миддлширского. Я злился, и ни капли не скрывал этого. Все эмоции было легко прочитать на лице, таком хмуром и уставшем одновременно. Кто бы это ни был, он ведь может повторить попытку! Если замахнулись на лорда-коннетабля, кто может быть следующим? А вдруг это личное, и под ударом окажется моя семья? А ведь личное уместно куда больше. Кто здесь в здравом уме решит убить представителя региона, жители которого и без того не особо щедры на доверие Хайбрею в последнее время? Или кто-то рискнул? Проклятье, у меня нет на это все сил. Знали бы все присутствующие в этой комнате, сколько мыслей и переживаний крутилось в моей голове. И все это смешивалось с непередаваемой сердитостью и злостью. Кто. Узнать бы. Так стоит ли удивляться тому, что я и не задумался о себе. К чему приведет этот недуг, и возможно ли от него излечиться. Что им до моих мыслей, что им до моих дел. У каждого свои проблемы, и свои убеждения. Тем не менее, услышав слова леди Ларно, я тут же оторвался от кубка и повернулся к ней. Мое самочувствие оставляло желать лучшего. И если под натиском злости и желания разобраться я не замечал ни боли, ни усталости, сейчас, когда напомнили, я вновь почувствовал себя тем самым немощным и беспомощным котенком, которым был на протяжении последних нескольких дней.
- Что? – в недоумении переспросил я, когда мне предложили проверить кубок. Женщины. Разве я, своими действиями, не дал уже понять, что верю и, более того, даже решительно настроен найти того, кто посмел отравить этот кубок. Достаточно было лишь сконцентрироваться и разобраться с собственными мыслями, на что я был раньше попросту неспособен. Физически не мог. Но Кристиана словно хотела большего сейчас. Только чего же? Слышать и  видеть, насколько я был не прав? - Вам не кажется, что если бы я не поверил, мы бы сейчас уже не разговаривали об этом?
Выводы для себя я сделал, все для себя уже знал, и мне не требовалось проверять кубок для того, чтобы в очередной раз убедиться в верности своего суждения. Суждения, основанного, разумеется, на словах и действиях графини, которыми она наглядно продемонстрировала, доказала, какое зло несла в себе эта дорогая и очень красивая вещь. Потому больше я ничего и не сказал. И если несколькими минутами ранее все мои эмоции было легко разглядеть на лице, сейчас едва ли Кристиана со своими прислужниками была способна сказать хоть что-нибудь. Непроницаемый ровный взгляд. И неизменно уставший. Спорить, доказывать. Довольно. Глубоко вдохнув, я бросил последний взгляд на кубок, а затем развернулся и шагнул в сторону широкого окна, из которого открывались прекрасные виды на столицу. Очередной глубокий вздох, я закрываю глаза. Минутное облегчение – лишь иллюзия. Мне становится хуже, и я прекрасно это понимаю. Но леди Ларно, так же те, кто с ней пришел, и без того видели достаточно слабости, усталости и унижения. О да, свою немощность я расценивал именно так! Сильный, здоровый, полный жизни и энергии, лорд-коннетабль, призванный вести за собой людей, командовать и подавать пример…  я превратился в это. И они все видели. 
- Нужна ли мне помощь? Нужна. И, по-моему, это было очевидно с самого начала. И еще очевиднее теперь. Я готов довериться сейчас Вам и Вашим знаниям. Но вот остаться и помочь или же развернуться и уйти… это решать не мне. Вам, - в итоге спокойно и даже как-то смиренно произнес я, разворачиваясь лицом к леди Ларно. Сомкнув руки за спиной, я выпрямился. И кто бы знал, скольких усилий мне стоила эта стальная поза. Последний отголосок той видимой силы, что все еще была заключена внутри. - Как бы я не выглядел, боюсь, теперь меня тоже не хватит для того, чтобы скрутить Вас и заставить что-либо сделать, - и тут уголки моих губ дрогнули в легкой улыбке. А что еще оставалось делать! Не плакать же. Только улыбаться.