Пожалуй, стоило запомнить на будущее. Ты получаешь или ничего, или все сразу. Беда не приходит одна – с ней вприпрыжку бегут и другие, выжидавшие до сих пор время. Герцога Орллеи Андреса Найтона нашли мертвым три дня назад. В одночасье жизнь всего герцогства изменилась, в одночасье изменилась жизнь Артура Уорчестера. На плечи графа свалилось тяжкое бремя протектората. Почему-то именно его, брата своей жены, Андрес предпочел оставить наследником своих достижений, хранителем Орллеи до тех пор, пока еще не рожденный ребенок Марии сможет принять власть в свои руки. Мгновенно граф Хермшир прочувствовал, что такое неоднократно возросшая ответственность: лорды герцогства хотели знать, что будет дальше, придворные врачи были всерьез обеспокоены состоянием молодой герцогини и ребенка, три пары внимательных, пусть и далеких глаз, несомненно, следили за каждым движением лорда-протектора. Да, Артур занимал эту должность во время недолгого отсутствия в столице герцогской четы, но тогда от него не зависели жизни, не он принимал судьбоносные решения, не он отдавал приказы, не он должен был знать наверняка, что же предпринять дальше. Артур не знал. Наследие Андреса казалось неподъемной ношей для того, кто не был к этому готов. Судьба не стремилась давать Уорчестеру передышку, загоняя его все дальше и дальше в свою паутину.
Мог ли Артур еще три дня назад подумать, что будет носить на руках потерявшую сознание сестру? Что будет силой выводить ее на воздух? Силой заставлять съесть хоть что-то? Мог ли граф предположить в кажущееся таким далеким сейчас утро 18 июня, что спустя каких-то пару месяцев Мария Уорчестер будет действительно любить своего мужа? Впрочем, как оказалось, Уорчестер действительно много не мог даже представить.

Утро 14 сентября 1443 года встретило графа пачкой писем, требующих, разумеется, немедленного рассмотрения. Хотя единственное, что на тот момент хотел рассматривать граф, - сон. Желательно долгий и без сновидений. В противном случае, скорее всего, мужчину ожидали бы кошмары. Он не спал вторые сутки, головная боль стала бессменной спутницей, тело предавало, не желая подчиняться воле разума и функционировать несмотря на нехватку сил.  Больше всего болели глаза: словно кто-то насыпал под веко мельчайшие песчинки, со временем вросшиеся в кожу. Хотелось закрыть наконец глаза и никогда их не открывать, но Уорчестер просто не мог себе это позволить.
- Милорд, Ее Светлость желает видеть Вас в ее покоях, - кажется, даже в глазах слуги мелькнуло сожаление. Неужели, он действительно так плохо выглядит?
Мария хотела его видеть. Возможно ли, что сестра постепенно начинала приходить в себя? Артур искренне хотел надеяться на это: видеть убитую горем девушку было невыносимо. Мужчина не мог не думать о том, что сестра сейчас могла бы быть счастлива с кем-то другим, если бы Уорчестер не дал согласие на ее брак с герцогом Найтоном. Именно он, а, возможно, его амбиции лишили Марию, его маленькую сестру, которую всегда хотелось опекать, семейной жизни. Они забрали счастье, предложив в ответ одни обязанности.
- Как ты? – дверь открывалась без скрипа, Артур старался не тревожить сестру громкими звуками или резкими движениями, чтобы не травмировать психику девушки еще больше. Первоочередной задачей было сохранить жизнь еще слишком маленькому ребенку.
- Артур, - глаза Марии впервые за последние дни смотрели осмысленно, пожалуй, граф мог бы сейчас назвать ее предельно собранной, словно она смогла взять себя в руки. – Его Светлость доверял… - ее голос дрогнул, добавляя слову суффикс прошедшего времени, но она быстро выпрямилась, смотря прямо на брата, - тебе, он оставил тебе свое герцогство, зная, что оставляет его в нужных руках. Я должна рассказать тебе кое-что, что поможет тебе принять правильное решение в это неспокойное время.

Артур хотел спать? Его тело отказывалось работать? Побочные эффекты бессонных ночей остались в прошлом, сейчас мужчина с большим удовольствием бы сломал кому-нибудь пару ребер. Рвущаяся наружу злость, щедро приправленная болью, искала выход, грозя прорвать плотину самоконтроля лорда-протектора. Пешка. Он все это время был всего лишь пешкой. Они все были пешками. Глупыми шахматными фигурами, не имеющими своей воли. Им говорили, а они и рады были выполнять. Лицо графа искривила гримаса – шедший навстречу слуга испуганно шарахнулся в сторону: такого Уорчестера он не знал.
Его предали. Забыли о нем. Попрали все клятвы и обещания. Разве такой тебя воспитали, Мария? Девушка, всегда присутствовавшая в его голове в образе благочестивой, добродетельной и прекрасной леди, отказывалась соединяться в одно целое с той, с кем Артур еще несколько минут назад разговаривал. С той, о чьем здоровье он справлялся каждый час, опасаясь. Мысли графа смешивались в один клубок, запутываясь и создавая все новые и новые узлы. Вопросов стало лишь больше, виски с равным интервалом простреливали вспышки боли. Граф искал оправдания и не находил их. Овечка, она всего лишь овечка. Она была его игрушкой, как и все остальные. Она – глупая влюбленная девочка, он затмил ее разум. Она знала обо всем. Она ничего не сказала, она не попыталась предупредить. Она полюбила его таким.

- Дядя, - сил Артура едва хватило, чтобы встать из-за стола, за которым он провел последние несколько часов, прокручивая в пальцах перо.
Злость затаилась хищным зверем, скалящим зубы откуда-то из глубины подсознания. Зверь жаждал крови, но не чуял ее. Адриано Грациани. Человек, который воспитал в Артуре того, кем он является и по сей день. Человек, которого Уорчестер с радостью назвал бы своим отцом. Единственный во всем герцогстве, кому он сейчас мог доверять. Если, конечно, мог.
- Ты знал? – вопрос сорвался раньше, чем граф Лореншина успел заговорить. Взгляд Артура был пристальным, чересчур пристальным. Он стремился увидеть на лице канцлера ответ, один точный ответ, чтобы расставить фигуры на поле боя.
На лице Адриано мелькнуло удивление, но он не стал задавать вопросы, видимо, списав это на свалившуюся на племянника усталость.
«Нет, он не стал бы говорить все это, если бы знал. Его разыграли, равно как и всех остальных. Будущее Орллеи. Да, мы должны обсудить это. Сейчас не место для личных эмоций, на кону стоит большее. А потом, дядя, я расскажу тебе нечто увлекательное. Если ты поддержишь меня, ничего не зная».
- Спасибо, - зверь внутри улегся, положив голову на лапы. Он наблюдал за всем через прикрытые глаза, позволяя хозяину сохранять так нужное спокойствие. – Твоя поддержка многое для меня значит. Особенно сейчас, - Адриано ничего не знал – это успокоило лорда-протектора, придало ему уверенности и сил, чтобы вести долгую дискуссию. – Безусловно, на первом плане сейчас судьба Орллеи в рамках взаимоотношений с нашими соседями. Признаюсь, я не мог ответить на этот вопрос еще сегодняшним утром, - Артур замолчал на несколько мгновений, закрывая в памяти обрывки разговора – не время. – Я знаю, как много ты сделал для признания Орллеи независимым королевством, - мужчина вскинул голову, находя глаза дяди, чтобы не пропустить ни одной эмоции, - но я не могу допустить, чтобы простой народ проливал кровь во имя амбиций мертвого герцога.
Резко. Возможно, чрезмерно резко, прозвучали последние слова, ничуть не скрывая отношения лорда-протектора к почившему сюзерену. Еще несколько часов назад оно было иным, но как быстро меняется человеческое мнение под влиянием неоспоримых фактов...?
- Я должен многое тебе рассказать, о чем я сам не знал еще совсем недавно, - перо снова оказалось в руке. – Но сначала я хочу знать, что ты сам думаешь об этой войне. Фйель уже предал договоренности, пираты никогда не отличались верностью слову. Моргард… - мужчина вздохнул, сдавив перо, - у меня есть основания полагать, что они вскоре не будут в восторге от нашего союза. Так ли неправ был герцог Хайбрэя на совете? – склонив к плечу голову, Уорчестер продолжал смотреть на канцлера, от чьего мнения зависел исход этого диалога. – Андрес хотел корону – я не хочу. Андрес готов был утопить все герцогство в крови во имя этой идеи – я не готов. Ты можешь упрекнуть меня в лицемерии, и я вынужден буду согласиться. Амбиции сыграли со мной злую шутку, но сейчас, когда ответственность за живущих на этих землях лежит на мне, я обязан сделать все, чтобы подарить им спокойствие, а не войну. Его Светлость, - произнести, казалось бы, так часто произносимый ранее титул оказалось намного сложнее, чем думалось, - преподносил отделение как благо для, прежде всего, простого народа. Но что хорошего в сожженных домах, убитом скоте и погибших детях? Герцог мертв, сомневаюсь, что лорд-регент приложил к этому руку. Пойдет ли кто-то воевать за его идею теперь? – качнув головой, Артур перевел взгляд на окно: синеватая птичка запрыгнула на ветку совсем рядом с кабинетом графа и теперь с интересом рассматривала обстановку. – Ты нужен мне. На совете я должен буду убедить графов и баронов в том, что все то, чем они жили последний год, - ложь от первого и до последнего слова. Если ты не поможешь мне, боюсь, скоро у Орллеи будет новый лорд-протектор.
Вот так просто. Артур не хотел юлить, не хотел утаивать и намекать. На последних словах у него вырвался едва слышимый смешок, в котором отчетливо угадывалась грусть. Уорчестер не отступится от своих слов вне зависимости от того, поддержит ли орллевинский лис его или нет. Вопрос лишь в том, сколько проживет граф в случае отказа.

Он был эмоционален. Чересчур эмоционален. И Артур понимал это: что разговор между лордом-протектором и канцлером должен вестись с абсолютно холодной головой, на ровных тонах и без примеси лишних эмоций, неизменно накладывающих оттенок субъективности на все суждения. Но как? Как заставить себя прекратить прокручивать в голове снова и снова тихий голос сестры, говорящий ужасные вещи, выдающий их за огромное благо? «О, Мария, во что же я втянул тебя…».
В противовес графу Хермшира граф Лореншира был спокоен и холоден. Лишь толика неудовольствия проскользнула в голосе Адриано, когда он заговорил о герцоге. «Он не знает того, что знаешь ты. И чего ты хотел? Чтобы он вскочил и радостно заявил, что именно это он и хотел услышать от нового правителя этих земель? Держи карман шире». Разумеется, Адриано предстояло убедить, но почему-то Артур был уверен, что дядя поймет и его состояние, и стремление восстановить разрушенный мир. Пожалуй, сейчас у Адриано были и свои причины, по которым мужчина мог не проникнуться последними совершенными Андресом действиями, но сейчас этого было мало.
- Были мирными. И были направлены на проблемы народа, - усилием воли эмоции удалось загнать куда-то далеко в глубину сознания. Артур заставил себя собраться и расставлять верные акценты в речи. Сейчас следовало привести мысли в полный порядок, чтобы не сбиться и не поддаться бушующему внутри урагану, когда дело дойдет до главного блюда на сегодня. – Ты прав, я поддержал герцога, но ты же не считаешь, что у меня в действительности был выбор? Или что выбор был хотя бы у кого-то из тех, кто обладает хоть какой-то властью в Орллее? Элшир попытался высказаться, но что с ним сейчас? – граф скрестил руки на груди, спокойно выдерживая взгляд дяди. – Если правитель принимает какое-то решение, его подчиненным остается лишь искать в нем плюсы и надеяться, что они перевесят все возможные минусы. Разумеется, я сейчас так поступить не могу, поскольку не обладаю подобной властью, но у Андреса ее было достаточно, чтобы повести за собой все герцогство.
Адриано сам заговорил об Изольде Арден, чем вызвал кривую полуулыбку на лице у племянника. «Да, именно об этом я хочу с тобой поговорить, именно эта мысль не даст мне спать этой ночью». Впрочем, вишенку на тортах всегда оставляют напоследок. Граф Лореншира был готов поддержать лорда-протектора в его начинаниях, если тот сможет убедить его – привести неоспоримые доказательства губительности политики герцога. Пожалуй, сейчас Артур как никогда был уверен, что сделать это ему труда не составит.
- Тиль и Моргард… Я не могу отрицать полезности торговых отношений с пиратами, я наслышан об их прибыльности и рад, что наши корабли ходят по морю без опаски. Но это пираты, дядя. Аппетит приходит во время еды, а ее никогда не бывает много. Когда баронам станет недостаточно того, что мы им дали? Когда они захотят большего? И что мы предложим им тогда? Их жизнь – азарт, гонки, грабеж и погоня. Разумеется, сейчас их верхушке подобные отношения выгодны точно так же, как и нам, но простым воякам, которые умеют только убивать, насиловать и воровать? Как объяснить им, почему больше нельзя вонзить клинок в горло противнику, почему надо проходить мимо плывущих с добычей кораблей? Как долго капитаны смогут удерживать своих людей в узде? И кто сможет сдержать их самих? Сейчас все спокойно, но, когда нож в мою спину все же полетит, я хочу быть готов.
«Элшир…». В этом вопросе мнения Артура и Адриано сошлись сразу же. Лорд-протектор не собирался вмешиваться в отношения дяди с графиней Элшира, считая это делом исключительно самого Адриано. Впрочем, сама Беатриче Вентури нужна была графу Хермшира живой и здоровой. Женщина не побоялась выступить против Андреса, а значит, была, возможно, одной из самых сильных людей во всей Орллее. Противопоставить себя целому герцогству, прекрасно осознавая последствия… И что чувствовал все это время Адриано, для которого процесс над графиней – не только суд над особой голубых кровей, но и над женщиной, которую он любит. Артур не хотел знать.
- Я рад, что здесь ты разделяешь мою точку зрения. Я собирался попросить аудиенции у Папы, чтобы урегулировать вопрос с Элширом, но, полагаю, ты справишься куда лучше меня, - Уорчестер вздохнул, усмиряя последние очаги эмоционального бунта в груди, и, словно устав стоять, опустился в стоящее у стола кресло. Дальнейший разговор обещал быть тяжелым. – Сегодня утром я говорил с сестрой, - пальцы невольно сжали подлокотники кресла. – Этот разговор очень многое расставил по местам для меня, в том числе объяснил выбор герцога. Я все задавался вопросом: почему я? Не уверен, что теперь рад наконец получить на него ответ. То, что я тебе сейчас расскажу, может навредить и мне, и моей семье, если попадет не в те руки. Я доверяю тебе, но прошу не выносить информацию за стены этого кабинета, - еще раз вздохнув, граф поднял на дядю глаза и заговорил, надеясь, что голос звучит ровно. – Андрес счел меня подходящей кандидатурой, чтобы продолжить его дело, не из-за моих выдающихся качеств, по крайней мере, по большей части. Просто я – брат Марии, и это все объясняет. Мария знала о многих вещах, о которых не знали ни ты, ни я. Впрочем, Ее Светлость уже рассказала мне все, что сочла нужным. Ты упомянул Изольду Арден, ведьму, находящуюся в розыске. Все это время она была здесь, в палаццо Андреса. И я бы хотел сказать, что герцог не знал об этом… - Артур многозначительно замолчал. – Именно поэтому Андрес так ратовал за ее помилование. Ведьма не одумалась и не раскаялась, просто их с Андресом план был настолько прост, что едва ли кто-то мог даже подумать об этом. В августе на переговорах не было короля Дариона Мирцелла, вместо него сидела Изольда Арден. Она же руководила Моргардом от лица воскресшего короля до недавних событий. Андрес не только знал о ее намерениях развалить Моргард изнутри, но и старался помочь. Мария сказала, что он гарантировал безопасность наших племянников, полагаю, именно поэтому они здесь, но гарантировал ли герцог это и от имени ведьмы тоже? Впрочем, это касается уже только моей семьи, - чуть усмехнувшись, граф продолжил. -  Далее сестра уверила меня, что я не останусь без поддержки на новом посту. По ее словам, Селинда Найтон, - губы Артура искривились, показывая настоящие эмоции, - с радостью поможет мне удержать власть, если не убьет меня чужими руками, как сына барона на памятном маскараде… Помнишь его? Оказалось, юноша был виноват лишь в том, что когда-то где-то перешел дорогу Селинде, а потому она убрала его руками Андреса в обмен на помощь.
Уорчестер только сейчас заметил, что все это время сидел, подавшись вперед. Мышцы неприятно ныли из-за неудобного положения. Он сказал все, что должен был, вывалил на Адриано всю эту информацию, надеясь, что дядя скажет, как отфильтровать ее так, чтобы она перестала причинять такую боль. Откинувшись на спинку кресла, Артур устало потер виски пальцами.
- Думаю, теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя оставить этот разговор здесь. Мы должны придумать, как разыграть эту партию. Если люди узнают, что Мария знала обо всем… Боюсь, они не посмотрят на ее положение. И уж тем более не будут доверять мне, как ее брату и приближенному к герцогу человеку. Изольда Арден все еще на свободе, Селинда Найтон… Я не удивлюсь, если Трэворс Данкворт на самом деле был чист и невиновен, и герцог знал об этом. Мы все были лишь пешками в игре одного короля. И если поначалу его мысли и были благородными, то сейчас я чувствую себя грязным.
Что же, сейчас надо дать Адриано время осознать и понять, что он услышал. Его использовали, Андрес использовал всех, но герцог был мертв – с мертвеца не взыскать ответов, однако их все еще можно стребовать с других участников постановки, которые оказались чуть более сведущими. До поры…