Ничего в этой жизни никогда не идет по плану. Никогда и ничего. Жизнь любит подкидывать сюрпризы именно в те моменты, когда ты меньше всего их ожидаешь. Когда ты расслаблен и уверен, что контролируешь ситуацию. Все начнется с мелочи, на которую ты даже не обратишь внимание, списав на случайность. Но обычно такие случайности вовсе не случайны – они тянут за собой и другие такие случайности, образуя огромный снежный ком, летящий на тебя и лишь набирающий скорость в процессе полета. Его не остановить, не уменьшить. Все, что ты можешь сделать, придавленный им, выбираться или замерзнуть насмерть.
Артур Уорчестер, вмиг став из номинального лорда-протектором первым лицом в герцогстве, предпочел первый вариант. Возможно, если бы все произошедшее касалось лишь его самого, он бы позволил проблемам похоронить себя, но сейчас на кону стояло нечто большее, чем жизнь одного отдельно взятого мужчины. В партии разыгрывалось будущее не только Орллеи, но и всего королевства. Сейчас лишь от того, насколько правильно будут выложены на стол карты, зависело начнется ли в Хельме очередная бессмысленная война.
Встреча с канцлером во многом помогла графу расставить приоритеты и определить для себя круг требующих скорейшего разрешения вещей. Да, Адриано не был слишком доволен решениями племянника, но не мог не отметить их рациональность. Война не была нужна Орллее – она была нужна Андресу и исключительно ему. Уорчестер, как, наверное, и многие политические фигуры на доске, догадывался, куда все идет, но не мог напрямую противопоставить себя герцогу, женатому на его сестре. Сейчас же, когда амбиции герцога, найденного 5 дней назад мертвым, как надеялся Артур, были удовлетворены, можно было подумать о народе.
Сегодняшний день Артур посвятил встречам со всеми, кто хотел переговорить с графом, задать ему вопросы о будущем и высказать свои пожелания. К обеду Уорчестеру казалось, что в его голове гремит гром и куда-то в мозг ударяют молнии. Впрочем, список тех, кого граф ожидал увидеть, не приближался и к середине. Из груди мужчины вырвался тяжелый вздох, и он невольно потер виски пальцами, когда в дверь снова постучали.
- Милорд, к Вам Ее Сиятельство Лукреция Грациани и барон…
- Пригласите Ее Сиятельство и передайте барону, - Артур, поколебавшись мгновение, вдруг хмыкнул, - а также всем остальным, что я смогу принять их завтра.
Да, безусловно, графу предстояло слишком много работы по сворачиванию политики бывшего герцога, и главным в этом было убедить все оставшиеся шахматные фигуры поддержать его, но едва ли он сейчас мог быть действительно кому-то полезен.

Прошло три месяца с момента их последней встречи, и Артур был искренне рад встретить кузину. Поднявшись из-за стола еще раньше, чем девушка вошла в кабинет, он ответил на приветствие и, улыбнувшись, поднес руку Лукреции к губам.
- Рад тебя видеть, - в голосе графа были лишь теплота и искреннее участие. – Честно сказать, ты сейчас спасла меня от мучительной смерти в этом кабинете.
Уорчестер, пожалуй, не смог бы объяснить, откуда в его голосе взялась эта веселость. Может быть, таким образом организм пытался бороться со стрессом, хотя пора бы было давно привыкнуть. Впрочем, на секунду взгляд графа снова стал абсолютно серьезным, пока он пристально рассматривал девушку, отмечая положительные изменения: с лица сошла бледность, волосы вновь искрились на солнце, словно огонь, какими Артур помнил их с детства.
- Вижу, брак с графом Кьетшира пошел тебе на пользу, - мужчина повел рукой в сторону стоящего неподалеку кресла, предлагая девушке присесть. - Я… - он снова усмехнулся, обводя глазами кабинет. - Скажем так, эта комната станет местом моего жительства на неопределенный срок. Мария... - голос графа стал на порядок ниже, а по позвоночнику прошла дрожь, когда память услужливо подкинула ему события двухдневной давности.
Бледная как полотно Мария, узнавшая о смерти супруга. Кто-то из придворных дам позвал лекаря, и тот пытается привести потерявшую сознание герцогиню в себя. Артур уговаривает сестру поесть, напоминая о совсем еще маленьком ребенке. Артур практически силой выводит девушку на прогулку, вновь апеллируя к заботе о ребенке. Ругающийся лекарь и абсолютно бесцветные глаза Марии. Артур сходил с ума, Артур беспокоился и корил себя, ведь это он был виноват, именно на нем лежит ответственность за случившееся. И разговор утром 14 сентября. Разговор, пошатнувший мир лорда-протектора, разговор, после которого Артур не был уверен, может ли доверять хоть кому-то. Разговор, после которого он никогда не сможет доверять сестре. Но Лукреции не стоит знать об этом, еще слишком рано.
- Ей сложно, - он ограничился этой ничего не означающей, расплывчатой фразой и поспешил перевести тему. – Я написал домой, - голос дрогнул, - Джордж приедет сюда. Я был не самым лучшим отцом в последнее время, - «Да, а еще ты не был хорошим мужем. Никогда». Смерть Дейны все еще не отпускала Артура. Он давно перестал сражаться с мыслями, приходящими ночью, когда он пытался уснуть, позволяя им грызть себя. В глубине души он надеялся, что когда-нибудь призрак жены отпустит его. Возможно, раньше, чем сведет его с ума.
- А ты? Как тебя приняли в Кьетшире?
Стук в дверь – слуга быстро расставил на небольшом столике рядом с креслами легкие блюда, сервируя на две персоны. Благодарно кивнув, не успевший, да и не хотевший позавтракать Уорчестер, вновь перевел взгляд на сестру, ожидая ответа.

Отредактировано Arthur Worcester (2017-12-04 01:29:56)

- Моя голова – как большой, отлитый из меди, колокол, - усмехнулся Уорчестер, взяв с тарелки фрукт. Есть все еще не хотелось, более того, при взгляде на еду внутри графа поднималось что-то протестующее и намекающее на не очень благоприятные последствия приема пищи. Артур с некоторым скепсисом рассматривал яркий, определенно, сочный кусочек апельсина, но усталость и раздражение сделали свое дело: поморщившись, мужчина все же съел фрукт, чувствуя, приятный, с легкой кислинкой вкус. Пожалуй, от апельсинов действительно ничего не будет.
- Любой, даже самый легкий и незаметный удар, превращается в глубокий резонирующий звук, - с чего вдруг его потянуло на метафоры? Он справится, обязан справиться, вопрос лишь в том, чего это будет ему стоить.
Лукреция смотрела с искренним участием, кажется, действительно хотела помочь брату, и тот ценил такие редкие минуты спокойствия. Как скоро кто-то еще захочет воспользоваться слабостью герцогства, проверить выдержку и знания нового лорда-протектора? Приходите, граф будет рад всем без исключения, в очередь только встаньте. Артур медленно выдохнул. Нужно было взять себя в руки. Выдержал же ты разговор с Марией два дня назад? Сумел должным образом обсудить дела с Адриано? Что с тобой творится сегодня? Кажется, первоначальный шок после смерти герцога и откровений сестры проходил, и теперь, чувствующий себя как никогда одиноким, граф терялся. Нет, он знал, что нужно сделать, знал даже, как это делается, знал, что может обратиться к дяде в случае возникновения хоть каких-то проблем, но все это было каким-то автоматическим, механическим. Мысленно Артур все еще пытался поставить камешки-остатки своего мира на свои места, недоумевая, почему фигуры не совпадают.
- Только надеюсь, что двор не испортит его, - мысли о сыне оставались светлыми, пусть и невольно тянули за собой темные липкие чувства вины: как ты уследишь за герцогством, если не смог помочь даже собственной жене и матери твоего ребенка? – Впрочем, мне будет гораздо спокойнее, если Джордж будет неподалеку.
Лорд-протектор, пожалуй, теперь мог понять беспокойство Лукреции, как никто другой. Сейчас, когда его отец резко стал первой фигурой в герцогстве и намеревается сломать все то, что так упорно строили орллевинцы под командованием Андреса, Джордж мог стать орудием мести, мог расплачиваться за поступки отца, ведь достать ребенка куда проще, чем находящегося под охраной и способного за себя постоять лорда. «Андреса же достали…». Он не хотел говорить о Дейне, не хотел даже пропускать мысли о ней за возведенную в голове стену. Не так-то просто смыть кровь невиновного с рук, не так-то просто избавиться от всепоглощающего отчаяния. Вот так вот люди уничтожают даже тех, кто их любит. «Что же мы можем сделать с теми, кого ненавидим?»
- Детям всегда сложно принять нового человека. Их эмоции еще искренни. Дай им время, и я уверен, оба будут в восторге от тебя, - он не юлил, говоря абсолютно открыто, словно сейчас и он сам был таким ребенком. – Тебя невозможно не любить. В тебе нет фальши, нет злобы, нет ярости. Ничего, что оттолкнуло бы ребенка. Напротив, ты несешь свет, - Артур улыбнулся. Да, и ему в том числе. После разговоров с кузиной всегда становилось легче, он находил где-то внутри силы, о существовании которых раньше и не подозревал. Возможно, Лукреции и сейчас удастся справиться со звоном?
Он вздрогнул. Удар был слишком сильным, слишком ярким, слишком… Селинда Найтон. Женщина, принимающая плату кровью. Женщина, так легко нашедшая общий язык с герцогом. Женщина, в чьей крови течет кровь Найтонов.
«Лукреция не должна знать». Мысль резко вытеснила все остальные, разметав по углам до лучших времен. Когда граф соберется с силами разобрать все темные ниши своего разума. Уорчестер только моргнул, убирая из глаз любые доказательства поднявшейся в глубине бури. Он оставался абсолютно спокойным внешне, не позволяя себе ни малейшего жеста.
- Прости, я должен был озаботиться этим сразу же и отправить письмо еще три дня назад, - он лишь надеялся, что его власти действительно хватит, чтобы противостоять графине Элвершира. - Я отдам все необходимые распоряжения, и Франческо и Клариче вернутся к матери. Ты сможешь воспитывать их сама. Полагаю, граф Кьетшира не будет против? – сейчас тишина в голове казалась оглушающей. Ни единой лишней мысли, ни единой эмоции – полная противоположность себе еще двадцать минут назад. Когда ты возьмешь себя в руки, Артур?
- А Адриано? Что сказал он?
Два дня назад граф Лореншира не затрагивал эту тему, очевидно, понимая, что есть куда более насущные, но сейчас, когда недоверие к графине Элвершира возросло в несколько раз, пожалуй, спешить все же стоило.

Сейчас Артур знал, что сделал хоть что-то априори правильное. Что может быть лучше, чем вернуть детей их матери? И маленьким Франческо и Клариче, и Лукреции будет спокойнее и проще, если они будут вместе, если семьи не будут разделены, если детство будет радостным и счастливым. Уорчестер находился в должности первого правящего лица в герцогстве только несколько дней, и вопросов было куда больше, чем вместе взятых ответов. Хотелось бы знать, куда идти дальше, как точно не ошибиться и поступить во благо всей Орллее. Увы, показать могло только время, которое сейчас, словно уговаривая подождать еще чуть-чуть или же наоборот издевательски утекая сквозь пальцы, бежало слишком быстро. Он напишет письмо графине Элвершира сегодня же и добьется того, чтобы его маленькие племянники были возвращены в семью. К счастью, граф Кьетшира готов был принять детей супруги от первого брака. Признаться, Артур был удивлен. Он не мог сказать, что хорошо знал Эмилио Бьяджи, но полагал, что тот не потерпит в своем доме других детей. Но казначей смог удивить, и это добавляло ему очки в глазах лорда-протектора. Пожалуй, на этот раз Адриано не ошибся с выбором. Уорчестер искренне желал сестре счастья, надеясь, что со временем девушка сможет отпустить призраков прошлого и жить, дыша полной грудью. Свежий ветер принесет перемены всем.
Лукреция была рада, и Артур радовался вместе с ней. Он не смог, да и не стал сдерживать улыбку, возникшую на лице, когда графиня стиснула его руки. 
- Вы будете вместе, и тебе больше ничего не надо будет бояться.
Счастье скоротечно и всегда следует ловить его за хвост, пока оно еще здесь. Вот и сейчас вопрос про Адриано был абсолютно точно лишним. «Зачем надо было..?». Укорив себя мысленно, лорд-протектор чуть склонил к плечу голову. Апельсин вновь отказывался лезть в горло, а мысли о правильности словно подернулись дымкой. За спокойствие придется бороться. И кто знает, через что придется пройти в его поисках? По плечу ли нам эта битва?
Артур мог понять, почему дядя не выступил против герцога, почему не вмешался, когда младенцев забирали под «крылышко», о, теперь Артур знал, женщины, которой Уорчестер не доверил бы и жизнь певчей птицы, но ударить свою дочь? Всегда сдержанный граф Лореншира? Какие бесы ведут войны в голове Адриано Грациани? Безусловно, он боялся и боится за судьбу Беатриче Вентури, безусловно, идти наперекор герцогу решился бы только безумец, к коим нельзя отнести канцлера, но он мог, разумеется, мог преподнести все иначе. Зачем причинять новую боль той, кто и так прочувствовал ее во всех красках? Нахмурившись и потемнев лицом, лорд-протектор покачал головой, встал из-за стола и, сделав шаг вперед, обнял кузину, обхватив за тонкую талию одной рукой и отводя волосы с лица второй.
- Никто из нас не идеален… - чуть слышно выговорил он, тщательно взвешивая и подбирая слова. – Я никогда не мог назвать Адриано Грациани сентиментальным, но и не мог предположить, что он поднимет на тебя руку. Но не вини его, ладно? – «Создатель, почему самое сложное всегда выпадает мне?» - Твой отец и сейчас находится не в простом положении. Нас всех поджидает суд, и от его исхода слишком многое будет зависеть, слишком много заинтересованных в разных вещах сторон там будет. Часто эмоции берут над нами верх, когда мы уже не можем им противиться, и тогда мы совершаем поступки, о которых будем жалеть. Он не скажет тебе, но, думаю, он пожалел об этом ударе в то же мгновение, потому что ты его дочь, и он любит тебя. И, разумеется, он любит твоих детей. Уверен, не заговори сегодня со мной об этом ты, он бы сам поднял эту тему. И Адриано, и я, мы хотим покоя и тишины для Орллеи. Мы хотим, чтобы герцогство процветало, чтобы у людей была возможность жить. В первую очередь это касается наших семей. Так уж вышло, - граф улыбнулся и погладил сестру по голове, - что на тебе наши дороги пересекаются. Мы сделаем все, чтобы ты наконец была счастлива и могла не беспокоиться ни за свою жизнь, ни за жизнь детей. Так что поговори с ним, прости его. И не забудь пригласить нас с Джорджем в гости, когда Франческо и Клариче подрастут, - последнее Артур говорил уже, усаживая Лукрецию за стол и протягивая ей целую виноградную гроздь.
Как бы ни было тяжело, какими бы сильными ни были твои эмоции, быть сильным правителем означает заботиться прежде всего о благе своих людей. Ставить их интересы во главе, ратовать за их благополучие. Именно это отличает благородного правителя от эгоистичного труса, заботящегося лишь о себе. Уорчестеру не было легко, нет: уже несколько ночей граф не мог спать спокойно, его дни были поглощены мыслями о нескончаемых проблемах, требующих решения, но несмотря на все это, он готов был бросить все свои силы, чтобы сейчас сделать счастливой сестру.