- Ваше высочество! - Кормилица бежала за маленькой принцессой, но не могла догнать это дитя - бегала девочка резко, да и кормилице мешали тяжёлые юбки и небольшая полнота. Оторваться от неё, спрятавшись в одной из ниш, было совсем несложно: притихнувшая девочка слышала, как кормилица бежит вперёд, полагая, что девочка спряталась в учебном зале. Когда же шаги стихли, Анна пошла дальше, направляясь к одной из башен.
С неделю назад она была там с няней, и безумно заинтересовалась почтовыми птицами. Человек, ухаживавший за ними, разрешил маленькой дочери Дариона покормить их с руки, отчего девочка, любившая всех животных, пришла в полный восторг. Он звал её приходить ещё, говоря, что она понравилась птицам. Поэтому, проснувшись утром, девочка изъявила желание "покормить птичек". Кормилица, к удивлению Анны (она редко что-то запрещала своей послушной воспитаннице) запретила её покидать покои, если только в сад. В сад девочка не хотела, она хотела кормить птиц. Поэтому и сбежала, сейчас направляясь к птичьей башне замка.
Там никого не было. Решив не отчаиваться, Анна сама нашла корм и немного покормила своих любимец, но не давай им много, зная, что нельзя: ей же нельзя много конфет, а птицам нельзя много корма. Когда же интерес к крылатым исчерпался, девочка выглянула в окно, привлечённая каким-то шумом. Вдалеке виднелась главная площадь, на которой толпился народ. Анна решила, что народ не мог собраться просто так, вдруг приехала цирковая труппа? Если да, то завтра они будут выступать во дворце и обязательно подарят принцессе что-нибудь интересное. Захлопав в ладоши, Мирцелл сложила руки, делая некую подзорную трубу, в надежде увидеть, что же там происходит.
Это был не цирк. Люди столпились, образовывая круг, в котором горело несколько костров. Это привело Анну в недоумение - зачем жечь костры летом? На улице было очень тепло, даже в её покоях камин разжигали не каждой ночью, а неделю назад ей разрешили гулять без шали. Неужели жителям так холодно?
Когда пламя поднялось, девочка с ещё большим недоумением заметила в центре столб, у которого стояли человеческие фигуры. Это было всё очень и очень странно. Нужно было бы спуститься за своей небольшой подзорной трубой, подаренной дедом-путешественником, но тогда её могла поймать кормилица и наказать за непослушание. Нет, наказание всё равно последует, то тогда она будет и наказана, и не знать, что же там происходит. Пришлось довольствоваться сподручными материалами, а именно - чистыми пергаментами на столе. Скрутив один из них, Анна поняла, что на кострах были живые люди. И окружающие смотрели на них, не пытаясь погасить пламя, будто бы так и должно было быть. Убрав пергамент, девочка поняла, что запуталась окончательно - зачем сжигать людей и почему никто не приходит им на помощь? А отец знает? Он уже выслал подмогу тем несчастным?
Уже вечером, задав интересующие её вопросы. девочка заметила бледность кормилицы, которая уговаривала Анну никому не говорить об увиденном, убеждая. что это было просто представление.
Особенно отцу и его новой жене.
Моргардский лес, июнь, 1430

Проснувшись утром, Анна поняла, что не хочет вставать. Тело сковала такая слабость, что даже руку поднять было сложно. Конечно, сделав над собой усилие, Анна поднялась, веля принести платье, но пока фрейлины доставали нужное, едва не упала. Это не укрылось от взгляда одной из дам, которая решила уточнить о самочувствии Её Величества. Пришлось признаться, что чувствует она себя неважно, получая возможность вернуться в постель. Королеве нездоровится, всякое бывает, может, просто легла поздно, засидевшись допоздна с книгой. Остиг, которая вчера читала королеве, тоже с трудом скрывает зевоту. Поэтому, отпустив большую часть своих девушек, Анна снова легла в постель, засыпая.
Нет никакой нужды вставать рано: король уехал, всеми делами заправляет его мать, поэтому Анне остается только изучать замок и подучивать хельмовский язык. Конечно, часть послов она брала на себя (с позволения королевы Изабеллы, конечно), а так же развлекала тех, кто ждал долго ввиду загруженности регента. Так же она следила и за замком, давая указания и руководя подготовкой к зиме. Ничего серьёзного или важного, но что-то, способное снять хотя бы часть груза с Изабеллы. Поэтому ей простят, если она встанет к обеду, а весь вечер посвятит делам.
Однако, проснувшись днём, Анна поняла, что не хочет вставать. Совсем. В горле пересохло, а глаза с трудом открывались, будто бы кто-то окунул её в раскалённый песок. Фрейлины к ней не подходили, а королева не давала понять, что проснулась, думая, что это просто сон или что-то ещё. Вечером её разбудили, дали попить, пытались покормить, но даже вид еды вызывал рвотный спазм. Она смогла лишь съесть немного сыра, с трудом удержав его в желудке. Фрейлины переглянулись, но решили, что маленькая королева просто перетрудилась или же отравилась, ничего серьёзного или пугающего.
А ночью она горела.
Анна чувствовала, как языки пламени подбираются всё ближе, окружая со всех сторон, заковывая в какую-то огненную клетку. Анна пыталась бежать, но понимала, что бежать некуда. Она была на той площади, которую видела с Птичьей башни в Моргарде, прикованная к столбу, осуждённая за все свои смертные грехи. И за них она должна гореть. Девушка беспокойно замотала головой, пытаясь найти помост, где должны стоять король и королева - если она привлечёт внимание отца, тот увидит её и остановит казнь, ведь он не мог осудить родную дочь! Но помоста не было, лишь люди, перешептывающие, осуждающие, невидящие.
- Пожалуйста... пожалуйста, - Анна тихо шептала, не в силах повысить голос, и ворочалась на кровати, сжимая пальцами простыни. Фрейлина, спящая у её ног, разбуженная этим тихим восклицанием, подняла панику, поднимая с постелей остальных дам Анны. Те столпились вокруг постели, что-то обсуждая, пока королева бредила, сгорая в том огне, который видела только она одна. Леофед, воспользовавшись шумихой, приготовила отвар, который, как она говорила, делала ей кормилица. Напоив Анну, девушки протёрли её лицо прохладной тряпицей, с облегчением осознавая, что королева успокаивается, погружаясь в более спокойный сон. Жар немного спал, но змейка всё ещё горела. Посовещавшись, девушки решили, что нужно вызвать лекаря, который, увы, был сейчас не в замке.
Утром лучше не стало. Анна смогла лишь открыть глаза, чувствуя, что даже глотать больно и сложно. Ей сменили ночную рубаху, заплели волосы в косы, изрядно провозившись со спутанными локонами, перестелили постель, после чего вновь уложили, сказав, что лекарь скоро будет. Попытка покормить не увенчалась успехов: немного поев, Анну стошнило, отчего вся еда оказалась в ночном горшке. Снова отвар, прохладная тряпица и сон, на этот раз уже более спокойный. Королеве ничего не снилось, лишь пустота и неясные образы, от которых становилось только хуже. Девушка снова заворочалась, но Леофед успокоила её тихими словами.
Проснулась Анна уже под вечер. Тяжёлые шторы укутали комнату во мрак, скрывая холодное осеннее солнце. Где-то в отдалении горел камин, который Анна видела просто светлым пятном. Её дамы, заметив пробуждение, наперебой начали спрашивать о самочувствии, вызывая головную боль. И снова кто-то из фрейлин (кажется, Лэррейн) заставил их замолчать, помогая Анне сесть. Жестом отказавшись от еды, королева согласилась немного попить, прислоняясь затылком к прохладному дереву изголовья. Было жарко и душно, Анна чувствовала. что вспотела, но её попытка попросить открыть окно, успехом не увенчалась - фрейлины сообщили, что свежий воздух пагубно на неё влияет, ей нужно быть в тепле, ради этого они даже пожарче растопили камин. Согласившись с мнением большинства (да и сама Анна знала, что они правы: всегда при болезни её запирали в душных покоях) королева попросила ей почитать. Остиг снова взялась за книгу, зная, что её голос нравится Мирцелл больше всего. Остальные уселись шить, изредка поглядывая на королеву. Их стало уже меньше. чем раньше, всего три дамы, но Анна старалась этого не замечать.
Именно в этот момент в покои пришла Изабелла Девантри, заставив Остиг замолчать, а остальных резко вскочить со стульев, вызывая у Анны лёгкое головокружением резкими всполохами разноцветных платьев. Поначалу не поняв, что случилось, королева, проследив за взглядами дам до входной двери, и застыла, пытаясь хотя бы ровно сесть. К ней пришла королева-мать, а она в таком виде! Сесть чуть ровнее вышло, но на это, кажется, Анна потратила последние силы.
Королева Изабелла, кажется, даже не заметила подобного внешнего вида своей невестки, сев у постели и коснувшись ладонью лба. Рука у королевы была прохладная, а металл колец холодил разгоряченную кожу. Анна закрыла глаза, мгновение наслаждаясь этой прохладой, после чего снова открыла глаза, слушая обеспокоенный (как её показалось) и стальной голос королевы-матери, снова и снова проникаясь восхищением к этой женщине. Что она, что Мод, они были истинными королевами, умеющими вызывать страх и любовь в равной мере. Анна старалась стать такой же, но понимала, что пока это искусство ей неподвластно, благо, у неё есть прекрасные учителя.
Фрейлины не спорили, покинув покои буквально за полминуты, стараясь не бежать, но и не идти медленным и степенным шагом, боясь навлечь на себя гнев регента. Анна же, провожая их взглядом, не знала, как ответить на вопрос королевы-матери о своём самочувствии, не знала, как описать своё состояние и сделать это так, что бы слова не выглядели жалобой. Ну и не заставить королеву волноваться ещё больше, всё же, у неё достаточно забот и без этой болезни невестки.
- Я неважно себя чувствую, Ваше Величество, - начала Анна, чувствуя, что голос звучит увереннее, чем раньше, пусть и хрипло. Откашлявшись, королева продолжила уже более чистым голосом, - наверное... простудилась, - она всё же запнулась, облизав губы. Анна не была глухой и слышала, о чём говорят её фрейлины. Жар, больное горло... чума в Хельме бушевала уже несколько недель, а не так давно королева принимала гонца из зараженного графства - тогда он казался здоров, а сейчас уже уехал, поэтому нельзя сказать наверняка, был ли он болен. Фрейлины знали это, поэтому сопоставили все факты, сделав вывод, от которого сердце Анны болезненно сжалось.
Изабелла явно почувствовала заминку, поэтому королева решила её оправдать, не желая скрывать правду от регента - если Мирцелл и правда больна, Изабелле лучше не находится рядом с ней: - Фрейлины подозревают чуму, Ваше величество,.
Я умру.