В чем начинается величие?
Когда человек слышит порой это слово, то гордо выпячивает грудь и кичится какими-то достижениями и званиями, тем, что давно уже сделано и не всегда им. Другой же человек будет молча продолжать трудиться во имя этого величия, и труд этот будет происходить до самой его смерти.
Адриано Грациани как никто другой знал, какова цена собственному величию, равно как и величию Орллеи. Долгие годы труда, упорства, вложений, переговоров и потерь - и вот он в какой-то степени заслужил это звание. Но какой ценой? Убийства, смерти, потеря доверия, потери союзников, преодоление себя и быстро надвинувшаяся старость - вот все, что осталось с ним помимо громкого имени и богатства. Семья частично была потеряна, дети разлетелись по свету и не так часто могли видеться с отцом, а тот кто мог - не любил его уже так же, как в детстве. Много совершенных ошибок и много правильных путей. Это и была вся жизнь.
Но Адриано Грациани не останавливался на достигнутом. Вот и сейчас он ехал в экипаже с молодым, но перспективным инженером Витторио Вестри, который вез в руках шкатулку с весьма ценным грузом. Над ним пришлось биться несколько лет, пока не удалось создать нечто очень похожее на оригинал. Адриано знал, что часть печати точно рабочая, но был вынужден скрывать, каким образом проверил это. Свою репутацию ненавистника ведьм он тщательно оберегал и подтверждал раз за разом, пусть кто-то пытался шипеть обратное. Создание оружия против одаренных магией было для него важным достижением, которое позволило бы графу Лореншира и многим людям находиться в безопасности. Другое дело, что первому советнику не хотелось бы распространять эту информацию обширно, как это сделал Рейнис. Да и доверие Адриано к святому престолу было весьма скептическим - если он не пережил удар орллевинцев и позволил образоваться новой конфессии, то вряд ли он станет стоящим и надежным оплотом веры для людей. Уж если кому и пробовать доверять информацию - так только своим источникам.
Лорд Грациани обратился к своему военному инженеру с вопросом. Голос его привычно прозвучал чуть громче, чем нужно, чтобы молодой человек, сидящий напротив, его услышал:
- Синьор Вестри, Его Высокопреосвященство может по-разному отреагировать на то, что мы создали эту часть печати, так что будьте готовы ко всему, - разумеется, подобным делом должен был заниматься не инженер, а церковь, но Адриано равно смотрел в возможности веры и в возможности светлого разума. Разве клирики способны создать подобное? Ведь не Отец кует железо.
Наконец, гости архиепископа прибыли к его поместью в Авелли, неторопливо покинули карету и прошли в дом. Неторопливость отчасти объяснялась состоянием графа Лореншира - он уже не был молод, чтобы тратить лишнюю энергию на поспешное передвижение.
- Ваше Высокопреосвященсво, - Адриано с должным соблюдением церемоний поприветствовал архиепископа и дождался, пока то же сделает Витторио. Вполне возможно, что сегодняшний разговор будет не самым простым, потому что последнее дело, столкнувшее де Анжа и Грациани было малоприятным - суд над вдовствующей графиней Элшира породил некие разногласия и отразятся ли они на сегодняшнем деле было неизвестно.
- Полагаю, вы получили мое послание и можете поспособствовать нам в одном деле, которое напрямую затрагивает и вас. В связи с доверием к вашей персоне я хотел бы обсудить его сперва с вами, прежде чем докладывать о нашем открытии в Рейнис. Готовы ли вы к этому? - лорд Лореншира говорил спокойно, не мигая глядя на архиепископа и готовясь при случае дать знак Витторио, чтобы тот рассказал о части печати и смог продемонстрировать ее в собственной своеобразной манере.

«Тело не будет согрето и освещено, а ум и дух не останутся во тьме»

Время не стоит на месте. Вереница лихих событий кружит голову и увлекает в бешеный судьбоносный танец, из которого иногда не мыслишь выбраться живым. Но маэстро Витторио Вестри всегда как-то выбирался. Сколько времени минуло с того дня, когда перед своим уходом мастер де Ланца проделал на его глазах огненный фокус: заставил обычный пергамент вспыхнуть и явить взгляду удивленного подростка-подмастерья загадочный знак четырех стихий? Память запечатлела момент так, будто это случилось вчера, но с того дня изменилось многое. Значение таинственного символа давно раскрыто, но проникнуть в знание глубже изобретателю довелось лишь недавно, когда граф Лореншира в очередной раз призвал к себе отличившегося на войне молодого инженера. Только речь пошла уже не об оружии. Точнее... не о таком оружии, с которым Витторио имел дело прежде. Порохом здесь и не пахло.

Как бы тут пригодились наработки маэстро де Ланца! Его последователю пришлось заново совершать паломничества в библиотеки и подолгу засиживаться над свитками и фолиантами, а потом пытаться собрать воедино всё то, что удалось узнать, вычерчивая бессчетные наброски и так же бессчетно их сжигая. Заметки из Рейниса стали существенным подспорьем, которого не было у Николло: конечно, прежде, чем печать украли, церковники успели по-своему ее изучить и описать. Но то был взгляд верующего на реликвию, и не было в нём отстранённости ученого-испытателя. Куда уж там до механической точности!
На то ты и инженер, чтобы самому внести недостающие детали. Или нет?

Лорд Грациани давно привык к особенностям своего военного инженера: в тишине кареты, замершей перед поместьем архиепископа, его голос намеренно прозвучал громче необходимого. Бледность выдавала волнение юноши, но в ответ он кивнул весьма уверенно.
- Я готов, Ваше Сиятельство. Готов унести ноги и, если что, прикрыть голову - это самое ценное, - его губы растянулись в привычной улыбке, и он поторопился первым выбраться из кареты, чтобы с почтением помочь графу последовать за ним. Серьезность визита изобретатель оценивал правильно, но жизнерадостный его настрой не иссякал никогда. Даже в тот момент, когда в шкатулке, что он держал в руках, лежала вещица, способная одним махом изменить историю инквизиции.
В поместье их ждал тёплый приём: двоих гостей быстро сопроводили в приёмную, и Витторио впервые за минувшие шесть лет увидел кардинала Алеандера де Анжа. Тот оставался серьезным и как будто невозмутимым, лишь скользнув по изобретателю беглым взглядом, но Витто не смог сдержать новой улыбки: как лихо он тогда нашёл укрытие от преследования в кардинальском сопровождении! И даже ухитрился проявить себя с лучшей стороны - так, что получил позволения переночевать у костра рядом с церковником, вне досягаемости его гвардейцев, тех еще душегубов. Кое-кто точил зуб на ушлого мальчишку после пары хлёстких фраз, на которые он в те времена не скупился.
Витторио вздохнул, улыбка его поблекла. Кто мог представить, что они встретятся по такому поводу в следующий раз?
Заручившись согласием архиепископа, изобретатель снова взвился на ноги - ещё раньше, чем к нему устремился выжидающий взгляд графа. Просят перейти сразу к делу? Это запросто! Но без вступления, конечно, не обойтись.
- Благодарю за оказанное доверие, Ваше Высокопреосвященство, Ваше Сиятельство, - он одарил каждого коротким поклоном, а потом откинул голову и воздел правую руку, готовясь жестикулировать для вящей убедительности. - Начну с краткого предисловия, если вы позволите. Для нас - и для науки, и для религии - не секрет, что тело человека таит в себе энергию, которая наполняет нас жизненной силой. Дух и плоть связаны неразрывно. Среди людей есть и те, чья жизненная сила прочно связана с другими... особенными силами, непостижимыми для разума, - конечно, речь шла о ведьмах, но Витто не был уверен, можно ли вот так прямо и вслух произносить это бранное слово перед архиепископом. - Я внимательно исследовал этот вопрос, - пришлось больше времени проводить у могильщика, анатомируя мертвецов, чем я сперва рассчитывал, но об этом рассказывать точно не стоит, - его теоретический и практический аспекты. И выявил способ, которым можно механически повлиять на способности человека. То же самое, что сильно ударить клинком и отсечь руку, - он ухмыльнулся и помахал своей аудитории собственным деревянным протезом. - Только бесконечно тоньше, не так топорно и очевидно. Я работал над воспроизведением инструмента, который механическим телесным воздействием перекрывает внутренние способности человеческого духа, и мне, смею надеяться, удалось отыскать один из способов. Я знаю, что оригинальный артефакт, - Витторио ловко поставил шкатулку на левую деревянную ладонь, а правой эффектным жестом открыл крышку, демонстрируя архиепископу треугольную печать, напоминающую одновременно массивное украшение и миниатюрное клеймо - тонкий, ажурно сработанный из металла символ огненной стихии, - применим в любом виде, хоть на лбу оттиск ставь, хоть на... на спине. Вся хитрость этой вещицы, - Витторио любовно посмотрел на своё детище, бережно уложенное на темно-синей бархатистой подушке внутри шкатулки, - в том, что на внутренней стороне она имеет углубления, зазубринки и выемки, которые можно ощутить, только если провести пальцем по металлу. Мне удалось подойти очень близко к оригиналу и повторить все эти премудрости, - правая рука маэстро скользнула в болтающуюся на плече сумку, и он извлек оттуда свитки со своими расчетами, набросками и выписанными из книг цитатами об устройстве печатей. - Но действует она лишь только на одном участке тела. Нежном, незащищенном и максимально восприимчивом. Некоторые полагают, что вместилище жизненной энергии именно там, так же как голова - вместилище ума, а сердце - вместилище чувств.
Витторио аккуратно пристроил шкатулку на стол перед архиепископом, сложил там же чертежи и опять отступил на шаг назад, чтобы оба его видели.
- Calias plexus, как называют врачеватели, или чревное сплетение, милорды, - правая ладонь изобретателя прижалась к телу ниже груди и выше живота. - Там, где соединяются рёбра человеческого скелета, если угодно. Имеются основания полагать, что здесь - средоточие энергии и сил, не только жизненных, но и тех, которыми наделены лишь некоторые из людей. И если умело механически воздействовать на calias plexus, то эффект может быть почти таким же, как от оригинального артефакта. Это уже испытано. Но печать работает только лишь в этой точке человеческого тела, в отличие от самого что ни на есть оригинала.
Взгляд Витторио ещё раз скользнул от кардинала к графу. Он опять коротко поклонился обоим и отступил назад, упершись коленями в сидушку кресла, но будучи пока еще слишком взволнованным для того, чтобы опуститься в него и невозмутимо сидеть. Только что за пять минут он выдал результат своих многомесячных трудов. Оставалось ждать вердикта, но мысленно изобретатель уже похвалил самого себя - по меньшей мере за то, что не отступил и не отвлекся в кратком рассказе на свои обычные цветистые метафоры и прочие лицедейские уловки, которые бывали уместны в делах не столь важных.

Дар санации это самое безобидное, что можно встретить среди ведьмовского отродья подумал про себя Алеандер внимательным взглядом скользя по графу, затем переводя взгляд на Витторио, который умело демонстрировал архиепископу шкатулку, а после и сам  таинственный предмет в ней. Он оказался и правда необычным, как по форме, так и по виду. Треугольник с непонятными узорами и символами. Интересно, что они означают? Анж не питал особого доверия к магическим вещам, потому и сейчас не очень то горел желанием прикасаться к непонятной штуке, пусть ее хоть и десять раз вертели в руках. Там, куда показывал изобретатель, между пупком и ребрами располагалось вся сущность человека - душа. Значит печатью можно исцелить душу ведьмы? Возможно она уже рождается с искривленной человеческой сутью в виде этого проклятого дара. Вполне возможно.
- Долго действует печать? - задал первый вопрос, что пришел на ум, Алеандер. Он же не знает сколько она прослужит, да и наверное сам граф с подмастерьем в этом не осведомлены. Может быть это лишь кратковременный эффект. - А где тогда остальные печати?
Вот бы собрать их все вместе и, может быть они части одной, могущественной, большой печати, которой можно лишать дара любую ведьму, без привязки к определенной специализации. Правда неизвестно что будет после того как все печати будут собраны. Может быть из-за этого действия в мир Хельма придет настоящий хаос. Эти печати как шкатулка Пандоры. Это немного пугало Алеандера, но он не привык слишком долго сомневаться. Заявление Грациани о том, что он уже испробовал печать на одной из ведьм заинтересовало кардинала и он поднялся из-за стола, дабы притянуть к себе шкатулку поближе и внимательно изучить содержимое. Трогать пальцами он так и не решился ничего, только смотрел, раздумывая над сказанным. Если действительно лишать ведьм магии, то можно обойтись и без костров, уносящих десятки сотен жизней год за годом. Когда граф сказал о том, что ведьму все равно сожгли, Алеандер как-то помрачнел. Энтузиазма в ней как-то поубавилось. Зачем тогда надо было сжигать женщину, если дар магии она уже потеряла? Это излишняя жестокость при том, что санаторы ничего плохого не совершают. У Алеандера была знакомая ведьма в городе, но раскрывать ее личность он не собирается. Женщина лечила людей, пусть и с помощью своего дара данного непонятно кем то ли Создателем, то ли самим дьяволом. Никого из своих посетителей она не покалечила, по этой причине Аж ответил весьма уклончиво.
- Увы, но нет. С ведьмами я не вожу ни дружбы, ни состою в деловых отношением. Попробуем разыскать кого-нибудь, ну или вы поищите, потому что у меня дел и без этого невпроворот. Хотя если вы дадите мне в помощники Витторио Вестри, то мы справимся с ним гораздо быстрее. - видно было Алеандер не хочет чтобы ему составлял компанию граф Грациани, дело тут могло быть по разному растолковано от давней обиды из-за судебного процесса, до обычного личного недоверия к нему. Епископ перевел взгляд на подмастерье и краем губы ему улыбнулся. Вот с ним будет интересно, правда еще неизвестно насколько Вестри умеет хранить тайны. Алеандер посчитал Адриано слишком жестким в таком деликатном деле и тот будет только мешаться под ногами. Возможно у них могло что-нибудь получится совместно, но не после той новости, где уже лишенную дара несчастную ведьму сожгли заживо. - Если, конечно, синьор Вестри умеет пользоваться печатью и не против поработать дальше на святую церковь.
Кардинал вновь опустился в кресло, устроившись в нем поудобнее и прекратив обращать внимание на шкатулку. Печать это, конечно, хорошо, но пока сам не увидишь ее в действии то сложно будет поверить в ее свойства.

Несомненно, печати смогли заинтересовать внимание Его Высокопреосвященства, хотя было бы странно, если бы не смогли. Подобное изобретение было настоящим чудом и прорывом в их мире, в котором обитали маги. Чревоточина и болезнь, которую не так просто было истребить. Они размножались, подбно чуме, и несли свой отравленный дар дальше. Нетерпимость к магам диктовалась внутренним страхом не совладать с чем-то неизученным и неизвестным и потому их лучше всего было истреблять, но появление мага в кругу их семьи заставляло приглядываться - вдруг в ком-то из родных проснется этот отравленный дар? К счастью, оружие против ведьм позволяло в какой-том ере обезопасить себя и лорд Грациани был готов вкладываться в это. В политике, где можно умереть от яда или кинжала, смерть от рук ведьмы была бы самым постыдным фактором. Кажется, жена архиепископа тоже потеряла мать из-за ведьмы? Странно, что в его глазах было мало энтузиазма и лишь наводящие вопросы, которые задал бы любой скучающий лорд, которому показали некое диво, которое ему не особо нужно. Это выглядело довольно подозрительно. Возможно, что лорд Грациани ошибся в выборе союзника?
Адриано медленно кивал в ответ на все объяснения Витторио, словно подбадривая его. Все дополнения были довольно существенными и важными и показывали, где именно ошибались в свое время прочие изобретатели. И все равно без того, кто сделал открытие, было бы невозможно изготовить следующие копии. Увы, большинство исследователей остались в своих учениях далеко позади молодого маэстро, а найти еще кого-то, кто мог бы быть на равных с синьором Вестри было непросто.
Попытка кардинала намекнуть на то, что он сам бы поработал с Витторио без участия графа была воспринята с легкой ноткой раздражения, которую, впрочем, Адриано не позволил отразить на своем лице. Лишь вопросительно приподнял брови и перевел взгляд на своего военного инженера, которому враз стало неуютно и он, судя по всему, не знал, как ответить правильно,  в итоге отделался лишь дежурной фразой. Зато вот у лорда Грациани было на сей счет свое довольно определенное мнение.
- Боюсь, что это невозможно, Ваше Высокопреосвященство. Однажды я уже доверил работающего на меня маэстро на благо церкви, снарядив его на поиски печатей. И что же в итоге? Сейчас он, абсолютно слепой, находится в поместье в городе Ланц на заслуженном покое. Он получил это, добывая печать. Увы, но терять еще и синьора Вестри я не намерен, его работы бесценны и его достойно оплачиваемый труд нужны мне самому. Поскольку создание печати происходило с моего ведома и с моей помощью, я вправе считать изобретение синьора Вестри нашим общим детищем и потому все исследования должны происходить под моим контролем. Иначе не будет, - граф Грациани кивнул Витторио, чтобы тот закрыл шкатулку с печатью и забрал артефакт в свои руки, дабы его не утащили загребущие пальцы архиепископа. Печально, но факт - работать с таким человеком он не станет.
- Что ж, если вы не желаете сотрудничества, мне стоит обратиться к другому человеку, у которого точно не будет проблем с тем, чтобы найти ведьму, - Адриано не очень хотелось идти с обращением к главе Ордена Инквизиции, так как он не очень доверял этому моргардцу, но другого выхода не оставалось. Хотелось надеяться, что с тем человеком удастся установить контакт лучше. А этот гасконец может и дальше носится со своими обидами и даже заявить в Рейнис с докладом - граф Лореншира уже готовил на этот счет оправдание и знал, что скажет в подобном случае.
- Синьор Вестри, пожалуй, нам стоит уйти. Благодарим за гостеприимство, Ваше Высокопреосвященство, не станем вас более задерживать, - Адриано медленно понялся со своего места, собираясь покинуть не самое гостеприимное поместье.

- Синьор Вестри уже далеко не подмастерье, а мастер, причем лучший в своем деле - вполне спокойным и будничным тоном поправил слова архиепископа лорд Грациани, тем самым задевая его еще больше и показывая собственную невнимательность священнослужителя. Вполне возможно и сам Витторио обратит на это внимание и оценит, насколько церкви не важная его должность.
- Тогда - ничего не случилось и никто не пострадал, но никто не гарантирует успех в следующем мероприятии подбного толка. Наука - это нечто, испытываемое методом проб и ошибок. И если в результате такой ошибки я потеряю своего лучшего инженера из-за простой оплошности - то уж лучше пусть эксперименты совершаются с кем-нибудь понадежнее, - или сговорчивее.
- Не сомневаюсь, что вы будете соблюдать все меры безопасности, но либо мы принимаем участие в экспериментах вместе, либо не принимаем вовсе. Синьор Вестри, идемте, - видимо, молодой кардинал был бесконечно глуп, раз не мог ничего понять с первого раза, особенно важность и ценность полученного изобретения, в которую другой вы вцепился зубами и не отпустил. Потому лорд Лореншира даже успел повернуться и сделать пару шагов, когда услышал за спиной недовольный отклик. Для сохранения интриги граф Грациани еще на секунду остановился, а затем медленно повернулся в сторону кардинала и сделал Витторио знак рукой, чтобы и он задержался. Затем повернулся и сделал пару шагов обратно по направлению к де Анжу.
- Если вы примете мои условия, то я приму ваши. Это будет справедливо, Ваше Высокопреосвященство, - было любопытно, что же такое изложит ему кардинал, что просто перевернет представления Адриано о мире и его устройстве, которые устанавливались годами, а в обществе - веками. Печати сами по себе были прорывом и выходом на оружие в борьбе с ведьмами и потому лорд Грациани охотно поверил в них. Но кто сказал, что он быстро поверит в то, что годами не могло поколебать его твердую натуру? Но то, что сообщил ему священнослужитель едва ли не заставило Адриано усмехнуться и лишь самообладание помогло графу удержаться от улыбки и ответить с вполне серьезным лицом.
- Ваше Высокопреосвященство, я прекрасно осведомлен о том, кем являются ведьмы и что они могут. Также, как и прекрасно знаю, что каждая травница в любой деревне может оказаться ведьмой просто потому, что обладает знаниями о травах и их исцеляющих особенностях. Сколько таких женщин осудила инквизиция? Лично я сосчитать не могу. Но как бы то ни было - нельзя называть пособниц дъявола несущими добро. О том, что подобные люди действительно существуют известно даже в широких массах. Да что там - говорят они исцеляли самого короля Чарльза Найтона, а позже - и лорда-регента Генриха Найтона. Как результат - оба они скоропостижно скончались. Говорят, что королеве в свое время тоже помогли ведьмы и ей удалось родить троих детей, двое из которых сейчас мертвы, а третья томится в политическом плену. Это ли не расплата за вмешательство в деяния Создателя? - о том, что кто-то из магов спас его дочь Адриано предпочел умолчать и забыть, потому что это оказывало влияние на его решения.
- Вы считаете, что подобные люди могут принести пользу обществу, а я считаю, что не следует давать им в руки подобную власть. Представьте, если они объединятся и создадут свое движение, в котором будут решать, кому даровать право жизни, а кто умрет. Представьте, что они, пособницы дъявола, вмешаются в политику снова. Они опасны, - лорд Грациани помнил, что только спасение Лукреции и сведения о ведьмах при королевском дворе не дало ему отправить Леонардо на костер и подобное превосходство неимоверно его раздражало. Он предпочитал бы вообще не видеть племянника при дворе, но это выглядело бы подозрительно и графу приходилось держать Кастеллани при себе.
Видимо, кардинал был слишком молод и наивен, раз не понимал всей опасности самого существования ведьм, да еще и решался говорить об этом так открыто и признаваться, что у него где-то есть ведьма и судя по всему - как раз санатор. Какие же мысли роятся в его голове и что находится в той самой книге, которую он придавил рукой? Было весьма любопытно, но Адриано предпочел перейти к самому делу и выставленным условиям. Что ж, мысли Адриано действительно подтвердились и в подвалах здания действительно имеется ведьма. Что же кардинал с ней делает? Развлекается по ночам?
- Разумеется, Ваше Высокопреосвященство, это справедливые условия. И к слову, - последние условия показались для графа Грациани весьма забавными и он едва сдержался, чтобы вновь не показать собственные эмоции и остаться строгим и спокойным.
- Не я подписал тот приговор, приказ о казни исходил не от меня, - молодые борцы за справедливость всегда забавляли его. Адриано был уже в том возрасте, чтобы понимать, что в одиночку изменить что-то довольно трудно, нужно всегда искать себе союзников. Архиепископ как раз был тем самым одиночкой и не вполне понимал, что не сможет без должной поддержки протолкнуть собственные идеи. Адриано мог бы стать его сторонником, но пока не получил никаких особенных интересных фактов.
- Когда вы можете дать нам приступить к экспериментам? - подвел точку в этом разговоре граф Грациани.

Когда переводить взгляд с одного сердитого лица на другое уже порядком надоело, маэстро Витторио опустил голову и стал сосредоточенно рассматривать свои собственные башмаки, как если бы только сейчас впервые их увидел, и их вид его порядком удивил. "Лучше бы еще раз дали слово мне, чем вот так препираться", - пронеслось в кудрявой голове изобретателя, и его губы дрогнули в едва заметной усмешке. - "Уж я бы нашел, чего им эдакого рассказать. Заслушались бы, разинув рты. И никаких тебе бестолковых споров".
Когда граф Грациани обратился напрямую к Витто, он встрепенулся, пожал плечами, захлопнул шкатулку, которую держал в руках, и уже сделал шаг в сторону двери. Но кардинал всё же остановил их обоих, передумав прерывать аудиенцию так рано, и инженеру пришлось опять последовать примеру Лоренширского лорда, замирая на прежнем месте и только изредка переминаясь с ноги на ногу.
- Извольте, Ваше Высокопреосвященство, я в самом деле мастер. Наделён всеми надлежащими полномочиями и обладаю всеми необходимыми навыками и знаниями о моей науке. В том числе и знанием о механизме действия печатей, само собой, - подтверждать это лишний раз на словах после того, как был обнародован непосредственный результат, было странновато, но кто знает все причуды влиятельных господ? Для изобретателя это не составило особого труда; разве что горло пришлось ещё раз напрячь, проговаривая то же самое другими словами. - Однако понимание механизма действия и воплощение его в жизнь - не суть одно и то же. Потому и требуются долгие недели и месяцы чертежных наработок, эскизов, а после - экспериментов на натуре... Без них никак не обойтись, а потому нужна и ведьма, которая подвергнется процедуре.
Интересно, что сказал бы на всё это маэстро Николло? Граф упомянул его вскользь, напомнив о незавидной судьбе маэстро, и Витторио лишь усилием воли сделал вид, будто пропустил эти слова мимо ушей. Хотя на деле они глубоко его тронули, разбередив старую рану на сердце. Если бы мастер узнал, что его подмастерье сумел сделать то, к чему стремился он сам, что он сказал бы ему? Похвалил бы? Или пожурил бы за то, что трагический опыт наставника ничему не научил бывшего ученика, который теперь сам суётся из огня да в полымя по примеру неугомонного маэстро? Как если бы увечье, полученное на войне, ничему его не научило. Как если бы он не знал об участи, которую коварная судьба уготовила для старшего изобретателя. Влезать во всё это ещё глубже, чем влез сам Николло - и ради чего?
Но пути назад уже не было. Его решительными шагами отсекал лорд Грациани, приближаясь обратно к кардиналу. А сам Витторио мысленно признался себе в том, что даже если судьба еще раз приведёт его в городок Ланц, то он не станет рассказывать своему старому мастеру обо всем этом. Николло потерял зрение, но обрёл покой - и ни к чему бередить ему душу россказнями о старых рискованных авантюрах.
Вставить свое мнение о ведьмовских чарах, о вреде и пользе магии и об угодности колдовства воле Создателя Витто, конечно, не осмелился. А, покопавшись в своем воображении, решил, что ему и вовсе нечего добавить к этой теме, даже если бы он и захотел молвить свое веское слово. Он здесь не для того, чтобы рассуждать о нравственности, морали и благочестии, в конце концов. Он - исполнитель, мастер, тот, чьими умелыми руками воплощаются в жизнь отчаянные и смелые замыслы. Без его практических умений все эти дискуссии были бы бессмысленны: именитые господа могут сколько угодно дуть щеки и важничать, но дай им в руки молоток и гвоздь - и они скорее покалечатся, чем сумеют метко ударить первым по второму. А потом отыщут с десяток виновных и покарают их по всей строгости законов, которые сами и придумают. Нет уж, тут лучше помолчать.
Но подойти поближе как бы невзначай и повернуться хорошо слышащим правым ухом, ловя каждое слово разговора, никто ему не запретит. В конце концов, он такой же участник секретной аудиенции, как архиепископ и граф.
- Я готов приступить к испытаниям завтрашней ночью, - легко согласился изобретатель, заметив, что граф теперь не спешит отвергать предложение церковника. Молчание - знак согласия, так ведь? Или сосредоточенной работы ума, которая читалась по выражению лица благодетеля и господина. Почему бы не дать ему лишнее время на размышления, заняв паузу и разбавив молчание своим ответом? К тому же, кардинал устремил на юношу столь требовательный выжидающий взгляд, что молодому маэстро стало слегка не по себе. - Принять приглашение и отужинать сегодня с Вашим Высокопреосвященством я тоже готов, почту за честь, - тут даже не пришлось кривить душой. Уж очень любопытно, чем угощают гостей эдакой неземной особы, как архиепископ. В ответ на эти размышления желудок отозвался тихим протяжным урчанием, поэтому Витторио повысил свой звучный голос ещё больше. - Что до документов из Рейниса - я знаю, что маэстро де Ланца имел к ним свободный доступ, ведь он в свое время был легатом. Самому мне, увы, с ними работать не доводилось, а то немногое, что я об этом слышал, едва ли поможет затеянному нами делу. Но если Ваше Высокопреосвященство считает, что с ними необходимо ознакомиться для продолжения моей работы, я с удовольствием посвящу некоторое время их изучению. Разумеется, с Вашего позволения, - он повернулся и почтительно кивнул графу, а потом вновь перевёл взгляд на церковника. - И с Вашего благословения.

Отредактировано Vittorio Vestri (2018-07-03 21:43:26)