На всякий случай... Примерно так звучал ответ на его недавний вопрос о том, к чему присутствие сразу двух профессиональных убийц на сравнительно простом задании. Чем больше народу, тем больше вероятность, что их могут обнаружить. Причем даже не их с графом, а людей из отряда, ныне не славившихся столь же непревзойденными навыками в превращении людей в безжизненные мешки из мяса, костей и пяти пинт крови.
Солнце зашло за горизонт, постепенно пропуская тьму во двор замка и погружая окружающее пространство в сумерки, укутанные туманом - когда темнеет достаточно, две черные фигуры мельком пробираются по внутренним дворам - как ни странно, Валху удавалось погасить всякий звук передвижения, разве что вражеские стражники смогут услышать тихий и размеренный ритм сердца. Два аккуратных жеста предшествуют продвижению их небольшого отряда, мгновенно бросившегося врассыпную. Две минуты. Девятнадцать секунд. Двадцать секунд... С опозданием еще на три из лесу доносится птичий клекот, которому вторят уже настоящие птицы.
Пожалуй, наиболее глупым шагом при закладке крепостной стены было желание укрепить ее наружный слой булыжниками, подняться по которым не составило труда, используя два крупных крюка, до этого тихо позванивающих на поясе, вымоченные в черной смоле, как и все верхнее одеяние с капюшоном - все в разводах смолы и грязи, что в совокупности обеспечивали камуфляж безупречными качествами. И вот - стоило перемахнуть через стену, как в поле зрения появилась первые жертвы вражеского произвола - Брайен был предоставлен своей прихоти, Валх - своей. Эдакое соревнование, кто больше убьет, и кто проявит большую изобретательность по ловле беглой пташки. Щелчок пальцами заставил на секунду привлечь внимание графа, после чего Валх указал в сторону конюшен, в которых все еще находились лошади, способные стать большой проблемой, если кто-то надумает бежать. Брайен кивнул и исчез из поля зрения - это он умел. А вот Валх чуть откинул капюшон демонстрируя вымазанное в грязи лицо, что почти сливалось по своей окраске с камуфляжем - до тех пор, пока убийца не открывал мертвенно-бледные, василькового цвета глаза слишком широко, либо не обнажал оскал желтых зубов. Смерть настигает стражу со спины, когда руки, на фоне которых голова простого человека казалась большим яблоком, с гулким хрустом проворачивают голову второго вокруг своей оси, пока кожа не натягивается слишком сильно, местами трескаясь и обнажая красные полосы там, где полопались сосуды. Второй стражник почти успевает достать меч, когда молниеносный рывок вздымает тело в воздух, пригвождая к стене железной хваткой, когда уже в следующую секунду удар колена с треском вышибает дух из легких, а руки повторяют уже знакомую процедуру, проворачивая голову до тех пор, пока хрупкое сочленение шеи не лопается, издавая неприятный щелкающий звук. Выдернув язык сигнального колокола, Валх побросал тела в стог у крепостной стены. Лишние глаза были им ни к чему, а беззащитная пташка сейчас была где-то в замке. И ей явно не доставало мужского внимания, что им с Брайеном предстояло исправить. Ухнув филином, Валх устроился на стене, сбрасывая канат, обернутый вокруг собственной руки - тяга могучих рук позволила отряду подняться на стены заметно быстрее, после чего прозвучал короткий инструктаж и тени, укутанные в черные плащи с волчьей оторочкой, расползлись по теням замка, постепенно наполняя воздух мертвенной тишиной, лишенной голосов стражи, пьяного бреда караульного, который оказался не столь разговорчивым после того, как содержимое туши хлынуло наружу из распоротого брюха.
- Ангел смерти лишь на ветер крылья простер
И дохнул им в лицо - и померкнул их взор,
И на мутные очи пал сон без конца, - на этих словах четверостишие оборвалось, когда кинжал, еще глубже впился в истекающую кровью плоть, быстрыми движениями расчищая себе путь к сердцу, что сейчас билось в бешеном ритме, стараясь обеспечить организм кровью, которой у него не было. Стоило вынуть кинжал, как по рукам почти фонтаном ударила бурая кровь, прежде чем рука скользнула внутрь, пока Валх словно в ответ на полный ужаса уже почти остекленелый взгляд решил не оставлять строки незаконченными.
- И лишь раз поднялись и остыли сердца, - стражник был уже мертв, когда пальцы, с силой сминая скользкую плоть обхватили сердце, вытягивая его наружу и вкладывая в руку еще теплого трупа, от которого постепенно распространялся смешанный запах крови, вспоротых потрохов с еще не переваренными остатками пищи и вина, и мочи - явление обычное, даром, что стражник продержался достаточно долго, прежде чем обмочиться - некоторые жертвы успевали сделать это еще до того, как расстаться с жизнью. Странно, что сейчас барон вспомнил строки, которые некогда вычитал в королевской библиотеке, за ожиданием аудиенции пред Ее Величеством. А вот подходили они как нельзя лучше. Качнув головой, мужчина поднялся на ноги - лишь чтобы снова опуститься на одно колена перед одной из теней, что барон старался держать при себе - во-первых, оставить придворную леди наедине даже с одним стражником означало подвергнуть всю операцию риску - это раз. Во-вторых, девчонку бы не помешало приучить к тому, что на поле боя человек человеку - волк, или, как некогда иронично отметила Королева: "Человек человеку - Валх". А сам барон обычно предпочитал убедиться в том, что поверженный противник не встанет, оттого каждый из изувеченных трупов его жертв зачастую представлял собой новый шедевр жуткого искусства.
- Не отводите глаз, миледи. Эта участь лучше, чем оказаться на эшафоте прибитым к колесу в ожидании того, как пудовый лом переломает все кости, прежде чем палач смилуется и нанизает колесо на железный кол. Да и быстрее как-то, - желтоватый оскал разрезал мрак лица из под надвинутого капюшона, прежде чем Валх задернул ворот, оставляя единственными светлыми пятнами на всем теле лишь два глаза, попутно извлекая из ножен два кривых кинжала, отозвавшихся едва слышным перезвоном металла, полного желания утолить жажду кровостоков.
Ушло порядка двадцати минут, чтобы лишить сигнальные башни стражи - конюшня опустела в ту же секунду, когда Брай перебил опоры на заслонках, а за последним из жеребцов закрылись массивные железные врата, захлопнув ловушку, внутри которой сейчас были два самых страшных убийцы на службе ее величества, полных желания отправить к Создателю всякого, кто встанет на их пути, кроме одной единственной, чья жизнь была вне опасности, пока приказ Ее Величества был в силе: "Нужна. Живой."

Отредактировано Walh Havel (2014-10-17 00:25:09)

Изольда Ардерн всегда считала, что должна была родиться мужчиной, наследником своего отца. Тогда бы она сейчас вела войско в бой, а то и вовсе бы уже разгромила армию Дариона Мирцелла. Но она была женщиной, поэтому сидела в замке, коря своего брата, как могла. Она любила Олуэна, но в её глазах он навеки остался ребёнком, наивным и впечатлительным мальчиком, которых верил в драконов. Но он принц и наследник, поэтому не мог прятаться за юбкой матери или сестры и сейчас был слишком далеко от последней. Леди Ардерн опекала его с самого рождения: она до сих пор помнит, как Олуэн куда-то бежит, а мать внимательно смотрит на Изольду, ожидая, когда же та поднимет юбки и побежит следом, что бы не потерять из вида бойкого мальчугана. "Изольда, присмотри за братом!"
Прости меня, мама.

Два дня назад прибыл гонец с письмом от графа. Олуэн писал о том, что получил помилование от короля и намерен его принять. Он не спрашивал совета сестры, не советовался с ней, а ставил перед фактом - этой же ночью он едет в столицу на праздник Сольвёра, и изменить что-либо она просто не сможет.
- Может, узурпатор и правда решил его помиловать? – Бьянка, бойкая девчонка, замеченная Изольдой ещё пару лет назад, сидела подле своей госпожи, размышляя вслух. Лестью и преданностью она сумела заполучить доверие и расположение баронессы, так что прекрасно знала о содержании письма. Девочка любила называть Дариона "узурпатором", а саму Изольду "принцессой", чем так же вызывала улыбку своей госпожи.
- Скорее, кто-то просто обучил его манерам, - Изольда хохотнула, но вышло как-то нервно, - если я не ошибаюсь, Лидсам не обещали пир, перед тем, как сжечь их на костре, - Женщина встала, меряя шагами покои, задумчиво прикусывая губу. Дарион не был круглым идиотом, а, значит, брата она больше не увидит, если только его изрубленное тело не решат доставить ей. И исправить она, Изольда, уже ничего не может - она не успеет предупредить брата, а ехать самой в столицу - это просто извращённое самоубийство. Нет, ей не спасти Олуэна, и эта мысль каждую минуту вонзалась в сердце стальной иглой. Она потеряла титул, родителей, младшего брата… Олуэн это всё, что у неё осталось, но сейчас она должна потерять ещё и его.  Если бы она могла плакать, то уже омыла бы слезами все свои покои. Но Изольда была мужчиной, отчего-то обряжённым в женское платье, и не видела смысла понапрасну лить слёзы, если только в них нет смертельного яда.

Ей нужно бежать, но куда? Друзья у неё были, но можно ли им доверять? Они ещё не знают о планах Мирцеллов (да и сама Изольда лишь догадывалась о печальном исходе того пира в честь перемирия), и вряд ли поставят на неё, женщину, если он умрёт. Скорее всего, попросту отдадут её Мирцеллам, в надежде выслужится перед "королями". В Хельм бежать так же невозможно - теперь на троне сидит эта змейка, дочь узурпатора, значит, там мятежникам не найти убежища. Фйель? Слишком далеко и слишком опасно. Изольда чувствовала себя в ловушке, загнанной львицей, в которую тыкают раскаленной палкой. Она могла лишь рычать и отмахиваться, не в силах действительно ранить противника, и это бессилие выводило из себя куда больше, чем поражения.

- Поздно, - Мурия, зашедшая в покои после тихого стука, смотрела на Изольду спокойным взглядом. Всего одно слово, но его было достаточно, что бы посеять панику. Баронесса похолодела, понимая смысл этого слова: она не успела, за ней уже пришли. Одна из служанок, паковавшая платья, начала причитать. Изольда резко развернулась, давая девчонке оплеуху.
- Закрой рот! - Удар был настолько сильным, что щека служанки покраснела, а ладонь Изольды слегка зудела. Посмотрев на свои руки, баронесса поняла, что они трясутся. - Все вон! - испуганным служанкам не нужно было повторять дважды, они убежали, боясь встретиться со своей хозяйкой взглядом. Осталась лишь Бьянка, на которую приказы не распространялись, и Мурия, которая явно могла сказать больше. Но в её словах не было утешения.
Удобно быть колдуньей, способной вселяться в животных. Изольда втайне завидовала таким магам, видя в них куда больше пользы, чем в остальных. Сама она, увы, не имела такого дара, приходилось надеяться на других. Например, на Мурию, которая уже доказала свою верность, поэтому ей короткому рассказу нельзя было не верить.
Так мало? Дарион, я была о тебе лучшего мнения, надеялась, что ты пришлёшь половину своей армии, что бы взять меня. Изольда закрыла глаза, пытаясь найти выход. Трое, всего трое. Её стража превышала их числом, но неужели узурпатор так опьянён лёгкой победой над её братом, что надеется и над ней взять вверх всего с тремя людьми? Нет, не похоже на него. Или это послы, пришедшие передать ей добрые вести? На этой мысли Изольда истерически рассмеялась, чем напугала Бьянку.
- Ваше Высочество..., - начала она, но баронесса нетерпеливо махнула рукой, приказывая замолчать. Смех прекратился, женщина настороженно вслушивалась в удивительную тишину замка, пытаясь найти хоть один звук, который резал бы по ушам. Сигнал, крик, лязг мечей... хоть что-нибудь, но не давящая на нервы тишина.
Хлопнувшие ворота были ей ответом. Стража не подняла крика, значит, она или мертва или подкуплена. В любом случае, её карта уже бита. Мощные стены, на которые она надеялась, стали её тюрьмой. Часть слуг сразу уйдёт к узурпатору, они не будут бороться за уже битую фигуру. Другие вряд ли бросятся ей на помощь, скорее всего затеяться и будут ждать финала, что бы убеждать в своей верности победителя. Она осталась одна, посреди этого поля боя, и они пришли именно за ней. Бежать уже поздно, по крайней мере, сейчас она не сможет покинуть замок. Но её сын может.
- Возьми с кухни еды и бери моего наследника. Я хочу, что бы Вы немедленно бежали. У тебя в деревне живёт мать? - Изольда говорила быстро, боясь потерять мысль. Она не умела что-то решать на ходу, но смертельная опасность на удивление помогла ей овладеть собой, делая то, что считала единственным верным.  Бьянка, к которой были обращены эти слова, внимательно слушала, кивая. Она казалась удивительно спокойной для такой минуты, и это спокойствие помогало Изольде, - укройтесь там до утра. Я постараюсь Вас догнать. Если я не вернусь..., - слова застряли в горле, но женщина сделала над собой усилие, - спрячь его, воспитай как сына и не позволь узурпатору до него добраться, - Бьянка ушла выполнять приказания, а Изольда собиралась с силами. Наконец, с помощью Мурии приведя себя в порядок, она вышла на балкон, вглядываясь в темноту, ища те фигуры, которые пришли за её головой. Наконец, заметив какую-то тень (как ей показалось), она заговорила громко и спокойно, будто бы ни о чём не знала:
- Разве так приходят в дом добрых друзей? Моя стража с радостью бы пропустила Вас, если бы Вы назвали свои имена. - Она ещё не знала, кто именно к ней пожаловал, но решила играть в наивную дурочку до самого конца. Она должна отвлечь на себя внимание, позволив Бьянке сбежать, забирая из замка самое дорогое. Она сама не пропадёт. Ардерны не так легко сдаются, как хотелось бы их врагам.