Лето в Орвиетто грозилось стать самым жарким за последнее время. Теплый ветер блуждал по улочкам старинного города с самого раннего утра, даря мимолетную свежесть утром, когда его еще хранившие ласку прохлады окружавших столицу графства холмов, еще не прогреваясь в закоулках города до той невероятной некомфортной для любого активного занятия температуры. И увы, уже в первые дни лета всякая надежда на то, что эта свежесть задержиться надолго канула в Лету, когда на смену утру приходил жарких полдень, а солнце не исчезало за легкими тучами или облаками в течении всего дня. Привычные к летнему зною жители столицы как могли скрывались от этой жары, но даже для них столь разительная перемена после зимы и быстро пролетевшей весны, исчезнувшей с последними лепестками яблоневого цвета, стала настоящим испытанием и кто мог, спешил покинуть Орвиетто ради прелестей сельской местности, но те, кому не повезло иметь возможность скрыться под сенью зеленевших садов вилл и деревень, во множестве рассыпанных по долине и холмам окрестностей, приходилось каждый день начинать с первыми петухами, что бы покончить со всеми делами, требовавшими появление на улице, до наступления полудня и в подтверждении тому улочки и площади Орвиетто пустели как по мановению волшебной палочки, едва солнце поднималось в зенит. Жизнь теперь таилась за толстыми стенами и закрытыми ставнями домов и особняков и только особо страждущих до столь экзотической формы испытаний плоти и духа, как прогулка по площади Совета или появление в центральном соборе, можно было застать в эти сонные часы на улицах города.
По взбегавшим вверх, по давно скрытому под городскими улицами и улочками холму, несколько повозок в сопровождении пары мулов медленно взбирались к центру города, сквозь лабиринт из кирпичных стен всех оттенков терракоты. Звук башмаков по мощеной дороге гулко разносился по дремавшей столице Борромео и Контессина только вздохнула, отнимая от лица тонкую вуаль, которая скрывала ее лицо, когда они двигались по улице. Окна особняка на Виа Ларга выходили на одну из главных пеших артерий города, но даже сейчас на ней было совершенно пустынно и только эта маленькая кавалькада из паломников или жертвователей тревожила летний сон старинного города. Возможно, лениво подумала графиня, это были работники, отправлявшиеся со своим скарбом к дальней галереи ризницы, которая все никак не могла быть завершена, а возможно их путь лежал в сторону особняка Реголини, чьи стены опасно покосились после прошлогодних ливней, обрушившихся на город осенью и подмывших подпорную стену, которая удерживала старый дом, как гнездо ласточки, над одним из крутых склонов холма. Но так ли это было или нет, вдова не желала узнавать наверняка и сняв вуаль, защищавшую ее лицо от дорожной пыли, уселась на мягкий стул напротив стола с нехитрыми закусками. Та сторона улицы, куда выходили окна фасада, сейчас были затенены, но пройдет еще немного времени и солнце заглянет сюда во второй половине дня, заливая комнаты от пола до потолка густым , как вино, золотым светом и все жители дома переместятся во внутренний дворик или лоджию, что бы насладиться блаженной прохладою с холмов долины, принесенную вечерним бризом. А затем над городом разнесется мелодичный перезвон колоколов на высокой звоннице собора и еще один летний день достигнет своего конца, улицы оживут, наполняться людьми, зеваками и торговцами, оживет лежавшая под ними площадь Совета с широкой мощеной ареною для народных гуляний перед  укрепленным крепкими стенами зданием Совета, где заседали старейшины города, а вверх по Виа Ларга потекут жадные до сплетен и блеска благородные горожане, что бы нанести визиты или просто метнуть пригоршню бисера в глаза соседям своими новыми лошадьми или нарядами по дороге к церкви.
Особняк на Виа Ларга теснился в ряду остальных, не менее старых и не менее мощных домов старых орвиетских семейств, имевших отношение к управлению городом. Отсюда некогда брал начало род Борромео и нынешние графы не посчитали нужным продавать семейное гнездо ради прихотей моды, разве что приобретя соседний особняк, расширили свой за счет еще одного двора да складских помещений. Построенный на совесть, сложенный из потемневших от времени серых камней, его первый этаж являл собою укрепленную неприступную стену с узкими окнами-бойницами, зарешеченными и недоступными для оружия желавших взять дом штурмом. Второй этаж был отведен под церемониальную часть жизни Борромео: кабинеты, залы, библиотека, семейная часовня. А на третьем располагались частные покои членов фамилии, где сейчас укрывалась от зноя и госпожа Барди. Деть резвились где-то на лестницах, ведущих в украшенный изразцовыми масками внутренний дворик, где спешивались гости и проводились праздники. Еще один дворик, поменьше и относившийся ко второму дому, был отведен под нужды кухни и прислуги и благородные господа редко спускались в него.
Наполненный воспоминаниями, этот дом был для Контессины одновременно и не мил одновременно, ибо именно в нем она провела первые месяцы в браке с Лоренцо, здесь был зачат их первенец и она тогда бы никогда не подумала, что в какой-то момент старый дом, наполненный семейными сокровищами, станет для нее почти неважным, отстраненным куском камня, вместилищем теплых, но одновременно горьких воспоминаний. Столь неоднозначное отношение смущало ее,но в конце концов иного дома, кроме загородного поместья, у них не было.
Но присутствие вдовы и матери старого и молодого графов требовало их присутствия в городе и в какой-то момент Контессина ощутила даже какой-то легкий подьем в настроении, когда ее экипаж погрузился в пеструю толпу снующих туда-сюда горожан, снимавших пред нею шапки и шляпы, едва рассмотрев цвета ливреи лакеев. Хотя возможно все было в любопытствующем личике маленького Антонио, то и дело выглядывавшего из-за занавесок и рассматривавших Орвиетто, но в целом можно было сказать, что очутившись во внутренним дворике и оглядев его, заметив знакомый плющ на стенах и старый колодец, у которого вечно болтали служанки с лакеями, графиня даже как-то приободрилась, не смотря на на свою не сильную любовь к семейному гнезду.
"Все же я некогда была здесь счастлива," - подумала женщина, рассматривая висевший на стене спальни гобелен с пышными цветами на темно-красном фоне, помнивший Контессины молодой хозяйкой, как и помнивший ее предшественниц до третьего колена рода Борромео.
"Отчего бы не .." - она усмехнулась своим мыслям, когда в дверь деликатно постучали и темноволосая головка пажа Гвидо не показалась в проеме.
- Госпожа графиня, - и мальчик в желто-черной ливрее, одетой по случаю возвращения графини и ее детей, скользнул в затененную комнату.
- К Вам две дамы с визитом.
- Визит? В такую жару? - неуверенно переспросила женщина с чисто орвиетским отношением к урочным часам посещения и неопределенно пожала плечами.Но, прежде чем она распорядилась отказать дамам, паж произнес имя, которое заставило Контессину передумать.
- Это Агата Борромео и какая-то дама.
Агата.. Недавняя сирота, троюродная сестра ее детей. Дочь бастарда, не так ли..

Небольшая гостиная на втором этаже выходила тремя стрельчатыми окнами в сторону живописного слона одного их холмов, на которых высился город и из них открывался чудесный вид на город, залитый ласковым летним солнцем. Контессина вошла в сопровождении служанки и присела в одно из кресел из темного дуба, стоявшего у широко стола из того же темного дуба, миновав своим внимание резное кресло для официальных приемов просителей.
- Прошу вас, - и с легкой улыбкою она пригласила двух дам привычной ничего не значущей фразою присоединиться к ней и наконец взглянуть на ту, что так неожиданно появилась в жизни графини Борромео спустя столько лет.