Joanna Lannister

But now the rains weep o'er his hall,
with no one there to hear
     Слухи о том, что юный Тайвин Ланнистер грозит дать фору лучшим полководцам, которых видывал Вестерос, разлетались по Королевствам со скоростью чумной лихорадки. Как и должно слухам, их сопровождали едкие уколы о том, что за спиной молодого мужчины стоит хитрая жена. Хитрая, властная, будто околдовавшая его, иначе разве позволил бы Тайвин ей помыкать собой. Джоанну возмущала подобная молва. Бестолковые вестеросцы никогда не думали о том, что богатые мужчины могут быть преданными, а женщины - любить в них не их достаток, а личность.
     Джоанна и впрямь стоит за спиной своего мужа. Стоит, когда тот наслаждается ужином, сжимая его плечи ухоженными руками. Стоит, обнимая и уткнувшись носом в молодую спину, не желая отпускать на очередную битву. Стоит, прогнав служанок и омывая его теплой мыльной водой, мягко обтирая светлую кожу от грязи и капелек крови. Те, кто распускали слухи, никогда не думают о том, что все, что творится в лордовских покоях, может вдруг оказаться искренним проявлением привязанности друг к другу, но не вымышленной стратегии.
     Без стратегий, впрочем, тоже не обходилось. Терзаясь, будто голубка, пойманная в клетку, девушка беспокойно бродила по Утесу, путаясь в лабиринтах замка. В последние дни она полюбила многочисленные балконы и террасы с видом на Закатное море. Сильный холодный ветер словно выдувал из ее головы тревожные мысли, а шумная темная вода отвлекала своей красотой, могучей и величественной красотой. Тайвин не пускал ее на собрания, не советовался с ней и слова не проронил о том, что происходит в его голове после сокрушительного подавления восстания. Однако она не могла не заметить, что тот что-то скрывает от нее, и это по-настоящему измучило молодую леди. Вот это проявление того, что несмышленым крестьянам и болтливым лордам никогда не понять. Проявления той связи, что неразрывно сцепляет супругов, соединенных под сенью Семерых.
     Сегодняшний день для Джоанны мало чем отличался от череды предыдущих. Бесконечно блуждая по подземельям Утеса и слушая шум беспокойного моря, она покорно ожидала, когда Тайвин управится со своими делами и будет готов посвятить свое время ей. К тому моменту, как мужчина освободился, солнце уже давно опустилось за линию заката, и всюду горели теплые факелы, заставляющие даже самые простые тени превращаться в очертания жутких чудовищ. Шурша складками богатого платья, Джоанна неспешно добралась до супружеских покоев и мягко скользнула за дверь.
     Бокал в руке Тайвина чуть дернулся от неожиданного скрипа, но мужчина не подал вида, что услышал ее, пока леди не опустилась в кресло рядом с ним. В молчании - как и всегда в последние дни - она наклонила кувшин с вином над своим кубком и с усталой улыбкой посмотрела на мужа. Он не ответил ей тем же, однако сделал куда более важную вещь - заговорил.
    - Дело не страхе, Тайвин, - она опустила белокурую голову и едва заметно покачала ей, зная, как нуждается сейчас мужчина в зрительном контакте. Подняв на него глаза и отпив вина, девушка поставила бокал на стол и придвинулась к нему, положив его сильную руку меж своих прохладных ладоней. - Дело в нас. И в тебе. Разве ты уже не доказал, на что способен? Разве не пришло время сложить оружие и... пожить для себя?
     Выпустив ладонь Тайвина, Джоанна встала с кресла и опустилась на пол рядом с мужем, положив голову ему на колени.
     - Все Семь Королевств готовы признать твое превосходство, но только в союзе, а не в войне с Королем, ты сможешь увековечить его. - девушка подняла взгляд ультрамариновых глаз, мягко смотревших в лицо мужчины, обещавших ему все спокойствие этого мира. Снова поймав его руку, она продолжила, - Посвяти меня в свои планы, Тайвин. Во все. Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять.

Joanna Lannister


     Потрескивание поленьев в огромном камине успокаивало, и Джоанна расслабленно прикрывала глаза, ощущая теплоту родного тела под своей щекой и мягкие прикосновения мужских рук. Вино развязало ей язык и позволило рассуждать спокойно и откровенно, не боясь показаться излишне прямолинейной. Ведь если не за дверью собственной спальни раскрывать секреты своего тела и души, то где же еще?
     - Есть и другая сторона, мой дорогой муж. Ты будешь думать - он говорить. Ты сможешь планировать - он будет исполнять. Эйрис безумен и капризен, но его проблема в том, что все, что он знает о том, как быть королем - это на какой части тела носить корону и как не порезать свой зад о Железный трон, - Джоанна приподняла голову и заговорила неожиданно быстро, с особым, не свойственным для нее энтузиазмом и резкостью. Леди сама не успевала за своей мыслью - тревожит ли ее, что ее супруг планирует очередное восстание, на которое ни одна женщина в здравом уме не отпустила бы своего мужчину, или в самом деле ей действительно нравится идея, чтобы Тайвин стал десницей? Будущий лорд Утеса Кастерли, безусловно, более чем уважаемый титул, но ведь десница, по сути своей, второй человек в стране, а если задуматься и первый. Ведь всем известно, что короли правят страной, а королями правят десницы.
     Джоанна чувствовала, как теплые пальцы мужчины перебирают ее волосы, поглаживая их настолько нежно, насколько это мог себе позволить жесткий и своенравный Тайвин Ланнистер, однако в его словах, в его сдержанном тоне не чувствовалось ни этой нежности, ни спокойствия. Его голос становится все более напряженным, и, как только мужчина посвятил ее свои планы, Джоанна резко отстранилась от него, смерив серьезным взглядом.
     Само собой, она подозревала, что ее муж готовится к чему-то подобному, что его живой и гибкий разум никогда не успокоится, что его необузданная страсть всегда будет влечь его к власти. Он знал, чего она стоит: всех жертв, и того, насколько подобные жертвы могут быть оправданы. Вестеросу действительно не повезло, что в Королевской гавани восседали Таргариены, а не Ланнистеры, иначе бы в стране действительно был бы достойный наследник. Джоанна понимала то, насколько достоин Тайвин того, чтобы отдавать указы, которых люди слушались бы беспрекословно, почитая его, как собственного короля. Но она понимала и то, что те жертвы, на которые ее муж готов пойти, для нее стали бы невыносимы. Тревога все сильнее сжимала ее сердце, и она вновь ощутила это чувство беспомощного страха, толкающего человека на отчаянные поступки. Однако девушка заставила себя спокойно выдохнуть и собраться с силами.
     Встав с пола, молодая леди-жена забрала у мужчины вино, отставив его на стол, и сама заняла место на его коленях, уложив только что сжимавшую кубок руку себе на талию. Разговор обещал быть долгим, и ей нужно было, чтобы их глаза находились вровень - не чтобы показать свою власть, ни чтобы попытаться заманить или соблазнить мужа типично женскими приемами, но чтобы дать ему понять. Ты выбрал меня той, что будет сопровождать тебя всю твою жизнь.  Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки.
     - Ты разрешишь мне сказать свое мнение на этот счет? - Джоанна касается прохладной ладонью его груди, сначала жестко и словно отталкивающе, но быстро расслабляет ее, подцепив пальцем одну из завязок рубахи, - Это действительно ошибка. Просто подумай... лорды! Сейчас они горячи и полны желания, словно юные мальчишки, раззадоренные успехом. Но Эйрис - не какой-нибудь мелкий лорд, он - король. Знаешь, что будет с ними, посули он им прощение, богатство и власть? Как быстро они сдадутся, когда он призовет силы других королевств?
     Ярко-голубые глаза Джоанны будто пытаются заглянуть в самую душу Тайвина, пока он дает ей шанс, наконец, заговорить. Она пытается воззвать к тому, о чем так часто забывают мужчины в погоне за успехом. Какими бы дальновидными, сильными и талантливыми они не были, они часто забывают спросить себя, "что будет, если?". Женщины же, вынужденные каждый раз словно отрывать от себя самую ценную свою часть, думают о подобном бесконечно. Почему же это так сложно?
     Чтобы не потерять лицо и не казаться слишком испуганной, леди Джоанна вдруг смягчается, и на ее губах показывается легкая полуулыбка.
     - Скажи, ты не ведь не держишь на него зла до сих пор за то, что случилось на свадьбе?

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-01-02 16:21:23)

Joanna Lannister


     Джоанна все еще чувствует ту тревогу, тот сжимающий сердце страх за своего мужа, однако она вполне отдает себе отчет в том, как медленно стал разжиматься стальной ледяной кулак в ее груди, словно плавясь под горячим дыханием мужчины. Душа любящей женщины никогда не будет спокойна, никогда не узнает умиротворения и чувства безопасности в полной мере.  Особенно душа той, которая подарила себя, возможно, самому талантливому стратегу, которого знали Семь Королевств. Однако молодая львица ощущала что-то, что вполне могло перерасти в нечто подобное. Крохотное зерно покоя. Легкое касание свежего рассветного ветра после темной, полной тревог ночи.
     Левая рука девушки покоится за плечом Тайвина, мягко поглаживая его широкую спину. Она говорит, одновременно чувствуя, как отступает страх и ее наполняет непередаваемым ощущением признания. В детстве, как и всех членов ее семьи, Джоанну воспитывали не только будущей женой, но и мудрой женщиной. Поэтому не удивительно, что каждая львица из их рода вырастала амбициозной леди, и редкая леди из дома Ланнистер не мечтала добиться успеха и признания. Однако Джоанна была счастлива тем, что могла совмещать все свои амбиции именно в главной своей роли - роли жены. Лучшим поводом для счастья для нее всегда служило одобрение ее мужа. Его преданный взгляд, полный понимания, принятия, желания. Она знала, что он видит в ней не только красоту, с которой трудно было спорить, но и человека, чье мнение для него стояло не на последнем месте.  Поэтому уголки губ девушки едва заметно дрожат, когда она замечает, как внимательно слушает ее Тайвин и как меняется его взгляд с каждым ее словом.
     Он прижимает ее ближе, объятие становится крепче, но, вместе с тем, нежнее. Джоанна целует мужа в золотоволосую макушку, гладя по волосам и умиротворенно улыбаясь.
     - Какие же это советы, мой лорд-муж? - с мягкой усмешкой говорит она и приподнимает подбородок мужчины, заглядывая ему в глаза, - мое дело - лишь дать тебе возможность осознать то, что ты предполагаешь и так. Не поверю, что ты ни на грамм не сомневался в этой затее.
     Как она не старалась быть максимально покладистой, легкий кивок и чуть вздернутый к верху нос все же выдали ее гордость.  Она с надеждой смотрела на Тайвина - неужели, удалось? Неужели не будет споров, препирательств и попытки доказать свою правоту? Девушка была согласна с тем, что наследник Утеса должен быть мудрым, но она и без того лишь в очередной раз убедилась, что ее лорд-муж уже достаточно мудр. Достаточно мудр и влюблен для того, чтобы дать им возможность начать спокойную семейную жизнь, где тревоги оставят их хотя бы на какое-то время. Эта мысль согрела нутро Джоанны и завела ее, поэтому, юная львица спрыгнула с коленей своего мужчины и мягко потянула его в сторону супружеского ложа, свободной рукой поддевая шнуровку своего корсета.

     Минуло больше десяти лет с тех пор, как Джоанна Ланнистер косвенно убедила своего мужа, Лорда Утеса Кастерли стать десницей Короля Эйриса. В мороке неожиданной ностальгии, она сидела у огромного камина в своей спальне и вышивала золотого льва на крохотном алом одеяльце. Вышивка лежала в ее руках неудобно, локтям постоянно мешал живот. Однако это был тот вид неудобств, о котором молишь Матерь и благодаришь каждое утро, встречая рассвет над Утесом. Женщина делала стежок и то и дело отвлекалась, поглаживая себя и напевая спокойный мотив тому маленькому чуду, что жило в ее теле. Джоанна Ланнистер носила в себе уже третьего ребенка, и счастье материнства было для нее столь естественным и желанным чувством, что она готова была считать дни до его появления на свет.
     Маленькие близнецы - Джейме и Серсея стали настоящей гордостью леди Джоанны. Ничто не приносило ей большего удовольствия, чем возможность касаться их золотоволосых голов, вдыхая сладковатый запах юношеской невинности, или шанс слышать их детские голоса, осыпающие ее столькими вопросами, что хотелось не то рассмеяться, не то сбежать. Тайвина теперь часто не бывало дома - обязанности десницы заставляли его большую часть своего времени проводить в Королевской гавани, и Джоанна нашла в своих детях настоящую отдушину и утешение. Однако, когда ее лорд-муж узнал о том, что сроки беременности подходят к концу, он без лишних вопросов пообещал вернуться в родной дом и пройти последние шаги до появления на свет новой жизни вместе со своей женой. Возможно поэтому львица с такой ностальгией вспоминала тот вечер, когда ей удалось убедить Тайвина занять такой спокойный и почетный, но такой далекий от нее пост.
     Она теряется в лабиринте собственных мыслей и делает неловкий стежок, иголка вырывается из пальцев и втыкается в мягкую подушечку одного из них. Алый хлопок впитывает капельку крови, не оставляя следов, но женщина откладывает шитье на колени, облизнув палец и стараясь унять кровотечение. Позади раздаются шаги, и ей даже не приходится оборачиваться, чтобы узнать, кому они принадлежат. За столько лет она могла почуять Тайвина за лигу, ощутить его приближение, его аромат чистой кожи и легкого мускуса, услышать его легкую, поистине львиную поступь. Улыбаясь, женщина поднимает светлый взгляд.
     - Я так ждала тебя, мой лев. Я чувствую, осталось совсем немного.
     Молодая женщина не без усилий встает из кресла, обнимая объемный живот и сияя от счастья, наконец, увидеть любимого мужа.

Joanna Lannister


     С того момента, как Тайвин занял пост Десницы, о нем узнали не только вассалы Ланнистеров и домов, им сокрушенных, но и все Семь Королевств. Он стал фигурой противоречивой: кто-то называл его мудрым и опытным, кто-то пенял на его жесткость и бескомпромиссность. И только Джоанна загадочно ухмылялась, подслушивая пересуды септ, сплетничивших о своем любимом хозяине. Ведь она знала его совершенно иным. В глазах любящей жены Тайвин представлялся заботливым и преданным. Преданным своей семье, своему делу и, как ни странно, своему Королю. От женщины не укрылось то, что со временем Тайвин сменил свой гнев если не на милость, то хотя бы на безразличие по отношению к Эйрису, и ей хотелось верить, что рано или поздно они действительно подружатся. Если еще десять лет назад такой расклад был совершенно невозможен, то теперь крохотный шанс на благополучный исход сиял семиконечной звездой в ее будущем. С отцовством лорд Тайвин действительно стал мягче, Джоанна лишь не знала, по отношению к своей семье ли, или ко всем.
     Обнимая дорогого мужа - каждый раз, будто впервые - она сжимала пальцами его спину и утыкалась в плечо, ощущая такой родной и почти забытый аромат. Губы обжег поцелуй, и леди Джоанна сильно пожалела о том, что столь деликатное положение не позволяет ей встретить Тайвина как подобает. Она лишь ухватила за хвост бегущую мимо мысль о том, что еще буквально несколько дней, и они смогут насладиться друг другом, а ей уже больше не будет мешать этот живот. Ее мать говорила ей в детстве о том, что в любом браке рано или поздно наступает момент, когда собственный супруг кажется самым последним человеком на земле, кого бы ты подпустила к себе. Его общество становится скучным, а ласки вызывают пресное послевкусие.  Однако Джоанна не ощущала ничего подобного ни в то недолгое время, что жила с Тайвином в Королевской Гавани, ни, тем более, теперь - когда каждая их встреча длилась критически мало времени.
     - Как бы мне не родить от радости, - почти хитро улыбается львица, с теплотой глядя на мужа и проведя тыльной стороной ладони по его щеке. Кто сказал, что слезы для мужчины - унизительно? Способность быть открытым абсолютно любыми методами, это благо, а не унижение, и Джоанна закусывает нижнюю губу в умилении.
     - Лорд Тайвин Ланнистер хочет еще одну дочь? Уж не Серсея ли так очаровала тебя? - леди высвободилась из объятий и встала за спиной мужчины, освобождая его плечи от дорожной одежды, - я буду рада любому, если он будет похож на своего отца, - вновь возвращается на былое место, становясь против мужа, гладит его по волосам, задерживает руки на груди, - золотоволосым, мудрым, заботливым. А красота... что она значит в наше время? - пожимает плечами и опускает ладони Тайвина себе на живот, - но ребенок, зачатый в такой любви, как наша, и не может не стать красавцем, - легкий смешок и поцелуй, скрепляющий ее слова, словно государственная печать.
     Джоанна отходит от супруга на несколько шагов к двери, думая позвать слуг и кидая на ходу:
     - О, мейстеры говорят, что малыш как-то неправильно лежит, но опасаться нечего. Они знают множество способов...
     Львица запинается, чувствуя сильный пинок внизу живота. Она резко останавливается, так и не дойдя до двери, и обнимает себя руками. Нечто подобное случалось с ней и прежде, но никогда не было так сильно. Пытаясь отдышаться, она вновь предпринимает попытку сделать шаг, но новая боль не дает ей сдвинуться с места. Хватаясь за спинку кресла и придерживая живот, Джоанна поворачивает лицо со смесью восторга и боли к Тайвину.
     - Матерь, благослови. Кажется, действительно началось.

Joanna Lannister


     Поясница болела так, будто ее пытались свернуть в узел, сломать пополам, расколоть тазовые кости на мелкие осколки. Джоанна чувствовала боль столь сильно, что темнело в глазах. С живота спазм передался всей нижней части тела, и женщина не находила себе места, оглядываясь по сторонам. Сильные мужские руки подхватили ее, однако это едва ли облегчило муки львицы. Она цеплялась за одежду Тайвина, впивалась ногтями в кожу, с силой сжимала его запястья, оставляя на них красные следы. Боль столь сильная и столь невыносимая вспышками зажигалась в сознании, перемешиваясь с памятью о предыдущем опыте.
     Вспышка. Время повернулось назад. Волосы Джоанны намного короче, а живот намного больше. Рождение близнецов, Джейме и Серсеи, в этой самой комнате много лет назад. Казалось бы, та же ноющая боль в пояснице, то же неприятное чувство внизу живота. Однако интенсивность, будто сама природа этой боли совершенно иная. Вспышка, и Джоанна из сегодняшнего дня облокачивается на руку Тайвина, не понимая, почему ей кажется, что в этот раз все началось намного хуже. Она поднимает на него взгляд, чтобы тот позвал на помощь, однако гордый лев догадывается об этом и без подсказки леди-жены.
     Прибежавшие на шум повитухи и септы сгруппировались вокруг нее. Каждая спешила дать указания, пожурить мужчину за попытки лезть в женские дела, задать своей леди уйму совершенно бестолковых вопросов. Джоанна лишь крепче прижимала мужа к себе, боясь отпустить его хотя бы на секунду, боясь остаться без его поддержки и опоры. Когда на свет рождались близнецы, она испытывала боль и счастье, но сейчас в душу ей вторглось давно забытое чувство страха.
     - У меня плохое предчувствие, Тайвин. Останься, прошу, - умоляет она, но женщины хватают ее за руки и тащат к кровати. Она не слышит их вопроса, видя лишь морок и пелену тумана перед глазами. Она не видит, остался ли ее лорд-муж в комнате, или последовал совету покинуть помещение. Она не видит мейстера, вбежавшего в комнату с огромным саквояжем и длинной пугающей иглой.
     - Леди, как часто Вы ощущаете боль? Леди, воды уже отошли? - он вертится вокруг нее, ощупывая постель, прикладывая влажную тряпицу ко лбу, касаясь холодными предметами грудной клетки. Кто-то с силой сжимает ее колени, раздвигая ноги, и Джоанна Ланнистер видит только блеск сверкнувшей длинной иглы, скрывающейся меж ее юбок. Внезапное облегчение снимает морок с глаз, а женщина ощущает, как становятся влажными ее простыни. Воспользовавшись секундами покоя, львица приподнимается на локтях и ищет глазами Тайвина.
     - Где? Где он? - дышать вновь становится трудно и женщина ощущает новый приступ боли.  Вспышка, и она вспоминает железную иглу мейстера. Когда он готовил ее к первым родам, рассказывал, что иногда та жидкость, в которой находится чадо во время беременности, не выходит самостоятельно. Такое бывает. Все в порядке. Вспышка, и леди Джоанна убеждает себя, что все в порядке, хотя боль становится все более невыносимой. Крик рвет ее легкие, содрогая стены Утеса Кастерли.
     - Головка уже появилась, поднатужьтесь, леди, - командует кто-то слева, однако несмотря на все свои старания, Джоанна ощущает, как силы начинают покидать ее. Боль давно должна была стать привычной, но сейчас львица вспоминает лишь Неведомого, моля его забрать ее к себе как можно скорее.

     Она не знает, сколько длилось это безумие. Каждый член ее тела пульсирует в нестерпимой агонии, жар не спадает, туман стал вечным обитателем ее сознания. Джоанна с трудом раскрывает глаза, видя испуг и даже отвращение на лицах повитух и мейстера. Тайвина уже впустили, однако его лица Джоанна не видит.
     - Что... что такое? Где малыш? - с трудом произносит женщина и не узнает собственный обессиленный голос. Она пытается подняться на подушках, однако мейстер удерживает ее за плечо - "Лежите, миледи, Вы потеряли слишком много крови" - и возвращает на место, и безжизненное тело повинуется. Львица решает просить помощи у своего лорда-мужа, - Тайвин! Почему мне не показывают нашего ребенка?
     Она хочет кричать, но слышит лишь сдавленный шепот, вырывающийся из ее рта. Кто-то протягивает ей кубок с водой, и эта вода кажется ей слаще самого свежего воздуха, питательнее любого застольного блюда. Однако даже несмотря на все ее чудесные свойства, даже она не способна вернуть Джоанне силы хотя бы частично.

Joanna Lannister


Truth shall be told one day
I'll be under ground one day

     - Мальчик? - леди Джоанна приподнимает светлую голову от подушек, стараясь разглядеть крохотный сверток в руках одной из служанок. Тайвин осматривает его, и женщина улавливает перемену в строгом лице, однако он успокоительно кивает, и львица облегченно выдыхает. В какой-то момент ей показалось, что силы покинут ее еще до того, как ее сын издаст свой первый крик, и все эти труды окажутся напрасными. Она сбережет их для себя, но не сможет даровать жизнь своему драгоценному отпрыску, маленькому лорду Утеса Кастерли, наследнику ее обожаемого мужа. Поэтому, с хорошими новостями лицо Джоанны озаряет слабая улыбка, и та спокойно возвращает голову на подушки. - Слава Богам. Слава Богам, Тайвин. Я так переживала.
     Она словно не слышит беспокойства в голосе десницы, в его хлестких словах, более напоминающих львиный рык. Она словно не видит ни багряных простыней вокруг себя, ни снующих перед ней служанок с окровавленными тряпками и тазами. Весь мир Джоанны сузился лишь до стальных глаз Тайвина, которые многим внушали ужас и трепет, но ей - исключительную надежность и нежность. Чтобы леди не тратила лишние силы на попытки подняться в постели, ее лорд-муж положил голову женщины на свои колени, и она с трудом отыскала его пальцы, сжав их в своей ладони.
     - Лимонный пирог, ммм, - едва улыбается леди, не думая ни о сладостях, ни о том, что за пределами ее влажной постели для нее еще возможно какое-то будущее. Сознание мечется раненным зверем, и Джоанна периодически дергается, пытается вскочить и вытянуть руки. - Дайте мне моего сына. Я хочу полюбоваться им, мне нужно его покормить, я хочу...
     - Миледи, лежите спокойно. Его уже отдали кормилице, принесут, как только он уснет, - успокаивает ее септа, подносящая Тайвину влажные компрессы с отварами. На ее лице Джоанна читает столько пугающих эмоций, которые, видимо, ее заботливому скрытному мужу удается спрятать. Это и страх, и жалость, и горе. Эта женщина вырастила саму леди Джоанну, помогала в воспитании Джейме и Серсеи, и львица всегда могла быть уверена в том, что ее отношение к ней абсолютно искреннее. Поэтому она чувствует, как бежит холодок по ее спине, и снова смотрит на Тайвина.
     - Мой лев... - она слабо вскидывает ладонь, касаясь лица мужа; кончики пальцев ощущают грубость его кожи, мелкие складочки преждевременных морщин, жесткие волоски на подбородке. Женщина облизывает губы и прикрывает веки, стараясь так же быстро вновь раскрыть глаза, чтобы не уснуть. - Пообещай мне, что убаюкаешь нашего сына, когда его вернут от кормилицы. Пообещай проследить за тем, чтобы он был здоров и ни в чем не нуждался. - Леди не знала, зачем она говорит это. С первого момента их знакомства и по сей день, Джоанна Ланнистер была уверена в том, что ее лорд-муж будет замечательным и любящим отцом. Она видела это в его отношении к ней, это же подтвердилось, когда на свет появились ее крохотные золотоволосые близнецы. И все же, она чувствовала, как меньше в ней остается сил, вместе с которыми отступал и страх, и здравый смысл. - Пообещай мне, что будешь любить его... как я никогда не смогу.
     Кто-то рядом всхлипнул. Джоанна дернулась от неожиданного звука, подтверждающего ее догадку. Однако в такие моменты, вопреки ожиданиям и романтическим измышлениям, не чувствуешь боли и не видишь лучших моментов жизни, за один миг проносящейся перед глазами. Все, что существует - это данное место и время, и осознание, что все, что вокруг себя - последнее, что ты можешь видеть. Женщина видела дорогого ей человека и знала, что маленький лорд Утеса, разорвавший ее чрево, получил свой шанс на жизнь. Ей даже захотелось увидеть светлые личики Джейме и Серсеи, однако она вовремя успела сообразить, что детям не стоит в последний раз видеть свою мать в таком состоянии.

Don't forget me, please forgive me
     Джоанна чувствовала, как мелкая дрожь бежит по телу Тайвина. Чувствовала, как озноб сковывает каждый ее член, забирая сначала ступни, поднимаясь все выше, к бедрам и животу. Ее давно перестали волновать влажные волосы на лице или иссушающая жажда. Она уже почти не слышала обеспокоенных голосов женщин и мейстера. Изо всех сил леди старалась прижаться к своему мужу, крепче схватиться за его пальцы, словно за спасительный трос. Она осознавала, что ей выпало великое счастье - в последний момент своей жизни быть рядом с любимым, ощущать его поддержку и знать, что она оставляет за собой великое наследие в виде трех очаровательных детишек. Все, что она делала, стараясь прожить свою недолгую жизнь, было не зря. И ей становилось ужасно стыдно за то, что даровать столь же чудесной участи своему лорду-мужу она не может, обрекая его на вечные страдания.
     - Прости меня, мой лев, - уже почти шепотом говорит Джоанна, - я не смогу исполнить своей клятвы сопровождать тебя всю жизнь.
     Женщина слабо сжимает губы и, наконец, отнимает руку от лица Тайвина. В ней уже почти не осталось сил, чтобы продолжить борьбу. Каждым сантиметром своего тела она ощущает ледяное прикосновение Неведомого, готового забрать ее из этого славного мира.
     - Поцелуй меня, - просит львица в последний раз и, едва ощутив мягкость губ мужчины на своих, наконец, закрывает глаза. Она из септ утыкается лицом в ладони и заходится в рыданиях. Мейстер у подножья кровати тяжело вздыхает и упирается ладонями в окровавленный матрас, утирая лоб тканью рукава. Грудь Джоанны Ланнистер перестает вздыматься в сбивчивом ритме дыхания. Неведомый держит ее за руку своей мертвой хваткой.

Papa Roach – Roses On My Grave