- Это же Фицрой! Ребята, сегодня у вас действительно богатый улов! - кричали мужчины, встречавшие небольшое рыбацкое судно в порту. С утра несколько человек вышли в открытое море для того, чтобы подать к столу высоких гостей свежий ужин, однако вместе с несколькими тушками кальмаров и сотней крупных рыбин, на берег выгрузили бессознательное тело взрослого мужчины.
     - Кто этот Фицрой? - мягким касанием о плечо одного из слуг Муция, Флавия остановила его и кивнула в сторону "богатого улова". Она провела в бухте последние несколько часов, обнимая себя руками и дожидаясь не то золотистого заката, не то новостей о том, что кормежка для их скромной армии скоро пребудет. Откровенно заскучав, женщина была рада новому лицу в их опостылевшей обители.
     - Вы не знаете, госпожа? Один из пиратских баронов! Капитан "Грешника"! - мужчина принялся махать руками и, бесспорно, рассказал бы сестре номарха еще массу всего интересного о неком Фицрое, однако Флавия пресекла его дальнейшие разговоры и спустилась к воде, чтобы получше рассмотреть пирата. Опустившись над ним и опустив ладонь на его грудь, Домицилла почувствовала слабый стук сердца и кивнула мужчинам. - Отнесите его в резиденцию, пусть выделят личные покои. Я им займусь.

     Дни сменялись неделями, а недели - месяцами. Домицилла давно потеряла счет этим бесконечным мгновениями, которые отдаляли ее от всего, что она так любила и вынуждена была оставить. Восстание рабов набирало обороты с каждым днем, и хуже всего было то, что, несмотря на все усилия, номарху с его людьми не удавалось его подавить. Ежедневно Флавия была вынуждена оплакивать свой прекрасный дом, оставленных слуг, погибших кошек. Она каждый день металась, осознавая, скольких людей потеряла - в суматохе ли спасаясь и имея шанс обрести вновь, или навсегда. В дни полного отчаяния она жалела даже о своих великолепных платьях и заморских яствах, которые часто позволяла себе, и которые не шли ни в какое сравнение с тем, что подавали в резиденции Квинта Муция. Патриций, впрочем, к сестре номарха был благосклонен и добр, то ли из-за влияния Клавдия, то ли из-за прошлых отношений с их семьей, а то ли потому, что вдовец положил глаз на саму Флавию. Женщина предпочитала не задумываться об этом всерьез, и общества не самого приятного мужчины старалась попросту избегать. Делать это в условиях войны, из-за которой ей противопоказано было покидать территорию комплекса или заходить дальше бухты, впрочем, было довольно сложно. Поэтому она часто проводила время с гвардейцами, которые способны были одарить ее как ни к чему не обязывающим вниманием, так и ценными советами по готовке полевой кухни или оказании первой помощи. Конечно, Домицилла не планировала становиться одной из тех безумных женщин, что таскаются с мужчинами в бой, однако беспокойство за ее брата заставляло женщину идти на крайние меры и, на всякий случай, просчитывать все на два хода вперед.
     В остальное время Флавия вынуждена была слоняться по поместью или коротать вечера на пристани, встречая рыболовные суда или прекрасные корабли, окрашенные золотистыми красками балморских закатов. В один из таких вечеров, едва последний луч солнца лизнул спокойную гладь горизонта, на пристань вывалили тело одного из пиратских баронов. Едва ли столь знатную даму заинтересовала столь сомнительная личность в обычное время, однако ввиду последних событий, всякий пиратский барон теперь вызывал недоверие и тревогу. Ходили сухи, будто некоторые из них присоединились к предводителю восстания, а, значит, номарх стал кому-то из них неугоден. Враг Клавдия - ее враг, и Флавия мигом смекнула, какую пользу она может вынести из столь неожиданного визита Фицроя.

     Она поднялась в покои, которые отвели мужчине, позвала врача и вместе с ним наблюдала за здоровьем капитана, не желавшего приходить в себя. Периодически он открывал глаза, однако мучился странными видениями и нес несусветную чушь, которую никто не мог разобрать и расшифровать. Однажды при попытке напоить Фицроя, тот вновь очнулся и назвал ее "Одо", за что Флавия чуть не влепила ему пощечину, но вовремя одумалась и сразу позвала врача. "Вовремя" - как нельзя более подходящее слово, потому что капитан набросился на него, все еще в состоянии бреда, и едва не задушил. Женщина лишь сложила руки на груди и хмыкнула - если она думает о правильном Одо, сама поступила бы примерно так же. Впрочем, симпатии к Фицрою у женщины этот поступок все же не пробудил и недоверие не ослабил, однако взбешенный лекарь наотрез отказался в будущем подходить к больному. Не способный самостоятельно выбраться из столь тяжелого состояния, барон был оставлен на попечение сестры номарха, которая получила возможность применить накопленные знания о первой помощи на практике.
     Влажная тряпка вновь коснулась загорелого лица мужчины, когда тот очнулся и вновь подал голос. Кидаться на нее в этот раз он не стал, однако признать в ней незнакомую женщину все же не сумел. Домицилла кинулась к кувшину с водой, и в одно мгновение подставила кубок к иссушенным губам страждущего.
     - Вы меня слышите? - она осторожно опускается рядом, помогая мужчине приподняться на подушках, чтобы тот сделал глоток, - Вы знаете, где Вы? Вы - Гордон Фицрой?
     Серые глаза женщины внимательно наблюдают за реакцией больного, и она на всякий случай отодвигает край его одеяла, чтобы проверить, не закровоточила ли рана от его резких движений. По словам перепуганного доктора, рана больше не представляла опасности для жизни мужчины, однако кожа еще не успела срастись, а швы - рассосаться, и любое неосторожное действие могло повлечь за собой ужасные последствия. Присев на край постели, Флавия вновь опустила полотенце в таз с водой и омыла лицо барона, откидывая влажные волосы со лба. Край ее губ, впрочем, шевельнулся в подобии улыбки - вне зависимости от того, каков настрой этого человека, женщине приятно было знать, что она могла спасти чью-то жизнь.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-01-15 00:00:06)

     Фицрой очнулся, и практически сразу подтвердил слова моряков о том, кто он такой. Конечно, барон мог и солгать о своем небезызвестном имени, чтобы воспользоваться гостеприимством балморской хозяйки, но она сомневалась в своей теории хотя бы потому, что человеку, едва спасшемуся от смерти, придет в голову идея лгать. В тот вечер он не только успокоил ее, но и немного напугал тем, как бесцеремонно осматривал ее руки и вглядывался в лицо. На миг ей показалось, что он узнал ее, однако здравый смысл подсказывал, что едва ли тильскому пирату известно, как выглядит сестра номарха. К тому же, если она собиралась следовать своей легенде, ей стоило расслабиться и вести себя проще. Оставив Гордона отдыхать, женщина мигом распорядилась запереть его комнату, поставить для охраны одного из рабов и не впускать к капитану никого, кроме себя. Ситуация, в которой высокородная дама вдруг заделалась в сиделки даже забавляла ее.

     - Кто, простите? - растерянная Флавия стояла в дверях, держа в руках кувшин с водой, несколько чистых полотенец и пузырек с мазью.  Она уже несколько секунд наблюдала за капитаном, который, кажется, окончательно пришел в себя и подавал все надежды на скорейшее выздоровление. Женщина рассматривала его широкую спину и спутанные рыжие волосы, изогнув бровь. На Балмору часто заезжали жители и Тиля, и других хельмовских государств, и все они были уникальны и непохожи на коренное население острова, однако Домициллу редко пускали поглазеть на них. Тем более, ей почти не выпадало шанса взглянуть на чужестранца так близко и, хотя она несколько дней могла мы вдоль и поперек изучить почти каждый сантиметр тела своего невольного пациента, сравнить беспомощного мужчину в постели и его же отвлеченного прямого и статного было довольно приятно. Незнакомое ругательство, впрочем, заставило Флавию встрепенуться и отмереть. - Дьявол? Это Ваш очередной друг, с которым Вы меня спутали? Только не душите, пожалуйста, больше, а то лишитесь рук или, еще того хуже, головы. Будет обидно, что я истратила на Вас столько лекарств и времени.
     Тон женщины, как обычно, был абсолютно бесцветным и крайне вежливым. Точно таким же тоном она благодарила дорогих гостей за визит, им же отдавала приказы высечь раба до смерти. Она направилась к прикроватному столику, чтобы поставить туда свою нелегкую ношу и вернулась к мужчине, помогая ему опереться на себя и добраться до кровати. Она с трудом сдержала колкость относительно того, что уже достаточно помогла пирату, вытаскивая его с того света, однако что-то остановило ее.
     О том, что некий раненный пират проживает в покоях, находящихся подозрительно близко к покоям Домициллы, довольно быстро разлетелся по жилищу Муция, и, естественно, такая тайна не укрылась от Клавдия. Он несколько раз устраивал сестре допросы о том, что она себе позволяет и зачем делает это, а также требовал ее дать ему взглянуть на предполагаемого Фицроя. Флавия же наотрез отказывалась подчиняться брату, убеждая его в том, что она знает, что делает. За дни, пока она пыталась спасти Гордона, она успела несколько раз все обдумать. Кто-то из баронов способствует восстанию, значит, тот самый зачинщик, вероятно, лично просил его о помощи. Люди номарха не знали ничего, кроме того, что он мужчина из патрициев, далеко не бедный, иначе бы попросту не смог бы организовать такое широкомасштабное действо. И Флавия, будучи женщиной далекой от войны, хранила в себе надежду отыскать именно его и отрубить голову этому змею, мечтая о том, что без организатора, рабы быстро потеряют всякий энтузиазм. В ее планы входило втереться в доверие к барону и выведать у него имя предателя. И этим планам отнюдь не способствовал ни своенравный характер сестры номарха, ни ее высокородная фамилия. Поэтому, Домицилла смягчилась и, аккуратно усадив капитана в постели, принялась разбирать принесенные полотнища и лекарства.
     - Вы правы. Меня зовут Флавия, я рабовладелица с Балморы. То, что Вы на этом чудесном острове, предполагаю, Вы догадались, - женщина спокойно улыбнулась, стараясь придать своему голосу больше оттенков и подняла ясный взгляд на пирата. Она беззастенчиво принялась осматривать рану; быстрые пальцы забегали по тронутом загаром коже, надавливая вокруг швов. Убедившись в том, что лечение проходит успешно, Домицилла открыла пузырек, одолженный ей лекарем, и окунула туда крохотную серебряную ложечку. - Мазь холодная и будет немного щипать.
     Бледно-зеленая паста коснулась края раны, и мужчина едва заметно дернулся, но Флавия серьезно посмотрела на него и принялась наносить мазь по всей ее поверхности. Чтобы отвлечь Гордона, она решила ответить на поднакопившиеся у капитана вопросы.
     - Не советую Вам вставать в ближайшие дни. Я понимаю, это трудно, но доктор говорит, что положение еще очень опасное, если швы разойдутся, их будет некому наложить вновь. Я этого делать не умею, а он наотрез отказывается к Вам подходить после того, как Вы пытались его убить. - Флавия постаралась придать себе максимум дружелюбности и так увлеклась, что даже улыбнулась, обнажив зубы и убрала прядь распущенных волос за ухо. Это вышло настолько кокетливо, что она почти пристыдилась и поспешила сменить тему, - Вы мой гость уже пару недель. Тяжело было вытравить инфекцию из крови, но теперь, кажется, все относительно неплохо.
     Все еще практически смущаясь, Флавия отвела взгляд и схватила одно из хлопковых полотенец, укрыв им рану. Она помогла мужчине немного приподняться, чтобы подсунуть под спину длинную тряпицу, и завязала ее сбоку. Критично осмотрев работу, женщина кивнула и встала с постели, отряхивая ладони.
     - Мои люди вытащили Вас из моря, а я не смога устоять и не оказать помощь столь известному мужчине, попавшему в беду. Рада, что Вы не только испытваете жажду знаний, но и голод. Я распорядилась принести Вам завтрак... о, кажется, это он, - она уже собралась уходить, когда услышала щелчок замка.
     В тот же момент, будто подслушивая у порога, в дверь постучали и из-за нее появился темнокожий мужчина в довольно приличной для раба одежде. Если бы не светлые, чуть розоватые полосы на его руках, можно было бы подумать, что он наемный слуга. Однако Муций попросту испытывал слабость к тому, чтобы его верные рабы прислуживали ему и в стенах дома, иногда даже без ошейника и цепей. Возможно, именно поэтому они и остались преданными ему после восстания. Он поставил поднос у кровати Фицроя и молча удалился. Флавия сложила руки, глядя на хлеб, оливки и сыр и умиротворенно вздохнула. Что-то задержало ее и она сжала губы и хитро сощурила глаза.
     - Вам нужна еще какая-то помощь? Может быть, Вас покормить? - усмешку в ее голосе различить было несложно, однако она была скорее доброй, да и Домицилла вдруг осознала, что возвращаться к ежедневной рутине, когда есть игрушка поинтереснее, ей вовсе не хочется. - Заодно расскажите, как Вас угораздило оказаться за пределами Вашего корабля.

     Несколько долгих дней она проводила в обществе пиратского барона все свое время, однако именно обществом это можно было бы назвать лишь с большой натяжкой. Фицрой не произносил ни слова, если не считать выкриков в бреду, не подавал признаков здорового сознания и вообще выглядел так, будто Муув уже готов принять его в свое царство мертвых. Поэтому для Флавии слышать бодрый голос капитана было непривычно и немного дико, все равно, что если бы одна из статуй в ее прежних покоях вдруг заговорила бы.
     Губы женщины подрагивали в улыбке, когда капитан рассказывал о рыбе, так увлекшись, будто всерьез полагал, что патриция в силах понять, о чем он толкует. Для таких как она все, что требовалось знать о рыбе, это то, во сколько она будет подана к столу. Поэтому Домицилла лишь кивала и приговаривала "Ну надо же!", строя из себя доброжелательную сиделку.
     То ли от того, что мужчина застал ее врасплох своим вопросом, то ли из-за того, что гениальный плод ее новоприобретенных целительских навыков так воспрял духом, Флавия поколебалась, когда он вдруг поинтересовался о ее родовом имени. Брату свой план она выдала сразу, он же и помог разработать его со всеми неточностями, и женщина была готова говорить все, что они так тщательно планировали. Однако оказавшись перед лицом опасности, ненавидящая ложь и игру Домицилла сглотнула, замешкавшись на долю секунды. Чтобы отвлечь капитана и сгладить впечатление, темноволосая невзначай коснулась его груди, мягко проведя по ней пальцами и делая вид, будто поправляет одеяло.
     - Просто Флавия, - она убрала ладонь и мягко посмотрела на Фицроя, склонив голову набок, - Я не из высокородных, просто удачно вышла замуж. Удачно, но... рано. Все эти люди моего покойного мужа, они практически вырастили меня, а потому готовы сечь головы всем, кто посягнет на мое достоинство. Я очень привязана к ним из-за этого.
     Она ухмыльнулась, изогнув бровь и сложив руки на подоле дорогого платья. От женщины не укрылись те взгляды, которые пиратский барон бросал на нее исподлобья. Привлекательные женщины всегда замечают подобное, в основном, конечно, потому, что привыкли это замечать. Кроме того, на свою беду, Домицилла была знакома с еще одним пиратским бароном, а потому могла понять линию поведения подобных мужчин. Пародоксально, но грязные просоленные пираты, в венах которых давно течет ром и эль, вместо крови, ощущали себя невероятно привлекательными, а от того и недостатка в женщинах у них никогда не было. Быстро смекнув, как себя следует вести, Флавия нагнулась над Фицроем, помогая ему взбить подушки и усесться удобнее. Прядь шелковых волос случайно упала ему на лицо, и женщина с извинением улыбнулась, отводя ее за ухо и тем самым обнажая линию декольте.
     Закончив с приготовлениями, Домицилла вновь села на постель, уже несколько ближе и взяла в руки супницу. Деревянная ложка быстро наполнилась ароматным варевом и, подув на него, женщина отправила суп в иссушенный рот капитана. Быстро отставив тарелку, Флавия схватила салфетку и помогла ему вытереть усы.
     - Не думаю, что Вы были в состоянии одержать победу в той смертельной схватке с моим лекарем. Но Вы называли его - или меня? - Одо. Вам знакомо это имя? - словно совершенно не имея понятия, какого Одо он предположительно мог иметь ввиду, Флавия дернула плечиком и отправила очередную ложку в рот Гордона. Идея с кормежкой забавляла ее, как и сам факт того, что ей приходится ухаживать за мужчиной, который, в добавок, еще и ниже ее по происхождению. Впрочем, выросшая на Балморе Домицилла была либерально настроена к подобным приключениям, а от того не считала свою роль унизительной. Кроме того, задумчиво подкручивающий ус капитан был для нее далеко не самой неприятной компанией.
     Собрав куском хлеба остатки супа со стенок, она протянула его мужчине и вновь отсела подальше, поглядывая на край одеяла, который ей все еще хотелось поправить. Сытый и, видимо, оставшийся довольным, барон уже вовсю рассказывал о своих злоключениях на корабле. На секунду она даже ощутила ком в горле, думая о том, что он потерял своего "Грешника", свою главную жизнь и любовь, как и она потеряла свой дом и положение в обществе. Схожесть их положений вызвала в ней если не симпатию, то сильнейшее сочувствие, и женщина была вынуждена едва заметно ущипнуть себя, чтобы не отвлекаться и думать о том, зачем она здесь.
     - Какой ужас, - ахнула она, покачав головой, - не представляю, что Вам пришлось пережить. Какое счастье, что нам удалось выловить Вас. О вознаграждении не беспокойтесь, я делаю это исключительно из любви к человечеству и импозантным мужчинам. Жизнь вдовы скучна и лишена приключений, даже в такие тяжелые времена. Вы слышали что-нибудь о том, что сейчас творится на Балморе, Гордон?
     Флавия хмыкнула, дивясь собственным словам. Ей бы следовало дозировать свое общество и немедленно покинуть покои Фицроя, однако она будто приросла к постели больного, не желая встать даже за тем, чтобы вернуть рабу поднос. Словно ища поддержки, женщина обернулась по сторонам, намереваясь сейчас же исполнить собственную задумку. Однако, вместо того, чтобы попрощаться, ее губы выдали совершенно иное.
     - Если пожелаете, могу Вас еще и обмыть, - словно между делом намекнула Флавия и вновь убрала со лба пирата рыжую прядь волос.

     - Не слишком ли много вопросов Вы задаете для того, что только что едва не стал пленником Муува? - задиристо хмыкнула Флавия на вопрос Фицроя о ее якобы почившем муже. Она была готова к подобному любопытству, да и Муций был счастлив предоставить собственную персону для выдуманной фамилии, однако женщина не хотела прибегать к подобному варианту, пока обстоятельства не вынудили бы ее к этому. Не было ничего более омерзительного для нее, чем ухмыляющаяся физиономия хозяина дома, да и стоило ли обсуждать иных мужчин с тем, ради которого прибегаешь ко всем известным приемам соблазнения? Домицилла скрутила распущенные волосы в жгут и перекинула их на одно плечо, открывая линию выпирающих ключиц. Она с вниманием слушала историю пирата об Одо и уже не сомневалась, что она думает о том самом человеке. Судя по всем признакам, это был именно тот Одо, с которым ей некогда довелось провести время на борту его корабля. Отмахнувшись от воспоминаний, сознанием женщина вернулась в покои раненого пирата и улыбнулась ему.
     - Я передам Ваши извинения своему лекарю. Возможно, он зайдет посмотреть, насколько хорошо я справляюсь с Вашим лечением. А может быть, возьмется за него сам, как пожелаете.
     Дабы набить себе цену, Флавия дала барону шанс к отступлению. Она видела, как напряжен он и как старается контролировать себя, а значит, ее уловки и без того прекрасно работали, ни к чему было переигрывать. Кроме того, войдя в раж, Домицилла перестала различать, делает она что-то лишь ради того, чтобы следовать плану, или из чистого удовольствия. Нога Фицроя согнулась и руки забегали по одеялу, расправляя на нем складки. Это не укрылось от взгляда патриции, и она ухмыльнулась уголком рта. Понимая, что Гордон вот-вот сдастся, женщина лишь ближе придвинулась к нему, несмотря на все его попытки держаться в стороне.
     - Увы, я не знаю. К сожалению, я совсем не сильна в политических делах, - пожала она плечами и отщипнула от оставшегося хлеба небольшой кусок. Отправив его в рот и проглотив, Флавия напустила на себя страдальческий вид, благо сделать это в вынужденных обстоятельствах было проще простого.
     - Ваши сведения верны. Восстание - худшее, что случалось с прекрасной Балморой. Конечно, я не могу поддержать того, как жестоко наша власть обходится с коренным населением, заковывая их в цепи и скупая рабов в других городах. Однако то, что делают сейчас восставшие - ужасно. Наш остров гибнет, они жгут дома и деревни, Балмора захвачена войной. Если бы только была возможность прекратить это... уверена, что номарх уже усвоил этот урок.
     Флавия тяжело вздохнула и мотнула головой, словно давая понять, что эта тема, безусловно, очень важна для нее, но не играет главенствующей роли. Пока она старалась отвлечь капитана и убрать волосы с его колоритного лица, мужчина вновь перехватил ее руку, сжав в ладони. На ее недвусмысленно предложение он ответил отказом, и Домицилла почувствовала, как внутри нее что-то оборвалось. Мужчины никогда не отказывали ей, никогда не избегали ее общества, никогда не показывали, что не желают продолжить знакомство при более интимных обстоятельствах. Поэтому слова Гордона уязвили ее, и на секунду она растерялась, совершенно не зная, как себя вести. Дав себе мгновение, чтобы собраться с мыслями, Флавия рассмеялась.
     - Боги, неужели Вы думали, что я буду делать это самостоятельно? Вы мне симпатичны, но не настолько, чтобы я выполняла такую работу. - она почувствовала, как наигранно звучат ее слова, и запнулась. Домицилла всегда была искусным манипулятором, но неожиданный поворот выбил ее из седла. Почувствовав этот горький привкус обиды, женщина встала с постели больного, вырвав свою руку и хватая поднос с пустой посудой. - Я пришлю к Вам рабыню завтра. А сейчас Вам лучше отдохнуть. Вижу, я немного утомила Вас.
     Она бросила эти слова, отвернувшись от барона и гордо взмахнув волосами. С последними словами, впрочем, она не забыла обернуться и кивнуть на согнутую ногу и не удержала смешок. Однако сразу после этого, женщина вновь отвернулась и спешно покинула комнату.

     Все следующее утро Флавия провела в поисках подходящей рабыни для Фицроя. Ее главным условием была немота и отсутствие какой-либо грамотности у претендентки, ведь она не могла рисковать тем, что мужчина по каким-то причинам не поверил ее словам и может попытаться выведать у рабыни правду. Нужная девушка выделилась из толпы чернокожих рабынь сразу - фарфоровые руки и лицо были покрыты красноватым загаром, длинные пышные волосы отливали красками золотистого заката. Домицилла вызнала, что эта молодая женщина была выкуплена Муцием в доме удовольствий несколько месяцев назад. Ходили слухи, что еще будучи совсем девчонкой, она так любила поболтать, даже лежа под мужчиной, что один из ее клиентов отрезал ей язык. С этих пор количество услуг, которые могла оказывать рабыня, резко сократилось, а цена на нее сильно упала, поэтому для любителей традиционных соитий и простых бродяг она стала настоящим сокровищем. То ли не умея, то ли не желая предохраняться, она круглый год была на сносях и к двадцати шести годам успела родить восьмерых. От этого, при ближайшем рассмотрении, можно было заметить на ее белом животе множество растяжек. Ее кожа стала рыхлой и обвисшей, некогда полные груди представляли собой два сморщенных опустошенных мешка. Если не привлекательная, то экзотичная девушка в одежде, без нее она оказывалась не лучше дряхлой старухи. Дешевая подделка под высокое искусство, комнатная ваза из грязи, вместо глины.
     Сначала Флавия долго сомневалась, стоит ли пускать ее к Фицрою, однако ее сомнения спали вместе с тогой рабыни. Хмыкнув и отметив, что, даже изголодавшийся мужчина едва ли поведется на подобную женщину, она сопроводила ее к покоям своего гостя и дала ясно понять, как важно, чтобы пират был сыт, чист и с новой повязкой. Домицилла еще не совсем понимала, так ли ей важно всецело владеть вниманием барона ради задания, или из уязвленного самолюбия. Чтобы не забивать себе голову, женщина решила занять себя чем-то и отправилась навестить Муция.
     Мужчина заканчивал свой поздний обед, поэтому, когда сестра номарха присоединилась к нему, вокруг нее забегали рабы, предлагая еду и ей. Отказавшись от объедков, Домицилла потребовала кувшин с вином и сплела пальцы, возложив руки на стол.
     - Были сегодня у Фицроя? - жадно впиваясь в куриную ножку, хозяин дома поднял глаза за женщину и утер жирный рот тыльной стороной ладони. То ли из-за того, что он предоставлял убежище номарху и его людям, то ли потому, что практически считал Флавию своей наградой за оказанное гостеприимство, он не особо церемонился с патрицией.
     - Отослала одну из Ваших рабынь. Не хочу утомлять его своим обществом, - процедила темноволосая, с отвращением глядя на мужчину и залпом выпивая бока вина. События последних дней сильно утомили ее разум, и ей требовалось в срочном порядке расслабиться. Низкорослый раб за ее спиной мигом наполнил кубок снова, и пальцы Флавии сомкнулись на нем в решительном жесте.
     - Он у меня уже две недели. Неужели нельзя побыстрее? Ваши гвардейцы сожрали большую часть моих запасов. - Муций выкинул кость в сосуд возле стола и вытер ладони о салфетку рядом. Вокруг засеменили женщины, унося блюда с мясом и заменив их на глубокие тарелки с фруктами и кувшины с вином. Домицилла наблюдала за их нехитрыми действиями и сдерживала спесь, сжав губы.
     - Он только что очнулся. Ему нужно время прийти в себя. А мне нужно время, чтобы войти к нему в доверие, - женщина пожала плечами и вновь осушила бокал, который, словно по волшебству, через несколько мгновений вновь был полон. Она старалась не смотреть на своего собеседника, и ее взгляд блуждал по богатому убранству зала, который так напоминал ей ее прежний дом, от которого ныне осталась лишь горстка пепла, рассеянного бурными ветрами Балморы.
     - Войти в доверие? Вы хотели сказать, соблазнить его? Я слышал, о чем шепчутся мои люди. Боги одарили Вас внешностью и распутным нравом, неужели этого недостаточно, чтобы забраться не только в его штаны, но и в голову?
     Подобной дерзости Флавия снести не могла. Едва не брызнув остатками вина в лицо патрицию, она оставила орудие и уперлась ладонями в стол. Мягкие отблески огня в расставленных по залу очагах играли на ее озлобленном лице.
     - Не забывайте, с кем говорите, Квинт. Я сестра номарха, и мой брат может заставить Вас сильно пожалеть о сказанных словах, - прошипела женщина, яростно глядя в глаза ненавистному мужчине. Она понимала, за что тот пытается оскорбить ее. Мужчины никогда не признают поражений, им проще делать вид, что желанная женщина отвратительна им, проще пытаться задеть ее и унизить. Лишь осознавая это, Флавия не кинулась на него, чтобы выцарапать глаза Муцию, поэтому, и немного потому, что она,  не в пример ему, ощущала острое чувство благодарности за свое спасение. Однако хозяин дома не унимался.
     - Пожалеть? Как думаете, что выберет Ваш брат? Поддержку тех немногочисленных людей, которые преданны ему и готовы предоставить ему дом и армию, или девку, которая за его спиной проворачивает какие-то дела?
     Конечно, Флавия не верила в то, что когда-нибудь Клавдий смог бы предать ее и сделать выбор не в ее пользу. О, нет, этого не могло произойти, ведь она любила его самой чистой любовью, и была бесконечно ему преданна. Даже эту игру она затеяла исключительно, чтобы помочь ему. Однако, как она сомневалась в последней истине, так и червь сомнения поселился в ее мыслях относительно брата. Не в силах выдержать этого, Домицилла вырвала кувшин из рук одного из рабов и, стуча каблуками деревянных сандалий, решительно покинула зал.
     Глаза щипало от непрошенных слез, и женщина не знала, куда ей спрятаться от самой себя. Вино, безусловно, было лучшим ее спутником для того, чтобы отрешиться от ужасных мыслей, но ноги вели Флавию отнюдь не в собственные покои. Щелкнув замком на двери в комнату Фицроя, она постучала, прежде, чем войти.
     - Вы одеты? Вы один? - темноволосая голова показалась из-за двери. В пути она успела промакнуть глаза, и теперь ничто не выдавало ее неожиданной слабости. Увидев капитана в полном одиночестве, женщина улыбнулась и приподняла кувшин, захлопнув дверь и вновь заперев ее.
     - Как Вам моя рабыня? Ее цвет волос в точности, как у Вас, - женщина поставила вино на стол у кровати и мягко улыбнулась, присев на постель и проведя ладонью по волосам Фицроя. Теперь они были чистыми и благоухали ароматными травами, а растительность на лице причесали и немного подстригли. Может быть, мужчину и украшают шрамы и добрый слой грязи на коже, однако Флавия нашла пирата действительно привлекательным именно в этот момент.
     - Простите, что оставила Вас на целый день. Были дела. Вина? - она потянулась к кувшину и осознала, что совсем позабыла бокалы. Правила хорошего тона настаивали на том, чтобы она вернулась за ними, однако напрочь испортившееся настроение мешало сделать хоть шаг за порог комнаты. Несколько секунд поколебавшись, женщина испила прямо из кувшина, и струйка багряного напитка побежала по ее смуглой коже, от уголка рта к подбородку, от подбородка по длинной шее и затерялась в ложбинке меж грудей. Не заметив этого, Домицилла стерла вино с лица и поставила кувшин на стол. Откинув волосы за спину, она вновь посмотрела на Фицроя, боясь делать к нему какие-то шаги, чтобы он не отверг ее вновь.
     - Не скучали без меня? Чем Вы занимались весь день? - она решила не надолго оставить свою методику соблазнения и просто поговорить с Гордонам по душам. Кроме того, какая-то часть нее жаждала удостовериться в том, что он не притронулся к подосланной ею рабыне. Безусловно, рана мужчины была довольно серьезной для каких-то активных действий, но Флавия слишком хорошо знала мужчин, особенно таких горячих, как те, что обитают на Тиле.

     - Не хочу, чтобы Вы бегали по дому, раньше времени - пожала плечами Флавия, пряча ключ за пояс столы. Она понимала, что рано или поздно ей придется объяснить причину вынужденного заточения капитана, однако в этой ситуации "поздно" было ей куда симпатичнее. Увидев напряженный взгляд Гордона, который она ошибочно приняла за недоверчивый, женщина быстро добавила, - Ваша рана. Она все еще очень уязвима, особенно в климате Балморы. Одно неосторожное движение - и швы разойдутся, одно неосторожное прикосновение, и инфекция снова попадет в кровь.
     Домицилла говорила уже как опытный лекарь, изобилуя подробностями о заживлениях столь глубоких ранений. Гвардейцы всегда с особым упоением рассказывали ей страшные истории о том, как теряли бойцов не на поле брани, а уже после, лишь потому, что отважные воины не желали пройти полный курс лечения. Обеспокоенно глядя на пирата, женщина без спроса приподняла край его новой рубаки и осмотрела рану. Едва ли она могла бы дать консультацию по исцелению, однако отсутствие воспаления или кровоподтеков обнадеживало. Она утвердительно кивнула и снова потянулась к кувшину. Не известно, что будило в ней столь отчаянное желание напиться - долгое ли отсутствие брата, готового вытеснить из ее головы дурны мысли, или оскорбления Муция. Флавия всегда обижалась, когда ее упрекали в неподобающем поведении или излишнем распутстве. Если бы не родной брат, ее жизнь могла бы сложиться иначе. Она могла бы стать женой одного из балморских патриций, иметь несколько детей и спокойную жизнь, однако этому никогда не было суждено случиться. И ей пришлось искать иные способы чувствовать себя счастливой. Однако брата в своих слабостях она никогда не винила, как не винила и себя. Боги учат тому, что нельзя жалеть ни о чем, и любой опыт делает человека сильнее.
     - Вижу, она хорошо постаралась. Так мне нравится намного больше, - женщина тепло улыбнулась, осмотрев аккуратно стриженную бороду и подобранную одежду. Кроме того, ей показалось, что настроение мужчины заметно переменилось. В его глазах без труда читался азарт, тело было напряжено, как у хищника, готовившегося к нападению. Хмель помог растолковать ей эти признаки как факт, что идея с рабыней с треском провалилась. Должно быть, эта никуда не годная девчонка все-таки забралась ему в штаны, иных причин, почему барон выглядит таким счастливым, она не находила. Кроме того, пират становился поразительно немногословным, а ей так хотелось отвлечься от произошедшего сегодня и поговорить. Уткнувшись взглядом в собственные колени, Флавия начала корить себя за то, что и затея с доверием Фицроя ей не по плечам, в то время, как сильные мужские руки неожиданно подхватили ее и притянули к себе.
     Ничего не понимающая Домицилла была слишком шокирована, чтобы сопротивляться. Вино ударяло в голову, заставляя тело становиться податливым, как воск, застилая разум сладостной пеленой. Рука женщины сама опустилась на плечо пирата, используя его, как опору.
     - Не спали? Что же тогда... - она не успела закончить. Верх ее богатого платья покинул плечи и оголил грудь с подтянутым животом. Глубоко вздохнув - кажется, она и вовсе забывала дышать - Флавия слегка вздрогнула, когда огрубевшие ладони коснулись ее кожи. Сквозь морок неожиданного возбуждения, она осознала, наконец, причину приподнятого настроения пирата. И не только настроения. К рукам присоединились губы, столь же настойчивые и нахальные, столь же требовательные и привыкшие подчинять. Неожиданное приключение для той, кто сама обычно стоит с плетью у изголовья.
     Женщина с шумом выдохнула, издав сдавленный стон. Пальцы сжались на спине пирата, впиваясь ногтями в плоть, и Домицилла откинула голову и прикрыла глаза, на короткое мгновение позволив мужчине продолжить. Поцелуи обжигали кожу, трепет внизу живота нарастал, а голову дурманило вино, и Флавия почувствовала, как непреодолимо растет и ее желание.  Однако здравый смысл все же смог пробиться сквозь морок искушенного сознания, и женщина опомнилась, резко распахнув веки. Было ли дело в вине, или в свободных нравах Балморы, которые она впитала с молоком матери, но Флавия вела себя оскорбительно неприлично. Она не видела ничего предосудительного в том, что спала со своими рабами, но их за людей или полноценных личностей она не считала. Они были ее игрушками, и подобную связь можно было по степени развращенности сравнять лишь с тем, как простолюдинки удовлетворяли себя овощами или предметами домашнего обихода. Это не было ни изменой, ни вообще стоящим внимания поступком. С Фицроем же все было иначе, и то, что могло выйти из-под контроля, грозило подвергнуть репутацию сестры номарха осуждению. Поняв, что позволила себе слишком большую слабость, женщина резко соскочила с кровати, накидывая верх столы на обнаженную грудь.
     - Не стоит, Гордон, - сердце колотило с невероятной скоростью, она тяжело дышала и облизывала губы, чуть краснея от неожиданного смущения. Испуганные глаза загнанного охотником зверя бегали по комнате, руки шарили по телу в поисках фибул, чтобы вновь скрепить их на плечах. Она не привыкла к тому, чтобы мужчины брали ее силой. Посторонние мужчины, не Клавдий, отношения с которым были не похожи ни на какие други. Обычно главным инициатором непосредственного действа была именно она. И теперь самой Флавии ничего не оставалось, как растерянно отступать, не зная, как выпутаться из сложившейся ситуации. А ситуация требовала сейчас же позвать охрану, или отвесить барону оплеуху, или как минимум кинуть ему что-то презренное и никогда более не переступать порога его покоев. Однако Домицилла помнила, для чего затеяла эту игру, и помнила, что сама выбрала подобную тактику. Закусив нижнюю губу, женщина, наконец, застегнула последнюю фибулу и подняла взгляд на Фицроя.
     - Не сейчас, - мягко улыбнувшись, пояснила она. Взгляду вернулась привычная решительность. Она практически протрезвела из-за случившегося, и теперь контролировать себя ей было значительно проще. Сделав несколько шагов назад, Флавия встала в изножье кровати, положив ладонь на ее спинку. - Возможно позже, но не сейчас. Простите, если ввела Вас в заблуждение. Если Вы пообещаете, что не будете торопиться, я вернусь и мы продолжим нашу беседу.
     Глядя на отрешенного пиратского барона, который не то поник, не то разгневался на женщину, она заметила, как в его глазах снова сверкнула искра и поспешно добавила:
     - Деловую беседу. Как друзья.
     Осторожно приблизившись, Домицилла оценивала ситуацию и бросила взгляд на кувшин с вином. От учащенного дыхания, в горле пересохло, и ей срочно требовалось влить себе в рот как можно больше жидкости. Однако проводить подобный трюк с вином было бы опасно. Поэтому, тяжело вздохнув и приложив ладонь ко лбу, на мгновение скрыв за ним глаза, женщина убрала с него волосы и отправилась к другому концу прикроватного столика, где стояла вода. Она косилась в сторону пирата, стараясь придать своему тону непринужденность.
     - Вдова, но не рабыня, - уголок ее рта приподнялся в усмешке, - не дурной выбор, барон. Или Вы руководствовались иными мотивами? В любом случае, я не думаю, что Вам стоит так перенапрягаться. Ваша рана...
Она изогнула бровь и кивнула на живот Фицроя, где показалась тонкая алая полоска. Должно быть, пока женщина выдиралась, она сделала это недостаточно аккуратно и повредила непрочные швы. Салютовав большим глиняным кубком, в котором и находились запасы воды пирата, Флавия укоризненно покачала головой, якобы давая понять, что причина ее отказа кроется исключительно в беспокойстве о здоровье капитана.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-01-29 01:03:53)

     - Шрам останется, - бесцветным голосом произнесла Флавия, глядя на то, как орудует пират иглой, зашивая свою рану. Она неодобрительно смотрела за ним, однако не смела прерывать мужчину, дабы не спровоцировать новый приступ внезапной страсти, будь она сексуальной или агрессивной. Конечно, шрам останется и так, но так он был бы тонким и почти изящным, а теперь рисковал превратиться в уродливый рубец. - Завтра я пришлю лекаря, он все переделает. Заодно расскажет о перспективах заживления, если, конечно, Вы и впрямь будете оставаться в состоянии покоя.
     За своего лекаря, в отличие от немой рабыни, Домицилла не беспокоилась. Этот человек был предан ее семье долгие годы, получал великолепное жалование и сам имел нескольких рабов в распоряжении, поэтому ему каким бы то ни было образом выдавать себя было еще невыгоднее, чем сестре номарха. Поэтому, ненадолго закусив губу и выслушав извинения Фицроя, женщина лишь мотнула головой на предложенный стул.
     - Нет, мне не нравится, когда между нами есть какие-то преграды.
     Даже не взглянув в сторону нового предмета мебели, женщина села на кровать, в самый дальний ее конец, облокотившись на спинку и скрестив ноги. Она чувствовала, как изменилась атмосфера после ее неожиданного поведения, и не нашла в подобной игре ничего привлекательного. Это было редкостью, учитывая, как обычно ее забавляла подобная реакция. Однако совсем недавно ощутив, насколько неприятно чувствовать себя отвергнутой, Флавия чувствовала потребность объясниться. Кроме того, неожиданное отстранение и охлаждение пирата возвращали его к тому, от чего она так настойчиво отвлекала его последние дни.
     - Гордон, - она тяжело вздохнула, положив ладони на колени и устремив на них взгляд, - я хочу, чтобы Вы меня поняли. Вы не мой пленник, мне ничего от Вас не нужно. Мы найдем способ переправить Вас на Тиль сразу, как лекарь будет согласен, что Вам более не требуется уход. - женщина скосила глаза на грубо зашитую рану, в очередной раз упрекнув себя за беспечность и безмолвно укорив пирата за импульсивность, после чего подняла на мужчину прямой взгляд, - не воспринимайте мой отказ как оскорбление. Если бы я не хотела бы этого, мои люди уже сковывали бы Вас по рукам и ногам, отправляя на плаху.
     Флавия изогнула бровь и сжала губы, показывая, насколько оправданно и логично звучат ее слова. Чтобы расположить барона к себе и заставить слушать себя, она разжала руки и облокотилась одной на спинку кровати, подперев темноволосую голову. Все те минуты, что она находилась в покоях Фицроя, игра давалась ей не без тяжести, однако сейчас говорить ей было легко. Возможно потому, что чувства, которые она пыталась вырезать, принадлежали и заботливой вдове, и жестокой Домицилле, заточенной в этом гостеприимном доме.
     - Просто... мои мысли сейчас не здесь. Не с Вами. Вы уже знаете о беспорядках на этом прекрасном острове, но, я уверена, слабо понимаете их истинный масштаб. Боги не дали мне детей, забрали у меня родителей и мужа. Все, что у меня есть - мои рабы, и жалкая горстка патрициев, которых Вы зовете рабовладельцами. Возможно, кто-то из них и впрямь был неразумен и поступал со своими людьми нечестно. Однако то, что творится на Балморе сейчас - это проклятие. Я живу в страхе, Гордон, в страхе не только за себя. Рабы не просто восстали, они жгут дома, убивают, насилую, грабят. Кто-то внушил им, что они слишком хороши, для того, чтобы служить тем, кто дает им кров, и теперь они стали вести себя, как животные.
     Флавия проглотила ком, образовавшийся в горле и отвернулась от пирата, сморгнув непрошенную слезу. Ее полыхающий дом все еще стоял у нее перед глазами, разоренные плантации со сладкими виноградниками, единственной ее привязанностью, снились ей каждую ночь. Никогда она не ощущала себя столь потерянной, столь жалкой и беспомощной.
     - Вам повезло, что Вас нашли мои люди, все еще преданные своей хозяйке. Но каждый день я засыпаю в страхе за то, что эта эпидемия доберется и до нас. Мы не знаем, кто зачинщик этого восстания, но его речи коварны и сладки, и я не уверена в том, что он не залезет в голову и к моим рабам, и мы, мы с Вами, не погибнем в огне, как это было с другими. О чем я могу Вас просить? - Домицилла дернула плечом и усмехнулась, демонстрируя, как слабо представляет себе истинное влияние собратьев Фицроя и его реальное положение на суше и в море. Она и впрямь была мало осведомлена в столь щепетильных политических вопросах и стратегиях, однако явно говорила меньше, чем знала, и поэтому настойчиво отводила взгляд и тяжело вздыхала для лучшего эффекта. Чуть подавшись вперед, Флавия откинула волосы на плечо, как делала это раньше, и согнулась, поставив локти на колени и вновь открыв пирату наиболее выгодный из своих ракурсов.
     - Ждать помощи или раскаяния от номарха просто смешно. Он скрылся еще несколько месяцев назад, и никто не знает о его нынешнем местоположении. Надежда умирает с каждым днем. Помощи ждать неоткуда. Остается уповать только на то, что, если зараза проникнет в мой дом, меня пощадят и убьют, а не заставят скитаться по острову без еды и крова.
     В очередной раз, тяжело вздохнув, Флавия собрала легкие ткани, служившие ей многочисленными юбками, и слезла с кровати. Золотистые браслеты весело зазвенели на смуглых запястьях, и женщина остановила их, дабы не нарушать скорбную тишину. Не опасаясь новых выпадов, но, дабы дать барону время на размышления, Домицилла мгновение постояла на месте и решительно приблизилась к мужчине. Быстрым движением отогнув край его одеяла, она мягко прошлась пальцами по грубому шву и неодобрительно покачала головой, после чего коснулась ладонью щеки Фирцоя, мягко посмотрев ему в глаза. С сожалением улыбнувшись, Флавия поцеловала своего гостя в макушку, еще раз пригладив его волосы, и направилась к двери.
     - Спокойной Вам ночи, Гордон. Спасибо, что... выслушали. За все. Я зайду завтра. Если все-таки захотите мою рабыню, я не обижусь.
     И, в последний раз закинув волосы за спину, женщина поспешно удалилась, прокручивая в памяти события прошедшего вечера и слегка теряясь от того, как кружилась ее голова.

     В отличие от Гордона, лицо которого так и осталось непроницаемым, когда Флавия покидала комнату, женщина ощущала смешанные чувства. Прогулявшись по ночному дворцу, она прихватила в свои покои еще один кувшин с вином и симпатичного золотоволосого раба с кухни. Он пытался как-то объяснится с ней, приводя доводы вроде тех, что у него есть женщина и он служит Муцию исключительно в качестве повара, однако Домицилла движением руки прервала его речь.
     - Ты знаешь, какая слава ходит обо мне среди рабов? - изогнув бровь, спросила она и растянула губы в улыбке, когда тот кивнул, - тогда за мной и без лишних вопросов. Ты мне не для болтовни нужен.
     Впрочем, никаких лишних вопросов у него и не осталось, едва практически в одиночку прикончившая вино Флавия скинула свою одежду. Забыв и о женщине, и о своем долге, раб доставил своей госпоже необходимое удовольствие и справился со своим делом столь хорошо, что был удостоен чести спать в ее покоях до рассвета. К самой Домицилле сон, впрочем, не шел. Всю ночь она проворочилась, то накрываясь подушкой от светивший в окна луны, то едва впадая в дрему и мигом выходя из нее. Затуманенное хмелем сознание пыталось переварить все события прошедшего дня. Женщина прикидывала, где именно она допустила ошибку, и стала ли та действительно роковой. Фицрой ускользал от нее, словно угорь из рук неудачливого моряка, и в ушах то и дело отдавался голос Муция, толковавший ей о том, насколько она бесполезна и глупа. В конце концов, окончательно вымотавшись, сестра номарха вновь разбудила раба и, только после второго захода, наконец, уснула.

     Утро настигло ее далеко за полдень, когда жаркое балморское солнце уже обжигало высунувшиеся из-под одеяла ступни женщины. Она не без усилий разлепила глаза и попыталась сесть, однако чугунная голова не позволила ей совершить ни единого движения. Кроме того, вчерашний раб, чью привлекательность она явно переоценила, все еще посапывал на соседней подушке, касаясь горячего тела холодной сталью своих цепей. А ведь у него даже не было усов.
     - Ох! - женщина пнула его ногой, заставив свалиться раба с кровати и мигом подняться на ноги. - Почему ты еще здесь? Прочь!
     Рыжеволосый мужчина успел лишь схватить свои жалкие грязные тряпки, служившие ему одеждой, и поспешно скрылся за дверью, прикрывая оголенные места всем, чем мог. Она бросила ему вдогонку требование, чтобы тот привел лекаря и сжала прохладными пальцами виски, потирая их. Безусловно, все, что она делала прошлым вечером, было одной сплошной ошибкой. Без близких людей в доме она совершенно расслабилась, с ней рядом не было ни брата, который мог бы вразумить или остановить ее, ни Кассиопеи, утешившей ее в минуту слабости. И какого черта она вообще пошла к пирату в столь поздний час? Никакого вина, как минимум неделю, - прозвучал в голове голос, и, недовольно скривившись, Флавия с ним согласилась.
     Лекарь пришел как раз после того, как сестре номарха подали обед, на который даже смотреть у женщины не было сил. Жаренная на гриле куропатка стояла в углу комнаты, распространяя свой аппетитный аромат по всем покоям, однако от него Флавии хотелось скорее удавиться, чем есть. Увидев ее реакцию на более чем сносное кушанье, доктор какое-то время коварно похмыкивал, а после протянул женщине какой-то омерзительный отвар, который на вкус был еще хуже, чем на вид. Однако он вернул Домицилле способность воспринимать действительность более адекватно, вместе с желанием жить и даже есть. Она мигом соскочила с кровати и впилась в мясо зубами, не успев даже присесть.
     - Как Фицрой? - толком не дожевав, поинтересовалась она и встретила перепуганный взгляд лекаря. От одного упоминания имени пиратского барона, того передернуло, из чего Флавия сделала вывод, что едва ли они смогли найти общий язык. В ответ на издевательскую ухмылочку мужчины, пока она мучилась с похмельем, женщина хмыкнула и насмешливо покачала головой.
     - Понятно. Никак.
     Флавия ожидала этого. Зная барона не столь много времени, она уже успела убедиться в том, что этот человек полон сюрпризов. Когда ты ставишь на черных, он ходит белыми, когда начинаешь расслабляться, выкидывает неожиданные номера. Ей доводилось раньше встречать пиратов, и в большинстве своем они мало чем отличались друг от друга, а от того были столь предсказуемы. Именно на ожидаемую простоту в общении она сделала упор, и прогадала, не подумав о том, что Фицрой, должно быть, сделан совершенно из иного теста. Это было даже интересно.
     Сестра номарха не собиралась навещать барона в этот день, дабы и ему дать возможность отдохнуть от своего общества, и самой хорошенько обдумать план дальнейших действий. Однако тот неизвестный ей инстинкт, проявлявшийся разве что в общении с братом, который заставлял ее переживать за других, пересилил здравый рассудок. Расправившись с обедом, который в силу определенных обстоятельств уже превратился скорее в ужин, Домицилла облачилась в многослойную тогу спокойных песочных оттенков и направилась проведать пирата.
     - В чем дело? Вам не нравятся Ваши покои? - она стояла у двери, даже не закрыв ее. Мимо проема сновали рабы, изо всех сил пытающиеся не заглянуть внутрь, не поднять головы и не начать шептаться. Одна девчушка, впрочем, с любопытством разглядывала мужчину и захихикала, за что мигом получила удар плетью от надзирателя. Флавия закатила глаза и жестом указала ему, что, если он повторит подобное при Фицрое еще раз, следующий удар достанется ему. Подержав дверь несколько мгновений открытой, Домицилла дала возможность пирату ощутить мнимую свободу и вновь щелкнула замком, оставшись с мужчиной наедине.
     - Странное дело, Гордон, - она обняла себя руками и прошлась по комнате, разглядывая фрески и лепнину на стенах, - Вы так стремитесь покинуть дом, где Вам рады, но совсем не хотите прилагать к этому усилий, - женщина повернулась в сторону барона и улыбнулась, смягчив свой тон, - лекарь мне все рассказал. В отличие от него, я знаю, что Вы уже несколько дней в здравом уме.
     Взгляд упал на смятую постель, на предлагаемый вчера стул, на пустой прикроватный столик, с которого убрали кувшин с вином и поставили кубок для воды. Конечно, самое время. Почти обреченно вздохнув, Домицилла приблизилась к мужчине и встала рядом с ним у окна. В этот раз прикасаться к нему, пытаться проверить рану или просто ощутить жар раскаленной под солнцем кожи она не стала. Опустив локти на подоконник, Флавия вгляделась в пейзаж вечерней Балморы и с наслаждением вдохнула сухой воздух. Видневшееся вдалеке море уже окрасилось в оттенки фиолетового и красного, где-то на улице зажигались факелы и масляные лампы. Сладкие ароматы ночных растений достигали носа женщины, смешиваясь с чуть солоноватым привкусом морской свежести. Ни к кому толком не обращаясь, Домицилла тихо сказала:
     - Мои люди рассказывали мне о Гордоне Фицрое, капитане "Грешника". Гордый, упрямый, независимый. Входит в число двенадцати самых опасных людей в море. А ведет себя, как мальчишка, - она едва заметно усмехнулась, чуть повернув голову в сторону пирата. Серые глаза искали ответа, однако настойчивости, как прежде, избегали. Прохладный вечерний ветер взлохматил распущенные волосы и заставил Флавию потереть озябшие плечи. Жаркие дни и холодные ночи, остров контрастов, прекрасная Балмора. Вновь отвернувшись, женщина продолжила, - я понимаю, почему Вы так хотите скорее покинуть мой дом. Вам наверняка не нравится, когда о Вас заботятся, не потому, что это плохо, но в силу привычки. Поэтому я предлагаю Вам сделку.
     Домицилла на мгновение замолчала и, все так же опираясь локтем на подоконник, повернулась к Фицрою всем корпусом, сложив ладони вместе и подняв на него взгляд. Ветер и его волосы раздувал, заставляя кружиться в причудливом танце. На долю секунды Флавия вспомнила рыжеволосого раба, но быстро отвергла воспоминание.
     - Вы позволите мне и дальше следить за Вашим здоровьем, а я отправлю людей на Тиль, чтобы они вызнали о судьбе "Грешника". Как только мы удостоверимся, что Вам есть, куда возвращаться, я отпущу Вас.
     Дав мужчине время для раздумий, Флавия разглядывала его фигуру, испещренное ранними и мимическими морщинами лицо, линии ключиц и запястий, видневшихся из-под просторной рубахи. Разглядывала не с целью вновь вернуться к тактике соблазнения, и даже не затем, чтобы в этот раз не промахнуться в выборе раба. Но чтобы отвлечься и обдумать просьбу Фицроя, после чего она с шумом выдохнула и вынесла вердикт.
     - Я постараюсь организовать Вам прогулку в ближайшие дни. Балмора слишком красива, чтобы любоваться ей из окна.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-02-04 02:10:33)

     - Вы мне тоже нравитесь не настолько, чтобы я даровала Вам эти покои на всю жизнь, - хмыкнула Флавия и гордо улыбнулась. Настроение пирата заметно поменялось, даровав ей надежду на успешное завершение очередного дня в этой цепи игр, интриг и ловушек. Не понятно было лишь то, кто в этой ситуации был ведомым, а кто дергал за ниточки. Вначале Флавии казалось, что все, что происходит в пределах светлой комнаты Фицроя целиком под ее контролем, однако она совершенно не взяла в расчет изменчивую натуру барона. Он явно казался крепким орешком, куда крепче, чем она предполагала. Чувствуя, как скользят и тянут в ее хрупких руках бразды управления, женщина цеплялась за них, однако Гордон то и дело силился выхватить их. Ей стоило бы понять это сразу: этот человек - пират, а значит привык брать свое силой. И вне зависимости от того, что являлось его конечной целью - она сама или его свобода - он предпримет все попытки для того, чтобы взять это.
     Терпеливо выждав, когда мужчина в очередной раз проявит свое неслыханное упрямство, она хотела что-то возразить, однако в этот момент в дверь кто-то заскребся. Метнув злобный взгляд в сторону входа - в доме каждая собака знала о том, что отвлекать ее, когда она посещает Фицроя, строго запрещено - Домицилла не вовремя отвлеклась и позволила Гордону завладеть сначала ее телом, а после и ключом. От неожиданности сердце на миг остановилось, и участило свой ход сразу, как глаза уловили в ладони мужчины блеск ключа. Она хотела схватить его за руку, задержать, однако барон не пытался бежать. Напротив, он самостоятельно запер дверь, впустив ее потасканную рабыню с тазом воды и вернул хозяйке дома ключ. На этот раз к подобному поведению она была готова, поэтому поддалась провокацию и даже не отвела взгляда. Куда больше ее интересовало то, что могло произойти дальше, ведь пират явно что-то задумал. Сощурившись, она наблюдала за тем, как покидают мужское тело его нехитрые одежды, однако отвернуться или смутиться даже не подумала.
     - Мне оставить вас наедине? - с усмешкой поинтересовалась женщина, и пошевелила пальцами, имитируя шаг в сторону двери. Но Гордон остановил ее взглядом и напомнил про стул, одной силой своей воли указывая "Смотри!". С непривычки, что ей пытаются управлять, Домицилла буквально приросла к месту, повиновавшись и наблюдая за ритуалом омовения мужчины. Он остался совершенно обнаженным, и она позволила ему насладиться собственной наготой, с интересом пройдясь оценивающим взглядом по его фигуре, на секунду дольше задержав в области, обычно скрытой от любопытных глаз. Пока капитан находился в бреду, она не единожды видела, как его омывали и переодевали, однако тогда он представлял собой лишь жалкое, цепляющееся за жизнь тело. Теперь же перед ней стоял окрепший сильный мужчина, упивающийся каждой секундой, проведенной в подобном положении. Решив не мешать ему, Флавия и правда опустилась на стул, подогнув под себя ногу и оперевшись рукой на спинку. Он надеется показать ей некое представление, что ж, пускай, она посмотрит с удовольствием. В конце концов, за свою жизнь Домицилла видела достаточно, и едва ли что-то могло ее удивить. Однако жадный взгляд рабыни, ее движения, больше напоминающие ласки и напряженные мышцы Фицроя заставили женщину навострить уши и вытянуться в струну. Она изогнула бровь, когда рыжеволосая опустилась на колени, загородив головой одну из самых интересных частей тела мужчины. Причмокивающий звук оповестил о начале и, словно открывая своей госпоже обзор, рабыня слегка повернула свою жертву, предоставляя Флавии наиболее удачный ракурс. Ком застрял у нее в горле в первые секунды легкого шока - она ожидала много, но едва ли такого. Зачем ему понадобилось показывать свои утехи гостеприимной хозяйке? Уж не в благодарность ли за то, что подослала рабыню-неумеху без языка и явных признаков какой-либо привлекательности, годную лишь на то, чтобы брать ее сзади? Шок, впрочем, быстро прошел, уступив более привычным балморским инстинктам, и губы Флавии сами собой растянулись в довольной улыбке. Устроившись в еще более вальяжной позе, сестра номарха отметила, что пират, несмотря на быстро настигаемое наслаждение, не сводит с нее глаз, лишь иногда прикрывая их и не в силах сдерживаться. Бровь изогнулась снова, когда она поняла, для чего он это затеял, и женщина торжествующе вскинула голову, закусив нижнюю губу. Смущало ли ее происходящее? Едва ли. Флавия Домицилла успела повидать не только сношения мужчины и женщины, но и мужчин с мужчинами, женщин с женщинами, и даже все это одновременно. Для привычной обстановки ей не хватало лишь бокала вина в руке, да тарелки с виноградом. Заводило ли? Более возможно. Она подозревала, что Гордон начнет ей мстить, но не думала, что так изощренно. Ей нравилось даже не то, что она видела, но сам факт того, как лихо все обставил барон. Хмыкнув, она отвела взгляд лишь когда Фицрой закончил и отказал рабыне в продолжении. Она напоминала Домицилле перевозбужденную кошку, должно быть всю влажную от желания, и столь жестокий ход только еще более позабавил ее. Цокнув языком, женщина провожала несчастную взглядом, когда та покидала комнату.
     - Нет, это я благодарю Вас за представление, мне понравилось. Непременно позовите меня в следующий раз, здесь бывает так скучно.
     Строить из себя наивную смущенную женщину не имело смысла. Манипулировать и играть словами она умела мастерски, но для Домициллы всегда оставалось несколько сфер, в которых лицемерить она не могла. Пришлось сдаться и приоткрыть завесу этой тайны барону. Чтобы привести мысли в порядок и усмирить взбунтовавшееся тело, требующее продолжить веселье уже без рабыни, Флавия вернулась к окну, высунушись в него почти до половины, и с шумом втянула ароматный ночной воздух. Она прикрыла глаза и не заметила, как все еще нагой мужчина приблизился к ней, ощутив лишь прикосновение его пальцев на своих плечах.
     - Как скажете. Похоже, что женщинам нравятся Ваши грубые шрамы, ни к чему отнимать у них это, - темноволосая еще раз пробежала взглядом по фигуре мужчины и легонько коснулась его живота, проведя подушечкой пальца от заживающей раны к области паха и легким мазком убирая руку. - Могу я поинтересоваться, какую роль Вы играете в этом конфликте? И почему Вам не безразлична Балмора?
     Обнимая себя руками, Флавия отвернулась к окну, обдумывая, как ей устроить все, о чем просил ее капитан, с наименьшими потерями. Мысли путались, возвращаясь к воспоминаниям об увиденном, женщина все чаще стала думать о том, что пора бы уносить ноги из этой спальни, пока она не нарушила своих клятв и обещаний. Задумавшись, она не услышала того, что сказал ей Гордон, а потому его голос словно вытащил ее из глубокого сна.
     - Судя по Вашим нравам, не удивлюсь, если этот остров - Ваш родной дом, - она издала легкий смешок и, чтобы отвлечь мужчину, мигом сменила тему, указав ладонью в центр сада, где под деревом с крупной обветренной кроной горела масляная лампа на длинной стойке, - видите то дерево? Мхэй - тот раб, что охраняет Ваши покои - отведет Вас завтра к нему. Ведите себя хорошо, и я встречу Вас там и устрою великолепную прогулку.
     Если же нет, вон те мужчины лишат Вас всего, что так нравится в Вас женщинам. И речь сейчас не об усах. - про себя добавила Домицилла, глядя не нескольких гвардейцев в простых тогах, которых Клавдий оставил сестре для защиты.
     Последние слова она проговорила особо елейным тоном, подняв на Гордона серьезный взгляд и лишь едва приподняв край губ в улыбке.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-02-05 02:29:11)

     - Ваша роль мне ясна, - Домицилла приподняла уголки губ в ничего не выражающей улыбке, изо всех сил стараясь не щуриться и борясь с желанием размозжить голову пиратского барона о подоконник. Конечно, она не желала ему зла, но истина, от которой она так долго открещивалась, стала ей абсолютно ясна: отпустит Фицроя, не промыв ему мозги, и собственноручно выроет себе могилу. Она знала, что многие бароны, как он, не поддерживали Балмору с ее архаичными устоями. Ей казалось, что по большей части это происходит из-за того, что жители Тиля попросту не понимают ее великолепного края. Однако теперь она явственно ощущала, насколько эта позиция может оказаться принципиальной. Поняв, что в данный момент положение разыгрываемой вдовы ни чем не отличается от ее реального, Флавия озвучила свои мысли, - получается, я спасу Вам жизнь, чтобы Вы отняли ее у меня. Я отпущу Вас, а Вы дадите команду атаковать патриций Балмора. Какая ирония. Вот уж действительно, прихоти судьбы.
     Женщина хмыкнула, подтверждая то, как посмеялись над ней боги. Конечно, сваливать всю вину на них было бы не правильно, ведь не начни она свою игру и оставь Фицроя на корм рыбам, все могло бы сложиться иначе. Однако сожалеть об упущенном было уже поздно, и Домицилла вздохнула, не собираясь отклоняться от намеченного курса. Тем более, что капитан уже перешел в наступление, пока без применения орудий, но выстраивая свою тактику так, чтобы противник был вынужден сдаться. Но Флавия держалась до последнего.
     - Я всего лишь богатая вдова, - напомнила она Гордону, пока тот красовался перед ней своей наготой. Признать себя чуточку распущенной и похотливой ошибкой не было, но раскрыть истинные причины своего раскрепощенного поведения было сродни подписи под тем, что она - далеко не так проста, как кажется. Поэтому Флавия изогнула бровь и старалась не касаться взглядом ничего, что выходило за рамки лица мужчины, - у меня почти не бывает гостей, а мои отношения с рабами исключительно платонические. Но Вы правы, мне действительно было... интересно.
     Радуясь тому, что пират перевел тему, Домицилла выдохнула и вновь  нашла в себе силы повернуться к окну. Его разговоры о балморской одежде забавляли ее, точно так же, как и льняные рубахи и штаны, которые цепляли на себя выходцы с Тиля. Их остров был столь же жарким и тяжелым для жизни, что и Балмора, она знала об этом не понаслышке. Однако вопреки этому, его жители почему-то вовсе не заботились о проветривании некоторых частей тела, цепляя на себя столько тканей, что пальцы уставали распутывать тугие шнуровки и корсажи. Подавив желание одернуть руку, что зацепилась за край ее тоги, Флавия рассмеялась.
     - Можете приходить в чем пожелаете, хоть как сейчас. Моим рабам все равно, а я, видимо, уже ни чему не удивлюсь, - женщина пожала плечами, стараясь вернуть атмосфере непринужденность светской беседы. Несмотря на все ее попытки, напряжение между беседующими все возрастало, а расстояние - сокращалось. Ожидая услышать любой непристойный вопрос, Флавия замедлила дыхание и подняла взгляд, не отстраняясь и больше не делая попыток ужиматься или кокетливо улыбаться. Однако слова, вылетевшие изо рта пирата, на секунду вывели ее из строя. Она не ведала, как он мог узнать, где подслушать, как догадаться, а от того сердце забилось в бешенном ритме. Тело прошибла нервная дрожь, и ей нужен был срочный предлог, чтобы объяснить свое поведение. В конце-концов, ей все равно пришлось бы, не ради игры, так по собственной воле. Она и так слишком долго изводила себя и мужчину напротив.
     - Я ожидала другого, - ответила она на поставленный вопрос, окончательно сокращая расстояние между собой и мужчиной. Прохладная ладонь легла на израненную грудь, бедра соприкоснулись с чужими, явственно ощущая под складками тоги все, на что еще недавно был направлен ее внимательный взгляд. Приподнявшись на мысках, Флавия использовала свой излюбленный способ, чтобы заткнуть мужчине рот. Глянув на него исподлобья и выдохнув, она впилась в солоноватые губы капитана своими, даря ему самый нецеломудренный из своих поцелуев. Вторая ладонь инстинктивно легла на шею, а спина изогнулась, плотнее прижимая свою хозяйку к мужчине. Лишь поняв, что воздух в ее легких заканчивается, сестра номарха разжала объятие и отстранилась. Облизнув губы, женщина бросила довольный взгляд на Фицроя и дернула плечиком, словно внезапно вспомнив об их разговоре. - Я думаю, я бы знала, если бы столь высокопоставленная особа гостила у меня. Жаль Вас разочаровывать.
     Пока она еще могла себя контролировать, пока была способна оставаться в трезвом уме, Домицилла выскользнула из-под внимания барона и, приложив палец к собственным губам, провела им же по фицроевским.
     - Завтра, под деревом в саду. Я буду ждать.
     И, не давая снова схватить себя или остановить, женщина стремительно покинула покои своего гостя.

     Этой ночью звать раба ей не понадобилось. Даже больше - несчастный рыжеволосый околачивался возле ее двери в надежде пригодиться хозяйке вновь, однако Флавия чувствовала себя слишком окрыленной для того, чтобы найти его хоть на сотую долю столь же привлекательным, как вчера. Возможно, ее небольшое приключение и игра в сиделку были всего лишь игрой, но возбуждение, страсть и ту легкую приподнятость духа они подделать были не в силах. Не пряча улыбки, женщина лишь фыркнула на его предложение себя, и скрылась в горе невесомых одеял, в красках представляя себе предстоящую прогулку. Она сама не заметила, как уснула, а потому пробуждение в коем-то веке застало ее в хорошем настроении. Флавия несколько часов провела перед зеркалом, примеряя свои наряды и укладывая волосы в причудливые прически. В конце концов, она остановила свой выбор на светло-желтой столе, какие носили не очень обеспеченные патриции, и воткнула в волосы несколько цветов того же оттенка. Найдя себя невероятно милой и максимально не похожей на сестру номарха, чтобы внимание капитана больше не переключалось на нежелательную для нее тему разговора, Флавия кивнула своему отражению и послала за Фицроем.
     Встречала она мужчину уже в саду. Предварительно прогнав оттуда большую часть рабов и нарядив в рабские одежды нескольких гвардейцев, Домицилла нервно трепала браслеты на загоревших запястьях. Выводить капитана за стены дворцового комплекса было опасно - там еще оставалось несколько гвардейских палаток, да и Клавдий мог нагрянуть в любую секунду. Вести мужчину к морю - еще опаснее, там была тьма моряков, одно слово которых могло бы порушить все ее планы. Оставалось лишь устроить прогулку по территории дворца, благо что та была достаточно обширна и ее бы хватило на не одну такую вылазку.
     - Как Вам спалось? - поинтересовалась женщина, завидев своего гостя. Яркое полуденное солнце золотило его волосы и делало цвет глаз более насыщенным. На какой-то момент она даже подумала, что ей в какой-то мере повезло - море вполне могло преподнести ей куда менее приятный подарок, а этим утром она даже нашла мужчину красивым, не понимая, выздоровление ли идет ему на пользу, или ее собственное настроение.