Военный совет, в спешке созванный королем сразу после прибытия гонца, продлился без малого три часа. Все это время фйельские лорды наперебой обсуждали произошедшее, выдвигая свои предположения и планы дальнейших действий.  Тэм покинул зал собраний на четвертый час, так и не высказав своего мнения, и не распустив придворных. Он был уверен, что его уход  не остался незамеченным, но сейчас это не имело значения. Потери Фйеля в этом противостоянии превысили все допустимые пределы. Война отняла у него все: отца, брата, доверие своего народа… Пусть все они в едином порыве поднимали кубки за упокой своего короля и за здравие нового. Горячо и согласно кричали в ответ на его яростные клятвы отомстить. Сомнения… сомнения и страх отравляли их сердца. Сомнения в будущем своей родины, сомнения в действиях своего правителя. Тэму вспомнился их последний разговор с сестрой в последний день перед началом их военного похода. Тогда он сказал ей, что вера в правителя делает его народ сильным. Малейшее сомнение рождает страх, а за ним следует слабость. И вот сейчас, несмотря на славу талантливого полководца, несмотря на все свои достижения он не чувствовал себя тем королем, за которым страна может подняться на смертный бой.
По пустынным коридорам замка он добрался до собственных покоев. В комнате суетились слуги, заправляя постель и наполняя горячей водой деревянную ванну, которую разместили за ширмой в правой части помещения.
- Уйдите. Все. - слуги, поклонившись, тут же поспешили выйти за дверь. Всем было известно, что Невидимка предпочитал заботиться о себе сам. Прикасаться к себе он позволял лишь личному лекарю.
Тэм неспешно прошел вглубь просторных покоев, на ходу снимая синий, отороченный мехом, камзол и стягивая через голову рубашку. Дорогие вещи, как ненужные тряпки полетели на холодный каменный пол. Взгляд мужчины скользнул по внушительной кипе бумаг, в полном беспорядке разбросанных на письменном столе. Среди них, помимо всего прочего, содержалось послание лорда Эрленда, в котором он сообщал о тяжелой грудной болезни своей единственной дочери - Аланы Эрленд, леди Беркшир, королевы Фйеля. Сапоги и бриджи полетели на пол вслед за рубашкой.  Ослушавшись приказа королевы Риалль, молодая принцесса без какого-либо сопровождения отправилась к отцу, чтобы лично сообщить ему о беде, в которую угодил ее муж и вся фйельская армия. Граф Аэрон писал, что его дочь, добравшись до поместья, тут же слегла с сильнейшим воспалением легких. Тэм в это время еще находился в плену близ Трансуола. Известие о болезни жены он воспринял с пугающей холодностью. Многие посчитали бы это жестоким, многие сказали бы, в сердце короля Фйеля не осталось ничего человеческого, никакой любви, никаких чувств. Возможно, так оно и было теперь. Он даже не чувствовал себя живым. Он обрел свою свободу, едва не заплатив за нее жизнью своей королевы, но не чувствовал вины перед ней. Настолько опустошен был Тэм Уоллес, по возвращении в Фэр-Айл.
Мужчина неспешно опустился в горячую воду, откинувшись на спинку деревянной кади и закрыл глаза, наслаждаясь теплом,  которое должно было принести долгожданное расслабление. Пульсирующая боль в висках, тем не менее, не отступила. Она стала его неизменным спутником в последние несколько дней. Но он не принимал никаких действий, чтобы избавиться от нее. Эта боль служила напоминанием о том, что ему предстояло сделать в очень скором времени.
Наступит ли когда-нибудь конец череде его потерь?! Мать, Рианнон, отец... С каждым разом прощание давалось все тяжелее, словно бы с каждый ушедшим родным человеком рвалась одна из нитей, что удерживали его на этой земле. И глядя на отцовский гроб, исчезающий под толщей ледяной земли он молился всем Богам лишь о том, чтобы в ближайшем времени не испытать этого снова, а теперь… Теперь он потерял еще и брата. Этот удар был слишком силен. Эта потеря подкосила правителя сильнее, чем можно было ожидать, хотя с виду он ничем не выдал своего отчаяния, разве что бесконечную боль, которую невозможно скрыть даже самым развитым самообладанием. Он выслушал доклад гонца спокойно, он заставил себя созвать совет и держаться, как подобает королю все время, пока придворные шумно обсуждали произошедшее. И даже сейчас, наедине с собой он не мог позволить себе расслабиться и выплеснуть эмоции, потому, что чувствовал, что разрушений при этом будет больше, чем можно себе представить. Нервное напряжение нарастало, давило, как натянутая тетива арбалета.
Тихий шорох, донесшийся со стороны двери, привлек его внимание, вырвав из раздумий, в которые погрузился мужчина.  Никто в здравом уме не сунулся бы в покои короля, прекрасно осознавая его состояние. Он не видел мелькнувшую тень, глаза его были по-прежнему закрыты. Гостью выдал запах. Едва уловимый аромат горной лаванды и трав, который он помнил с детства.
- Кажется… я просил оставить меня одного. – он даже не открыл глаза чтобы посмотреть на нее. – Асфрид.
Любой другой на ее месте развернулся и дал бы деру, но только не она. Эта женщина знала, что за резкими словами Уоллеса скрывается не грубость, не желание прогнать и обидеть, но лишь попытка защитить ее, от собственной ярости, которую он с трудом контролировал несколько последних недель.

Она предпочла не услышать предупреждение в его голосе, либо попросту проигнорировала его. Но он и не ожидал от нее иного. Несмотря на то, что она была не столь частым гостем в Фэр-Айле, его подруга не изменяла своим привычкам. Присутствие жрицы, ее ровный и спокойный голос, мягкие прикосновения действовали умиротворяюще. Уводили от гнета жестокой реальности. Она действительно была другая. Не такая, как все. Даже в далеком детстве, до того, как жрицы Ордена Равновесия забрали ее в свою обитель, до того, как ее коснулась длань Матери. Выросшая во дворце, вместе с королевскими детьми, она была их неизменным товарищем по играм и приключениям. Сейчас трудно представить подобное, но степенная и величественная Верховная Жрица в былые годы была той заводилой, из-за которой они с Роландом всякий раз влипали в авантюры, а после, перед разъяренными взрослыми стояла с таким невинным и честным взглядом, что на нее просто невозможно было злиться. Как давно это было. И каким далеким сейчас кажется то беззаботное время отцовского правления, когда даже сама мысль о возможной войне с дружественным Хельмом казалась абсурдной.
Каким же люди запомнят его царствование? Какое название получит эта эпоха? Кровавого раздора и смуты? Ему снова вспомнился их разговор с Одилой в тот последний мирный день. Затем рассвет на границе Первого Перевала, где, под взглядом исполинских статуй первых королей Фйеля, пролилась первая кровь, положившая начало той цепи событий, которая в итоге привела к смерти его отца и брата. С каким отчаянием сестра пыталась уговорить его от участия в этой войне. Что она думает о нем теперь, когда ее отец и брат мертвы... из-за его действий. Из-за его ошибок. На тризне он старался не встречаться с ней взглядом. Не видеть осуждения в ее глазах.
- Ты помнишь Солнедганд, Асфрид? – после долгого молчания вдруг начал Тэм, чуть запрокинув голову и посмотрев на жрицу. Вопрос должен был сбить ее с толку, хотя бы потому, что никак не относился к тому, что говорила она или тому, что так терзало душу короля. - Ты сказала, что там, на ее руинах гнездятся орлы. И что забраться туда – плевое дело.
Солнедганд, или Башня Заката когда-то была сигнальной башней, стражи которой охраняли западный перевал, ведущий к столице королевства. Дозорные вышки располагались в Алых горах таким образом, чтобы иметь возможность контролировать все ключевые перевалы, дороги и горные тропы. Эти, достаточно многочисленные, укрепления составляли единую систему сторожевых сооружений Фйеля.
Самые древние сигнальные системы возникли в Алых горах еще во времена разрозненных кочевых кланов, вынужденных бороться за жизнь не только с суровой северной природой, но и с представителями враждебных общин. Для этого использовались возвышенные места, вершины гор и утесы. Наиболее распространенной была передача сигналов с помощью огня и костров. Позже, уже в эпоху раннего государства, для передачи сигналов стали строить специальные сооружения, каменные вышки и башни.
Одна из таких башен некогда защищала долину Фэр-Айла и была расположена на западном склоне горы Анд Анар. Позже этот пост был передислоцирован на более возвышенную точку соседнего хребта, а Солнедганд осталась заброшенной. Каменные ступени, ведущие к ней, раскрошились от времени и ветра и местами обвалились, сделав подъем чрезвычайно опасным. Временами приходилось бы даже карабкаться по голым скалам.
- Я до сих пор не понимаю, как тебе удавалось так легко уговаривать нас на все эти подвиги, а после всегда выходить сухой из воды. - у Тэма был странный, отсутствующий взгляд, но губы, на какой-то миг, тронула улыбка.
- Помнишь, как мы оставили разрушенную лестницу и карабкались по скалам? Я так стремился обогнать тебя и брата, чтобы оказаться на вершине первым, что не заметил, как вместо камня ухватился за голый лед. Если бы не Роланд, моя жизнь могла бы оборваться в двенадцать лет.
Уоллес вновь отвернулся от жрицы, прислушиваясь к тишине и треску дров в камине.
- Он слишком часто рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. Но я снова поспешил, как и тогда. Поддавшись эйфории, поддавшись ложному чувству легкой победы, я снова ошибся. Не дай я возможности Чарльзу пленить себя, все могло оказаться совершенно по-другому. Как мне жить с этим, Асфрид?

В ее безмятежности и ровном голосе с успокаивающими нотками проскальзывало то терпеливое снисхождение, с которым обычно взрослые обращаются к неразумному ребенку, стремясь на пальцах объяснить ему сложную задачку или ответить на заданный им вопрос. Тэм не мог раздражаться или злиться на нее за это. С годами разница в возрасте между сверстниками стирается, но Асфрид до сих пор видела в нем того семилетнего мальчишку, который покорно шел за ней всякий раз, когда подруге приходила в голову очередная безумная затея. Возможно, если бы у них было больше времени на общение, в будущем, он бы научился понимать ее до конца, а она смогла заменить свой детский образ обликом взрослого мужчины и наследника короны, но увы. Богиня слишком рано забрала Асфрид в свой храм, отрезав от бывшего дома, прежних знакомств и любых привязанностей. Отныне ее домом стал Либранн, ее семьей стали послушники Ордена, а матерью – великая Богиня.
Она стала другой. Он понял это в тот же день, когда впервые встретил ее снова, спустя семь долгих лет ее затворничества в Либраннском замке. В ее движениях и жестах более не было той резковатой порывистости, вечно горящий взгляд потух и смотрел словно куда-то вглубь. Даже говорила она теперь по-другому, негромко, медленно и будто бы нарочно растягивая слова. И только лишь в том случае, если говорить было действительно необходимо. В большинстве случаев Асфрид предпочитала теперь молчать и слушать. А ведь в былые годы мысли юной Линдберг могли нестись далеко впереди своей хозяйки, которая могла часами болтать без умолку. В тот день Тэму показалось, что к нему вернулась лишь бледная тень его искрящейся жизнью подруги детства, показалось, что Либранн и Богиня вытянули из нее всю жизнь и радость. Теперь он знает, что Асфрид всего лишь повзрослела. Раньше него, раньше большинства их сверстников.  И все же, ему невыносимо трудно было увидеть в той семнадцатилетней девушке, озорную девчонку, которая когда-то так страстно хотела приручить орла, что готова была покорить гору, ради своей цели. Сколько лет прошло с тех времен. Каким редким гостем она стала в Фэр-Айле с тех пор,  как Тэм женился на Рианнон. За это время они оба немало изменились, но до сих пор она оставалась одной из немногих, кто могла вот так запросто заявиться в его покои в любое время суток, не заботясь о том, в каком виде находится сейчас король. И, несмотря ни на что, он был рад ее присутствию и поддержке, которая была ему так необходима.
Тэм лишь слегка покачал головой. Нет, он не мог и не хотел останавливать Роланда,  не мог запретить ему поступить по чести и совести, защищая свою семью, свою родину, сражаясь за свои идеалы. Он мог отвечать лишь за свои действия, и он знал свои ошибки, как и то, что их можно было избежать, если бы только… Пальцы мужчины с силой вцепились в покрытые грубой резьбой края дубовой ванны. По внешним стенкам потекли струйки теплой воды, скапливаясь лужицей на полу. Если бы только он не позволил чувству легкой победы опьянить себя. Как сейчас он помнил начало их похода. Да, горцев было меньше. Намного меньше, чем противостоящей их армии Хельма. Но любые попытки Найтона окружить или разделить силы северян неизменно терпели крах. Тэм долго готовился к этой войне. Задолго до непосредственного конфликта принц уже знал, что он неизбежен. Слишком много противоречий назрело между сторонами. И когда их отношения, стараниями Найтона, зашли в тупик, случилось то, что случилось. И именно его подготовленность и осведомлённость сыграли немалую роль в том, что северянам сопутствовал успех в первые недели их похода.
- Откуда ты… - Тэм резко сел, обернувшись к жрице. – С чего такая уверенность?
Король чертыхнулся в сердцах, прокляв ту надежду, что вспыхнула в душе от слов женщины. Смириться с потерей брата было тяжело. Но продолжать надеяться и цепляться за любую соломинку, лишь бы не верить в непоправимое было хуже всего.  Речи гонца были горькими, но уверенными. Донесения выживших разведчиков также не оставляли никаких сомнений в том, что второй сын короля Айлеса, командир Боевых Воронов  пал в битве с герцогом Гасконии. Но при всем этом, в глубине души Тэм осознавал, что не сможет до конца смириться и поверить в кончину своего брата, пока собственными глазами не увидит его тело или могилу. Но, увы, никто до сего момента так и не смог назвать точное место сражения двух армий, как и то, где сейчас находятся выжившие фйельцы, отрезанные от остальной армии и оставшиеся без своего командира. И эта всеобщая неосведомленность как ничто другое приводила короля в ярость.
- Как я могу спасти его, если я даже не знаю где он! Я должен… должен… - он так и не закончил фразу о том, что именно он «должен», ведь это понятие с недавних пор стало слишком необъятным и расплывчатым.
- Я должен быть в курсе всего происходящего в королевстве, но я даже не знаю ничего о судьбе своего брата!
Не обращая внимания на присутствие Асфрид, Тэм перешагнул через бортик ванной, оставляя лужицы на каменном полу и, проигнорировав приготовленное полотенце, набросил на еще влажное тело халат из плотной ткани с меховой оторочкой. Подошел к письменному столу, отодвинув рукой многочисленные бумаги и письма и в очередной раз склонился над старой картой, исписанной многочисленными пометками, стрелочками и надписями.  В который раз за сегодняшний день скользя взглядом по знакомым местам и названиям, по меткам, которые он же нанес на карту много месяцев назад, еще до начала войны. Если они направлялись в Трансуол, то где же могла состояться их битва. Где перехватили их гасконцы? Тэм не замечал, как вода с его волос, капая на пергамент, оставляла размытые пятна на месте географических названий.
- Фосселер… - пошептал он, прочертив грязную мокрую линию от Третьего Перевала до сердца Гасконии. – Фосселер.
Как же они оказались на пути Роланда столь вовремя? Была ли это спланированная засада или случайное столкновение. Каждый новый вопрос провоцировал еще больше. Вот только однозначного ответа на них не ему мог дать никто.