Ночь опустилась на  Борромеошир, захватив все земли графства в свои темные объятия. Прекрасная луна украшала темное небо и маленькие, но яркие звезды сверкали рядом с ней. Все затихло и замерло: снаружи не было слышно ни постукивания копыт, ни разговор прислуги, ни лая охотничьих собак.
Открылась дубовая дверь и в комнату вошла высокая девушка. Закрывая дверь и шурша юбками, она глубоко вздохнула и оглянула свою комнату, которая была освещена сиянием луны и несколькими свечками. В обители юной барышни было довольно темно, некоторым людям было бы довольно некомфортно в такой комнате, но ее все устраивало. Ей нравилось темнота, полумрак, сумрак и вообще темное время суток. Усевшись у зеркала, она прошлась длинными пальцами по своей расческе, задумчиво вглядываясь в узоры на дереве.
- Мне стоит проведать матушку сегодня... - шепотом сказала себе Лукреция, ухватившись за расческу и принявшись расчесывать свои длинные темно-каштановые волосы. В некоторых семья эту работу часто поручали слугам, но Лукреция с юных лет любила расчесывать волосы сама, в полном одиночестве, вглядываясь  в свое отражение и размышляя обо всем на Свете. 

Сегодня вечером ее темную головку посещал лишь образ высокого мужчины, уехавшего из замка Борромео сегодняшним утром. При мыслях о мужчинах, перед Лукрецией сразу всплывал образ матери - Контессины Барди. Она была действительно хороша собой: красива и умна, могла заинтересовать любого представителя сильного пола. Она знала, что мужчины грезят мечтами о вдвове Борромео, что женщины завидует ей и хотят быть похожими на нее. А что Лукреция? Родная дочь такой прекрасной женщины сама не знает, какой букет чувств и эмоций питает к матери. Она иногда ловила себя на мысли, что, наверное, тоже относится к тем женщинам, которые хотят быть как графиня, которых иногда посещает чувство зависти. Но когда ее помещают подобные мысли, Наннина пытается переключиться на что-то другое, так как считает недопустимым питать зависть к родительнице.
Но факт остается фактом: Лукреция Борромео хочет быть как мать или хотя бы стать лучше ее.

Прервав свою ежедневную процедуру, Лукреция поправила юбки своего бордового платья и поспешно вышла из комнаты, прихватит свечку направляясь к матери, пролежавшей в горячке довольно долгое время. Девушка негромко постучалась к мадонне и после ее разрешения войти, отворила дверь и посмотрела на мать с порога. Женщина лежала на кровати, рассматривая свое чадо.
- Доброго вечера, матушка. - она поставила свечку на небольшой стол и направилась к матери.  - Вам лучше? - Наннина уселась на краю кровати, сложив руки на коленях и выпрямив спину.

Отредактировано Lucrezia Borromeo (2015-03-20 14:19:27)

- Моя дорогая, доброго вечера, - мадонна натянула фальшивую улыбку, все еще бледнея после тяжелой ночи, которую она провела в забытье.  Наннина взглянула матери в глаза и увидела в них лишь ласку и усталость. Ее сердце кольнуло при виде матери в таком состоянии. Ранним утром ее служанка сообщила, что Контессине было плохо всю ночь, но Лукреция не подозревало, что все настолько плохо. Мадонну иногда сравнивали с розой: она была такой же красивой и цветущей, сладко пахнущей, всеми любимой. Но сейчас эта роза замка Борромео будто увядала, потеряв все свои прекрасные лепестки.

- Как ты, моя дорогая? - несколько взволнованно переспросила мать, стараясь выглядеть спокойно. Лукреция смотрела на мать, будто не замечая ее вопроса, размышляла о своем. Она сразу вспомнила графа Арендта, который любезно развлекал ее и Антонио с Гарцией. Все эти два дня девушка старалась выглядеть лучшим образом: надевала лучшие украшения, самые красивые платья и общалась со своим собеседником по всем правилам этикета. Совесть постучалась  к ней, когда она снова взглянула в глаза матери. Ей казалось, что она совершила ошибку, проводя столько времени с графом, совершенно забыв про мать, которая пролежала в бреду больше суток. Лукреция резко перевела взгляд на свою свечу, одиноко сгоравшую на столе. Ее брат погиб в детстве, ее отец погиб в самом расцвете лет, ее родственники со стороны отца не доверяли Контессине, витая над нею и ее детьми, словно коршуны над своей добычей. Несмотря на все испытания и горе, которое послали ей Боги, графиня пережила их со стойкостью, которой стоит позавидовать. Другая бы, скорее всего, сошла бы с ума, оставив детей и замок на попечение кому-нибудь еще, но Контессина...
- Хорошо! - снова резко и довольно громко ответила Лукреция, вставая с кровати и подходя к огромному зеркало матери, вглядываясь в свое отражение. Она нервничала и винила себя за свое поведение.
Многие люди говорили, что Наннина похожа на свою мать. Нет, не чертами лица или цветом глаз. Она похожа на нее своей стойкостью, своей силой воли. Брюнетка была упряма и очаровательна, прямолинейна и красива, со своей изюминкой. В ней присутствовало сострадание, которое сейчас било из нее ключом. Девушка винила себя за то, что проводила время с молодым человеком, вместо того, чтобы хотя бы раз за два навестить свою мать. 

- Лекарь заходил к вам сегодня? - поинтересовалась барышня, снизив тон и громкость, в голосе послышалось тревога. Ей хотелось загладить свою вину посредством этого вопроса, хотелось показать, что она не настолько эгоистичная особа, у которой совершенно отсутствует советь.

Отредактировано Lucrezia Borromeo (2015-03-20 15:14:39)

Лукреция впервые за столько времени совершенно не понимала, чего на самом деле хочет. Все эти сложные и довольно наигранные отношения с матерью все это время, этот приезд графа и счастье, которое охватывало Гарцию и Антонио, которые напрочь были лишены внимания со стороны отца, покинувшего этот мир давным-давно. Сейчас ее брат и сестра испытывали то чувство полноценности, чувство, что они окружены вниманием как женским, так и мужским. Они не испытывали дефицита в отношениях, которому подвергалась когда-то Наннина.  Когда она узнала о болезни матери, то у нее в сердце поселилось чувство жалости и раскаяния.
- Все прошло, не переживай, Наннина. Но я рада, что ты спросила, мне это приятно, - и Контессина мягко улыбнулась, не зная что еще сказать. Наннина отвела от матери задумчивый взгляд темных очей, вложив один кулак в ладонь и глубоко вздохнув. Кажется, она почувствовала облегчение.
- Присядь и расскажи мне, как прошли эти дни, - немного погодя заговорила  женщина и похлопала по покрывалу рядом с собою, приглашая дочь присесть рядом.

Карие глаза девушки пробежались по кровати, остановившись на мадонне. Она смотрела на мать задумчивым взглядом. Создавалось ощущение, что та немного подвисла или просто пыталась смотреть сквозь нее. Их отношения казались натянутыми до этого момента. Когда ее мать болела, юная Борромео развлекалась с графом и принимала все подарки судьбы в виде прогулок с ним по вечерам и днем в окружении слуг и деток. На данный момент, узнав о болезни матери, об ее положении и посмотрев в ее уставшие глаза, затуманенные пленкой болезни, девушке стало как-то не по себе. Она стала жалеть о своих "закидонах", которые она проделывала раньше. Иногда Наннина уговаривала мать остаться с ней наедине по ночам, болтала обо всем на Свете, лишь бы не дать Барди уснуть. Когда женщина хотела поговорить с ней за ужином, то девушка быстро отмахивалась от нее, словно от надоедливой мухи.
Лукреция Борромео, провела рукой по предплечью, ощущая мурашки. Ей стало немного холодно, наверное, от стыда, накрывшего ее с головой.
- Не скучали? Чем занимались? Кстати, этот молодой человек, граф Арендт, действительно вас  развлекал, как мне передавали? - продолжала Контессина.
Девушка уселась около матери, взглянув ей в глаза и раскрасневшись, когда разговор зашел о графе. Это еще один человек, к которому она испытывала невесть что.
- Граф Арендт? - переспросила она, будто на Свете миллиарды графов Арендтов, - Д-да! Он хотел научить Антонио метать ножи, рассказывал Гарции забавные истории и ездил со мной верхом. - ее глаза метались из стороны в сторону, выдавая ее волнение, которое так несвойственно такой особе. Обычно, она прожигает собеседников своими карими глазами.

Мать - тот самый человек, который любит тебя искренне, человек, который всегда готов выслушать тебя, дать совет, прижать к своему сердцу и успокоить. Будучи маленьким ребенком, Наннина часто сбегала из своей спальни к родителям, потому что ей бывало страшновато спать одной. Как и всем детям в таком возрасте, она любила фантазировать. В окнах ей чудились тени страшных созданий, она считала, что под кроватью лежит злой пес, который утащит ее к себе, если она быстро не запрыгнет на кровать. Девочка имела довольно бурную фантазию, поэтому часто будила мать своими рассказами, что у нее под кроватью большой и серый пес с огромными красными глазами и острыми как бритва зубами, который так и наровятся утащить ее к себе под кровать.
Когда умер ее старший брат, Контессина и граф Борромео уехали из замка, стараясь отойти от такого горя. Наннина же осталась на попечение своих нянек и надоедливых гувернанток. На тот период жизни ей снились именно кошмары, мешавшие спать и вызывавшие крики, на которые сбегались няньки и прочие слуги. Маленькой Борромео было как-то не по себе, когда ее пытались успокоить слуги. Каждый раз, когда распахивалась дверь, она надеялась увидеть знакомые черты своей матери, услышать ее ласковый голос, ощутить ее руки на своих плечах, почувствовать, что она в полной безопасности.
Но графиня не появлялась.
Сейчас Лукреция чувствовала себя брошенным ребенком. Она вспоминала все эти моменты своей жизни и огонек злости искоркой загорелся в ней. Она перевела взгляд карих глаз на графиню, чуть сведя брови к переносице и разглядывая ее вдоль и поперек. Девушка уже позабыла о состоянии Контессины. Сейчас ее головку заполняли лишь воспоминания детства, она снова потихоньку превращалась в того самого упрямого и довольно резкого ребенка, который всегда стремился к отцу, умершему давным-давно. Лукреция опустила голову, чувствуя жар по спине, чувствуя, как ярость нарастает все больше и больше. Кажется, она больше злилась на себя, чем на мать. В глубине души ей было понятно, что именно сейчас наступили те моменты примирения. Именно сейчас они могут стать ближе друг к другу. Но по закону подлости Наннине мешали воспоминания.
- И как, он хороший наездник? - рука Контессины скользнула по блестящим предкам дочери, которая все еще не подняла взгляда на мать.
Ей вспоминился граф Арендт. Впрочем, еще одна личность, к которой она испытывает непонятные ей чувства. Когда он появляется на горизонте, она будто бы расцветает, но во время общения с ним она понимает, что это не то, что ей нужно, что она совершенно не влюблена в него. Но тогда что это за ощущение тепла в ее сердце?
- Хороший, матушка.
- При дворе нашего соседа все неплохо держаться в седле, особенно мужчины, - продолжала графиня, окунаясь в пучину воспоминаний. Наннина же в свою очередь отметила про себя, что ее мать прекрасный наездник. Да и она сама не хуже мужчины держится в седле.
Прямо как мать.
- Вероятно, тебе стоит взять несколько урок у него, пока он нас .. не покинул.. совсем.. - Наннина заметила некие изменения в голосе матери. Кажется, на последних словах она притихла. Это заставило девушку резко приподнять голову, ее глаза блеснули любопытством. Неужели графиня Борромео...
- Если он уедет... - начала девушка, разглядывая родительницу, - В Борромео вам станет совсем скучно?

Она напряглась всем телом, будто ее ожидает что-то ужасное. Наннина сидела около матери, потирая свои ладони, устремив пронзительный взгляд на Контессину. Лукреция внимательно наблюдала за матерью, за каждым ее движением, пытаясь предугадать ее мысли, понять, врет ли она ей.
- Мое милое дитя, — графиня нервно кашлянула, ( девушка поддалась вверх, чуть раскрывая глаза от любопытства) но не отвела взгляда, гадая отчего дочь сделала такой "удачный" вывод.
- Почему ты так решила? Разве нам скучно было до того, как он приехал?
Наннина опустила взгляд на шелка кровати. Она не услышала  того, чего хотела. Почему-то ей показалось, что мать уж точно не хочет отвечать на некоторые вопросы дочери насчет графа. В ее голову начали забредать плохие мысли.
- Тем более что это уже не первый кавалер, который нас посещает, моя дорогая, так отчего же ты решила, что именно этот гость сможет потревожить наше уединение и мой покой?
Наше уединение.
Это действительно было уединение? Ни для кого не было секретом, что графиня со старшей дочерью была не в самых лучших отношениях. Чадо Барди всячески избегало ее, а за обедом и вовсе молчало как рыба в пруду. Между ними была связь, но она будто была в пассивном состоянии. Например, когда девушка узнала о болезни матери, она поспешила к той и испытывала жуткую вину, совесть ее съедала, но сейчас, когда разговор зашел о графе  и прочем, Лукреция снова превращалась в ту самую рыбу, которая жила в своем маленьком прудике.
- Наннина, дитя, неужели .. неужели он тебе понравился? - снова заговорила мать, но на этот раз дочь почувствовала робость в ее голосе. Контессина искренне надеялась, что ее чадо ответит "нет", но разве когда-нибудь все будет протекать именно так, как мы хотим?
Наннина все еще не поднимала голову вверх, она, кажется, осознала кое-что. Ее мать заинтересована в графе, а тот в свою очередь заинтересован в ней. Неужели она так достала его?
Да ты наивная дурочка, Наннина.
Не зная, что ответить, она встала и зашагала по комнате матери, приближаясь к окну. Прикоснувшись к стеклу, она посмотрела на черное небо  и звезды, сидящие на нем. Боги сыграли с ней злую шутку.
- А если нравится, то все плохо? - тихо и пугливо ответила она, осознавая свое положение. Ругаться и метать у нее не было сил.

Отредактировано Lucrezia Borromeo (2015-04-08 21:20:21)