Уснуть не получалось и это злило меня еще сильнее. Казалось, что с каждой секундой мне становилось все хуже и хуже, это не могло радовать, оставалось надеяться лишь на то, что к утру жар спадет, а кровотечение остановится. В какой-то момент послышались шаги. Открыв глаза, я с удивлением увидел перед собой леди Аррен, которой приказал отправляться отдыхать в свои покои.  На секунду мне даже показалось, что я испытал что-то вроде облегчения. Вопреки моей воле она пришла, так может не все так плохо? Однако стоило графине только начать говорить, как это мимолетное чувство пропало. Ощущение, что ее попросту кто-то попросил донести до моего сведения всю эту информацию, а ей…, как было все равно, так и осталось. Зря время тратила. Так же мне мог сказать и лекарь, я бы послушал.
- Не все равно ли Вам, как будут праздновать враги мою смерть…, - слабо протянул я, усаживаясь на диван. 
Пожалуй, впервые я открыто намекнул на  свои мысли по поводу ее отношения. А ведь правда, даже интересно, с солдатами они общалась так же? Или была с ними заботлива и нежна? Второе, думаю. А мне досталось все это. Я бы принял в любом случае, но леди Аррен в очередной раз дала понять, какие отношения нас с ней связывают сейчас. И я бы сказал, что жаль (в глубине души так и было, на самом деле), но сейчас явно был не в том состоянии. Слабость, дикая слабость, чередующая с пульсирующей болью ужасающей силы. Жар, затуманивающий разум. Это самый короткий список из того, что мне приходится сейчас испытывать. Но я не жаловался, сдержанно переносил боль, а еще не отвергал возможных способов лечения. Что бы там не думала обо мне графиня, а самоубийцей я не был, и прекрасно понимал серьезность положения. Понимал лучше ее, ибо испытывал все это на собственной шкуре.
Опершись руками о диван, я попытался встать, но слабость достигла своего пика, потому попытка моя оказалась тщетной. Я смог приподняться, но затем тут же сел обратно.
- Робитэйл! – несмотря ни на что, голос мой звучал все так же громко и уверенно.
Лекарь появился буквально через несколько секунд и тут же понял, что от него требуется. Мужчина помог мне встать, и добраться до постели точно так же, как и помогал мне в обратном направлении – к террасе. Я уселся на кровать, соображать становилось труднее, но я помнил предложение супруги. Второй вариант казался мне интереснее и приемлемее.  Один раз мне уже удалось испытать на себе все «прелести» прижигания. Небольшой шрам от этого до сих пор красуется на боку, и я прекрасно помню ту боль, которую пришлось пережить. Тем не менее, не боль меня пугала, а последствия. Поможет ли? Тогда рана была легче.
- Ты умеешь ушивать раны? – аккуратно укладываясь на постель, строго поинтересовался я у лекаря.
- Я не могу похвастаться богатым опытом, но несколько раз приходилось это делать, милорд, -  честно ответил Робитэйл, и меня этот ответ вполне устроил.
- Значит, ушивай. Делай все, что посчитаешь нужным..., - а вот последние слова мне дались не так просто, я уже закрыл глаза, пытаясь дышать максимально глубоко для того, чтобы воздух окончательно меня не покинул. В покоях воздуха казалось мало. Чудовищно мало.
Я не знал, насколько это больно, однако все легче прижигания. По крайней мере, я искренне на это надеялся. Конечно, особого удовольствия от мысли, что в тебя всадят иглу, не испытываешь, но вариантов не было.

Неужели настолько? – подумал я, окидывая взглядом палочку, которую поднесла к моему рту супруга. До этого момент прижигание казалось мне куда более ужасной перспективой, но теперь я уже не уверен. Тем не менее, я не стал отказываться, не стал отпираться, вместо этого быстро поддался супруге и зажал между зубами палку. Я знал, что такое боль, потому ее резкое появление не вызвало неожиданности. Я лишь сильнее сжал челюсть и зажмурил глаза, всеми силами стараясь сохранить равномерное дыхание. Но ничего не получалось. Усугубляло положение и то, что все было как в том сне, из-за которого я проснулся. Боль и никого вокруг. Только игла, пронзающая кожу. Я остался наедине с этим, не смея звать никого: ни Адриану из-за ее впечатлительности, ни Томаса, который нужнее внизу, ни Роксанну, которая предпочла помочь доктору. Осталось только одеяло, которое я сжимал настолько сильно, насколько мне только позволяло мое состояние. Впрочем, не все так плохо. Несмотря на ужасающую боль, прижигание оказалось гораздо более плачевным опытом. Да и лекарь действовал медленно и аккуратно. Так что это я мог стерпеть. И терпел, ровно до тех пор, пока напрочь не лишился сознательного состояния. То есть, я был в сознании, но, в то же время, совсем не ориентировался в происходящем. Какие-то звуки, голоса. Лекарь что-то сказал, но я его не услышал. Зато той боли больше не было, от чего организм моментально расслабился и я, закрыв глаза, наконец-то был готов поддаться прежней усталости. В этот момент я почувствовал запоздавшее прикосновение. Забавно, но я прекрасно понимал, что это не Адриана.
- Пока я не могу принимать решения, это будет делать Том. Передай ему. Не засыпай на стуле…, - это единственное, что я смог сказать супруге, достаточно тихим голосом, почти шепотом, до того, как полностью отключиться. Последняя фраза и вовсе могла показаться бессмысленной, но, на самом деле, это был самый короткий способ передать мысль (на что-то длиннее у меня попросту сил бы не хватило): не спи на стуле, ложись в постель. В этом она просто не имеет права противиться.
Что же до первой части, то, разумеется, речь шла о решения относительно моего здоровья. Я прекрасно понимал, что уже утром, скорее всего, окончательно приду в себя и смогу держать все под контролем. А вот ночь оставляла ощущение непредсказуемости и абсолютного неведенья. Если что-то случиться, я бы хотел, чтобы именно верный друг принимал решения. Так надежнее. Ерунда, это ведь мелочь, - и такие мысли тоже витали в голове. Самое страшное позади. Да и было ли в этом что-то страшное? Все лишь осложнения… Кому-то было гораздо хуже, а внимания уделяется меньше.
Но я все же смог провалиться в глубокий сон. А может это был не сон, а последствия не самых приятных ощущений. Неважно. Я смог отвлечься, забыться. Становилось даже легче. Единственное, во рту пересохло, и сон мой потревожила банальная жажда. Я распахнул веки, с удивлением обнаруживая свет в помещении.  Ночь все же прошла и уступила место светлому утру. Вместе с ним пришло и лучшее самочувствие. Ужасная головная боль сменилась чем-то легким, явно спадал жар.
- Принесите мне воды, - протянул я куда-то в пустоту. Не знаю, кто остался в покоях, но кто-то точно должен быть. А еще лучше – вина, - но на это и надеяться не стоит.

Я не сразу сориентировался, не сразу вспомнил все детали сегодняшней ночи. О некоторых моментах напомнило присутствие леди Аррен, которая поспешно утолила мою жажду. Пожалуй, сегодня со мной можно было делать все, что душе угодно. Я не испытывал дискомфорта от чьей-то помощи, напротив, охотно принимал ее, вполне разумно осознавая, что даже сделать глоток воды сейчас для меня непросто. Жажда утолена, и я даже ощущаю какой-то прилив сил, хотя пока что все равно немного дезориентирован. В голове то и дело всплывают воспоминания: что вчера случилось, что я говорил, и что другие делали. Пока я напрягал все извилины, супруга дала себе волю, что меня удивило, если честно. Удивило, и в то же время невольно порадовало, хоть я и зарекся выстроить высокую и толстую стену между нами. Но как же мало нужно: один невинный поцелуй, заботливые слова, и вот я уже не в силах больше напоминать графине о своей обиде, вызванной ее желанием покинуть Хайгарден и меня самого. Не говоря о боли, которая ушла на второй план. Сам поражаюсь собственной слабости! Наказывать ее своим безразличием и дальше станет уже явно непросто. И даже если это обман, пожалуй, я готов позволить обманывать дальше.
- Хорошо, - на слова о необходимости перевязки я ответил кратко и тихо, после чего слегка пристал, облокачиваясь спиной о подушки.
Пока леди Аррен занималась перевязкой, я, с закрытыми глазами, пытался вспомнить обо всем, что вчера произошло. Я был в таком состоянии, что и ночью врятли что-то понимал, от того воспоминания возвращались медленно и неохотно. У меня был жар. Рану зашили. А что было после? – казалось, вспомнить все нереально, однако, как только леди Аррен закончила свою работу, я повернул голову в сторону, окидывая взглядом вторую половину кровати. И почему мне не понравилось то, что я увидел? Ничего особенного. Кровать как кровать. Или…
- Роксанна, ты что не…, - так и не договорив, я быстро повернул голову к супруге. - Ты не спала?
Вот, чем мне не понравилась вторая половина кровати: она была абсолютно ровной и нетронутой, словно на ней никто не спал. Только сейчас вспоминаю  свои слова, сказанные супруге. Я попросил ее не спать на табуретке, но только как? Проклятье, – закрыв глаза, я глубоко вздохнул, ибо вполне очевидно, как можно было расценить эту просьбу. Но неужели после всей той заботы, которой я окружил Роксанну, она поверила в то, что я способен попросить о таком? Попросить совсем не спать! И почему я чувствую себя так плохо из-за этой ошибки? Я разбудил, я приказал смотреть за людьми, и я послужил причиной бессонной ночи.  Настал и мой черед посмотреть на жену заботливым и обеспокоенным взглядом. Впервые за последние дни. 
- Я хочу, чтобы ты отдохнула. Прямо сейчас, - дабы придать словам убедительности (а слабость и сонливость я чувствовал по-прежнему, потому твердости моему голосу не хватало), я накрыл ее ладонь своей. - Не будешь спать – и я не стану. А лекарь, кажется, говорил, что мне нужен сон. Я и сам чувствую, что нужен.
Шантаж, но с благими намерениями. Глаза мои и вправду закрывались, однако сил терпеть хватит. Попутно, свободной рукой, я указал супруге на вторую половину постели. Конечно, я мог бы отправить ее в свои покои, но от чего-то… не хотелось. Признаться, когда кто-то рядом, чувствуешь себя гораздо лучше.

Казалось, леди Аррен растерялась от моих слов, и я искренне не понимал почему. Нам уже доводилось спать на одном ложе. Она так каждый раз будет реагировать? Благо, в какой-то момент, супруга все же пересилила себя и медленно прошла к другому краю кровати. Только когда Роксанна спустилась ниже подушки, я понял, чем была вызвана эта неуверенность. Понял, и это отразилось на моем лице в виде легкой улыбки, которая, впрочем, вполне бы сошла за грустную, ибо в глазах отчетливо виделась усталость и даже некая измученность. Улыбнуться радостно или весело у меня бы попросту не вышло. 
- Обещаю, - все с той же легкой улыбкой протянул я, в очередной раз, демонстрируя свою удивительную способность правдоподобно врать.
Хотя почему «врать»? Если она будет мешать, я разбужу. Только вот поведение леди Аррен во сне мне никогда не мешало. А в нашу последнюю ночь, которую мы провели в одной постели, я и вовсе насладился и оценил все положительные стороны этой удивительной привычки супруги. Что же касается раны, то врятли ее можно задеть. Хотя Роксанну все равно пришлось заверять в том, что я непременно разбужу ее. Иначе не ляжет совсем, а если и ляжет, то не уснет, съедаемая бессмысленными переживаниями.
Как оказалось, это была не единственная просьба супруги. Последующая вынудила меня улыбнуться еще шире, пусть впечатления об улыбке и оставались прежние. Тем не менее, это первое проявление хоть какого-то добродушия за целый день.  Наглядный показатель моего улучшающегося самочувствия и здоровья.   
- … чтобы жену увидели с мужем? – закончил я за супругой, хотя до конца не был уверен в том, что концовка подразумевалась именно такая. В Атлантии свои традиции, неведомые гасконцам. - Ты права. Кое-что предназначено только для меня, - очаровательный вид спящей супруги, как и  сама она…, и пусть казалось, что я пошутил, на деле же мне почему-то не хотелось делиться всем этим с остальными. - Не переживай, никто не войдет, пока ты здесь, - об этом и думать не стоило. Все знали, что в покоях графиня, а значит, за мной присмотрят и позовут на помощь, в случае чего. - Отдыхай.
С этими словами я повернулся и, дотронувшись рукой до плеча леди Аррен, наклонился, дабы прижаться губами к ее лбу. Настала моя очередь проявить заботу, и сделать это, несмотря ни на что. Какие бы иллюзии не окутывали меня, графине это не помешало провести всю ночь, сидя на табуретке. От того и вел я себя так: словно ничего и не было (поведение леди Аррен тоже этому поспособствовало, немного мягкости и я сдался). Никакой ссоры, никаких слов. Видит Создатель, мне трудно думать о ее желании покинуть поместье и меня, но она не заслужила такого отношения. В чем бы я ни хотел ее упрекнуть, не заслужила. Нельзя судить о человеке, исходя из его отношения к кому-то одному. 
После этого непродолжительного жеста, я вновь вернулся на свою половину кровати и, положив голову на подушку, закрыл глаза. Вновь осознаю, насколько сильно устал и мысленно благодарю леди Аррен за то, что не стала упрямиться: без сна мне бы пришлось очень тяжело…

Впервые я мог похвастаться продолжительным и глубоким сном. Несомненно, потеря людей никого не порадовала, но чувство выполненного долга, совместно с ужасной усталостью, сыграло немаловажную роль: я уснул и уснул быстро. Зато на утро было просто прекрасно! Лучи яркого июньского солнца осветили мои покои, ознаменовывая начало нового дня. Я медленно распахнул веки, не сразу замечая, что леди Аррен рядом уже нет. Снова сбежала, - я усмехнулся с собственной мысли, хотя ничего необычного в том нет. Свои заботы, свои дела. Главное, чтобы поспала она так же хорошо, как и я.
Не успел я окончательно прийти в себя, как тут же вошел лекарь. Следом и Томас. Меня проинформировали про нынешнюю ситуацию. К счастью, мы никого больше не лишились, и это новость меня заметно порадовала. Порадовало меня и самочувствие. Хороший и крепкий сон придал сил и недостающей бодрости. Казалось, я уже могу встать, могу пойти, куда захочу, однако лекарь настоятельно попросил сегодня этого не делать. Что ж, сегодня я был готов его послушаться, потому попросил у Томаса принести все финансовые отчеты, которые составили после уничтожения деревень (их ведь нужно восстанавливать) прямо сюда. Друг повиновался, а после меня оставили наедине с делами и нудящим лекарем. Появление леди Аррен, конечно же, стало неожиданностью. Но неожиданностью приятной, ибо я думал, что сегодня она предпочтет посвятить свое время другим раненным.
- Доброго, - с улыбкой протянул я, тут же откладывая в сторону изучаемые документы. Притом супруга выглядела такой довольной и бодрой, что я невольно удивился. – Ты такая довольная. Что-то произошло?
Еще вчера вечером она казалась мне совсем другой, так может я чего-то не знаю и у нас есть причины порадоваться? В любом случае, мне нравилось такое положение дел. Пусть и дальше улыбается, радуя всех, в частности меня, этой своей очаровательной улыбкой. Светлый день, лучезарная супруга, ослабевавшая боль – сегодня все способствовало хорошему расположению духа, хотя я и понятия не имел, что будет дальше. А дальше было кое-что интересное. Слова Роксанны мигом вынудили меня перемениться в лице. Нет, я не злился больше, но настороженность скрыть не смог. По правде, я хотел попросить не затрагивать больше эту тему, - было и прошло, - но супруга настояла. Несмотря на то недоверие, с которым я отнесся к предложению, я все же допустил ее ближе и позволил хотя бы начать. Все происходило безмолвно. И как научиться верить снова? – пролетают мысли в голове, ведь если раз ошпаришься, второго не допустишь. Сразу невольно думаешь: а что теперь? В чем причина? Снова что-то нужно? Не сейчас, так, видимо, собралась просить потом… Всеми силами я отгонял от себя этим мысли. И пусть окончательно этого сделать не получилось, мне все же удалось немного расслабиться и просто получать удовольствие от того, что сейчас происходило. Завтра, послезавтра – это еще придет, «сегодня» важнее.       
- У тебя прекрасная фантазия, - единственное, что протянул я, натягивая на себя улыбку. Возможно, мне нужно время для того, чтобы полностью расслабиться. 
Как только к моим губам поднесли ложку, я замялся на несколько секунд. Действия эти меня не смущали, здесь вопросы другие. Стоит ли ей позволять проявлять такую заботу? Стоит ли подпускать так близко? Роксанну спасло хорошее настроение, я не хотел его портить, потому все же позволил ей осуществить задуманное, покорно попробовав горячий суп. А вот ответить на ее вопрос было сложнее. Повернув голову в сторону супруги, я вновь замер с легкой улыбкой на губах. Складывалось ощущение, что я просто не знаю, что ответить. И это так. Что я могу ей сказать, если до ее приезда редко бывал в Хайгардене? Все мои мысли занимали разбойники, все действия были направлены против них. Я был здесь, но меня здесь и не было. Что я мог рассказать? Уж точно не это.
- Погода была замечательная, - что ж, начну с самого легкого. Погода по всему Бэйлорширу и вправду была прекрасной, и это тот вопрос, на который я мог дать ответ. - Я приказал нашему архитектору подготовить проект новой часовни, которая будет располагаться на границе между Бэйлором и Тартом. Работа скоро будет готова, и я буду рад, если ты тоже выскажешь свое мнение. А по поводу поместья…, думаю, тебе лучше спросить у Адрианы. Прости за эту немногословность, - я даже виновато улыбнулся, леди Аррен впервые так интересовалась нашими делами, а я не мог ей ответить, потому что меня здесь не было. – Зачем тебе это, Роксанна? Зачем что-то исправлять?
Эти слова прозвучали внезапно и серьезнее, но с должной мягкостью в голосе. Зачем спрашивать обо всем этом? Зачем утраивать эти игры? Ведь можно оставить все, как есть…, я уже не злился.

- В них не нужно разбираться. Достаточно иметь вкус, на отсутствие которого ты пожаловаться не можешь, - тут же справедливо отметил я, вспоминая прелестные наряды, вид которых всегда меня радовал.
Жаль, что нам не удалось продолжить в непринужденном ритме. Хотя я сам этому поспособствовал, ибо действительно не понимал причин, по которым леди Аррен сейчас была здесь и пыталась что-то исправлять. Разве что вновь хочет о чем-то попросить, вернуться к прежнему разговору. Ответ оказался простым, казалось бы, даже предсказуемым, но и сейчас я не смог заставить себя окончательно поверить во все сказанное. Слишком нелогично это выглядело. Хотя хотелось, очень хотелось, потому что по этой же причине я не желал отпускать графиню. Мне было не все равно. А еще я искренне считал, что заслуживаю присутствия в поместье хозяйки. Графиня Бэйлоршира есть, так почему делами должен продолжать заниматься кто-то другой?
Столько разных мыслей, что я невольно начал жалеть о том, что задал этот вопрос. И мне захотелось спросить еще, откуда тогда взялось такое желание, почему мне решили солгать, предлагая свое внимание. Но  я не стал. Просто в какой-то момент отвел взгляд в сторону и глубоко вздохнул, этим вздохом ставя точку в назревшей теме. Пусть будет, как будет. Есть вещи, которые невозможно изменить, - щепотка смирения пришлась очень кстати. День сегодня слишком хороший для того, чтобы обременять его неприятными мыслями. В отношении же моем, как и выводах, ничего не изменилось, но сегодня я был готов уступить и сделать все, как планировала супруга: просто хорошо провести время. Дабы сгладить атмосферу и нарушить молчание, я взял свободную руку Роксанны и аккуратно поцеловал ее.
- Я забыл поблагодарить тебя за помощь, - улыбнулся я, всеми силами пытаясь отогнать мысли, омрачающие настроение. И у меня получалось. Получалось улыбаться, изображать радость. Кто знает, может вскоре то, что мне кажется натянутым, перерастет в нечто искреннее. - Спасибо. А я купался в родниках, - внезапная смена темы. На самом деле, я просто тоже решил вернуться к началу. И очень вовремя вспомнил, что мне есть, чем поделиться для поддержания угасающей атмосферы. Маленький и незначительный факт, но он есть. - К северу от Дакса есть местность, славящаяся своими чистыми родниками. Местные жители говорят, что они целебные, но, на самом деле, это лишь их фантазия. Тем не менее, вода там теплая, чистая и настолько прозрачная, что можно разглядеть каждый камушек. Если не целебными, то успокаивающими свойствами эти места точно обладают. Вон тот тазик, - я тут же указал рукой на небольшой тазик, стоящий около стола. Настало время поддаться настроению супруги, и самому проявить свою скудную фантазию.  - Можем считать одним из тех родников. Самым мелким, - тут же добавил я (воды в тазике почти не было), после чего невольно засмеялся. -  Там еще что-то осталось?
Я кивнул на тарелку с супом. В этот раз, желая уступить Роксанне во всем, я был даже готов продолжить есть с ее руки. Впрочем, не могу сказать, что сей процесс мне не нравился. Он был весьма непривычен, но не неприятен.

Уже, судя по тому, что леди Аррен отказалась следовать своим же правилам, я мог сказать о бессмысленности своих попыток вернуться к прежней непринужденности. Она хотела заботиться, я предоставил ей такую возможность, тем самым, пытаясь перебороть в себе усиливающее чувство недоверия. Что же сделала она? Передала тарелку в мои руки и молча вернулась к тому, с чего начали. Так стоит ли мне теперь что-то делать? Стоит ли предпринимать какие-то попытки исправить ее же ошибку, если каждая такая попытка ознаменуется плевком в лицо? Я не стал ничего говорить, так же молча принял суп, но этому пикнику было суждено завершиться примерно так же, как и предыдущему. Если не хуже. На сей раз, помимо недоверия, во мне зарождается весьма простоя и логичное чувство: чувство неблагодарности, ее неблагодарности. Как часто я иду навстречу, сколько всего ей позволяю, даже сейчас, вопреки своей гордости, и покормить, и повязку перевязать… И ничего. Только бессмысленные эмоции. Это не говоря о знаках внимания, которые я ей всегда оказывал, но которые, видимо, остались незамеченными. Она либо слепа, либо я напрасно все это делал.
- Да как ты смеешь так говорить со мной? Тебе не кажется, что я и без того позволяю тебе слишком многое? – я произнес эти слова достаточно спокойно, но настолько строго и возмущенно, насколько только мог.  Она не видит границ, и даже сейчас не понимает, что «спасибо» стоит сказать хотя бы за то, что я ее слушаю. А ведь мог уже давно запереть в собственных покоях за подобный тон. Она принимает все как должное. А стоило бы задуматься. - Так хоть в такое время прояви понимание! Что бы ни испытывал, сейчас, только я пытаюсь это исправить. А ты отталкиваешь. Вновь. Так стоит ли тратить силы, скажи мне? - сейчас было совсем не лучшее время для выяснения отношений. Я болен и слаб, но леди Аррен это не останавливает. Все мои попытки поддержать игру и позволить ей проявить заботу – ничтожны, и не находят ответа. Стоило подумать хотя бы о моем здоровье, но и на это надеяться не приходилось.
Собственно, последствия проявились сразу: после этих слов я резко прервался и облокотился спиной о подушки. Закрыв глаза, я сжал челюсть и тяжело задышал через нос. Злость и напряжение, ею вызванное, не могло не спровоцировать появление очередной головной боли. Несколько секунд мне потребовалось для того, чтобы с помощью дыхания хоть как-то совладать с неприятными ощущениями, пока они не разорвали мою голову. Отчасти это же и послужило тормозом. Может, оно и к лучшему. Кто знает, что я мог наговорить сейчас.
- Я хочу, чтобы ты была рядом. Меня не утомляет твоя компания. Такие ответы тебя устроят? – наконец-то спокойно протянул я, поворачиваясь лицом к супруге. Ответ многозначен. Я не говорил о доверии, но ведь оно и не нужно, для того, чтобы присутствие человека тебя радовало, и ничуть не утомляло. Жалкая попытка разрядить обстановку, в общем. - Роксанна, если в этих покоях и есть кто-то, кто не хочет сейчас здесь находиться…, так это точно не я. Возьми, - я протянул супруге тарелку с  супом, которую на протяжении всего этого времени умудрялся держать одной рукой, а вот сейчас, из-за утомления, чуть не выронил.

На внезапно вырвавшееся «прости» я ответил взмахом ладони. Не то не хотел слышать, не то, напротив, безмолвно заверял в ненадобности этих слов. В области раны все еще ощущалась боль, однако размеренное дыхание вскоре позволило справиться с ухудшающимся состоянием. И меня совсем не радовало то, что происходило сейчас между нами. Леди Аррен в очередной раз дала волю эмоциям, и сделала это именно тогда, когда здоровье мое наиболее уязвимо. Правда, подумать и сделать какие-то выводы мне не позволили. Благодаря неожиданному порыву супруги, недовольство смешалось с удивлением. Я не умел так быстро менять настроение, ссориться, а в следующую секунду взволнованно просить о прощении, так что несколько секунд просто лежал и не двигался, не позволяя себе даже дотронуться до жены. Если бы она сейчас подняла голову, то увидела бы, как недовольство мое борется с чем-то другим: пониманием, что ли, а может и чем-то большим, например, желанием что-то сделать. Я по-прежнему помнил тот пикник, по-прежнему не отметал мысли о том, что все это делается с какими-то намерениями, но как же хочется утешить. К тому же было в этом что-то… необычное, или даже непривычное! Впервые я ощущал подобную близость Роксанны. Нет, прижиматься приходилось (там уж причиной был мой порыв), но сейчас все как-то иначе. Притом в самом лучшем смысле этих слов! Невольно о боли позабудешь. Ну почему нельзя было так сразу? Зачем нужно было обязательно доводить меня до такого состояния? – все еще противился разум, но в итоге соблазн оказался слишком велик. Я аккуратно дотронулся ладонью до волос супруги, все еще продолжая молчать. Нет, мне нужно время для того, чтобы окончательно отойти от злости, но сейчас я был готов сдержаться и перебороть себя. Да и прикосновение это приносило долгожданное спокойствие. Хотя казалось бы, чистая мелочь.
На слова Роксанны я так же промолчал, вместо всех слов, продолжая просто смотреть на нее.  Сейчас она четко могла различить нотки строгости на моем лице, что наглядно давало понять о силе того недовольства, которое я испытал от ссоры, и от которого избавиться совсем непросто. Но я пытался. Об этом тоже можно было понять по глубокому дыханию и взгляду, который с каждой секундой становился все смиреннее. Несмотря ни на что, на предложение леди Аррен вновь попробовать проявить заботу, я ответил утвердительным кивком. Не сразу. Но все же ответил. Притом не совсем понятно, кому это я так давал второй шанс, ей или себе.
- Как у тебя это получается, Роксанна? Перевернуть все, а в следующий момент привнести такой… покой? – врятли вопрос этот требовал ответа, но я и вправду не понимал. Еще минуту назад был готов накричать или даже выгнать, а сейчас, смотря в ее глаза, вновь готов смириться. И это удивительно. Только я пока еще не понял, в хорошем или плохом смысле.
Возможно, дело во внезапном порыве графини, к которому я просто не мог остаться равнодушным, но только сейчас это осознаю... В любом случае, я точно начал успокаиваться. И даже боль постепенно стихла. Мы вернулись к тому, с чего начали. А это уже неплохо.

Врятли то, что произошло, можно назвать волнением, но вдаваться в подробности я не стал. Главное, что с каждой секундой становилось легче, дыхание нормализовалось, да и атмосфера в помещении заметно улучшилась. Словно перепугавшись (почем зря, я бы не помер, уж точно), леди Аррен решила возобновить свои попытки позаботиться о моем здоровье. Я же не стал мешать, покорно доедая суп с рук графини. При этом всеми силами я пытался игнорировать не самый приятный вкус данного яства. Видимо, не вышло. А может Роксанна и сама понимала, что сейчас я бы не отказался от чего-то вкуснее: куска мяса, например…
- М? Нет, неплохо, - откровенно солгал я, хотя по выражению лица можно было эту ложь легко прочитать. – Бывало и лучше. Хотя любое блюдо съедобно, главное уметь его подать, - в итоге, слабо улыбнувшись, добавил я. Леди Аррен, несомненно, в этом преуспела. Сам бы я есть это не стал, а так все равно приходится. По разным причинам. В конечном счете, графиня приложила немало усилий, и я не мог остаться неблагодарным.
Вскоре, наконец-то, с супом было покончено. Я глубоко вздохнул, ничуть не скрывая своего облегчения. Послевкусие – вообще жуткая вещь, потому я тут же протянул руку к тумбочке и взял кубок воды. Кажется, наш пикник подходил к концу, и я уже не знал, как продолжить беседу и стоит ли продолжать ее вообще (сейчас все хорошо, но я помнил, как может быть и не хотел повторения). Отставив кубок, я вновь попытался улыбнуться графине, а затем кивнул ей в знак благодарности.
- Спасибо за помощь, Роксанна, - все же вслух протянул я, продолжая смотреть на супругу. – Не могу сказать, что было вкусно, но уж точно приятно.
Благодарность эта пусть и была кроткой, но все же искренней. Только Адриана раньше так содрогалась надо мной, но никак не посторонние люди. Конечно, мы сблизились, и врятли я уже мог назвать Роксанну посторонней (да что уж, не мог вообще, после знаменательный ночей в Глостершире), но это все равно другое. А еще полгода назад, если бы мне сказали о такой заботе, я бы, пожалуй, рассмеялся. Одно расстраивало: мысли об иллюзиях и воздушных замках. Как же я хотел поверить. И верил, пожалуй, но только на свой манер.
Молчание, нависшее между нами, не было неловким, но все же оно затянулось. Я не знал, во сколько супруга проснулась, но был намерен проявить такую же заботу, или, по крайней мере, попытаться сделать это. Все равно нужно было умыться хотя бы по пояс, и уж о такой помощи я Роксанну просить бы точно не стал.
- Ладно, я бы хотел умыться, - с этими словами я медленно встал с кровати. Сперва могло показаться, что движения эти дались мне крайне нелегко. Голова и вправду потяжелела, но уже через секунду, стоило только привыкнуть, как вновь стало легче. Я встал на ноги, и тут же накинул на себя халат, после чего повернулся к леди Аррен. – Ты можешь пойти отдохнуть, - с этими словами я как-то медленно и тяжело наклонился к Роксанне и коснулся губами ее щеки. Велик соблазн, да поддаваться пока не стоит. 
После этого я медленно побрел к ванному помещению. Пульсирующей болью отдавалась заживающая рана, однако чувствовал я себя достаточно хорошо для того, чтоб устоять на ногах и умыть хотя бы вспотевшую от жара шею.