- Лови, лови её!
- Чертов Билли, у тебя руки отсохли?!
- Вон она! Вон! Уходит!
- К Марису, её надо выкурить любым способом! Она прогрызла дыру в моем сапоге!
Двейн наблюдал, как команда гоняется по палубе за крысой. Небольшой, грязно серого цвета, но очень верткой и быстрой. Вторая крыса, вернее Крыс, сидел рядом с ним, наблюдая за странными двуногими существами. Это был Шрам, а вернее его прапраправнук. Шрам XV. Команда Грешника ловила его жену, одну из жен, пробравшуюся с суши на борт. Наглая бестия успела сгрызть три пары сапог, попортить запасы еды, похозяйничать в кубрике и достать их кока. Раздался удар тяжелого сапога, кинутого вслед виновницы, появившейся у одной из бочек.
В спину дул холодный ветер, желая столкнуть вниз со ступеней, устроить подлянку, сбросить невидимой рукой шляпу с головы. Двейн, щурясь, поправил шляпу, придержал её за козырек и перевел взгляд с неприветливого моря на снующую рядом команду. Мозолистые пальцы прошлись по просоленному штурвалу, постучали по нему. Он был гладким, отполированным водой и руками мастера, создавшего его, поэтому ни одна заноза не оказалась в подушечках пальцев и тем более не влезла под ногти. Деревянные «лучи» соединялись в центре, образуя округлый диск, на котором тоже был незамысловатый рисунок. Но в отличие от всей команды и даже капитана, Двейн знал, что именно спрятано в этом простом куске древесины. Какую он хранил тайну все эти годы, почти два десятилетия хождения старпома на этом судне. Касание вышло смазанным, дерево было ледяным и прикасаться к нему совсем не хотелось. Желание забраться обратно в каюту и прогреть свои кости теплом помещения и выпить согревающего не менее хорошо рома, было велико. Но Двейн не собирался этого делать. Хмурясь и следя за матросами, изредка переводя взгляд на выбленки, по которым карабкались юнги, Барлоу хмурился и все также стоял, не двигаясь с места. Новый толчок ветра заставил на миг съежиться, передернуть плечами и тут же распрямить спину. Поведя влево и право головой, разминая шею и массируя её холодными пальцами, Меченный тяжело выдохнул.
Ноябрь был холоден и дождлив. Только вчера закончился продолжительный ливень, хлеставший Грешника в открытом океане и в порту. Почти все они промокли до нитки, Хьюго подхватил простуду и часто кашлял. Двейн все чаще замечал, что юнга держится за живот, а второй рукой зажимает свой рот и после очередного приступа наспех, воровато озираясь, вытирает руку о штанину.
Главное, чтоб не чахотка…
Хотя откуда ей было взяться? Старпом вновь передернув плечами, растирая свои ладони, и заметил появление Гордона на палубе. Следя за ним, Двейн неожиданно испытал приступ меланхолии. То ли всему виной дождливый ноябрь, то ли ещё что, но Меченный все чаще ловил  себя на мыслях о размышлении над жизнью.
Растерев руки, размяв их, хрустнув пальцами, Барлоу плотнее запахнул на себе мокрый плащ. Его вахтазакончилась два часа назад, но идти в кубрик или разделить очередное веселье команды, порезаться в карты, пока Фицрой не видит, не хотелось. Щуря свои глаза, разглядывая подросшего Дженри, который оказался не мальчишкой, а девчонкой, Двейн хмыкнул. Красивая выросла, вон как засматриваются на неё все матросы Грешника. Хорошая пиратка, славная. Джек до сих пор с разукрашенной мордой ходит, а последнему излишне наглому ухажёру Дженри отрезала пальцы, чтоб не лез куда не надо.
Глянув на свои руки, Барлоу саркастично хмыкнул. Ему пальцы никто не отрубывал, всё было куда наоборот.
Вдохнув полной грудью осенний сырой воздух, пират оскалился на свою очередную мысль. Потирая вновь шею и задевая лицо пальцами, он невольно зашипел, коснувшись раны на коже. Вчера он брился и рука дрогнула при появлении квартирмейстера. К тому же, увидев свое отражение, Двейн только недавно понял, как быстро летит время.
Он постарел, хотя раньше этого не замечал. Старость бросилась в глаза невольно, заставляя пирата вздрогнуть. Седина, морщины на лице, сеточкой берущие в плен яркие и уже не безумные, а иллюзорно спокойные, глаза, впалые щеки, щетина с первым белым росчерком не молодых лет. Старый морской волк. Каким стал Гордон? Ещё матерее, но и в рыжину прокралась Белая Старуха, оставив свой след.
Вся их команда изменилась, кто-то вырос, кто-то умер, сошел на берег. Появились почти у каждого новые шрамы, следы битв. Кто-то потерял руку, кто-то ногу. Глаз, ухо.  Ал прихрамывал, получив топором  в одном из абордажей. Джон от пьянки стал походить на бочонок. Эдмунд видел значительно хуже, чем ранее. Вигго… Про Вигго лучше было молчать. За десять лет их противостояние лишь усугубилось, но как навигатор и штурман тот был хорош. А с последними событиями решение старшего Барлоу переросло в четкое осознание, что больше тянуть нельзя.
Прострелившая боль в колене заставила сжать зубы, но Меченный тут же улыбнулся, смотря как небольшая гурьба взрослых мужчин точно мальчишки нырнули в сложенные тросы за крысиной королевой. Сверкнув золотым зубом, заменившим настоящий, Двейн улыбнулся шире. На палубе появилась Дженри, отчего охотники на крысу позабыли о пушистой виновнице и последняя сбежала в сторону. Молодая бойкая пиратка заставляла всех членов команды провожать её взглядом. Сам Барлоу лишь щурился, пряча в полубезумной улыбке улыбку сытого кота.  Перед его дежурством они хорошо провели время, но желание вновь и вновь исследовать руками и не только руками изгибы девичьего тела пробуждали внутри мужчины приятный жар.
Тем временем крысиная  королева от испуга и желания выжить завернула за бочку и врезалась в сапог Вигго. Громко пискнув, она постаралась отбежать в сторону, но её хвост оказался придавлен подошвой двуного гиганта.
- О, ты поймал её, Вещун! Дай мне эту проклятую дрянь, я ей лично покажу кто на борту хозяин… - подоспевший Джек и Аде топтались на месте, но все также их взгляды были направлены на ягодицы Дженри, соблазняющие всех и снящиеся, как и старым морским волкам Грешника, так и юнгам.
- Делись секретом, Вигго, как ты это делаешь! – загалдевшие охотники явно имели ввиду не поимку крысы, а поимку женщин. Хохот и морские ругательства раздавались все громче. Затихший Шрам смотрел как его очередной королеве ломают шею и выкидывают за борт. И Двейн мог поклясться Марисом, что зверь испытал что-то похожее на человеческую тоску. Ведь это была одна из его любовниц, осталось ещё несколько.
- Что за галдеж! – спустившись на палубу, оставив Шрама страдать в одиночестве, Двейн оказался рядом с оставшимися на Грешнике матросами.
- За работу, если не капитан голову снесет, так это сделаю я. После в кубрик пойдете… Наш кок обещал нечто вкусное, взамен вчерашней похлебки. И это… Один бочонок рома, не больше. Ясно?
Не смотря ни на что, Меченный был частью команды, они все стали одной семьей. Старпом справлялся со своей должностью – наказывать и поощрять, как иначе?  Повернувшись спиной к уходящим ворчащим пиратам, Двейн постоял недолго, не прерывая молчания. Но обернувшись, чуя нутром рядом Вигго, Барлоу облокотился спиной о перила борта, достал трубку и забил её табаком.
- Сегодня на ночной вахте тебя заменит Джонни. Завтра надо будет сойти на берег, капитан отправился в город. Нам осталось наведаться на верфь, а она за городом. Возьмем лошадей, съездим и договоримся о цене. Мне понадобится твой талант заговаривать зубы.

- Хэй, хэй, пьяная Молли быстрей-быстрей...!
- Мы вместе с тобой пойдем на дно... Йо-хо-хо! Йо-хо-хо!
- Марис нам скажет куда идти, ветер попутный...
- А ты жди, пьяная Молли, жди...!
Команда пела и стучала чарками рома, Двейн сидел вместе со старыми морскими волками, своими товарищами и братьями по пиратству. Он курил трубку, забивал ее табаком и изредка кашлял, посмеиваясь. Моряки развлекались и старпом не отказывал себе в совместном веселье. Ночь на земле, ночь сковала остров, взяв его в свои темные тиски и напустив холод осеннего дыхания. Палуба была мокрой, доски неприятно скрипели, убранные паруса не маячили белыми призраками на мачтах. Лунный свет касался Грешника, стоило чертовке луне выбраться из плена бегущих туч.
- Хэй, хэй, пьяная Молли давай быстрееей! - взрыв хохота обрушился на головы заскучавшим мореходцам. Двейн выпил залпом ром и расслабленно откинулся спиной на деревянную стену, являвшимся гладким боком брига снаружи.
Тяжелые мысли сковали разум пирата. Меченный слушал в пол уха то, о чем говорила команда. Вон старина Пирс рассказывал о припрятанном сундуке Джонса на острове близ Тиля. Старая легенда снова оживала и молодняк слушал её. Не хватало лишь Вигго, который приукрасил бы её в своей безумной манере.
Стоило Барлоу вспомнить о брате, как он тут же появился здесь. Отчего старпом фыркнул, щурясь из своего более темного угла, плохо освещенного в их пиратском месте сбора. В полутьме часто был виден огонек его трубки и вылетающее облачко дыма. Прищуренные серо-голубые глаза внимательно изучали происходящее. Двейн слушал и казался опасно расслабленным. С годами эта расслабленность стала все сильнее походить на манеру поведения спрута перед нападением. Правда этот спрут наконец достиг статуса кракена по своей опасности.
Казалось, что у Двейна вот вот должны появиться ловкие гибкие и ужасно сильные щупальца. Пусть хоть из-за спины, вдобавок к рукам и ногам. Эти щупальца выстрелили бы из тьмы и вонзились бы в жертву. Он бы притянул её к себе и задушил в смертоносных объятиях и сожрал, проглотил, как поступает истинный кракен. А может утащил бы в свое логово-каюту и покончил бы там...
Невидимые щупальца колыхались в воздухе, двигались с тенью и клубащейся в ногах пиратов тьмой.
Вигго....Виииггоооо....
Серо-голубые глаза вспыхнули ярким блеском и погасли. Что-то дернуло Вигго, что-то опустилось на его плечо и сжало, а в сапог ударило.
Щупальца растаяли, а вместо них к младшему Барлоу оказывается прикасался один из матросов.
- Вигго! Хэй, ты с нами?! Во, видишь Пирс, твоя история убаюкала нашего Вещуна! Налейте ка ему еще рому!
- Расскажи нам про того капитана, Вещун, который ходил на Безумном и встретился с самим Кракеном!
- Да, расскажи еще раз!
Двейн хмыкнул. Эту историю любил слушать и он сам, хоть никогда и не признавался в этом никому. Разве что сам Гордон разгадал это чувство в своем старпоме, заметив, как тот слушает. Хотя, кто мог похвастаться тем, что понимает Меченного? Кроме Фицроя разве что сам Вигго, ведь слишком они как оказалось похожи.
Чувствуя тупую боль в костях и старых шрамах, предвещающих непогоду, Двейн замечал такое же выражение глаз брата. Да, он знал, что тот знает. Маска высокомерия, агрессии и раздражения лопалась все чаще на лице Меченного, стоило тому скрыться от глаз команды и опереться рукой о любую поверхность, чтобы переждать когда боль в колене пройдет.
Вот и сейчас массируя редким касанием руки ногу, Двейн приготовился слушать историю про капитана Эдварда и про его похождения. Пиратский бриг Безумный сеял страх на все моря и материки, а бравый капитан еще не достигший четвертого десятка лет, но подступающего к нему, стал легендой. Дикой и безумной...
Перед глазами каждого матроса Грешника от слов заговорившего Вигго возникал бриг с черными парусам на концах которых были видны пятна крови. Его бушприт был украшен головой льва. Он рассекал волны и резал их своим носом, заставляя девиц в портах визжать от радости встречи с моряками судна.
Вигго все говорил и говорил. Все молчали, изредка сопел простывший Хьюго, ерзал старина Пирс и выдыхал клубок дыма сам Двейн. Слова перетекали в рассказ, превращаясь в волны. Они все слышали свист ветра, шум океана, клекот птиц и стрекотание дельфинов.
-... И из воды поднялся столп брызг. И явился перед ними хозяин глубин...
Двейн видел благодаря Вигго Кракена. Он словно оказался там, в сердцевине этого рассказа и сам стал этим безумным Эдвардом, возомнившим себя королем морей и даже больше, самим Марисом. Величие непобедимого капитана погубило его. Двейн слышал рев Кракена, он чувствовал как погибает бриг, как он трещит и лопается под объятиями щупалец. В его ушах стоял непрекращающийся крик умирающей команды и безумный хохот капитана, кинувшегося с ятаганом на кракена и задушенный щупальцем хозяина морей.
- И оставил он сокровища свои в недрах неизведанных потерянных земель... И с тех пор проклятый корабль блуждает по океану, Безумный Капитан со своей командой собирает дань Хозяину морей... Он появляется среди ночи из тумана. Перед приходом его слышен скрежет ломающейся палубы. Из белого дыма выныривает бушприт Безумного и идет на таран! А на корме стоит Безумный Эдвард, да вместо глаз у него провалы черные, в глубине их дьявольский зеленый огонь! У него раздавленные ребра и раскрыта, лопнувшая, грудина, и в ней бьется сердце, качающее вместо крови соленую морскую воду! А команда его - люди с объеденными морскими гадами телами. И  он приходит в ночи... Я видел и слышал как скрипит палуба Безумного и как шелестят его паруса!...
Двейн вздрогнул, отгоняя ставший перед глазами морок  и кашлянув, закурил дальше. Вся команда принялась спорить о проклятиях и Кракене. Сам Меченный встал и чертыхаясь ушел к себе в каюту. Бросив последний внимательный взгляд на своего брата.
В каюте его ждала Дженри. Она спала, положив под щеку руку.
- Девчонка... - хмыкнув, стянув с себя плащ и куртку, а затем и рубаху, Двейн лег рядом. Этой ночью они снова занялись любовью и насмотреться да надышаться молодой пираткой не было сил. Она манила как сирена, её тело было отзывчиво, она подчинялась его рукам и согревала его, Двейна Барлоу. Он наслаждался её горящим взором, её покрасневшими щеками, страстным взглядом, влажными припухшими губами и гибким телом. Она спала, устроившись под его боком и положив голову ему на плечо, и Двейн бездумно перебирал и пропускал меж пальцами её пряди волос.
Тяжелые мысли отступили прочь и вернулись перед сном.
Может и у него тоже вместо крови соленая морская вода, как у Эдварда? Может он потомок этого капитана Эдварда и это безумие передалось ему?
Меченный улыбнулся, глянув на вздохнувшую Дженри. Его сирена потянулась и посмотрела на него своими чарующими глазами, темными колодцами с огоньками в зрачках.
- Что? - ладонь погладила колючую щеку, скользя по отрастающей жесткой щетине.
Они проспали до утра.
Ближе к десяти часам утрам, обойдя палубу и справившись со всеми делами, Двейн довольно потянулся. Пасмурная погода не раздражала, ведь пронизывающий ветер ослабел и дождь, судя по всему, не намечался.
- Чтоб я еще раз так напился... Вашу ж мать!
- Опять гальюн занял, Тони?! Ха, я то думаю кто всю ночь гонял по палубе и мчался к корме!
- Не, это он ночью из-за рассказа Вещуна перенервничал, боялся Безумца. Он ему мерещился... Эй, Тони... Ууу, слышишь, он идет по твоему душу, палуба скрипит! Тс, он не знает, что это из-за его ног и беготни!
- Да пошел ты!
- О как побежал! Быстрее, Тони, но будь осторожен! Вдруг в гальюне из дырки просунется голова Безумного Эдварда и откусит тебе все между ног!
Посмеиваясь тоже, Двейн дождался конца погрузки рома и только после этого подошел к Вигго.
- Собирайся, время идет.  Эй, Аластер, за старшего... И смотрите у меня, не сведите с ума Тонни, а то он в гальюне запрется в поисках Эдварда!
Словно и не было решения. Ледяной взгляд ошпарил младшего брата и исчез. И вот он, старина Двейн, старший брат, чаще молчаливый и изредка ворчливый, но принявший младшего на судне,  пару раз спасшего его во время абордажей да и в портах и на островах не оставившего.
Хлопнув того по плечу, спускаясь по трапу, Барлоу шел быстро. Все равно кутаясь в плащ и не следя идет за ним Вигго или нет.
Они пересекли порт и прошли через рынок, где Вальтасара все же пришлось отрывать от лавок, дергая за рукав и держа за локоть, выводя из роя налетевших торговцев.
У конюшни, небольшой и хилой на вид, Двейн остановился и достал монеты, кладя их в ладонь брата.
- Двух возьми. Скажешь на сутки. И жди меня на конце города у дороги, ведущей в лес. Я буду через час, надо утрясти дельце со скупщиком перца. Можешь сначала в таверну зайти, купи пару бутылок рома и хлеба да еще чего нам в дорогу. Путь не близкий.
Оставив Вигго и правда сначала заглянул к скупщику, затем уже вернулся на Грешника. Двейн не спешил, он действовал медленно, неспешно сжимая хватку «щупалец».
Через полтора часа одинокая фигура показалась на дороге. Закутанная в плащ, с шляпой на голове. С оружием - саблей и ножами, да припрятанной веревкой, Меченный сразу заметил двух коней и своего брата. Махнул ему рукой и подойдя ближе довольно кивнул.
- Едем, задержался я. А надобно к ночи вернуться.
Вскочив в седло и пуская коня вперед, так что оказываясь на пол корпуса впереди Вигго сначала, Барлоу со временем выравнялся вровень с ним.
Он не разрывал молчания и сковавшей их тишины, не привыкнув говорить много. Щурясь и смотря на дорогу, он расслабленно покачивался в такт движениям лошади, хорошо держась в седле.
- Ты не важно выглядишь, брат. Часом не приболел?
Холодноватый блеск серо-голубых глаз точно сталь коснулся лица Вальтасара, проникая будто в его тело, пронзая собой точно также как в видениях это делал длинный любимый нож Двейна Барлоу.

Отредактировано Dvein Barlow (2015-05-07 23:53:20)

Толчок со стороны Вигго Двейн предугадал. Конечно, за столько лет совместной жизни на Грешнике, он уже научился предугадывать, что сделает младший брат в следующий момент. Поэтому почти легко увернувшись, сгладив этот коварный прием Вигго, дабы не свалиться с лошади, Барлоу едва заметно усмехнулся. Прошло то время когда эта медуза в печенке могла застать его, старпома, врасплох! А вспоминать несколько падений из-за брата совершенно не хотелось.
Придержав коня, постоянно контролируя мерзкую нервную скотину, Меченный потер одной рукой свое лицо, переводя взгляд на щебечущего Вальтасара.
«Даже на смерть пойдет с улыбкой и байкой… Да он палача заговорит!»
- Уж моя морда получше твоей, пусть даже и татуированная. Ты весь бледный, осунулся, видать точно болячку подхватил. Еще и ром вчера не хлестал, или твое сердце заняла тоже шустрая рыбка, которая не далась тебе в руки? Признайся, нашлась особа, не попавшая под твои чары. Или… Ты надоел ей своими сказками? Точно, вот в чем проблема. Мой братец слишком треплет языком!
В пол уха слушая очередные доводы и слухи, Меченный пришпорил коня вперед. Сумки, полные едой, он не упустил из виду и не сказал ни слова.  За годы пришлось признать некоторые плюсы в Вещуне. Самое главное в том, что Двейн признал в нем своего брата. Потом уже, что он хороший торгаш, после – не плохой навигатор. Но не больше и не меньше. Временами эти сказки доставали старшего Барлоу, а из уст меньшего часто выливался яд медузы, чем что-то хорошее, когда они были один на один.
«Нет, определенно его ничем не заткнуть…»
- Мы уже не раз обсуждали бордели и…
Замолчав, выгнув бровь и повернув голову к Вигго, замечая и понимая всё сразу – братец вошел в раж. Яркие глаза, безумное выражение лица и горящие угольки в зрачках, подрагивающие руки (кажется, брат забыл даже о ненавистной лошади, жестикулируя руками).
- … Капитан?
Нет, ему явно послышалось. Как и все остальное, что последовало после. Резко повернув коня прямо на лошадь Вальтасара и тем самым давая мерзкому мерину вцепиться желтыми зубами в загривок мирной кляче,  толкнуть её своим боком и с силой придавить ногу Вещуна, Двейн вспыхнул как пороховая бочка. Вспыхнул куда больше обозленного жеребца, получившего шанс отыграться за все выпавшие на него невзгоды. Коник и правда был нервным, подобранным любимым братским глазом и доброй рукой. В глазах животного отразился весь ураган чувств, очень похожий на ураган эмоций самого Двейна – злоба, злорадство и нервное желание убить своего противника. Лошадиные желтые зубы впивались в гриву и шею собрата, а длинные сильные ноги били землю и отшвыривали её комья в разные стороны. На самом деле куцый хвост, обрубок, перевязанный хозяйской рукой грязной лентой, бил коника по заднице и не отгонял ненавистным насекомых, которые грызли лошадиный зад.
Вот и свирепый жеребец, не молодого возраста, выпучив свои глаза в обрамлении ресниц, фыркал и заливисто ржал, кусая удила и жалея, что не может отхватить кусок от другого коня по больше и мясистей.
- Думается мне, что это ты, рыбий потрох, эти слухи и распространяешь! Может, пойдем в Сахарные Сиськи и попросим тебе выделить рыбешек и щупалец по крупнее, дабы удовлетворить любопытство?! Уж я тебе в этом не помощник и не рассказчик, такой дрянью не интересуюсь. Ты опять забываешься, Вальтаса-р-р-р-р-р!
Рыкнув, поставив коня на дыбы и уводя с трудом норовисто-нервного жеребца от мирной покусанной клячи, Двейн сжал зубы по крепче, вырываясь вперед.
Куцый хвост коня поднялся вверх прямо намекая на свою победу. Но конь не собирался так легко сдаваться, он шел нервно и дерганно, то вырываясь вперед, то сбиваясь в шаге и клацая своими тупыми, но сильными зубами. Точно представляя себя хищником, это исчадие ада норовило и седока сбросить и самому выйти на тропу кровавой войны.
- Проклятье!
Пришпорив коня и пуская его в галоп, Меченный помолился Марису на удачу. На земле пират стал чувствовать себя куда более… Слабее ли? Нет. Непривычно. Не в своей тарелке. Точно голый, словно с него содрали шкуру живьем. И вроде не болит, а что-то изнутри грызет.
Когда-то он любил сходить на берег и пропадал в тавернах и борделях. Он с радостью упивался пьянкой и гуляньями, участвуя в различных авантюрах. А сейчас ему было ближе море и палуба Грешника.
Старик – Боги проклинают своих детей. Марис не исключение.
Десять лет назад Двейн и подумать не мог, что он с оторопью и удивлением отреагирует на то, как ему скажут это лицо – старик.
- Старый морской волк….
И без слов Фицроя это было ясно, его крепкая мозолистая ладонь опустилась на плечо, придавив тяжестью, вывернув на изнанку и швырнув в соленую пенную волну, заставляя очнуться ото сна. И Грешник стал другим. Барлоу увидел их всех – старых пиратов, которые провели свою жизнь в море. Кто из них жалел, что стал морским разбойником? Кто-то бы с радостью променял кубрик и шелест парусов на теплый домик и запах стряпни располневшей крикливой жены. Но не Двейн. И видимо не их капитан и не их навигатор.
Старик не желал становиться стариком, он бросался с озлобленностью полуслепого пса на утекающее время сквозь пальцы, норовя поймать песок. Даже сейчас, в этот момент – показаться сильнее, крепче, выносливее младшего брата. Вечное соперничество кровных родственников, которые не выросли даже вместе под одним кровом.
Утихомирившись, взяв себя в руки, дожидаясь, когда Вигго поравняется с ним вновь, Меченный задумчиво смотрел вперед на дорогу.
- В отличие от тебя, в порту Рейна, я зашел к… - язык с трудом мог повернуться назвать рейнскую семью своей настоящей, потому заминка со стороны Двейна была вполне ожидаема. Он хмыкнул, потер рукавом свое лицо, хмурясь и кашляя. Не смотря на отсутствие дождя, погода была мерзкой. -  К нашей семье. Мать о тебе спрашивала. А папаша сыпал проклятия и грозился оторвать тебе яйца, если ты не явишься. Зато сестрица разбогатела, умело ведя все наше хозяйство. Не хотел повидаться с родней, а, Вигго? Вдруг больше не свидишься с ними, море  - оно такое. От волны-убийцы порой не скрыться, а мы уже не те молодые волки. Или ты так боишься дряхлого слепого отца?
Дорога вилась змеей, они отдалились от города. Равнинная местность маячила перед глазами в грязных серых тонах. Желтая ржавая трава, кусками торчащая по боком тропы, серое хмурое небо, грозящее разорваться и вылить на путников всё в себя вмещающее, неприветливые валуны и обрывистые обглоданные морем скалы, пока не высокие, но торчащие  из-под земли и берега наподобие изуродованных панцирей морских черепах.
Лошади всхрапывали и шли дальше, неуверенно и явно без желания.
Неожиданно жеребец рванулся в сторону, истошно заржав, гарцуя на месте от испуга. Под копытами мелькало серое маленькое тельце с длинным лысым хвостом. Борясь с конем и стараясь не выпасть из седла, Двейн ухватил его и за гриву, дернув с силой и поддав шпорами в бока ненавистной скотины. Под копытами раздался писк и хруст, отчего лошадь рванула вперед и недовольно затихла.
- Ты ведь это специально сделал, да Вигго? – не считая нужным уточнять что, зная, что брат и так понимает о чем он, Меченный окинул быстрым взглядом дорогу и неприятно усмехнулся, они медленно приближались к выбранному им месту.  Пролетавшие птицы прервали их разговор своим  шелестом крыльев и криком. С неба сорвались несколько тяжелых капель, падая на лица двух мужчин, заставляя усомниться ещё больше в том, что вечером дождя все же не будет.

- Тебе следует опасаться своего языка, который заведет тебя в могилу. И покоиться явно не будешь на морском дне, как должно моряку, - мрачно  говоря и смотря на брата родного, Двейн сцедил сквозь зубы тихое раздраженное ругательство.
- Драный потрох раздавленной медузы… Слишком много говоришь, Вещун. Не удивительно, что отец хочет оторвать тебе яйца за такое красноречие.
Посмотрев с явным недоверием и сарказмом на Вальтасара, замечая тот самый явственный безумный блеск в его глазах, Двейн крепче перехватил поводья коня, смотрящего с таким же злобным безумием на спешившегося двуногого. Словно сама скотина намекала – ты с кем смеешь тягаться в безумии?! Копыто нервно впилось с силой в землю, вспахивая её. Лошадиные ноздри жадно втягивали воздух, алые, крупные, со свистом втягивающие и выдыхающие воздух едва заметным облачком пара.
Нет, он не будет убивать его здесь. Вернее, не сейчас.
Отчетливая мысль, точно удар кувалды или молота по наковальне, прошлась по позвоночнику вниз, достигнув поясницы. Приятная дрожь от ожидания свернулась клубком внизу живота и Двейн едва заметно улыбнулся. Уголки губ дрогнули, а глаза засветились непонятным влажным блеском. Точно он расчувствовался, кракен знает почему!
Руку, которой недавно коснулся брат, прошивала легкая ноющая боль. В одном из абордажей пират ударился ею о бронзовую пушку, отчего видимо заработал ушиб и трещину в кости. Кость срослась, но стала напоминать о себе при любой непогоде. Впрочем, все его тело могло напоминать о непогоде. Вязь различных шрамов, покрывающих спину, бок, торс, даже шею, не говоря уже про руки. Чертово колено…
Подняв голову и уставившись в хмурое небо, подставляя лицо первым каплям дождя, Барлоу испытал непонятный восторг. Если бы он был мальчишкой, то словил бы пару капель ртом, всматриваясь в падающую водяную картечь.
Молча спрыгивая с лошади, сжимая поводья крепко и дергая скотину за собой, Меченный шел походкой моряка по превращающейся в болото земле. Словно здесь была качка, словно он снова был в море и наслаждался буйством приближающейся грозы. А как пахло то нынче! Свежо, с порывом холодного ветра, с запахом пыльной земли, плесенью травы и щекочущим нос предгрозовым ударом молний!
Через несколько минут ливень припустил как из ведра, земля под сапогами стала громко чавкать. Вдалеке слышались первые раскаты грома. Злобный конь рвался погарцевать по открывшейся местности и куцым хвостом пытался обмахнуть свой круп. Топорща острые уши, дергая мордой, он старался достать не только Вигго, но и своего седока, Двейна. Пару раз крепкие желтые зубы клацнули у уха моряка, один раз почти добрались до любимой шляпы.
Но Барлоу было почти все равно.
За его спиной шел брат. Младший кровный брат.
Ненавистный брат. Привычный за столько лет… Вальтасар.
Ножи в креплениях словно сами по себе накалялись и шептали своему хозяину с призывом употребить их по нужности. Двейн чуть ли не ощущал привкус металла во рту, а ладони вспотели от напряжения. Линия спины стала ровной, шаг не сбивался, но становился все меньше и медленней.
Он чувствовал, как пальцы сами по себе хотят обнять рукоять кинжала. Вытащить его, погладить острую стальную поверхность, обласкать взглядом и жестом, лелея как свою Дженри. И эта сталь войдет в тело точно нож в масло.
Плавно, глубоко, меж ребер, доставая гулко-гулко бьющееся сердце.
На какой-то миг Двейн буквально ощутил, как на его руках появилась горячая кровь. Он не замер, он шел вперед и наслаждался тем, как горячо его рукам, как расцветает в груди приятная усталость и радость, а под ногами должно было затихнуть в агонии тело. Он видело перекошенное, бледное, с расширенными от удивления глазами, с раскрытым ртом в крике и рыке.
- Что, ничего больше не скажешь, брат? Где твои глупые шутки?! Где твои идиотские выходки?!
Нет, это раздавалось в голове, он не говорил вслух сейчас. Он отмер от наваждения, останавливаясь у небольшого оврага, под крупными двумя деревьями, с толстыми стволами в обхват не менее троих объятий людей.
Промокшая одежда холодила кожу, внезапно дождь окунул пирата в осенний холод, смыв мерещащийся жар в его теле. Двейн обернулся, натыкаясь на Вигго едва ли не с удивлением  от того, что тот жив и стоит перед ним. Все также молча стаскивая сумку с лошади, перехватывая поводья, Меченный повел нервного четвероного безумца с копытами и демоническими глазами ко второму дереву. Быстро привязывая его поводья к низкому толстому суку, обломанному зверьем или человеческой рукой, Барлоу перехватил за уздцы своего коня, начиная медленно наглаживать его морду. Во второй небольшой сумке оказалось несколько яблок, одно из которых он достал и поднес к мягким губам кусучего жеребца. Скормив чуть подгнивающее яблоко, похлопав по длинной морде, моряк получил в ответ громкий хруст фрукта и блеск желтых зуб в миллиметре от его пальцев.
В чем-то скотина походила на самого Двейна, как бы ему не хотелось это признать.
Изучив припасы, купленные Вальтасаром, Меченный достал две бутылки рома, затем бесцеремонно полез в сумку брата и выудил хлеб с сыром. Сев под деревом, снимая с головы шляпу и бросая её поверх сумки, он выжидающе уставился на Вещуна.
- Что ты там говорил про капитанского любимца?
Хлопнув рукой рядом с собой, приглашая сесть как можно ближе, Бралоу откупорил бутылку и сделал несколько глотков, обжигая огнем свое горло.
И только сам Марис знал, пил ли пират для храбрости, чтобы убить брата, или просто наслаждался ромом, как делал всегда.

Бросив испытывающий взгляд разозленной акулы, Двейн сдержал рвущийся наружу рык. Вигго снова балагурил и сводил с ума своим бесконечным потоком фраз. Сам старпом уже и не следил за тем, что ему говорят. Ему было не до Сказочника-Вещуна, опять взявшегося за свое дело плести интриги и слухи.
Ром опять опалил желудок,  заставляя пирата не зажмуриться, а испытать непривычную резь в глазах. Кости начинало ломить сильнее. Собственную колючую щетину Барлоу огладил мозолистой ладонью, которая лишилась за все годы особой чувствительности. Все же он канаты тягал, а не ложку в руках держал за столами особ коронованных да знатных.
Море. Звук моря шел откуда-то из глубин разума, трогал рассудок и вспыхивал криками чаек. Море было не так далеко от них, с соленой волной и пронзительным штормовым ветром. Оно рокочет и зовет любого матроса вернуться к себе.
Что я здесь делаю? Двейн мысленно задавал себе этот вопрос и вспоминал тут же, стоило руке невольно крепче сжать ром, а взгляду упасть на рукоять ножа в сапоге.
- …Ты был в детстве… задохлого состояния   юношей с хилой мощью рук, ног и чресел, … чресла твои …котировались крайне низко.
- Вигго, тебе не надоело нести эту чушь? Мы не палубе Грешника, вокруг нас нет команды. Уймись уже, старая медуза, пережравшая планктона. Не перед кем тебе языком жалить старпома. И так уже все привыкли к нашим с тобой вечным зубоскальствам. Как я не пришиб тебя давно, а? Верно-верно щуришься, кровь не вода, братца своего я люблю, хоть и точно рея в заднице.
Собственный голос показался Барлоу слишком спокойным. Нет, он не испытал вспыхнувшей ярости и накатившей как волна-убийца злобы. Осознание, что в некоторой степени он будет даже скучать за этим болтуном… Выбило из-под ног песок, землю.
Смотря на манипуляции Вещуна, Меченный щурился. Ром раз за разом опалял горло, нет, не для храбрости пил мореходец. Привычный вкус все же приелся. Пил как воду, не пьянея особо.
- Капитан доволен моей работой. Он спасал мою шкуру не раз, как и я его. В море, как ты знаешь, это цениться. К тому же… Зачем тебе знать подробности нашего побратимства? Мне хватает твоих басен про бордель, рыбин и моей различной степени любви к разным особам и личностям, про которые ты поешь на Грешнике. Думаешь, я ничего не знаю и не слышу, Вальтасар?
Поменялся взгляд пирата, из спокойного, точно мирный океан, бурей наполнился. Но и эта волна схлынула, лишь секундой обступив их двоих, точно и нет перед Вигго земли, а только водоворот моря с молниями да ветра свист. Схлынуло ощущение нависшей грозы. Двейн хлопнул его по плечу миролюбиво и даже улыбнулся. Своей акульей улыбкой, дрогнули уголки губ, обнажив зубы. А татуировки на теле шевельнулись, точно щупальца осьминога.
- Уймись, брат. Уймись.
Я убить тебя скоро должен.
- Давай прекратим наши вечные склоки. Марис тому свидетель, лучше рома выпьем.
Барлоу хмыкнул и пригубил лишь предложенный напиток Вальтасаром, губы смочил, но пить много совсем не стал. Ворочалась внутри него осторожность, а убивать он был привычен. Бдительность терять не собирался. Быстро отломил кусок хлеба себе да брату меньшему. Сыра отрезал. Да протянул на острие ножа тому.
- Гордона я давно встретил, ещё когда он и бароном не был и не капитаном ходил. Да сам ведь ты пришел к нему, почуял, что под его рукой славно не одну корму удачно потрепаем, а, морской пройдоха?
Посмеиваясь, ножом сыр снова отрезая, Двейн не вздрогнул от первого раската грома. Все было так как нужно. Даже лошади вели себя на удивление тихо. Лишь неожиданно мысли пирата вернулись к красотке Дженри. Потеплел взгляд тильского моряка, тронули глаза сеточки морщин, улыбка стала мягче.
Не хотелось ему этим утром покидать нагретую их телами постель, не хотелось лишать себя возможности чертовку погонять лично с ножами и саблей. Хороша Дженри с клином в руках, глаза горят, грудь вздымается чаще…
На воспоминании о грудях молодой пиратки Барлоу себя осадил. Тут же метнув задумчиво жесткий взгляд на притихшего Вигго.
Рукоять ножа пару раз перекрутилась в воздухе, Меченный оскалился и воткнул нож в землю прямо возле своего сапога. Нет, не этим коротким клинком он убьет своего брата. Другим, длинным, чтобы нанести один удар. Раз и наверняка, с удовольствием глядя в затухающий взгляд слишком язвительных и родных глаз.
- Гордон собирается податься на освоенные нами Новые Земли. Один из капитанов возомнил себя местным хозяином и топит наши шхуны. Как думаешь, Крысобой решит потопить его сразу или все же взять на абордаж?
Неторопливо поедая кусок сыра за куском со второго ножа, Двейн неожиданно переменил тему.   
- Дженри говорила, что ты ей побрякушки дарил. Неужто запал на нашу красотку? 
Нужна причина чтобы убить?
Нет брат, мне не нужна причина в разговоре.
- Ты смотри, она девчонка умная, сразу евнухом сделает коль что не понравится, как брата тебя предупреждаю.
Смеющиеся глаза Меченного хранили в глубине темных провалов зрачков ледяное безумие. Скрытый взгляд ящера или обманчиво спокойной акулы, величественной и древней как сам океан. Барлоу отпил рома, безотрывно наблюдая за Вигго. Протянул ему свою кружку:
- Плесни мне рома, мой закончился.
Зная, что Вальтасару придется на половину развернуться назад телом и наклониться, на пару секунд оказываясь в самом беззащитном состоянии, Двейн с терпеливостью старого морского волка ждал. Ждал, возможно, именно этого момента.

- Совсем с ума выжил?! Хватит ром портить, чертов идиот!
Ром для пирата – святое. Зарычал Двейн, забирая свою кружку подальше. Да что-то было такое сейчас, в этом мгновении. Замолчал Меченный, разглядывая брата своего. Безумный Вальтасар. Бывало уже такое, наблюдал за таким своим родственником кровным Барлоу. И не раз.
То в каюте увидал несколько лет назад, а потом на одном из островов, в борделе неком.
Вальтасар.
Хмурясь, слушая слова, нет, лепет дурацкий, Двейн бросил взгляд в сторону моря.
Вот, где он был бы спокоен. А не на чертовой суше под дождем рядом с лошадьми. И безумным младшим братом.
Рука крепче сжала кружу, взгляд мореходца потемнел.
- Очухался?
Бросив взгляд на затихшего Вигго, Меченный оскалился. Желудок стянуло неприятной тревогой, стиснуло клешнями. Чуть выше запястье неприятно жгло, словно раскаленным железом дотронулись до кожи. Но и то – слишком быстро это ощущение прошло. Ром на старую рану попал, вновь открывшуюся, когда старпом канат в шторме ухватил и пытался удержать, намотав на руку. Скользкая веревка как бич стерла кожу, заставив заорать. Да разве в шторме слышно?
Благо хоть, что не до кости. А мясо да шкура – заживут.
Он, Двейн, не хрустальный, шкура как у акулы – твердая, крепкая, пусть и шрамированная годами. 
- Давно я замечаю за тобой странности. Подожди, не смейся. Все в команде знают, что Вещун со странностями. Сказочник ты, Марис подери, и языком чешешь отлично. Но я не об этом.
Взгляд у Меченного был холодный. Пронизывающий все нутро. Прошло то время, когда он поддавался собственному безумию, да только Гордон знал, что в присыпанном пепле прятался все тот же огонь, готовый вырваться на свободу. Руки убийцы крепче сжали кружку с ромом. Горло снова опалил этот дешевый, но столь приятный каждому пирату, напиток.
Точно знал он тайну Вальтасара. Повисшее молчание портилось стуком капель о землю и ржанием двух коней.
- И кажется мне, не к добру это все.
Хмыкнув, делая несколько глотков, Двейн снова замолчал. Обманчиво участливый взгляд снова обжег Вигго Барлоу, привлекая к себе внимание.
- Волнуюсь я за тебя. Все же ты мой брат. Да, можешь скалиться дальше. И не верить. Но все же за столько лет вместе на одной палубе и в одной каюте я привык к тебе.
«Привык к тебе настолько, что хочу быстрее отправить на тот свет, Вальтасар Барлоу, Марис тебя подери!»
-  Дженри за тебя спрашивала.
«И это тоже мне не нравится, Вигго.» Злость. Злость, опаска, гордыня, капля зависти и собственное безумие – вот что циркулировало в крови Двейна. Он не считал Вальтасара своей настоящей семьей. Настоящая семья Двейна – Грешник, Крысобой и двое язычников, вырастивших его в болотах. Кровные узы не значили ничего для пирата. И каждый раз глядя на своего брата по крови, Меченный напряженно просчитывал все возможные варианты. Он чуял как акула на сотни миль кровь то, что его братец метит на его место. Он это видел, находил в недосказанности слов.
И пляска вокруг Дженри начинала бесить ещё сильнее постаревшего Морского Волка.
Сплюнув себе под ноги, Двейн усмехнулся, взерошил свой затылок и выдохнул, все же он затаил дыхание.
Эгоизм и собственные примитивные на грани звериных мотивы толкали его на сохранение своего положения.
- Я всегда любил море и свою должность. Знаешь, море – это все, что у меня есть. Как и Грешник.
Двейн оправдывает свое второе прозвище. Его полу расстегнутая рубаха обнажает на груди Спрута. И он двигается на коже, стоит мышцам прийти в движением. Это все ром, определенно ром. Щупальца метнулись к Вальтасару, сжали его в болезненном захвате, опрокинули на грязную землю, не давая вырваться. Искаженный в злобном оскале рот кривится напротив его лицо.
Двейну на самом деле нужно все пару секунд. Это его руки опрокинули и сжали Вигго. Это в его руке блеснула сталь ножа. Это его рука ввела клинок меж ребер брата.
Рывок, крепкий, ещё раз. Пальцы ощутили горячую влагу. Проворачивая острое жало, Меченный молчит, глядя в глаза своего родного брата.
- Ничего личного, Вигго. Но это мой корабль и моя должность. Тебе не место в этой жизни на Грешнике.
Усмешка, тронувшая лицо пирата, стала ещё острее. Впалые щеки обнажили на несколько почти такого же мертвеца, которым вскоре будет и сам Вальтасар, когда его сожрут крысы и речные насекомые. Крабы, пауки, муравьи. Он все проберутся в его тело, опустошат глазницы, залезут в открытый рот.
Мозолистая ладонь похлопала хрипящего Вещуна по щеке. Сжала подбородок, дергая на себя и заставляя смотреть в свои глаза.
- Марис тебя примет, братец. Правда… Зачем Марису такой Безумец как ты? Тебе не видать больше море, ты сгниешь тут, на земле. Морской Бог не возьмет тебя в свою команду.
Плотоядный шепот на ухо Вигго сменился хриплым звериным смехом. Взгляд Двейна – взгляд голодной акулы, получившей свой кусок мяса. Холодный, скрывающий где-то внутри яркое торжество. Красное измазало пальцы тильского разбойника. Встав и выпрямившись, Барлоу осмотрелся по сторонам. Лошади наблюдали за ними. Они обмахивались своими хвостами и водили ушами. Море – море было близко и далеко.
Чтобы брат не дополз до него, Меченный сделал последнее, что должен был. Взяв его за сапог, за щиколотку, пират потянул его в сторону к камням. Большие глыбы у оврага, за которыми вполне можно спрятать тело. Механичные быстрые действия. Не слушая хрипа и слов, не обращая внимания на возглас и попытку достучаться до него.
- Сейчас, сейчас, Вигго. Ты же так хотел собственную каюту? А, и штурвал?
Камни. Вот что стало приютом младшего Барлоу. Меченный перетаскивал глыбы и бросал их на него, погребая тело ещё живого человека под ними. Один из таких камней размозжил ему лицо, сломав нос и острым углом выбив левый глаз. Ещё несколько превратили кости пальцев и колена в месиво . Ему становилось нечем дышать, а кровь толчками вытекала из тела вместе с жизнью.
Подхватывая сумку, седлая коня, Двейн не оборачивался. Ему было жарко. Но сердце выстукивало спокойный ритм.
Бросая взгляд на небо, запрокидывая голову, он прикрыл глаза. Ладонь прошлась по лицу, накрыла глаза.
Тихо. Спокойно.
Нет больше трескота чужого голоса.
Нет больше Вальтасара Барлоу.
Мрачное веселье прорвалось через улыбку Меченного. Оказавшись в седле, он присвистнул и тронул бока коня шпорами.
Расслабленно сидя, позволяя дождю смыть с него следы убийства, Двейн не оборачивался.
Мертвое должно быть мертво.
Рука брата, видневшаяся из-под завала камней сжалась в кулак и обессиленно упала.
Но сам Меченный этого уже не видел, он скрылся на повороте дороги. 

Пять дней спустя.

- Берем рифы! Кейн, травим грот.
Придерживая штурвал, Двейн уставился в темнеющую полосу на горизонте, к которой они приближались. Третьи сутки в море. И непогода вновь показала свое лицо.
- Марис злится, может задобрим, а?
Жаль, капитан против.
Барлоу усмехается. Они вышли  в море. Без Вещуна. Разразившиеся ворчание и предложение подождать навигатора были встречены положительно даже со стороны самого Меченного. Он правдиво сыграл свою роль, ворча на идиота-брата и проявляя легкую тревогу. Все знали как они не любили друг друга вначале, но после словно сдружились.
И уходить без родной крови Двейну должно быть… Сложно.
Дженри умело успокаивала, обнимая его ночью и ластясь строптивой кошкой. Распитый ром вместе с Гордоном должен был утолить его тревогу.
Уголки губ Меченного дрогнули.
Идиоты. Какие же они идиоты, эти глупцы из его команды.
Сжав крепче штурвал, пират с наслаждением втянул соленый холодный воздух в легкие, жмурясь от брызг, попавших в его глаза. Сильные руки налились железным напряжением, вся фигура старпома преобразилась. Шторм идет! И он, Двейн, вдоволь насладиться сражением с ним.
Без неприятного червя в рассудке под именем Вальтасар Барлоу.