НПС: Антонио Феретти, 21 год

Всю дорогу в замок Антонио тщетно пытался справиться с неожиданно подкравшимся к нему волнением. Непрошеное и лишнее оно вгрызалось в привычное спокойствие молодого мужчины. Холодило его ладони. Заставляло сердце громче обычного отстукивать привычный ритм в груди. Кривило губы тонкой изломанной линией и делало внимательный взгляд напряженным. Шпоры резвей и жестче впились в бока породистого скакуна.
А ведь все, казалось, продумано до мелочей. Рассчитано. Спланировано. Места эмоциям здесь не было. Откуда же взялось скребущее чувство внутри? Антонио безуспешно пытался избавиться от него, когда оказался у самого замка; пытался отмахнуться, поднимаясь по ступеням, следуя за прислугой графа. И только перед самым кабинетом, всего за мгновение до того как войти и предстать перед Адриано Грациани, Феретти успокоился. Так зачастую бывало перед чем-то важным.
Столько лет он мечтал оказаться здесь и теперь это, наконец, сбылось. Пусть явился совсем не в том качестве, в каком некогда рисовала мальчишке фантазия, но это не важно. Будущее главней… а оно непредсказуемо. Почти. Ему можно и нужно «помогать».
Получив приглашение, Антонио вошел в кабинет.
Обстановка вокруг его интересовала мало. Сейчас самым важным был тот, кого видел он лишь однажды издалека, чья кровь текла в его венах. Граф Грациани.
«Подозревает ли?»
Внимательный, но не наглый взгляд коснулся глаз мужчины.
- Доброго дня, милорд, - вежливый, но в то же время полный достоинства поклон. Ровная осанка, расправленные плечи. Одет хоть и не по последней моде, но аккуратно – лучшее из того, что мог себе позволить.
Он слушал графа и ловил себя на том, что разглядывает его лицо, пытаясь отыскать сходство со своим. Находил, узнавал собственные черты. Кажется, даже во взгляде было что-то знакомое, а уж цвет глаз… у матери был другой.
«И как здесь не поверить утверждающим, что никто не похож на родителя так сильно, как бастард?»
В пору было невесело усмехнуться, но Антонио легко сдержался.
- Справлюсь, - ответил спокойно, уверенно, но без бахвальства. Никаких «попробую», «постараюсь», «может быть» и им подобного. В своих силах он был абсолютно уверен. - Я не боюсь возможных сложностей, не страшусь работы и ее объемов. Вероятно, мне понадобится немного времени, чтобы войти в курс дела. А если придется, то готов учиться и новому. Мне это интересно, милорд. Справиться с огромным хозяйством мне под силу.
Он выдержал пристальный взгляд хозяина замка, невольно ощущая вдруг странное, едва уловимое удовольствие. Сравни странной смеси из гордости за него, предвкушения славной битвы и капли горечи. Но пытаться разбираться в ощущениях не стал – не время, и не место. Лишь приличия ради ненадолго отвел взгляд от лица мужчины, чтобы почти сразу же вернуться к нему.
Ох, сколько можно было бы рассказать о себе! Наплести о жажде работать на благо процветания графа – якобы той единственной причине, по которой он появился здесь. Только понимал – все должно быть приближено к правде, а по возможности быть этой самой правдой или хотя бы не идти вразрез с ней. Рано или поздно Грациани припомнит его имя, если знал его когда-то. Не исключено, что всплывет имя матери. Или найдутся те, кто окажется в курсе. Он понимал, что при любом раскладе долго скрывать свое происхождение от Адриано вряд ли получится. А, может быть, тот уже знал обо всем… и сейчас вел свою игру, испытывая его. Этого тоже нельзя было исключать. Так что на момент, когда всплывет правда, расхождений в рассказе выявиться не должно.
Благо подробного рассказа о семье и жизни от него пока не требовали, а потому называть имена своих родителей он не спешил. Ему казалось, что ни одна великолепнейшая рекомендация ему не поможет, узнай граф, что перед ним – его бастард. Поспешит отослать прочь, чтобы не видеть… как все эти годы. Шансы на иной исход дела были слишком малы. Или нет? Крайне интересно было бы узнать, что перевесит на чаше весов графа – возможность получить толкового гофмейстера или желание отделаться от бастарда? Но Феретти предпочел бы сейчас не рисковать. Потом. Позже.
- Я родился и вырос здесь, в Лирэфии. Мои родители не были богаты, но смогли дать мне образование. Я учился в светской школе, после закончил университет. Мне нравилось учиться, быть может оттого учеба была для меня не сложна. Один из преподавателей порекомендовал меня помощником гофмейстера в замок лорду Халфорра. Я пробыл у него пару лет, а затем – у его родственника, где в связи с тяжелой болезнью гофмейстера фактически принял на себя его обязанности.
Вероятно, все это графу было известно из письма, потому Антонио не стал вдаваться в подробности, столь щедро расписанные его бывшими работодателями. С последним он вряд ли бы распрощался, не подвернись столь желанное место у Грациани.
- В начале было тяжело. Очень, - он сдержанно и коротко улыбнулся, впервые за все время нахождения в замке. Как ни странно, но воспоминание было, действительно, приятным и им стоило поделиться. Не это ли хотел услышать граф? – Одно дело просто помогать тому, кто во всем разбирается, а другое – действовать самому, не имея возможности получить помощь со стороны. Что-то давалось легко исходя из имеющихся знаний. В чем-то приходилось разбираться с самого начала, бессонными ночами перебирая чужие записи, пытаясь понять правильно ли поступил. Принимать самостоятельно важные решения было сложней всего, но оттого приятней было потом осознавать, что сделал все верно. Или, что мог сделать лучше – увы, редко, но и такое бывало. Зато опыт бесценный. Со временем же с делами стало управляться гораздо легче.
Он помолчал немного, прикидывая, что еще мог бы сказать. 
- Мне нравится осознавать, что я занимаюсь тем, что у меня хорошо получается. Признаться, я мог бы остаться на прежнем месте, не искать новой службы, но… я бы очень хотел вернуться в родные края и быть полезным здесь, в Лирэфии.
Феретти долго собирал информацию о графе и был наслышан, что тот – человек дела, а значит, вряд ли поверит в бескорыстные душевные порывы и романтизм тоски по родным местам. А вот в здравые амбиции и расчет, вполне вероятно.
- К тому же, как вы сами сказали – объем работ здесь значительно больше. А значит, мне есть к чему стремиться.
Много работы – больше ответственности – более щедрое вознаграждение. Логика была настолько проста и естественна, что вряд ли требовала озвучивания.

Отредактировано Enzo Guerra (2015-06-08 21:39:25)

- Лирэфия великолепна, милорд, - яркая характеристика прозвучала спокойно и сдержанно, особо не скрашенная эмоциями в голосе. Так, как просто говорят о факте, отмечают правду, не пытаясь кому-либо угодить или увлечь своим восторгом.
- Это понимаешь не сразу. Когда живешь на одном месте, то не особо замечаешь перемен. Скорее, их просто чувствуешь, относишься почти как данности. Но… я прожил два года вдали от Лирэфии, и только когда вернулся сюда, то заметил, насколько все изменилось. Не только за эти пару лет, но с самого детства.
Энцо замолчал ненадолго. В своих словах он не кривил душой, был вполне искренен. Только, пожалуй, юные годы вспоминать не следовало. Лишнее это.
Он слушал графа и пытался выбросить из головы непрошенные мысли о родстве. Сейчас, в ближайшее время об этом вообще стоило позабыть. Верно и исправно нести службу, стать безупречным и незаменимым работником. Только это имело значимость в ближайшей перспективе. Остальному же придет свой час.
Ему обещали помощь предыдущего гофмейстера, и это не могло не радовать – так будет гораздо проще. А уж Антонио постарается позаботиться о том, чтобы эта помощь понадобилась ненадолго. Во всем разберется, во все вникнет, все разузнает. Максимально быстро, пусть даже ценой бессонных ночей и дикой усталости – это крошечная плата за то, чтобы избавиться от лишнего надзора за собой.
- Да, вы правы. Этот город я знаю с детства. Знаком со многими жителями – как обычными людьми, так и теми, чье содействие может быть полезным.
В этом он тоже не лгал. Скорее даже не договорил о том, что его связи, как тонкая, незаметная паутина, могли добраться и до тех низов общества, что были опасны в своей деятельности. Тех самых, неосторожность с которыми однажды ему по юности едва не стоила жизни и оставила шрам на боку. Об этом графу еще придется узнать, и было бы просто прекрасно, если бы тот пожелал им воспользоваться. Но до этого – долгие годы пути и великого доверия.
«Личное пожелание нынешнего гофмейстера?»
Отчего-то эти слова заставили Антонио насторожиться. Что-то было в них не то.
- Да, разумеется. Я хотел бы ознакомиться с предстоящими объемами, с самим замком. И был бы рад узнать о его особенностях, – ответил графу, а мысли вернулись к гофмейстеру.
Откуда могло взять это самое «личное пожелание»? Оно казалось Антонио странным хотя бы потому, что люди в возрасте не так часто признают, что молодой человек способен справиться с тем самым важным делом, которым они заправляли годами, опираясь на знания прожитых лет. Они, как правило, ратуют за опыт и мудрость, что приходит с возрастом. И редко делают ставку на молодость, если только… не знают кандидата лично. Но с настоящим гофмейстером замка Грациани Антонио не был знаком. Он мог допустить, что тот по своим каналам навел справки о Феретти – ни для кого не являлось секретом, что, порой, слухи, передаваемые из уст в уста среди людей определенного круга, профессии, были куда быстрей и надежней многих писем. И, все же, что-то подозрительное было в такой рекомендации.
«Может быть, он в курсе о моем происхождении? Если его связи не поверхностны, и он воспользовался ими, если служит семье Грациани давно и ему известно о давнем любовном приключении графа, то вполне может знать».
Это Антонио не устраивало. Совсем. Пара неловких или, наоборот, целенаправленных вопросов и его личность будет раскрыта. Не страшно, если это случится позже – лишь бы не сейчас. Потому спешить на встречу с нынешним гофмейстером он не стремился, хотя и понимал – встречи не избежать.