- Ты ясно слышал это?
- Не стану более повторять. – Бальтазар находился на втором этаже дома, а казалось замка. Никто из них не ожидал, что новость об аресте Фридгара разлетится, со скоростью лесного пожала и возьмет их дом в кольцо осады. В толпе мелькали как разъяренные лица, так и недоумевающие. Многие  прихожане не верили в виновность архиепископа, многие были готовы его осудить только потому, что так сказал король. Среди этих людей были и те кто хотел знать правду, но они были в меньшинстве, мнения разделись и все они чертовски раздражали графа Антверпена в первую очередь. Больше всех мог потерять Фабиан, меряя шагами комнату, он чуть на себе волосы не рвал, скаля зубы и задавая бессмысленные вопросы об угрозе короля. Бальтазар повторял то, что он слышал дословно, мертвым, холодным тоном – своим обычным голосом. Несмотря на брата, он размышлял, почему вокруг дома не вырыли ров,  когда только строился этот дом? Сейчас бы он сильно им пригодился, против всех  этих людей. Какие недальновидные у них предки. Пока стража в зеленых плащах справлялась со своими обязанностями, не пропуская не желанных гостей за ворота, но кто знает, как долго это продлиться? Не будут же они использовать оружие против поданных короля или будут? Бальтазар бы не пожалел, в назидание другим, чтобы впредь думали против кого выступают.
- Нам нужно покинуть столицу. –  Еще одно мудрое предложение, в такие минуты как это Фабиан редко вспоминал, что имеет голову на плечах. В такие минуты он был бесполезен.
- Покинем и нам конец. Король решит – мы спасаемся бегством пока не поздно. Твой уход с суда выглядел более чем неприлично, но нам повезло, что Октавия вовремя потеряла сознание. К нам отнеслись с пониманием. 
- А дети?
- В Антверпене им ничего не угрожает. Твои люди не позволят никому их и пальцем тронуть. Кроме того Беллами уже не ребенок. Он может позаботиться о братьях и сестрах… - Поздно поняв, что сболтнул лишнего, Бальтазар обернулся посмотреть на графа. - ….о сестре.
Простое напоминание о его ошибки заставило Фабиана остановиться и сесть. Опрокинув в себя стакан вина, он попытался утонуть в кресле, светлые брови встретись на переносице, свидетельствуя о тяжелом мыслительном процессе в голове графа. Он хорошо понимал, кому принадлежит львиная доля ответственности за все случившееся, кто виноват не меньше Фридгара, кто заварил эту кашу и вполне вероятно погубил брата. Она виноваты, оба заварили и теперь им должны расхлебывать, вот вам и близнецы. Став объектом пристального внимания младшего, Фабиан пил и пил много, последние годы отец так же много пил, не чувствуя вкуса, спеша опьянеть – привести мысли в порядок! - как он говорил. 
- Тебе не следует. – Напомнил Бальтазар и был остановлен повелительным жестом руки брата.
- Замолчи, я не сопьют до подагры сегодня. – Действительно, взгляд графа оставался трезвым, несмотря на все его попытки. Если вспомнить не так часто он пил, а сейчас ему это было нужно. – Лучше принеси мне еще вина. Хочу все еще раз спокойно обдумать.
Поняв, что порох прогорел и Фабиан успокоился, Бальтазар решил за лучшее выполнить его просьбу и заодно проверить Октавию. Погреб с винами находился  подвале, туда и направился рыцарь Красного Солнца. Нервозностью толпы на улице передавалась и слугам, буквально мешаясь под ногами, они старались не встречаться глазами с хозяевами. Бальтазар себя чувствовал по настоящему мертвым в этот момент, мертвецом которого уже все похоронили. Как известно король не оставляет шансов родственникам отомстить за погибших, вырезая рода под корень или стремясь к этому.
- Рослин, мы тебя не ждали…. – Голос Моргенштерн привлек внимание Бальтазара, заставляя его остановиться и замереть на лестнице. Отсюда хорошо просматривал холл. Свою давнюю подругу радушно встречала Октавия. Старательно скрывая внутренние тревоги, она одела на лицо одну из своих самых радушных улыбок, давая быстрые указания слугам. Накрыть им стол во внутреннем дворе, где они могли побеседовать без лишних глаз и ушей, спросить мужа не хочет ли он присоединится, потому что как порядочная жена не спросить она права не имеет. Бальтазар же гадал, как им удалось пробраться сквозь толпу и когда, собственно, они успели это проделать. Когда он отвлекся на Фабиана или уже потом, когда он направился за вином? Не важно, теперь Тиндейлы у них в доме.
Нарочно топая, таким образом, предупреждая о своем приближении, Бальтазар прошел в холл. Издалека ему казалось, что Октавия успешно скрывает свои тревоги, но вблизи. Кажется, она намерена продолжить свое пребывание в бессознательном состоянии. Кожа бледная, взгляд обеспокоенный.
- Бальтазар, почему так долго? – Нет, он не успокоился. На лестнице следом за одним братом появился второй. Все актеры собраны, занавес поднят. Выпрямившись, заметив постороннее лицо в своем доме, Фабиан за краткие секунды изменился на глазах. Широким жестом, убирая с лица светлые волосы, он едва заметно улыбнулся.
- Ваш приезд для всех нас неожиданность. – Пользуясь тем, что брат его далеко, Бальтазар молча, кивнул, приветствуя гостью. – Чему обязаны?
- Ты пьян. – Октавия не дала никому ничего сказать. Осадив мужа, забыв о правилась приличия, она взяла подругу под руку и повела вглубь дома, во внутренний дворик, в сад. Багровый от ярости Фабиан остался позади приходить в себя. За женщинами спешил Бальтазар.
- Не лучшее время вы выбрали для визитов, ваша милость. – Натолкнувшись на недовольство Моргенштерн, он посчитал за верное напомнить ей. – Я трезв.
И чтобы сгладить острые углы, обратился к Рослин.
- Как здоровье вашего племяника? Я давно его не видел.

- Оставайтесь. Возможно, я  разбавлю вашу компанию, позже. – Потратив полминуты на раздумья, не забыв посмотреть на реакцию жены, Фабиан благосклонно дал свое разрешение на пребывание гостьи в его доме. При этом без большого восторга, скорее покоряясь желанию жены. Упрямое выражение, которой непроницаемой маской застыло на ее прекрасном лице. Наблюдая за этой сценой, Бальтазар понял, что Октавия попросту устала за эти два дня от их мужской компании, хотя если вспомнить, кто приходил к ним вчера….
Отвлекшись на собственные мысли, Бальтазар пропустил момент, когда Фабиан их покинул. Он застал его прямую фигуру уже  когда он сворачивал в один из коридоров, ведущих в подвалы и кладовые. Граф Антверпен редко оказывал высокую честь гостям своей жены и присоединялся к разговору, максимум, что он обычно делал, сидел и слушал. В пустых разговорах он не участвовал, в его делах не часто участвовала жена, зато он любил, чтобы она посидела рядом, когда он общается со своими друзьями, таким образом, напоминая о своей удаче и хвалясь своей красавицей супругой.
Бальтазару то же стоило оставить женщин наедине, давая им возможность поговорить, посплетничать, такие разговоры не доставляли младшему Бофорту удовольствия, но и в тягость не были. Ведь умудрился же он выучить сто и один рецепт тортов и булочек, о которых так любила  поговорить его почившая женушка пока еще была жива. Дети, еда и дела в поместье – именно в таком порядке, ничего другое Марлен никогда не интересовало.
- Как хорошо, что ты здесь. – Еще одна улыбка со стороны Моргенштерн, чтобы показать искренность ее чувств. Внутренний сад с каждой стороны окружали глухие стены дома, сюда вели   четыре входа, они вошли через Северный. На срнщно накрытом столе уже стояло вино, сыр, свежий хлеб и варенье – любимое лакомство Октавии, а так же разнообразные фрукты и тонко нарезанные кусочки мяса, на случай если гостья голодна. Слуги постоянно находились рядом, не оставляя графскую семью без своего круглосуточного внимания. Именно, что находились, заметив молодого лакейя, Бальтазар жестом отослал его прочь, не зная, о чем собираются говорить женщины. Расправив свои юбки, Октавия присела на мягкую скамью обитую атласом одновременно с Тиндейл. Решив не стоять телохранителем рядом с ними, Бальтазар сел на длинную лавку, поворачиваясь и вытягивая одну ногу, садясь боком. Зная уже эту излюбленную позу младшего Бофорта, Октавия спешно выхватила в ручную вышитую подушку, вставшую на пути у его относительно чистого сапога. Большинство подушек она вышивала самостоятельно и очень любила это занятие.
Устроившись поудобнее, Бальтазар, наконец-то вспомнил о заданном ему вопросе и ответил кратко.
- Нет. – Кого мог бояться Бальтазар Бофорт? А если вспомнить о его репутации он скорее ждал, когда толпа не выдержит и попытается взять дом штурмом. Первым, не нападая, он имел полное право пролить кровь, если чернь забудет свое место. Неловко улыбнувшись, словно в очередной раз, извиняясь за своих мужчин, Октавия получила возможность продолжить разговор.
- Они здесь со вчерашнего вечера. Всю ночь не давали спать, не расходясь ни на минуту. Я не представляю, что нам делать. Фабиан хочет вернуться в Антверпен и одновременно понимает, что это делать нельзя. Я подчиняюсь желанию мужа, но очень скучаю по детям. Какое счастье, что мы послушали  ее милость вдовствующую графиню Шафт, моя свекровь не пожелал отпускать детей в столицу, когда Фабиан хотел взять Белами. Мальчик уже взрослый и должен присутствовать на подобных процессах…
- Нечего ему там было делать. – Вмешался Бальтазар и вновь замолчал. Не смутившись, Октавия продолжила свой монолог.
-…именно так она и сказала. Теперь я вижу, как она была права. Не знаю, что будет с нами дальше, но надеюсь там они будут в безопасности.
- Казнят. –  И глазом не моргнув, добавил Бальтазар, на этот раз его выпад не остался без внимания. Испепеляющий и одновременно напуганный взгляд показал, насколько неожиданными стали слова Бальтазара для Октавии. – Король вырежет всех до кого у него руки дотянуться и в Моргарде освободится не только титул графа Медоу, но и графа Антверпен.
- Я понимаю, куда ты клонишь. – Закатив глаза, Октавия подалась вперед, будто заговорщица, шепча Тиндейл последние новости. Взглянув на выход из сада, будто ожидая, что там замер муж, она поспешила пояснить чем вызвана ее осторожность. – Фабиан открыто угрожал отдать на поругание собакам и слугам Матильду баронессу Рейвен и запретил ей более навещать нас.
- Правильно сделал. – Не заставил себя ждать едкий комментарий Бальтазара, ну губах мужчины впервые с момента приходила Рослин появилась улыбка, очевидно несдержанность брата его забавляла.
- Ты не первая кто навестил нас. Она пришла вчера, как только мы вернулись из дворца, сразу после слушания. Она вела себя вежливо, проявляла сочувствие и не переставала улыбаться….
- ….а потом эта не дощипанная курица…
- Бальтазар!
-…..стала хвалиться заслугами своего мужа, очень надеясь, что графство Медоу перейдет к нему. Якобы этот толстяк барон Рейвен, оказал ему значительную поддержку во время последней военной кампании. Только почему-то эти вороны слетелись на наш дом, очевидно, почувствовали первый запашок тухлятины, когда наш брат еще не успел сгнить в своей камере, куда его отвели люди короля.
Отвернувшись от цветка, на который все это время он смотрел, не забыв ощипать с него лепестки, мужчина решил посмотреть в глаза другому цветку, заодно попробовать заморозить его своим ледяным взглядом.
- Она и раньше была несдержанной, никогда не умела держать язык за зубами, но ее вчерашнее поведение не вписывалось, ни в какие рамки. Это было непристойно.
- Вот и я думаю, что поведение Фабиана было непристойным, зато правильным. Возможно, толпа ждет именно этого, когда Фабиан еще кого-нибудь спустит с крыльца нашего дома.
- Как дела у Овейна? – На этот раз Октавия попыталась сгладить острые углы, после неловкой паузы. От лица Рослин, Бальтазар взгляда не отводил.

Отредактировано Balthazar Beaufort (2015-06-22 15:51:03)

Поняв, что все еще сжимает в руках подушку, Октавия перевела взгляд на вышитый узор. По поляне вышагивал стройный олень, высоко поднимая тонкие ноги, на его ветвистых рогах разместились красные кардиналы – птицы ее рода, она вышила эту подушку сразу после свадьбы и очень быстро забеременела своим первенцем. Как давно это было, какое счастливое начало, каждая женщина мечтает о счастливом браке, но не каждой дано осуществить свою мечту. Потом ее мальчик умер, родился Белами, за ним мертвый Фестер, снова живой сын, сколько она детей потеряла? Сколько еще предстоит потерять, только потому, что они родились оленями, а не красными кардиналами. Мысль была пугающей, невыносимой, удушающей. Взяв со стола бокал вина, женщина сделала быстрый глоток, в мыслях ругая себя за то, что перенимает дурные привычки мужа.
Бальтазар был неумолим в своих суждениях, что сейчас что двадцать лет назад, когда был еще совсем мальчишкой, а она носила под сердцем второго сына, нынешнего наследника графского титула.
- Ты останешься жива. – Обращался к женщине, Бальтазар. – Если король не захочет сориться еще и с баронами Золотого леса.
- Ты думаешь, мои братья останутся в стороне, когда король повесит их маленьких племянников? -  Октавия - Корона Антверпена, его украшение, не зря Фабиан соединив герба двух родов, поместил кардиналов на оленьи рога. Когда мужчины уходили воевать за нынешнего короля, именно она не позволила Антверпену развалиться на  составляющие, выполняя обязанности своего мужа. Да, как и все женщины, свободе и жизни семье которых угрожают, Октавия не оставалась в стороне. Волновалась, плакала, теряла голос вместе с сознанием, пыталась уйти от разговоров, чтобы обязательно к ним вернуться, обдумав все и приняв решение. - А моя сестра – хозяйка Волчьего Логова? Мы связаны кровью со многими родами.
- Они сбегутся, чтобы ухватить свой жирный кусок пирога, когда польется кровь. 
- Теперь ты драматизируешь.
Мужчина промолчал в ответ, Октавия осталась довольной, расценив его молчание как свою победу. Бальтазар в свою очередь позволил ей так думать. Повернувшись к подруге, Моргенштерн вспомнила, что все еще держит в руке кубок с вином и взяла с блюда спелую ягоду, заедая питье.
- Я надеюсь Беллами никогда не испытает на себе гнев короля. Ему, так или иначе, придется войти в совет его Величества, я так боюсь этого времени. Сам он рвется в бой, не зная, что его ожидает.
Поймав на себе взгляд младшего Бофорта, Октавия ощутила себя наседкой суетящийся вокруг яйца и не замечающей, что яйцо давно превратилось в петуха. Оба решили за лучшее опустить эту тему, тем более гостья давала пищу для  размышлений иного рода. Выслушав Рослин, Бальтазар по-началу не хотел отвечать, но немой вопрос во взгляде женщин вынудил его передумать. Мысленно он не забыл удивиться тому, что они не понимают элементарных вещей. Внешне младший Бофорт и бровью не повел, оправдывая свое прозвище в очередной раз.
- Тиндейлы присутствовали на суде?Я был невнимателен и никого не заметил. – занятые своими проблемами, Бофорты не смотрели в зал, только на трибуну. Дождавшись ответа, Бальтазар продолжил развивать свою мысль. – Мой брат обвинен в сговоре с Ардернами, Изольда Ардерн проклята Святым Престолом и отлучена от церкви уже несколько месяцев как. Напомню, что ее обвиняют в ведьмовстве, кардинал который сотрудничает с ведьмами, вместо того чтобы огнем и мечом избавлять  землю от их присутствия – предатель и еретик. Фридгар считайте, лишился папской шапки и своего положения, в тот момент, когда признался всем присутствующих, что он отдал свою племянницу Изольде…
В этот момент Октавия прикрыла глаза и коснулась сердца.
-….теперь ты драматизируешь. – Беспощадно объявил Бофорт, после чего продолжил говорить, как ни в чем не бывало. – Архиепископ Ардорский отдал племянницу ведьме, шантажируя своего брата, заставляя его молчать, а граф Антверпен решил справиться своими силами и ничего не рассказал короне, не предупредил, что против королевы зреет заговор, таким образом, ставя под удар, целую страну ради спасения одного человека. Такой поступок не красит, даже если ты граф и в заложниках находится твоя дочь. Отец всегда говорил – высокий титул дает много, но забирает еще больше.
Повторив свою речь про себя, Бальтазар понял, что не сказал всего.
- Пользуясь своим положением, я бывал в темницах, где теперь содержится Фридгар. Вести до Святого Престола домчатся быстро недели через три – четыре, если загнать пару коней. Рассматриваться его дело будут еще несколько недель, потом Папа будет принимать решение и вполне вероятно захочет видеть Фридгара, дать ему слово, принять исповедь своего кардинала. Еще пройдет четыре недели, может быть больше. Сколько у нас получается в сумме?
- Примерно три месяца… - Успела раньше посчитать женщина.
- Допустим. За это время король успеет сделать многое, а Фридгар скончаться от брюшного тифа или какой-нибудь оспы, я не силен, ставить диагнозы, но факт остается – узники королевских темниц живут недолго. 
В отличие от леди Рослин, Бальтазар надежду не дарил, он ее убивал своей прямотой. Нет, с другой стороны, если бы новости были хорошими, он бы так и сказал, передав их дословно. Сложно стоять на стороне правды и быть каждому отрадой и утешением.
- ….у него получиться долго держать в узде геланширских баронов.
- Скормлю их моих девочкам, когда буду в тех краях. – Все тем же бесцветным тоном пообещал Бальтазар. Замечание мужчины вызвало на губах Октавии новую улыбку, она знала, насколько любили поесть дочери Бальтазара и как им тяжело приходится отказаться от своих пагубных привычек. Улыбка быстро пропала, когда Бальтазар сцепился взглядами с ее подругой. Не зная, что у него на уме, Октавия решила за лучшее промолчать.
- Отчего же? Давайте все-таки поговорим о вашем брате. Так чем занят Овейн и на сколько обнищали ваши сундуки? Я давно не видел вашего брата, как и племянника. Сын сестры графа Медоу, муж девы из графского рода, неужели ваша семья решит остаться в стороне и не поборется за столь громкий титул?

- Милорд, не забывайте, вы говорите о своем брате,
- То, что Фридгар мой брат не умоляет той правды, которую нам вынесли на суд. – Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, если какие-то эмоции и преследовали его слова, они были надежно скрыты от нежелательных свидетелей. Повторять свою мысль Бофорт не стал, все были на том суде, нет – родственники всех или они сами были на том суде, что кому сказал и как себя повел пересказывать не надо. А вопросы веры и доверия слишком туманы и не надежны, чтобы ради них отходить от правды. То, что они имели на данный момент, Бальтазар сказал, остальное предположения еще не подкрепленные обещающими случится событиями. 
Октавия предпочитала и дальше хранить молчание, только медленными глотками потягивала вино из своего бокала, она попросту не знала что добавить.
- Его Величество умеет накладывать руки и лечить любые заболевания? Тогда понятно к чему эта охота на ведьм, Дарион боится конкуренции.
- Фридгару достаточно немного провести времени на сквозняке, чтобы заболеть. – Решила за благо пояснить  Моргенштерн. – Но ведь от Моргарда до Рейниса путь неблизкий как точно заметил Бальтазар, посланнику придется много времени провести в седле. Даже несмотря на его привилегии, вопрос одним днем не решить. Упаси меня Мать- Защитница, я никогда не была в темницах замка и надеюсь никогда не узнаю, что они из себя представляют. Страшное место, ужасное если верить рассказам знающих людей.
Оглянувшись на младшего из Бофортов, который вновь развернулся к цветам, медленно обрывая лепестки с ближайшего и мня их в руке, Октавия убедилась, что тот ничего не хочет добавить и потому не видела повода последовать его примеру и помолчать.
- Король не лишен силы и ума, но он гневлив, слишком гневлив.  Я думаю, он может сначала вынести вердикт, а потом уже разбираться с последствиями. Гнев его ослепляет, я много раз видела….
Откашлявшись Бальтазар, заставил Октавию опомниться и промолчать. Были в их семье тайны, о которых лучше было не распространяться, впрочем, многие знали об особенностях характера графа Антверпена. Условный знак – а  по-другому его не назовешь, на практике показал с какой целью Бофорт, решил составить компанию двум женщинам, тем самым  напоминая, что он здесь не просто так.
……за этой толпой прийдут люди Хоука и Гвидеона.
- Мерзкий человек Хоук. – Поморщилась Октавия, будто от зубной боли. Не питая ни любви, ни симпатии к этому жестокому человеку, каждый раз она переступала через себя, когда приходилось поддерживать разговор и приветствовать этого неприятного, крайне неприятного юношу.
- Больной ублюдок и верный пес короля. Впрочем, на счет Гвидеона я не могу сказать ничего определенного. Не знаю, как он поступит, но грязную работу будет выполнять Брайен, если их натравят на Антверпен, поэтому я собираюсь увезти Джоффа и Эдуарда заграницу. В столице останешься ты и Фабиан, я передам последние новости, меня никто не подумает задерживать на границах графств.
Младший сын Бофортов, наследник своих братьев и Эдуард будущий барон Хаксли – два неоднозначных ребенка. С одной стороны точно не принимающие участие в предполагаемых предательствах их отцов, с другой законные наследники.
- Джоффа?! – Для Октавии это была новость, растеряв остатки спокойствия, она резко поднялась со своего места. – Почему ты так решаешь? Куда ты хочешь увез….
- Желание Фабиана закон, сначала Джофф его сын, потом уже твой. – Напомнил Бальтазар, тоном, не терпящим возражений. Сжав свои тонкие руки в кулаки, Октавия обернулась сначала на Бальтазара, потом на Рослин. Окончание разговора она слушала уже стоя, порываясь бежать к мужу, с Бальтазаром ей было разговаривать бесполезно, она давно об этом знала и не пыталась как-то повлиять на него.
- Прости, дорогая, я, пожалуй, пойду.
- Нет, побудь еще немного с нами. Я скоро вернусь, прошу, останься, мой муж проявил желание видеть себя здесь и он не забирал своего приглашения. Ты вольна остаться, Бальтазар такой же гость, как и ты.
Не без труда и не без уговоров, усадив Рослин обратно, Моргенштерн все-таки не выдержала и быстрым шагом ушла в сторону дома, на ходу оглядываясь по сторонам, силясь определить местоположение своего мужа.
Бальтазар почуял кровь.
- Теперь о нашем плане вывезти наследников заграницу знают не два человека, а четыре. – Рослин была умной женщиной и должна была понимать, что будет означать, если информация станет достоянием всего двора и половины баронов Моргарда. – Вы расстроены.
Как факт.
- И не расслышали моих слов, миледи. С крыльца у нас имеет право спускать исключительно Фабиан – это его право, как хозяина этого дома. Я могу предложить вам приехать в Хаксли и спустить вас уже оттуда, от имени малолетнего барона Гастингса, раз он не сможет это сделать самостоятельно еще лет пятнадцать как минимум.
Подождав немного, прислушиваясь к шуму из особняка, Бальтазар так и не дождался возвращения Хозяйки дома, а потому посчитал своим долгом и дальше развлекать гостью милой беседой. Его сердцу тема войн и предательств была мила, что до Рослин – об этом Бофорт забыл подумать.
- Мы будем говорить о погоде или продолжил обсуждать серьезные вопросы? – Дав несколько секунд подумать, Бофорт сам ответил на свой вопрос. – Я так и думал. Овейн заключает союзы, я ценю откровенность особенно ту которая получает информацию из первых рук, сплачивает людей вокруг себя, чтобы при необходимости оспорить решение короля. Что я не понимаю – это как в последствие дворяне будут делить титул между собой? Очевидно, Тиндейлы все-таки открыли свои сундуки с добром. Я хорошо знаю Овейна, лучше, чем мне бы хотелось, знаете его и вы, а потому давайте вместе подумаем как поступит Овейн если титул графа достанется кому-то вроде Брайена Хоука?
Выпрямившись на своем месте, рыцарь спустил ногу с лавки, и склонился над угощениями. Окинув взглядом, стол он замотал в мясо сыр и положил его в рот, не пользуясь приборами, только руки.
- Нужно торопится пока не пришла наша милая Октавия, подобные темы ее расстраивают, а расстроенная Октавия расстраивает вас. Ну, так что? На сколько далеко способен зайти Овейн? Мы же все знаем, как Дарион любит дарить титулы простолюдинам.
Один Хоук чего стоит, а Брайен младший сын одного из мелких баронов, без права наследования отцу и брату, почти такой же простолюдин. Бальтазар об этом знал, потому что и он оказался на обочине дороги, в свое время правдой и неправдой добиваясь положения отца барона.

Рыцарь не сразу сообразил, чего от него хотят. Бокал сначала он чуть не убрал со стола, решив, что с Тиндейл довольно, ясная голова без вмешательства вина как лучший союзник в серьезных разговорах. Оказалось, нет, если выбирать между ясной головой и тандемом в виде пошатнувшихся нервов и пересохшего горла,  победу одерживают большинство. Все как на войне.
В свою очередь Бальтазара куда больше влекла закуска, порешив, что в отсутствии Октавии ему достанется больше, Бофорт повторил свои подходы к тарелке, не один раз забирая с нее свой импровизированный бутерброд из мяса и сыра.
Позор на мою голову...
- Не обольщайтесь в отношении меня. – Большинство представителей громких фамилий согласились бы с первоначальным мнением Рослин и только меньшая их часть знала правду, особенно поддерживая ее заблуждения о верности Бальтазара,  который никогда не понимал значения слова верности. У него были свои мотивы помогать братьям, взаимовыгодный союз – такое определение нравилось Бальтазару гораздо больше. Но вслух он промолчал, позволяя Рослин заблуждаться и дальше.
- Октавия - графиня Антверпена, в этой непростой ситуации она должна знать своих врагов и знать на что они способны. Знать, чтобы не оказаться в неожиданной для себя ситуации.
Смерив женщину своим пристальным взглядом, задержав глаза на ее губах, отмечая их привлекательность, как и женщины в целом, Бальтазар поставил перед собой непосильную задачу. Его братья всегда знали как себя повести в такие минуты – Фридгар утешал, Фабиан коротко извинялся и то не всегда. Бальтазар же решил повести себя иначе – подняв кувшин, он добавил вина в кубок женщины, наливая вино до краев, чтобы   впредь не грустила. 
Относительно планов Бофортов, их небольшое бегство заграницу вернее части их большой семьи, Тиндейл тактично промолчала, но Бальтазар надеялся, что она поняла, чем  вызвано это решение. Со своей стороны он не хотел терять единственного сына и посчитал за лучшее взять пример с Фабиана, решившего своего четвертого сына спрятать подальше, не зная чего ждать от будущего, граф Антверпена не хотел рисковать всем.
Вторая улыбка за этот день появилась на губах Бальтазара, когда гостья заговорила о бунтовщиках. Если обращаться к урокам истории, когда-то и Барнар Мирцелл, отец Дариона тоже собирал вокруг себя не заговорщиков, дабы вместе вспомнить, кто их настоящий король и при необходимости призвать его обратить внимание на недовольство своего дворянства. Неужели история повторяется. Бальтазар не знал, но с улыбкой не мог ничего поделать, благо не рассмеялся Тиндейл в лицо, боясь прослушать что-нибудь важное из того, что она собиралась сейчас рассказать.
В этот момент Бальтазару показалось, что он что-то услышал. Не отводя взгляда и не меняя позу, он решил – ему показалось. Мало ли что происходит в особняке, вдруг Фабиан и Октавия снова устраивают друг другу сцены, уверенные, что их никто не видит. С ними порой случалось, издержки брака как-никак.
Не успев спросить против кого конкретно собираются выступить оскорбленные семьи, если король выберет кого-то не из них и не Брайена Хоука, Бальтазар почувствовал, как у него шевелятся волосы на загривке – как у гончей почуявшей дичь.
- Закрой рот, женшина! – Потребовал мужчина, когда Рослин говорила и говорила.  Мертвый слышал больше чем она. Звуки в поместье Бофортов были ему знакомы, как и любому другому представителю этого древнего рода, находящему здесь приют многие годы. Хлопоты слуг, негромкие разговоры, лай собак – всему этому было место, но никак не звону оружию и неоправданному повышению голосов вплоть до криков, способных нарушить покой хозяев. Огромную роль играли выработанные войной навыки. Ошибка на войне была равноценна смерти. А Бальтазар был до сих пор жив, потому что ошибался редко. Грубый вояка в первую очередь, потом все прочие заблуждения.
Звонко щелкнула застежка плаща, двое оленей разошлись рогами в стороны, двумя кусками серебра падая на лавку, под тяжестью плаща, который они удерживали. Сделав предостерегающий взгляд помолчать, Бофорт потянулся за ножом, вторая рука легла на жестокий в своем бессердечном исполнении пернач. Раньше его скрывали полы одежд.
Кто ждет – всегда дождется, неправда ли? Вот и Бальтазар дождался.
- Держитесь за мной. Не бегите и не кричите. – Вспомнив о своих обязанностях телохранителя, Бальтазар отдал распоряжения Рослин, за секунду до того как несколько озверевших крестьян ворвались в сад. Все-таки толпа прорвалась сквозь ворота, смывая охрану своим количеством. Что делали люди короля в этот момент, Бальтазар забыл подумать. Неопытные, нетренированные крестьяне не могли сравниться с рыцарем в искусстве обращения с оружием, но их было больше. На неподвижной черни, Бальтазар был стремителен и быстр, не давая им время опомниться, он на каждого тратил не больше двух ударов. Пернач дробил голову, разбивая черепа, когда нож направленный безжалостной рукой, безошибочно находил глазницы, нырял в шеи, окунаясь в кровь по рукоять. Понадобилось меньше двух минут и вот живописный сад из зеленого превратился в багровый. Кровь заляпала крылья бабочки, как и одежду младшего Бофорта. Синие глаза младшего из братьев светились каким-то чудовищным светом, игра воображения создавала зловещую иллюзию, Бальтазар был в своей стихии.
Оглянувшись на Рослин, он молча протянул ей открытую ладонь залитую чужой кровью. Отсюда нужно было уходить, крики нарастали по мере того как лавина неслась на них, сметая все на своем пути. Крепость пала.

В обморок не упала, и губы не дрожат. Про себя отметил Бальтазар, пока смотрел на гостью, в единый миг ставшую его подопечной. Не самое лучшее время она выбрала для визитов, как верно подметил Бофорт, только увидев на пороге их дома сестру Овейна Тиндейла.
- Надо найти Его Светлость и Октавию,
Восхищение, симпатия или уважение заставили Бофорта, потянуться к этой женщине. Будь на месте леди Рослин другая, и она бы не пренебрегла своим долгом повести себя в соответствии со своим положением и возрастом, как минимум ахнуть и картинно упасть на кресло, оказавшееся в нужное время в нужном месте, сразу у нее за спиной, она была просто обязана. В леди Рослин был стержень иной пробы, от Бальтазара не укрылось какими разными взглядами, она смотрела на крестьянина и на свое платье. Даже рука, укрывшаяся в его, не дрожала, никак не проявляя беспокойства.
- Очарован. – Самое место искренности слов. С другой стороны в будущем может не представиться возможности. Сжав руку доверившейся ему женщины, Бальтазар принюхался. Вместо того чтобы попытаться ограбить, вынести ценности из дома Бофортов, его решили поджечь. Древний особняк несколько лет назад был полностью облицован деревом, для создания дополнительного уюта и сохранения тепла. Какая трата денег, как они были непредусмотрительны, но кто знал, что в особняк графа Антверпена полезет разъяренная толпа, а королевские солдаты будут смотреть на это спустя рукава. – Подонки.
Поделился своими мыслями Бальтазар, увлекая женщину за собой. От кинжала пришлось отказаться, сунув его в ножны, мужчина поспешил туда где, по его мнению, должен был находиться старший брат и его жена. Толпа с ужасающей скоростью заполняла собой первый этаж, буквально сметая охрану с пути. Валя закованных в латы мужчин они били их, чем попало, пытаясь добраться до жизни притаившейся где-то внутри. Отмахнувшись булавой от самого ловкого из них, Бальтазар пропустил Рослин вперед на лестницу и последовал за ней, охраняя тылы. Чем был удобен  особняк Бофортов – очень много дверей и множество коридоров соединяющих собой весь особняк подобно лабиринту, почти в каждой комнате два выхода, слава паранойе древних предков. Навалившись на дверь, захлопывая ее и подпирая копьем убитого стражника, Бальтазар обратил внимание еще на один труп. Значит, кто-то не стал останавливаться на первом этаже, устремляясь сразу на второй. Пожар, разгорался все сильнее, как голодное чудовище огонь пожирал мебель и стену. Напрягая память, Бальтазар вспомнил, что соседний дом тоже весь из дерева, благо сейчас он пустовал, вся семья находилась загородом. Как предусмотрительно. Пробегая мимо широкого окна, Бальтазар по наитию выглянул наружу, как раз вовремя, чтобы кинуть Рослин на пол и закрыть ее собой от града осколков. Тесно прижимаясь к ней, как и в саду, служа ей щитом, Бофорт услышал лай собаки и треск пожара. Вскинув светлую голову, он поискал глазами источник. Тишина и предыдущие звуки сопроводил вполне знакомый им обоим голос.
- Фабиан!
Не теряя времени даром, Бальтазар поднялся, увлекая за собой Рослин. Оставалось недалеко, как не вовремя все это случилось. Толпа будто что-то сказала. 
- Я не он… - разжалось яростное шипение графа Антверпена. Закончить ему не дал какой-то надрывный голос, раньше его слышать Бофорту не доводилось.
- Да здравствует королева Мод! Молись Святой отец!
- Невежественные глупцы! – Как хорошо все-таки иметь брата – близнеца похожего на тебя как две капли воды. Попробуй втолковать невеждам разницу между одним и другим, когда они упрямо отказываются ее видеть.
Появление Рослин и Бальтазара встретила десяток пар удивленных глаз, две пары из которых принадлежали тем, кого они искали, еще одна верной собаке графа, кому принадлежали остальные Бальтазар, не разобрал. К Рослин за поддержкой потянулась Октавия. Сжимая руки подруги, она увела ее в сторону, чтобы не мешать мужчинам. Моргенштерн говорила что-то о том, как рада видеть ее целой и невредимой, но шум сражения заглушал ее голос, волнения хватали за горло.
В отличие от Бальтазара, Фабиан орудовал длинным мечом. Манера сражаться была схожа, основа и первые учителя у братьев были общие, потом, в юности их дороги разошлись. Бальтазар сверкал глазами и сохранял ледяное спокойствие, когда Фабиан был яростен и непримирим, нанося удары и жертвуя защитой. Несколько раз вилы, а в другой раз подобранный крестьянином чужой меч проносились в нескольких сантиметрах от тела графа Антверпена, не причиняя ему вреда и все-таки вреда избежать, не удалось. Свою цель нашла стрела. Темные перья на конце содрогнулись, когда она вошла в спину мужчины  под левую лопатку или в плечо, резко разворачивая его силой удара и обрушивая на пол, Фабиан с глухим рычанием упал, не успев понять, что произошло. Не помня себя Октавия, бросилась к нему. Вторая стрела должна была достаться Бальтазару, но он, жертвуя своим ножом, успел, раньше отправляя  его в цель. Стрелок не выглядел простым крестьянином или у него разгулялось воображение? Поток толпы временно схлынул. Фабиан не потерял сознание, пытаясь зажать рану рукой. Нет, определено тот лучник был не так прост, как показалось на первый взгляд. Таким луком пробивали доспехи, используя на войне, стрела спокойно прошла сквозь тренированное тело мужчины, пробивая его насквозь. Бальтазар оглядел рану.
От боли и потери крови Фабиан побледнел, интересно он выглядел краше своего брата запертого в подземельях замка?
- Терпи. – Приказал Бальтазар. По одному взгляду поняв, что от нее требуется, Октавия навалилась на плечи мужа, давая возможность Мертвому надавить на стрелу, проталкивая ее вперед. Кровь побежала сильнее. Заботливая ладонь коснулась гладкой щеки мужчины и стерла со лба выступившую испарину.
- Мы не можем здесь оставаться. Нужно добраться до конюшен в южной части поместья. Отсюда недалеко. – Не спрашивая брата, потому что у того большого выбора не было, Бальтазар обратился к женщинам. – Справитесь?
И одновременно резко потянул брата вверх. Вокруг мертвецов бегал черный пес, иногда останавливаясь, чтобы слизнуть черную лужицу крови с пола. Свистнув ему, найдя полезным, Бальтазар сдвинул невидимый рычаг, открывающий потайную дверь в стене. Он слышал, как приближается яростный топот и чувствовал удушающий дым. Толпа не сразу сможет понять, куда они делись, за это время они должны были успеть уйти. Бальтазар очень надеялся на своего оруженосца, таща на себе теряющего кровь и сознание брата.

Отредактировано Balthazar Beaufort (2015-06-25 23:41:58)

Смотря на вытекающую из графа кровь, Бальтазар отметил, что она далеко не голубая. Такая же красная, как и в любом другом живом существе, в тех же оленях, которых взяли на герб их общие предки.    Фабиан все-таки потерял сознание, гордая голова поникла, роняя на лицо светлые волосы. Не видя других вариантов, Бальтазар в последний момент нырнул под падающее тело, принимая его вес на себя. Ухватившись за правую руку и ногу, он прикинул общую массу графа и поднялся с ним, мышцы на шее напряглись, вена вздулась, руки побелели в костяшках. Со стороны граф выглядел легче, может ему   стоило  больше потерять крови? Гоня от себя шальную мысль, Бальтазар шел впереди, сразу за бодро виляющей хвостом псиной. За ним шли женщины, Октавия не отпускала руку Рослин, хватаясь за нее сильнее при каждом шорохе и резком вздохе того же Бальтазара. В какой-то момент стало нечем дышать, дым забивался в щели и заполнял собою коридор.
- Быстрее. – Обернувшись к женщинам, Бофорт поспешил вперед,  не забывая оглядываться назад. Коридор кончился неожиданно, ударив по двери ногой за занятостью рук, Бальтазар только со второй попытки сумел открыть дверь. Коридор был чист, когда мужчина ожидал увидеть здесь следы разрушений. Видимо бунтовщики не успели сюда добраться. Пока еще, если судить по крикам доносившимся откуда-то далеко. Собственная одежда противно липла к телу, а в местах где успела подсохнуть - кровь, царапала кожу. За время их путешествия, на последнем отрезке пути, им встретился только один незваный гость. Не успев достать булаву, Бальтазар сделал шаг назад, когда пес накинулся на неизвестного, защищая хозяина. Капкан из острых зубов сомкнулся на шее крестьянина и тот истошно завопил, пытаясь согнать с себя пса. Бальтазар не стал помогать ему в этом, оставляя кобеля рвать тому глотку.
- Ваша милость! Сюда! – Молодой юноша, в стеганом кафтане, бежал навстречу Бофорту и остальным. Несмотря на озабоченность на его лице, он одновременно был рад их видеть. Октавию и Бальтазара, при виде Фабиана он побледнел, а заметив Рослин, послал недоумевающий взгляд в сторону рыцаря. Вручив мальчишке меч, который не смог оставить в полыхающей кабинете, страшась, что отец восстанет из могилы и покарает своих детей за утрату реликвии, Бальтазар тоже посмотрел на Рослин. Посмотрел и все. Женщины выглядели грязными, обеспокоенными, зато обе были живы. Как все-таки им повезло, что графиня – мать решила оставить внуков при себе.
Не дождавшись ответа, Бенет решил положиться на своего учителя и попытался ему помочь нести не только меч, но и раненого Бофорта. Эту честь Бальтазар не доверил никому, попросту опасаясь, что у Бенета переломится позвоночник.
- Все приготовил?
- Конечно, сир! – Радостно выдохнув он, конюшни были недалеко, характерный запах навоза ударил в ноздри еще на подходе. Только здесь Бофорт расстался со своей ношей и медленно выпрямил спину.
– Где мои доспехи?
- ….я их не распаковывал. – Неуверенно отозвался юноша, в конюшне были не только они, выжившая прислуга спешно седлала лошадей. Несколько человек из охраны графа, бестолково топтались, не зная, что им делать, суровый конюх пристально отслеживал всех своих четвероногих подопечных, собираясь спасти их всех, а потом уже заняться двуногими. Отдельно от остальных топтались четыре красавца; черный гунтер графа, молодая лошадка Октавии, а так же иностранец – огромный, боевой конь Бальтазара, рядом с уступающим ему в размерах лошадью его оруженосца.
- Рослин когда мы вырвемся, поедете вперед, будете показывать дорогу. Октавия ты поедешь с Бенетом, я с братом, твою лошадь привяжем к седлу Бенета. - Оглядев еще раз конец, Бальтазар придержал поводья графского жеребца, недобро посматривающего на скопление людей рядом с ним и особенно на свою новую всадницу. Запах Рослин зверю был не знаком, и он недовольно раздувал ноздри.  – Вам этот.
Тем временем Бенет успел достать плащ и шлем Бальтазара, не понимая зачем они ему сейчас, он молча протянул их рыцарю. Тот интриги не держал. Взяв все из рук мальчика, мужчина быстро надел простой, темный плащ на Фабиана скрывая его залитые кровью богатые одежды, а на голову опустил шлем с забралом, таким образом, скрывая сходство с архиепископом.
- Вперед! – Когда все расселись по лошадям, скомандовал Бальтазар. Нервозность седоков передавалась животным, конь Фабиана отчаянно пил копытом, лошадка Октавии норовила вырваться, только великан Бальтазара задумчиво жевал поводья привыкнув к такой атмосфере, иначе зачем его растили если не для войны? По команде конюх открыл ворота, вместе с ними вырвались и слуги, каждый привязал к своему седлу еще поводья нескольких животных, пытаясь спасти хоть что-то. У некоторых были замотанные в приметные мешки тюки, каждый выносил что-то помимо собственной жизни. Что происходило позади него, Бальтазар не смотрел, сам он вынес из пепелища печать Бофортов и меч своего отца, его конь с ходу врезался в людей, одного затоптав на смерть, в открывшуюся просеку нырнул Бенет с Октавией, когда конь Фабиана задержался, чтобы цапнуть незадачливого крестьянина, откусывая ему с руки пару пальцев. Замыкала их шествие собака, радостно виляя хвостом, она подхватила то, что выплюнула лошадь, решив отдать потом хозяину, вдруг тому надо.
Только оказавшись на другой улице, Бофорт натянул поводья, уступая место ведущего Рослин.

Графский конь, а ведет себя как последняя свинья! Думал Бальтазар, наблюдая за поведением вороного брата. Черный не нашел местные конюшни достойными своей персоны и попытался совершить побег, отчасти по этой причине, отчасти потому что мыться не желал, да и местные руки ему не понравились. Протащив несчастного мальчишку несколько метров, он уперся мордой в ворота и протащил этого же мальчишку обратно эти же несколько метров. Остальные слуги принялись его ловить, под заинтересованные взгляды трех мужчин – Бальтазара, пса и коня рыцаря. Укротить черного смог только их конюх. Отстав в городе, он догнал их спустя час после того как графа Антверпена унесли наверх, как выяснилось позже на тракте ему встретился Бен. Своего оруженосца, чтобы тот не маялся от безделья, Бальтазар отправил с людьми Овейна. Бен то и направлял знакомые ему лица с тракта в трактир, туда, где располагались люди Бофортов, доверившиеся простому трактирщику и слову Рослин Тиндейл, но не поверившие в надежность королевских стен. Можно было бы направиться в королевский замок или любой собор, но доверие к ним пошатнулось. Как результат – они все здесь.
Пес постоянно выбегал во двор, оглядывался и не находя опасности бежал обратно на верх. Лучше было не становиться у него на пути. Трофей, который принесла с собой собака, Бальтазар закинул подальше в траву, чтобы кто-нибудь не увидел. Оглянувшись на свое вычищенное до чистоты, не оруженосцем, оружие Бальтазар решил тоже заняться чем-то полезным  не сидеть же без дела. Подниматься к брату наверх он не стал – отобрал своего коня у недовольного конюха, решив побаловать того и заодно привести в порядок. Ну и себя заодно.
- Главное, что он жив.
- Приятно слышать. – Бальтазар подошел бесшумно, нарушая разговор охранника с Рослин Тиндейл. По традиции   такими мелочами, как – а не помешаю ли я вам, если присоединюсь к разговору! – он не интересовался. Он вообще на них не смотрел, задрав голову, Бальтазар созерцал окна на втором этаже таверны, где должен был располагаться его брат. Отсюда его было не видно, но Бальтазар на это и не надеялся, ему достаточно было знать, что все обошлось и Фабиан в неопасности. Они сделали все что могли, остальное зависит от него и  Всевышних, поправится или нет, лично им можно задуматься о других вопросах.
- Милорд, вы бы…. – Охранник переводил взгляды с Бальтазара на леди Рослин, что так его смутило Бофорт   не понял, продолжая растирать оголенное тело, широкой полоской грубой ткани. Штаны на нем присутствовали, в остальном же. Выступив из-за угла дома, в конюшню направился уже чистый конь. Как молодой жеребчик, он высоко задирал копыта и фыркал, сытый и чистый – что ему еще могло быть надо? – Милорд!
- Принеси что-нибудь поесть, твою госпожу ветром сдувает. Ей принеси и мне захвати. – Поняв, что спорить бесполезно, охранник быстро скрылся в таверне. Наверное, спешил как можно быстрее вернуться, опасаясь, что чужой рыцарь разложит его драгоценную хозяйку прямо перед таверной, когда потом Овейн разложит его. А почему бы и нет? Склонив голову к плечу, Бальтазар оценивающе осмотрел лицо, руки и длинную шею женщины, свободу воображению ограничивало платье, но не сильно.
- Вы здесь? – Заметив, что женщины о чем-то задумалась, Бальтазар окликнул их спасительницу и сел рядом, касаясь ее плеча своим. Выдохнув мужчина, облокотился спиной о стену, подставляя живот и грудь умирающему солнцу. Светлые волосы блестели от влаги, пятерней смахнув их с лица, Бофорт снял травинку (которой протирал коня) со своей груди и отбросил в сторону, да и штаны застегнул, узкие брюки держались на бедрах и потому не сваливались, но о приличиях надо было вспоминать хоть иногда. Вот Бальтазар и вспомнил, на этом его знание о приличиях ограничивались.
- Вам нужно снять с себя платье. – Тонко намекнул Бальтазар на внешний вид женщины, при виде которой какая-то девчушка решила разреветься и позвать на подмогу родителей. При виде нее или него. Крестьяне как-то проще относятся к чужой наготе, чем рыцари защищающие честь своей госпожи. - Там есть вода, колодезная. На солнце она нагрелась, но на дне холодная.
На несколько секунд Бофорт прикрыл глаза и как выяснилось не на несколько секунд, в любом случае он себя чувствовал отдохнувшим, а Рослин уже вернулась. Вернулся и охранник, с угрюмым выражением лица, протягивая Бофорту, чужую рубашку. Чистую судя по запаху, натянув ее и подобрав длинные рукава, Бальтазар присоединился к чужой трапезе. Несколько минут он ел молча.
- Прогоните вашего пса. Нужно закончить наш прошлый разговор. – Мокрые прядки, обрамляющие лицо женщины, сбивали ей возраст, придавая лицу невинности, делая черты еще мягче, чем они есть. Узкие кисти говорили о ее происхождении, а ладони были заметно грубее, чем руки той же Октавии. Поймав ее за руку, когда они одновременно потянулись за хлебом, Бальтазар забыл о своих изначальных намерениях, проведя своей мозолистой рукой по ладони Рослин Тиндейл. Увидев подобное бесстыдство, рыцарь, было, сорвался на бег, чтобы вернуться обратно к столу, но остановился. – Вы что поле засеиваете, когда не разбираетесь с делами брата?
Руку он отпустил и первым взял хлеб, первым взял, но отдал его женщине, себе взял другой кусок, откусывая сразу половину.
- Хоук уже имеет графский титул, его не сделают вашим господином, а что на счет барона Гвидеона?

Отредактировано Balthazar Beaufort (2015-06-27 04:27:39)

Утка удалась на славу – являясь тем блюдом которое не оставляло Бофорта безразличным к себе, помнится он и в тарелку Магистра когда-то полез, доставая самые вкусные куски, вернее съедая все подчистую. Сейчас он мог спокойно есть свою долю птицы, как обычно руками, толстая шкурка плохо подавалась приборам и брызгала соками во все стороны. Обсосав тонкую шею, состоящую из сплошных косточек, виконт вытер жирные пальцы о взятый им ранее хлеб и принялся отщипывать от него, перед тем как забросить кусочки в рот. Хлеб в отличие от утки не так отвлекал.
Выслушав ответ женщины, и обдумав его, Бофорт был готов продолжить разговор. Ладони Тиндейл никак не хотел идти у него из головы. Даже Хаксли находящееся на границе Антверпена, баронство состоящее из сплошных болот, скал и медведей, где родилась его вторая жена, не требовал от нее вместе с мужчинами ходить с рогатиной на косолапых соседей, а тут отец дочь заставлял пахать землю как простую крестьянку. Попытавшись представить Фабиана в узде, а Октавию толкающую плуг, Бальтазар потерпел фиаско. На месте лиц брата и его жены представлялись совершено незнакомые ему люди. Для одного из самых процветающих графств, в стране – было дикостью отправлять своих дочерей выполнять работу крестьян. Отцы показывали свои сыновьям владения разъезжая по стране, нередко их сопровождали сестры, им объясняли принципы самой работы, но чтобы женщина из рода Бофортов пахала землю? Дикость. 
Бальтазар решил оставить свои мысли при себе. В Антверпене он никогда не работал, в Хаксли да, если можно назвать работой охоту. В землях его сына не было полей для посева,  поэтому основным доходом баронства являлась охота, рыбалка и соответственно каменные шахты.
- Принципы вашего отца касались только вас или ваши братья сеяли зерно, пока вы пахали землю? – Овейн Тиндейл без доспех, без меча и молодой – еще большая дикость, чем обрабатывающие землю Бофорты.
Бальтазар не боялся говорить открыто о своем непосредственном командире, являясь частью ордена Красного солнца, Бофорт был обязан следовать инструкциям, подчиняться приказам и что дальше? Как верно говорят – графы любят обсудить положение в стране в узком кругу доверенных лиц, для Армана Бофорта это были его сыновья. Бофорт с детства привык слушать себя и смотреть, как его предложения воспринимаются со стороны. Порой Гвидеон заставлял забыть о своем происхождении, но достаточно было последить, как он неуклюже карябает письма, глянуть на заляпанные кляксами черновики и все возвращалось на круги свое. Это если не считать его размышления на тему тщедушной аристократии, пользующейся заслугами предков и на самом деле ничего из себя не представляющей. Речи крестьянина, половину жизни отдающего свои силы и молодостью в услужение другому, получая за это…..почти ничего не получая. Моя мать была прачкой, мой отец кузнецом! – может быть, еще назовет свою бабку и деда, а кем были их родители уже неизвестно, когда любой уважающий себя граф знал своих предков по делам и именам, на много поколений назад.
В остальном нареканий нет.
- Значит вы не против его кандидатуры? – Уточнил Бофорт, облизав с верхней губы молочные усы. Никогда не любил молоко и после этого глотка вспомнил почему, лучше вина ничего нет. – Его всегда можно женить. Он не так стар чтобы не иметь наследников. Выдайте за него Гвиневру или Мейлир и внуки Овейна, станут графами. Кроме того, Овейн должно быть уже привык подчиняться его приказам, по сути, мало что изменится, если графский титул отойдет этому человеку.
Вино пошло лучше. Попробовав, Бофорт сделал глоток по больше, и еще один закрепляя свои впечатления. В его семье с детства пили вино, сначала подавали разбавленное, потом уже крепкое, нередко за место воды. 
- Я должен вам сообщить, чтобы это не стало для вас сюрпризом. – После небольшой паузы, за время которой Бофорт успел обдумать свою мысль и оценить вино, Бальтазар перешел к другому вопросу. –  Мало для кого секрет, что моя жена скоропостижно скончалась чуть больше года назад. После себя она оставила….
Сколько их там? Опять небольшая пауза и краткое замешательство за каменным выражением лица.
….пятерых дочерей…
Надеюсь, что не шесть или все-таки шесть? Один…два..три…нет, все в порядке.
…и сына. Мои дети остались без матери, к моим титулам примешался еще и титул вдовца. По решению моего брата и по необходимости, я рассматривал кандидатуры вдов их дочерей, не афишируя   свои  намерения. Теперь к сути, я намереваюсь просить вашего брата, как главу вашей семьи, передать вашу жизнь и вашу судьбу мне, позволить называться вашим мужем. Вы станете виконтессой Антверпена, по хельмовскому определению, а так же Хранительницей Хаксли, мачехой будущего барона Гастингса.
Романтика бывает всякой, как и романтики. Наполнив себе еще бокал, наполовину, Бофорт задумался над своими словами. Ему уже много раз намекали на грубость, но идя протоптанной дорогой, он редко сбивался со следа. В случае Дианы не пришлось ничего объяснять, Бофорты просто посватались к ее отцу и те были счастливы до безумия, с Рослин Тиндейл нужно было осваивать новые территории. Она не была похожа ни на первую жену Бальтазара, ни тем более на вторую.

Отредактировано Balthazar Beaufort (2015-07-02 18:28:06)