И никогда нельзя предугадать какой стороной повернется к тебе жизнь. Ты ждешь чего-то определенного, четко сформулированного, готовишься к этому: морально, физически да как угодно, тратишь свое время, силы, переживания, а все выходит боком. Рушатся планы, рушится вся тщательно выстроенная внутри оборона. А все почему? Просто потому что один человек решил внезапно поведать всему света интереснейшую историю о своем предательстве. Этакий смельчак, душу которого заела совесть. Совесть. Совесть. Странное понятия. Для каждого оно имеет свое значение, но назвать Фридгара Бофорта совестливым человеком у Дариона не поворачивался язык. Выплеснув свой гнев и посадив того в темницу король заметно поостыл, а вместе с этим с глаз сошла пелена злобы, позволяющая увидеть всю сложившуюся картинку с другой стороны. Вспоминая его поведение на совете в день крестин принца и принцессы невозможно было и подумать о том, что этот человек является автором тех злосчастных писем. Воспоминания были смутными, все таки прошло уже практически 3 месяца, но все же Дариону удавалось воссоздать картину тех дней. Слишком внимательно он читал письма, слишком рьяно защищал королеву, отрицая и малейшую ее причастность к этому делу. Так ли будет действовать человеку, чьим основным желанием было уничтожить ее? Навряд ли, хотя теперь он уже ни в чем не был уверен.
После окончания суда не только королевский замок, вся столица как с цепи сорвалась. Городская стража несколько раз разгоняла недовольных горожан, поносящих имя кардинала в пух и прах. Дай им волю и они ворвутся в темницы и сожгут как обычных ведьм. Без суда и следствия. Хм, инквизитор сожженный на костре святой инквизиции. Печальная история. За эти два дня он так и не пересекся с королевой, чье честное имя Бофорт все же смог оправдать. А значит и оправдал их детей. Одна загубленная жизнь за шесть. Именно на этом настаивал дядя короля - Зарин Мирцелл, который не поверил, не верил и не планировал верить в эту ошеломительную исповедь на суде. За эти дни король принял только его, выслушивая перечень разумных доводов и аргументов. С каждым новым предательством становится сложнее верить кому-то, везде начинают мерещиться предатели и заговоры, но в чем можно быть уверенным точно так это в свою семью. Вот кто никогда (ну или за редким исключением) не вонзит кинжала в незащищенную спину. И у Фридгара была семья, думать о которой так же приходилось. Все они поспешно удалились из зала суда и больше на глаза не попадались. По донесениям никто из них столицу не покидал и пока они осели в своем столичном доме. Покинь граф Антверпена столицу без ведомо короля в такой щепетильной ситуации и близнецы могли стать соседями по темницам. Нет, они будут выжидать. Творить глупости не входило в особые черты их семейства.
Еще утром графу было отправлено письмо с приказом прибыть на аудиенцию к королю, но ответа так и не было. Не было час, не было два, не было три. Сегодня Моргардский Змей внезапно обернулся удавом, спокойного и не торопливого. Подождем. Быть может причина его спокойствия и хладнокровия таилась в успокаивающих настойках лекаря или весь пыл его натуры успел перегореть за эти два дня.
Сидя в своем кабинете, которые сегодня был как-то по особенному мрачен, он заканчивал письмо, которое сегодня же будет отправлено в соседнее герцогство, отношения с которым становились все теснее и теснее. Неожиданный стук в дверь не дал закончить, заставляя отвлечься. - Ваше Величество... Бофорт прибыл. - Ну наконец-то. - Передайте графу, что я ожидаю его. Повисло неловкое молчание. - Ноо.. Ваше Величество.. Прибыл не граф, а его брат. При упоминании брата старшего Бофорта в голове сразу невольно всплывал образ Фридгара, но нет, на данный момент свободно перемещаться по столице мог лишь один из двух братьев графа. - Бальтазар. Глаза Дариона слега сузились. - Ну значит впусти его! Охранник, несший дозор перед входом в королевский кабинет сделал легкий поклон и удалился. Снова прозвучал легкий дверной скрип, послышались шаги. Король обмакнул перо в свежие чернила и продолжил писать, не поднимая головы.

Медленно чиркая пером по бумаге, он старался выводить буквы как можно аккуратнее и понятней. У короля почерк был под стать характеру: быстрый и размашистый. О прошедшем не так давно в Лореншире совете графов Орллеи, возглавляемым самим герцогом Дариону стало известно не так давно, но медлить с ответом было нельзя. Отправить вперед письмо, а чуть погодя и самому отправится в путь. Всю западную часть материка в скором времени могли ожидать не бывалые перемены, остаться в стороне от которых Моргард не мог. А Бофорт тем временем стоял по центру комнаты, не подавая никаких признаков жизни и терпеливо выжидая. Тишину между ними разбавлял лишь звук соприкосновения пера с бумагой. В какой-то мере Дариону было интересно сколь долго Бальтазар сможет продержаться во так, стоя в какой-то не определенности. В полнейшем безмолвии.
- Мой брат принесет вам личные извинения, когда поправится. - Дарион все еще не поднимал взгляда. О да, ему уже доложили о беспорядках в поместье Бофортов. Теперь, из-за предательства одного человека тень нависнет над всей семьей. Если вам неугодно мое присутствие, я вас покину в сей же час. - Дарион вывел последнее слово и отложил перо в сторону. Сложил бумагу в пополам он залил ее расплавленным на огне черным воском и приложил к тому собственную печать. – Мне вас оставить? И снова молчание. Отодвинув бумагу чуть в сторону, он наконец поднял глаза на Бальтазара. Строгое и безэмоциональное лицо, все же имевшее что-то общее со старшими братьями.
- В этом нет нужды. - Снова легкая пауза. - Присаживайтесь. - Король движением правой руки указал Бофорту на свободное место, на котором тот смог бы расположиться. Какая ирония, именно на этом самом месте не так давно восседал кардинал, когда король сообщил ему о его роли на судебном процессе. Сами собой из памяти всплыли воспоминания того дня. Поведение, реакция... Не так должен вести себя человек, целью которого было растоптать Ее Величество. Бальтазар прошел вперед и стук каблуков его обуви легким эхом отражался в стенах кабинета.
- Мне уже доложили о том происшествии в поместье. Надеюсь, здоровью графа ничто не угрожает? Быть может послать к нему дворцовых лекарей? - Голос был спокойным и размеренным, как и состояние самого Дариона. Хоть обстановка вокруг и казалось напряженной, тот старался не обращать на это внимания. - Все виновные понесут наказание сполна. Никто не смеет безнаказанно учинять резню, а тем более нападать на графа... Каких бы причин для этого не было. - Дарион не отрываясь смотрел собеседнику в глаза, которые отчего то казались ему стеклянными.
- Я думаю Вы понимаете для чего сюда был приглашен Ваш старший брат. Пальцы мужчины легли на поверхность стола и начали выдавать легкий поочередный стук из под каждого пальца. - Известие о предательстве Фридгара никого не оставило равнодушным. Новость уже разлетелась во все стороны, а вскоре достигнет и Святого Престола.. - Руки короля в отношении кардинала были заметно связаны, все же тот был человеком папы. Инквизитор якшающийся с отлученной от церкви ведьмой, вот тебе и шутка.
- Слишком много вопросов остаются открытыми, даже после столь громкого заявления. Расследование проводится и правда рано или поздно себя обнаружит, но до того времени я желаю знать почему граф Антверпена умолчал о готовящемся заговоре? Из-за страха? За себя или свою дочь? Или это прямое содействие заговору? - Лицо короля не изменилось, лишь только изменился взгляд, стал более живым и требовательным. Голос был не громким и спокойным. Сейчас ему хотелось получить ответы на все интересующие его вопросы, а лишние эмоции попридержать на случай более подходящий.

Оставаться спокойным, хранить холодность разума не взирая на внешние раздражители, быть собранным, не выдавать своих эмоций, следить за каждым своим жестом, за тембром голоса, за взглядом. И нельзя ошибиться, каждая такая ошибка как пропущенный удар мечем. Дарион часто вспоминал слова своего отца, благо тот был человеком мудрым и наставления своему сыну давал соответствующие. Барнард часто сравнивал будни короля с бесконечным ристалищем, где против тебя снова и снова выставляют лучших противников, а ты должен сражаться с ними без отдыха, без остановки, изо дня в день. Принять это сложно, смириться - еще трудней, но другого выбора нет. Приходится брать и делать.
Король не отводил тяжелого взгляда от столь важного собеседника. Внимательно вслушивался в каждое пророненное им слово тот замечал, что они как и его взгляд и прозвище были мертвыми. Мертвый Бофорт. Быстро пронеслось в его голове, но никак не отразилось на лице. Одного из выводка Армана Бофорта он бы ой как хотел видеть таковым, а остальные еще могут сыграть свою роль и отнюдь не самую последнюю. За время его правления два графский дома потерял свое положение и был изничтожен или полностью или по мужской линии. Хотел бы он повторения этих событий? Хм... Жестокие времена требуют жестоких решений.
- Повесите каждого второго прихожанина Тэллерского собора? - губы короля слегка дрогнули, но в то же мгновение пелена спокойствия упала на лицо. Он глубоко вздохнул. - Только если вина каждого будет установлена. Его руки были запачканы кровью: кровью врагов, преступников, изменников, но не кровью невинных. Дарион был жестким правителем, но не безумцем. Отнюдь не безумцем. Если не каждый, то многие давно уяснили, что король милостив и щедр к своим верным друзья настолько же, на сколько безжалостен и кровожаден к своим врагам. Уничтожая, сохраняем.
- Мирцеллы не прощают. - это выражение поистине стало вторым негласным девизом правящего дома, знакомое как самым привилегированным аристократам, так и далеким мелкопоместным дворянам. Все знают и всё равно желают испытать правдивость этой поговорки на своей шкуре, закрывая глаза на плачевный опыт... других. - И это чистая правда. Нет прощения и снисхождения изменникам, как нет его и заговорщикам. - Неожиданно даже для самого себя король держался на удивление спокойно, не изменив своей тактике "удава". Лицо не дрогнуло, голос тоже. Лишь глаза, о эти зеркала души человеческой, могли выдать его. - Ваш брат - королевский подданный присягнувший на верность своему королю и государству. Он обязан был пресечь готовящийся заговор в зародыше и не дать ему вылиться в то, во что он уже успел. - Дарион сделал не большую паузу. - Сокрытие истиной правды могло стоить жизни Ее Величеству и поставило под удар жизни наследников престола. Вам не хуже меня известны наши законы и наказание за их несоблюдение. Руки короля были опущены под стол и находились вне видимости Бальтазара, который был не в силах заметить сжавшуюся в кулак правую руку. - Степень вины одного из ваших братьев будет решать Святой Престол. - Ибо власть королей не безгранична. - А что касается другого.. - Мирцеллы не прощают. Крутилось у него в голове. Положение Бофортов сейчас было крайне шатким. Одно не верно принятое решение и весь их род, а не только двое из их представителей, мог впасть в королевскую немилость. - Мой отец, на сколько мне помнится, наделял Вашего отца - Армана своим безграничным доверием. Я всегда знал Вашу семью как верных короне людей, для которых священные клятвы не пустой звук- Дарион слегка прищурился. - Но события прошедших дней пошатнуло эту веру. - И не безосновательно. - Разумеется ничего нельзя сказать точно без тщательного расследования, коим уже занялись. И я хочу, чтобы Бофорты этому поспособствовали. - В горле пересохло, жутко хотелось выпить. - В отношении Фабиана будет проявлена.. королевская милость, если его семья поспособствует в установлении истины.

Он не отводил взгляда от своего собеседника, стараясь смотреть тому прямо в глубь стеклянных глаз. Время от времени отвлекаясь и позволяя себе вновь отыскать на лице Бальтазара хоть малейшие зачатки эмоций или переживаний, разрывающих его нутро. Но мертвый он потому и мертвый, что физиономия его застыла и хоть ты тресни другого не добьешься. Слегка суженные глаза могли выдать в короле оценочный взгляд. Хоть до схожести близнецов младшему далековато, было между ними тремя что-то неуловимо-общее. Каждая знатная семья имеет свои особенные, отличительные черты, как в проявлениях внешних, так и внутренних. Мирцеллы в большинстве своем черноволосы и темноглазы, а о их семейном нраве ходят легенды. Что до Бофортов же... о внешних особенностях говорить сложно, но тем не менее все трое были светловолосы, но различны как глазами так и взглядами. Фабиан редко смотрел в лицо, в глаза - еще реже. Взор Фридгара был хитер, но преисполнен ума. Младший из братьев был весьма пронзителен и всегда смотрел в глаза. Всегда, но не сейчас.
Довольно неожиданно Бальтазар отвел взгляд в сторону. Считать ли Дариону себя победителем в этой "дуэль"? Что за ребячество. Дабы немного отвлечься, король сменил позу на более расслабленную и комфортную для него.
- На охоте можно потерпеть неудачу. - Резко отрезал король. - Можно потерпеть неудачу в битве. Но как можно потерпеть неудачу в предательстве? Вопрос был скорее риторическим. Потерпеть неудачу. Эта фраза не выходила у него из головы и в ответ на нее хотелось рассмеяться. Неудача в государственной измене. Как ее оценить? Не довел начатое до конца? Не достиг желаемого? Был обнаружен? Замечен? Предан своими же сторонниками? Измена по сути своей уже является одной сплошной неудачей.
- На сколько мне известно, Вы человек..- он слегка осекся, пытаясь подобрать нужные слово. Неприятный? Тяжелый? Отталкивающий? -..весьма специфичный. Поэтому Вы не интересовались отчего ваши братья не могут найти меж собой мира? Не стали вдаваться в подробности исчезновения своей племянницы? Или это настолько обыденно у Бофортов, что иной раз и внимания на такие инциденты не обращают? Что-то подсказывало ему, что Бальтазар не договаривает. Дела семейные обходились без его участия? Видя постоянные недомолвки своих родственников, перепетии, да к тому же внезапную пропажу племянницы тот тихо и мирно продолжил занимать место стороннего наблюдателя не пытаясь выяснить причину раздора? Нет, Дарион не верил в это.
- Вы недовольны, что не можете казнить моего брата самостоятельно без ведома Папы. Король ухмыльнулся, опуская взгляд вниз. О да, он не доволен, он чертовски как не доволен. И об этом знали все. Это все равно что держать от голодного льва кусок сочной вырезки на расстоянии, которое тому не под силу преодолеть, как бы тот не пытался. И глядя на эту вырезку каждый день, чувствуя ее запах, желания сожрать ее не становится меньше.
Отец зачастую рассказывал ему о временах его молодости и о временах его славы. Человек, сам себя воздвигший на престол. Таких боятся и таких уважают. Когда огромная власть не передается по наследству через многие и многие поколения, а берется силой это заставляет ее обладателя чаще других задумываться об удивительной изменчивости этого мира. Барнард завоевал трон, Дарион же всю свою жизнь отстаивает на него права, борясь с теми, кто считает иначе.
- Ваш брат готов. Слова сказанные в пустоту. Сейчас Фабиан находится без сознания, на сколько ему было известно, быть может и вовсе никогда не оправится. Приняли они это решение вместе или нет, но оно было правильным. И нужным.
- В Антверпен в ближайшее время отправится гонец в сопровождении необходимых для проведения дознания людей. Весь замок будет предоставлен под тщательную проверку. Препятствий не будет. Повторил за Бальтазаром король. А если бы те возникли, то на один повод сомневаться в субординации Бофортов стало бы больше. Да и не только в субординации... - Беллами Бофорт прибудет в столицу для принятия титула своего отца. После, новый глава дома Бофортов откажется от Фридгара. Черные пятна на репутации семьи не нужны никому. - Голос короля был спокоен. Он словно зачитывал приказ с листка бумаги, но с не большими паузами. - Фабиан, в свою очередь, будет находиться в столице хотя бы до тех пор, пока сознание его не пробудится. После же будет принято решение о месте его ссылки, где тот сможет... жить. - Дарион снова сделал паузу. Казалось бы все. Все, что было обговорено ими ранее он подытожил, но было и то, о чем тот с Бальтазаром не поделился. - А так же из Антверпена в столицу, вместе с Беллами прибудет его брат - Брэм, кажется. Граф Грайншира выразил свое согласие взять его в Лиддел, где тот сможет завершить свое обучение. В столицу должна прибыть и старшая дочь графа - Карин. Уже к концу этого года она сможет войти в штат фрейлин Ее Величества. В голосе его сохранилась прежняя уверенность. Он будто бы все так же читал приказ.

Отчего-то в Дарионе пропала прежняя озлобленность, излишняя напряженность и то разрастающийся, то замирающий, словно пламя свечи на ветру, гнев. Он и сам не понял как и отчего его настрой претерпел таких изменений. Немного поерзав на стуле, тот слегка поменял позу, ослабляя давление на позвоночник перенимая какую-то часть нагрузку на локти, которыми основательно оперся на деревянные края своего сиденья и сложил руки перед собой, плавно переплетая пальцы той и другой между собой. Король слегка отвлекся от своего собеседника, оторвав от того некогда пристальный взгляд. Все, что ему было нужно он уже успел подметить. Смысла в продолжении этой незримой баталии было не больше, чем если бы он попросил восьмилетнего ребенка подсчитать прибыль и расходы одного из графств за весь предыдущий год. Много мороки и никакого толка.
На все вопросы Бофорт отвечал сухо и по существу, без лишней шелухи и не приправляя свою речь порцией слащавой притворности, как делал к примеру его старший брат и добрая половина всего дворянства. Они полагали, что сладкие речи могут подействовать на короля так, как им бы того хотелось. Двадцать лет уже как не действуют, но попыток никто не оставлял. Хоть Дарион и рассеял внимательность взгляда, но никак не чуткость слуха, внимательно прислушиваясь и к тембру голоса своего собеседника и к скорости его изложения. Каждая мелочь по своему важна, формируя меж собой позже целостную картину, будто мозаику. Не запинается. Не осекается. Сосредоточен и собран. Могло показаться, будто он тщательно обдумывает каждое слово, дабы не быть уличенным в каких-то грешках только ему и ведомых.
Граф Грайншира выполняет работу короля? Граф Грайншира был дядей короля, а значит аналогию провести не составило труда. Дарион задумался, заострив взор на каменной стене позади Бальтазара. У каждой семьи свои традиции, свои устои. Всех под одну гребенку не затолкаешь. И если одного Бофорта не интересовало положение дел внутри его семьи, пока два других собачились и не находили точек соприкосновения, то для Мирцеллов данное поведение было в диковинку. Семейные узы одни из самых крепких, но поддерживать их в таком состоянии дело неимоверно сложное и ответственное. Своему старшему родственнику Дарион доверял, а к советам прислушивался. И не редки были те случаи, когда по случаю своего отъезда из Моргарда, будь-то в Орллею или Хайбрей, именно ему поручал ведение особо значимых и важных государственных дел. Дарион не ответил на вопрос, сочтя тот риторическим.
- Работу графа может выполнить лишь граф. Так же как работу короля не сможет выполнить кто-либо другой. Вопрос состоял не в этом и никак не включал в себя часть, про разделение чьих бы то ни было обязанностей. Его голос был спокоен, без примесей столь присущих Дариону эмоций. Как там говорится? С кем поведешься, от того и наберешься? Взгляд все еще блуждал где-то в пространстве, не желая останавливаться на одной фигуре. Стол. Подсвечник. Бумага. Воск. Стена. Тумба. Снова бумага. Опять стена. Полка. Потолок. Дверь. С небес на землю, если так можно было выразиться, короля вернул вопрос Бофорта. Взгляд резко переметнулся, забыв обо всем окружении.
- А Вы бы этого хотели? Он слегка сузил глаза, пытаясь понять что же все таки было у того на уме. - Святой Престол в праве вершить свой суд. Решению которого Дарион не смел бы препятствовать. Ему и самому было интересно, что сделает папа, когда узнает, что один из кардиналов церкви не гнушался сотрудничать с ведьмой. - Я же в праве вершить свой. Фридгард, будучи лордом-канцлером, совершил государственную измену. Быть может я не могу воздать ему высшую меру наказания за содеянное им преступление, но в Моргарде его не будет. Если церковь все же решит закрыть глаза на... все, то пусть она и забирает этого мерзкого подонка к себе. Да будут Боги им всем свидетелями.
- Берете заложников? Дарион еле заметно ухмыльнулся. Это было понятно без слов, но Бофорт, по всей видимости, не любил что-либо умалчивать и лупил без утайки, прямо в лоб. Политика же научила короля обходить стороной столь громкие заявления. "Не заложники, а гости" - говорил в свое время его отец. - У детей Вашего брата подошел возраст. Их всех давно следовало представить ко двору. Его ответ был более чем лаконичным. Искать лишние слова лишь бы только угодить любопытству рыцаря король не счел нужным.
Последняя фраза сидящего напротив мужчины так и вовсе вызывала какую-то не однозначную реакцию. Несомненно, он был важным человеком для своей семье, важный человеком для ордена, да и для графства в целом, возможно. Но что-то подсказывала королю, что Бальтазар "слегка" преувеличивал эту самую важность.
- На сколько мне известно никто Вас об этом и не просил. В столице полно людей знающих и готовых прийти на помощь новому графу, если оному она понадобиться. Дарион снова встретился с Бофортом взглядами и с легкостью отвел его на стоящий у противоположного края бокал. Дотянувшись до него, мужчина сделал пару-тройку быстрых глотков, дабы горло промочить. - Но все же... - Легкая пауза длинной в пару мгновений - Настойчиво рекомендую Вам не покидать столицу. Как до прибытия Ваших племянников, так и после. Такая рекомендация была предельна ясной и нарушение ее могло повлечь за собой как ряд не желательных разговоров, так и действий.