− Прошу тебя, скажи, что я увидела свет не в этой мрачной твердыне, матушка, − голос дочери заставляет Вербургу оторваться от созерцания развалин, что некогда были величественным замком, достойным королей, и пристально всмотреться в черты лица Эдельвин, так похожие на собственные. Насмешка ли судьбы сделать мать и её дитя такими похожими внешне, но столь различными по духу?
− Это произошло не здесь, − уверяет она. Как и любая мать, леди Кителер искренне желала для своей наследницы самого лучшего. А потому роды проходили на священных для всех ведьм земелях, в присутствии сестер их ковена. Надеялась ли женщина, что однажды Эдельвин, перенявшая опыт и мудрость предков, сменит свою мать и однажды станет Верховной? Да. Но судьба распорядилась иначе, и сердце юной девушки воспылало чувствами к монаху. Опасаясь, что мать узнает о ее чувствах к служителю петерианской веры, она покинула родной дом, полагая, что любви меж нею и церковником по силам преодолеть все на свете, даже тот дар, что передавался каждому из Китеров на протяжении нескольких веков. Что ж, они обе просчитались с надеждами. – Но мы можем отправиться к тому месту, когда пожелаешь.
− Родные земли непременно успокоят твои тревоги и принесут ясность мыслям, сестрица, − уверенно державшийся в седле Поллюкс, нагнал обеих женщин и пусть он старался играть роль заботливого брата, утешавшего сестрицу, ничто не могло скрыть истинной причины его воодушевления. Отправляясь в Фолсшир, мужчина разве что не светился от счастья. Ни промозглая погода, ни жалобы личных слуг, ни недоумение племянницы, которую решено было взять с собой, не могло испортить его настрой. Граф давно лелеял планы восстановить замок, да и вообще возродить из пепла былое величие дома и земель, что когда-то были пожалованы их роду. Но все оказалось не так просто. Кителеры были готовы покинуть своего благодетеля, благо, финансовые махинации удавались Поллюксу столь удачно, что в золоте недостатка не было. Однако, их господин не спешил отпускать от себя полезных во всех отношениях союзников, а Кителеры не спешат покинуть и начать обустраивать полуразрушенный замок, нанимать собственных слуг и возделывать не сказать, чтобы очень уж плодородные земли. До поры до времени, такое положение дел всех устраивало. Но перемены неизбежны и обещают быть крайне болезненными, а значит необходимыми.
− Ты прав, дорогой брат. Под сенью дома всегда можно найти благословение и отдых.
И то, и другое пришлись бы весьма кстати, ведь в стенах поместья своего благодетеля покой был утерян. В последнее время при свете солнца Вербургу одолевали мрачные мысли, а во сне являлись спутанные видения, что без сомнения были предвестниками грядущего. Сильнее прочего её тревожило незнакомое, неприятное ощущение, с каждым разом становившееся все сильнее. Леди Кителер видела девочку, словно ореолом окруженную светящимся потоком тончайших нитей, словно сотканных из паутины и лунного сияния, что расходились во все стороны, а потом видела, как они скручиваются, стягиваясь в тугой узел внутри тельца малышки.
− Тебе тоже полезно вернуться к своим истокам, Эдельвин, − улыбается Поллюкс, пришпоривая коня и пуская его галопом. На горизонте показались наконец те руины, что жаждал заново отстроить братец. Остаток пути женщины проделали молча.
− Нам возможно придется остаться здесь немного дольше, чем мы планировали, − этими словами Вербурга делится уже в замке. Сумерки уже вступили в свои права, давая возможность сырости пробраться в каждую щель замка.  − Не только из-за желания Поллюкса.
− Ты что-то видела? – интересуется Эдельвин. Ответа не требуется, ведь охранник, спешащий к ним с докладом о некоей леди, что желает видеть его госпожу, уже взял на себя труд сообщить то, что собиралась сказать она.
– Я бы и не подумал пускать её, но при ней девочка. Малютка совсем.
− В главный чертог, − отдает короткий приказ ведьма. Дважды повторять не пришлось и вот уже мужчина удаляется, дабы исполнить желаемое. – Я должна принять их. Переговоры будут короткими.
Дочь понимает невысказанное матерью, и кивнув, отправляется помочь дядюшке, чем сможет. Несколько коридоров и пролетов спустя, перед графиней Кителер предстает баронесса Ардерн собственной персоной. В компании той самой девочки, что являлась Вербруге в пророческих сновидениях.
− Здравствуй, Изольда, − произносит ведьма. – И вас приветствую, юная леди. Мне искренне жаль, что я не могу предложить того комфорта и уюта, к которому Вы наверняка привыкли, − женщина переводит взгляд на попавшую в опалу вдовствующую баронессу. – Для тебя у меня тоже нет приятных вестей. Королеву оправдали.
Нет нужды в именах. Они обе знают, о ком идет речь.

Отредактировано Werburgh Kyteler (2015-09-18 22:54:44)

Звучит ответное приветствие, вслед за которым в главном чертоге раздается множество бесполезных, бессмысленных и ненужных слов. Изольда верна себе и избегает сути, предпочитая играть в игры, а не обсуждать назревшие проблемы. Хозяйка поместья остается безмолвна, предпочитая не поддаваться на эту не самую изящную провокацию. У её нет никакого желания отвечать столь же пустыми, нелепыми фразами и попусту тратить драгоценное время. Повисшее молчание должно будет намекнуть опальной баронессе, что с Верховной ведьмой Хельма подобное поведение не пройдет. А пока у сестры в вере есть еще одна возможность осмотреть сводчатый потолок с растрескавшейся штукатуркой, отметить обветшалую ткани кресел или недовольно поморщиться, учуяв слабый запах плесени, исходивший от обивки, коими она может воспользоваться, если ей это угодно. Вербурга также не станет возражать если женщина начнет разглагольствовать об ответственности, которую налагают кровные узы, а также о связи духовной, которая роднит с каждой ведьмой, состоящей в ковене. Леди Кителер внимательно выслушает её речи, молча кивнет, пожелает счастливого пути и доброй ночи и отправит незваных гостей восвояси. Может порекомендует пару тройку придорожных трактирчиков, где слова Изольды найдут гораздо больший отклик и интерес у любого, кого она угостит наливкой или плохоньким вином. Поллюкс любезно рассказал ей о подобных заведениях, кои он изучил довольно хорошо (даже слишком хорошо), потому как частенько заглядывает на огонек, дабы развязать чей-нибудь язык и узнать последние новости, которые, как ни странно довольно часто оказывались правдой, а не байкой пьянчуги, готового поклясться старыми и новыми богами, что давеча он чудом спасся от сотни бандитов, да освободил из их плена красавицу-девицу, позже отблагодарившую его известным манером. Впрочем, возможно, в этих небылицах больше проку, нежели в светских расшаркиваниях, которые находит уместными леди Ардерн.
− Понимаю, − откликнулась Вербурга, нарушая, наконец, вязкое молчание, становившееся слишком уж нарочитым. – Я бы спросила, желаешь ли ты остаться на ночлег, но ты верно откажешься. Столько забот, крутишься как белка в колесе, не жалея сил ради блага всех тех, кто волею судьбы и богов ищут твоих покровительства и защиты. Это благородное, сложное и ответственно дело, а потому я не смею тебя задерживать.
Верховную ведьму Моргарда нельзя было назвать глупой, а потому женщина не сомневалась, что послание между строк адресат получит непременно. Говори или уходи прочь – вот и все. Не так уж много, неправда ли? У леди Кителер нет времени на посредственный балаган, который собиралась устроить Изольда, с лица которой не сходила неестественная ухмылка, напоминавшая оскал загнанного в угол зверя, однако, если сестрица в вере заинтересована в продуктивном разговоре, и желает поговорить с ней как равная с равной, как полноправный лидер с таким же полноправным лидером, из этого может выйти толк. Баронесса находится в чужом замке, в чужих владениях и обязана играть по чужим правилам. Это незыблемые законы, прописные истины, что известны с древних времен и до сих пор не потерявшие своей актуальности. Если хочешь получить что-то, что не можешь взять самостоятельно, прояви смирение и уважение.
Вербурга неторопливо прошествовала к сиротливо стоящему на столе саквояжу, к которому ни домашние, ни слуги не смели прикоснуться без прямого приказа леди Кителер. Здесь были различные зелья, лечебные травы и составы, многие из которых довольно редки и весьма дороги. Небольшой пузырек с янтарного цвета жидкостью внутри нашелся почти сразу же. Это для других здесь нагромождение всякой всячины, но не для неё.
− Здесь немного, но это поможет тебе согреться, − вкладывая в детскую ладошку флакон, произносит ведьма. Вряд ли хоть кто-то печется о судьбе девочки, и уж тем более не верилось, что это делает леди Ардерн, для которой в приоритете была лишь месть королеве Мод. Юная леди надо думать лишь оружие или в лучшем случае козырь в очередном провальном плане, призванном уничтожить не дочь дома Уорчестер, но саму Изольду. И эту девочку она возможно прихватит с собой. Впрочем, Вербруга постарается не допустить этого и оставить малышку рядом с собой.

К счастью, Изольда оставалась той, кого несложно вывести из себя. К счастью для графини, разумеется, и к несчастью для опальной баронессы. Как и ожидалось, послание, заключенное в тех нескольких словах, произнесенных леди Кителер ранее, верховная ведьма Моргарда прекрасно поняла и перешла к делу, потрудившись изложить суть. Однако, чем дольше Вербурга слушала женщину, явившуюся к ней на порог, тем отчетливее понимала, что леди Ардерн совершенно недоговороспособна. Она не предлагает и не просит, она требует и угрожает. А значит, они не услышат друг друга, что бы кто из них не сказал. Что ж, ничего другого и не ожидалось. Ардерны – не первая и далеко не последняя низложенная королевская династия, не желавшая признавать прискорбного, но непреложного факта – они больше не сюзерены, хотя пытаются вести себя (строить переговоры в частности) словно перед ними вассалы. Вот и глава моргардского ковена, как ранее и предполагалось хозяйкой здешних земель, пытается воззвать к долгу перед семьей по крови и сестрам в вере, сама понимая и трактуя эти обязательства весьма вольно. У любого короля, а также политика, слова неминуемо расходятся с делом, однако, эту привилегию могут позволить себе лишь монархи, либо же серые кардиналы, обладающие реальной властью. Отнюдь не простые смертные, даже если последние в силах проклясть род графа, барона, самого короля до седьмого колена.
− Ты желаешь объединить усилия? Весьма похвально, Изольда. Однако, позволь спросить, что ты хочешь получить в обмен на свою помощь и в чем конкретно эта помощь будет заключаться? И главное – почему именно сейчас? – невысказанное «Почему именно сейчас, спустя столько времени ты наконец прозрела?» едва не срывается, однако, леди Кителер вовремя останавливает и невозмутимо продолжает: − Не похоже, чтобы тебя утомила личная война с Мод Уорчестер.
Вербурга не собирается облегчать своей визави задачу. А еще она не собирается предупреждать не просить помощи в низвержении фанатички, задержавшейся на троне. И тем более не собирается подставлять под удар своих сестер, чтобы леди Ардерн смогла одержать победу, потешив свое самолюбие. Потому что скорее всего именно этим и займется опальная баронесса, что послужит прекрасным поводом попросить её покинуть Фолсшир, действуя куда более прямолинейно. Дело не только в неуместности просьбы, дело еще и в том, что Верховная ведьма Хельма на собственном опыте успела убедиться, что особы королевской крови умирают гораздо быстрее, если ведьмы пытаются оным помочь, а не ускорить их кончину. Не так давно она спасла от смерти Чарльза Найтона, который чуть позже пал от руки другого короля. Примечательно и весьма показательно, что Его Величеству Тэму не припомнили, что он также и ведьмак. Потому что победителей не судят. Не смеют. И никогда не посмеют.
В сухом остатке – монарх умертвил другого монарха (с ними это вообще часто происходит), внешние приличия соблюдены, при всем при этом ведьмы Хайбрэя вне подозрений, как и их предводительница. Леди Кителер даже думать не хотелось, что случилось бы, поступи она так, как хотели многие её сестры. Она могла бы понять убийство Найтона с целью узурпирования трона, но убийство из мелочной мести, просто из желания «вернуть должок», женщина понимать отказывалась, и уж тем более оное оправдывать. Именно это Вербурга и втолковывала каждому, кто противился уже принятому ведьмой решению. Пойди она на поводу своей мстительности, она была бы ничем не лучше Изольды Ардерн, затеявшей войну, которую выиграть невозможно. По крайней мере, теми средствами, что выбрала опальная баронесса, так и не понявшая то, что успела уразуметь графиня. Никто и никогда не будет судить победителей. Точно также, как никто и никогда не будет слушать проигравших, жалующихся на то, сколь несправедлива эта жизнь, да взывающих к голосу совести убийц и узурпаторов. Идеалисты живут очень недолго, а умирают глупо. И было на самом деле странно, что Изольду все еще не постигла та же участь.

Отредактировано Werburgh Kyteler (2015-11-05 19:53:44)