Интуиция никогда не обманывала Рафаэля, и он чувствовал, что вся эта затея провалится на самое дно и ее поглотит кракен, такой же, как изображен на его флаге. Но перечить он никому не стал. То ли поленился, то ли пропустил момент голосования и его уже поставили перед фактом.
И вот спустя весьма небольшой промежуток времени Ортис уже лежал на полу, или на земле, в клетке среди весьма разношерстной компании. Гул в голове стоял такой, будто кто-то надел на нее котелок с камбуза и пытался барабанить по нему в такт барабанам у костра. Его новый идеально сшитый костюм был безнадежно испорчен. Если бы не голова, то Рафаэль закатил бы такую истерику, что даже Риверо (кстати, почему он не пошел с ними?) не смог бы его успокоить добрых полчаса. Но сейчас он просто судорожно пытался привести камзол в порядок, отряхивая грязь и траву с рукавов, и даже не сразу заметил что и Блэр, и Фицрой все еще в отключке. Сколько в них попало дротиков одним богам известно, да и сколько отхватил сам Рафаэль неизвестно пока что, но вырубили его одним из последних, чем уже стоит гордиться, и Ортис непременно расскажет эту героическую историю своей команде, чтобы они еще больше гордились своим капитаном.
Таки заставив себя отвлечься от костюма, который уже было не спасти, и Рафаэль даже почти смирился с этим, он затеял спор о том, кто из баронов очнется первым. Естественно, Ортис ставил на Блэра.
- Да ваш Фицрой слабак! - ткнув пальцем в сторону капитанов, шептал Ортис на замечания Гонсалеса. - Он первым и упал в землю! Ха! А Блэр успел даже парочку этих уложить!
Рида капитан приметил не сразу. Он был настолько занят спором, да и голова все еще болела, а глаза периодически отказывались фокусироваться на определенном предмете, но когда тот окликнул его встрепенулся и тут же повернул голову в сторону откуда доносился звук. Он не любил Себастиана, очень не любил, и эта их взаимная неприязнь имела длинные корни, о которых Рафаэлю было больно вспоминать.
- Что, прости? - возмущенно прошептал Рафаэль, подползая ближе к старпому «Призрака», оставив Гонсалеса с так и не высказанной колкостью. - Ты вообще соображаешь, что ты просишь? Этот воротник обошелся мне в такую сумму, о которой ты даже сны не видел никогда! - возмущенно шипел Ортис, краем глаза поглядывая, как чертов абориген забавляется с его кинжалом. Ручная работа, рукоять украшена драгоценными камнями, такой острый, что перышко порежет, а этот подлец его так безбожно тыкает копьем. - Может, мне еще станцевать тебе, как девки в портовых тавернах? Нет, никогда! Я не собираюсь отдавать столь прекрасную работу в руки какого-то неотесанного отребья с «Призрака»! НИ ЗА ЧТО! - отчеканил Ортис и тут же умолк, опасаясь не слишком ли громко он протестует.
Однако, несколько секунд поразмыслив, Ортис кажется смекнул зачем Риду понадобился его воротник, и крючки с его камзола. Злобно засопев, Рафаэль таки скрипя сердцем отодрал от камзола воротник и нашитые на него крючки, и даже снял с шеи платок. Прекрасный платок с ручной вышивкой из практически невесомой, но очень прочной ткани, название которой он сейчас и не вспомнит, потому что стресс из-за плена, горе от потери камзола и вообще во всем виноват Рид.
Пока Себастиан возился с приспособлением, о назначении которого Рафаэль уже догадался, Ортис наблюдал за сторожем, который теперь бросал его кинжал в землю и практически бесшумно бубнил все известные ему проклятья в адрес старпома на обоих языках, которые знал, но притих, когда абориген направился к ним.
- Тихо! - скомандовал он, когда за спиной зашуршал Гонсалес, явно намеревающийся затеять спор с другим матросом. Впервые за всю историю знакомства, они с Ридом так воодушевленно и слаженно работали. В конце концов от этого зависела их жизнь, хотя будь воля Ортиса он бы достал кинжал, разрезал бы странного вида нити, которые скрепляли вместе прутья клетки и оставил бы и баронов, и Рида, и все остальных на съедение этим варварам, а сам бы что есть мочи рванул к берегу. - Давай, это наш шанс... - прошептал Ортис, прислонившись лбом к клетке и провожая взглядом охранника. Быстрое движение и ничего,  но со второй попытки петля таки упала точно вокруг кинжала. Рафаэль едва сдержался, чтобы не обнять Рида на радостях, но только схватился за импровизированную удочку вместе с ним, и уже оба пирата осторожно, но быстро тянули к себе кинжал. Едва он оказался на расстоянии вытянутой руки, Рафаэль схватил его и тут же засунул в сапог, оглядываясь, чтобы убедиться не привлекли ли они к себе внимание кого-то из племени.
- Эй, я тоже хочу оружие! Там моя сабля! - шепотом возмутился второй матрос, но Ортиса уже не волновало, что он там хочет. Теперь им нужен был план побега. С одним ножом это сложно, но уже лучше, чем голыми руками.
Матрос подхватил так неосмотрительно брошенную Ридом и Рафаэлем удочку, и протянул ее сквозь прутья к яме, где лежало их оружие. - Нужна еще проволока! - обернувшись проговорил он и тут же раздался дикий вопль. Такие крики Рафаэль слышал часто и обычно они ему, в силу его пристрастий к пыткам нравились, но не в ситуации, когда объектом пыток мог стать он сам. Длинное копье просвистело в воздухе и вонзилось прямо в правую руку матроса, пригвоздив ее к земле. Ортис отполз подальше и потащил за собой Рида, ибо каковы бы ни были их отношения, Себастиан самый спокойный и полезный из всех живых и пребывающих в сознании в этой клетке.

Рид чуть было не придушил Ортиса, когда тот оказался проворнее и прибрал к рукам их добычу. Вернее, его, Рида, добычу, если по-хорошему так. В конце концов, кому пришла в голову идея смастерить из подручных материалов «удочку»? Кто всё это время терпеливо выжидал удобного случая, пока его соседи собачились друг с другом? Кто, в конце концов, накинул петлю на чёртов кинжал? Да, за «подручные материалы» следовало благодарить капитана «Синистера», но Марис его подери… Впрочем, Рид успел лишь гневно зыркнуть в сторону своего подельника, потому как в следующее мгновение, заметив успех своих сокамерников, один из матросов не преминул и сам попытать счастья, фактически распихивая пиратов локтями и протягивая свои грубые руки к самодельному инструменту.
- Осторожнее, а то там это… - начал было Себастиан, но его отвлекла возня в соседней клетке, где, хвала богам, наконец-то вернулся из страны бессознательных чудес Фицрой и в этот самый миг без излишней нежности пытался привести в чувство второго барона. В противном случае старпом бы наверняка заметил, как среди мельтешащих теней, пляшущих в отблесках пламени, одна такая тень отделилась от этой холодящей кровь оргии и приобрела более или менее чёткие очертания, знаменуя стремительное приближение их сторожевого пса.
Крик, разрезавший вечерний воздух, всполошил, кажется, только пленников. Пираты всем скопом отпрянули подальше, насколько возможно, от виновника беды, включая Рида, которому особенного приглашения не требовалось и он охотно кинулся в сторону вслед за Ортисом. Все они здесь собрались – с миру по нитке, более того – некоторые из этих ниток были едва ли совместимы. И если ради общего блага и спасения ещё было возможно объединиться, как это и случилось несколько минут назад, то вот подставлять свою шкуру ещё большей опасности из-за чьих-то просчёта и неосмотрительности мало кому хотелось.
Разрисованная морда склонилась к прутьям напротив скорчившегося от боли пирата. Упершись ладонями в согнутые колени, абориген рявкнул что-то односложное своей жертве, после чего, с силой дёрнув копьё, будто пытаясь вогнать его поглубже в землю, выпрямился и, встав боком, чтобы видеть, что в клетках не происходит никаких вольностей, махнул кому-то рукой.
Рид волею случая и недовольно ойкнувшего Ортиса, когда старпом, перебираясь через него, нечаянно придавил ему ногу, оказался в самом углу с той стороны, которая была обращена ко второй клетке. И сейчас их с пленёнными баронами разделяло расстояние одной-двух вытянутых рук. Стараясь не обращать внимание на то стонущего, то матерящегося беднягу с другого конца, Себастиан перевёл взгляд с тяжело дышащего соседа, в чьём сапоге был спрятан заветный кинжал, на удивительно спокойные и сосредоточенные, учитывая столь опасную близость, фигуры, о чём-то перешёптывающихся и искоса поглядывающих на происходящее снаружи.
«Ну, и что дальше?»
С каких это пор внутренний голос его разума стал звучать голосом их рыжего квартирмейстера? И выглядеть, как она. Он прямо-таки видел её скептическое лицо, поджатые губы и сквозящее недовольство тем, что он опять вляпался.
Рид моргнул, силясь поймать волну своих недавних размышлений касательно всеобщей картины плана действия. Ну, достали они кинжал, а дальше-то что? Максимум – им повезёт незаметно перерезать одно-другое сплетение, связывающие деревянные прутья, а этого не хватит даже на то, чтобы быстро выбраться и кинуться в чащу, сверкая пятками и надеясь, что летящие в тебя копья не попадут тебе в зад. Обороняться с помощью одного лишь ножа, когда тебя всё-таки соизволят вытолкнуть из заточения навстречу распалённым предвкушением дикарям, тоже представлялось до сумасбродства нелепым. Впрочем, если уж помирать, так с музыкой, а вернее – с холодной сталью в руках. Даже если это небольшой кинжальчик. И то он был не у него, а у Ортиса, так что с музыкой помрёт он, а его, Рида, как и всех остальных, просто-напросто толкнут на растерзание богам или голодным людоедам, если они всё-таки и правда оказались в лапах людоедов.
Чёртов Ортис. Чёртов Блэр. Чёртов Фицрой. Чёртовы все, из-за кого они вообще отправились сюда. Но в первую очередь ругал Рид и себя. Не он ли так рвался к неизведанным берегам? Не он ли с пеной у рта доказывал Хоук, как важно будет для пиратов прибрать к рукам эти территории настолько раньше, насколько это возможно? Чисто из стратегических целей. Нет, он и сейчас, конечно, был того же мнения. Если не учитывать эту маленькую деталь, что его собственная жизнь сейчас висела на волоске. Но дело было в том, что не очень-то ему хотелось умирать во имя великих целей.
Подумать только, как мысли о скорой кончине, приправленные распаляющими воображение, наглядными образами скачущих в бешеной пляске дикарей, сейчас походивших на кровожадных чудовищ, заставляли голову соображать сильнее. Предположения и варианты – одни лучше (а может безрассуднее и глупее?) других – замелькали в голове, требуя немедленного воплощения в жизнь. Или по крайней мере выдвижения на обсуждение, насколько это возможно в рамках этой ситуации.
- Ортис, – тихо позвал Рид, во все глаза таращась на их стража, который внезапно будто бы позабыл о своих обязанностях и начал вторить движениям, кои объяли живые кольца, сомкнувшиеся вокруг всех костров. Его руки взмывали то вверх, то вниз, ладони тряслись, бряцая костяными веревочными браслетами на запястьях, голова моталась из стороны в сторону, а босые ноги судорожно топтали землю, при этом из его широкого рта нарастающим завыванием, подобно всем остальным, вырывались шипящие и рычащие звуки – всего лишь несколько слогов, бесконечно повторяющихся.  – Пусть заткнут его, – он кивнул на безуспешно пытавшегося хоть как-то высвободить руку из кровавого капкана пирата, - и кинжал дай, – почему-то у него даже не закралось сомнения в том, что сумасбродный капитан ему откажет. При таких-то обстоятельствах. Протянув руку за кинжалом, Рид подался в сторону прутьев, и шикнул как можно громче, – Фицрой! Фицрой, мы мо…
Окончание слова потонуло в обрушившейся на лагерь аборигенов тишине. В один миг оборвалась музыка, заглохли вой и выкрики, прекратился топот десятков ног. И только ридовское «…жем» прозвучало столь отчётливо и ясно в этом гробовом молчании, что старпому не требовалось быть принесённым в жертву, чтобы его сердце навек остановилось. Или на несколько секунд. Прерывисто вдохнув, Себастиан только сейчас понял, что как дурак сидит с протянутой рукой, в которой по-прежнему не было никакого кинжала. Все заключённые, как и он, замерли, не зная, чего ждать дальше. А дикари все, как один, лежали на коленях, вытянувшись по земле и обратив ладони к пылающим кострам.

Когда на их клетку обратили внимание Гордон не придумал ничего лучше, чем втянуть живот, сдуть щеки и благополучно отойти на два шага назад, вместе себя, предлагая румяного и пышного Блэра. Не ожидая такой подлости от Фицроя, Одо выглядел озадаченным, по меньшей мере озадаченным, новую перепалку он не стал начинать только потому что дикари все-таки выбрали себе жертву. Тот кто пытался пощупать Блэра за аппетитный бок отнял руку и пошел помогать сдерживать и без того находящихся под впечатлением пленников. Решив оставить баронов на второе, они потащили упирающегося всеми конечностями матроса к жертвенному алтарю. Рана в ноге была его самой маленькой из возможных проблем.  Синхронно подавшись вперед бароны несколько минут наблюдатели за чудовищными пытками, слушали крики бедняги, Фицрою даже показалось, что он выкрикивал его имя голосом Рида, а потом так же синхронно бароны переглянулись и кинулись к расшатанным прутьям клетки. Крыс постарался на славу, на Грешнике его ожидали любые почести вплоть до назначения старпомом корабля.  Общими усилиями бароны сумели сломать одну из них, вытаскивая неустойчивую конструкцию из гнезд и откладывая в сторону по возможности не поднимая лишнего шума. Бедняга перед смертью сумел помочь своим товарищам по несчастью, пускай невольно. Его крики приглушили возню в клетке.
Практически все присутствующие на главной площади, язык так и поворачивался дать такое определение этому месту, были заняты кострами. Не представляя, какое послание они ждут от своих кровавых богов, Гордон решил что Мариса ему достаточно, а потому поторопился за Блэром. Передвигаясь на полусогнутых ногах, до этого оказав поддержку друг другу, когда они выбирались из клетки, мужчины не долго думая направились к яме с оружием. Бегать по лесам  не зная местность – верный путь к гибели, а так у них будет хоть какой-то шанс на спасение. Спасибо Хоук за то что отправила Рида вместо себя, вот кто громче всех кричал о стратегической важности этих земель. Здесь должна была быть она и Ахура, еще и Блэр, Блэр был как раз на своем месте. Гоня прочь соблазнительные мысли вогнать Одо острую щепку под левую подмышку, Гордон подкрался со спины к аборигену. Левая ладонь уютно легла на немытый лоб дикаря, когда локоть правой оказался у него под подбородком. Пачкаясь в белой краске, в которую был раскрашен их охранник, Фицрой без лишних проволочек свернул ему шею. Послышался характерный хруст, но никто не обернулся, пребывая в диком возбуждении аборигены временно забыли о своих пленников. Одо тем временем уже вытаскивал оружие и передавал их запертым в клетке людям, не забывая и о себе. Решив поскорее вооружиться на случай если не только его светлую голову посещают соблазнительные мысли об избавлении от давнего соперника, Фицрой не долго выбирая вооружился ближайшим палашом, только проверил сталь на качество. Сталь оказалась средней паршивости, но сейчас не было времени на жалобы. Помимо оружия, в гнездах находились пистолеты и сумки с порохом. Большинство орудий оказались разряжены, в первой же сумке находился размокший порох, во второй на половину сухой. Быстро соображаю, что можно предпринять, Фицрой оглянулся на Одо, когда Одо оглянулся на Фицроя – Гордона уже не было на месте.
- Куда делся Крысобой? – Канонир Грешника удивленно кривил брови, недоумевая, куда успел исчезнуть его капитан.
- Крыса он и есть крыса. – Не почтительно отозвался кто-то справа. Развернувшись к обидчику, Джон не долго думая сунул ему под нос холодную сталь. Не деля на своих и чужих, Блэр просто передавал оружие, торопясь. Резкий вскрик испуганного матроса заставил обернуться кого-то из охраны, похожие друг на друга как две капли воды они не заслуживали иных определений. Поздно зашипев и обласкав матроса идиотом, Джон последовал примеру Одо – вскинул пистоль направляя его на ближайшего дикаря. Одо держав в каждой руке по пистолю. На удивление аборигены остановились, очевидно из их памяти еще не сгладились воспоминания о плюющихся огнем трубках в руках чужаков. Никто не хотел получить пулю, а нехватка информация об особенностях пистоля мешали догадываться о количестве выстрелов производимых незаряженным оружием. Пока дикари бегали за своими смертельными дротиками, Одо держал противника на прицеле, а остальные старательно пилили замки, спеша освободиться, Фицрой тоже времени не терял. Обходя охранников, он прятался по кустам стараясь приблизиться к ближайшему костру. Последнего было достаточно вокруг. Из ямы Крысобой вытащил достаточно сумок с запасами пороха, чтобы устроить аборигенам явление рассерженного бога. Внести смуту в их ряды и дать знать остальным, что они здесь. Фицрой очень надеялся, что остальные не перестреляли друг друга где-нибудь в лесу или не сидят в клетках на другом конце деревни. Выстрел мортиры, путь и маленькой, они должны услышать, обязательно должны. Сильно рискуя Фицрой взялся за конец ремня к которому были привязаны несколько сумок, раскрутил и отправил на край ближайшего костра. Время остановилось описав дугу, рассекая небо грубая сумка пролетела над головами людоедов, приземляясь на край костра и падая, укатилась в сторону. На мгновение перед глазами барона пролетела вся его жизнь, сердце ушло в пятки. Не успев обласкать несколько баронов на прощание, Фицрой услышал звон у себя в ушах. Маленькой искры оказалось достаточно.  Грохнуло сильнее, чем он ожидал, от переизбытка чувств мужчина кинул в костер практически весь запах пороха, который у них был. Громче взрыва кричали перепуганные дикари. Накрыв уши руками, Фицрой не разбирая дороги кинулся под защиту джунглей надеясь на благосклонность Отца, Матери, Мариса и даже божественного быка – мужеложца с далекой Балморы.

Признаться честно, Вергилию было не очень приятно смотреть на то, каким образом Барлоу расчленяет пленников, потому санатор отвернулся, вспоминая про себя считалочку про зайчика. Большого смысла в этом он не видел и не считал нужным убивать, пока все помалкивают. Пират надвинул шляпу сильнее на уши и столкнулся с хмурой и раздраженной Грэйс. По своему опыту знал - когда рыжая не в настроении, то лучше под горячую руку не попадать. Один раз он лишишлся пряди своих белых волос, когда квартимейстер была ой как недовольна. Но сейчас пиратку, видимо, заботило совсем другое.
- Будь рядом, - своими быстрыми перемещениями она напоминала хищную лисицу, которая спешит за добычей.
- А... - возразить врачеватель не успел и покорно побежал рядом. Все же у членов команды была некая ответственность друг за друга. Брат за брата, за основу взято и все такое прочее.
Допрос Бобби немало впечатлил. Впрочем, Верг рядом находился для поддержи исключительно моральной, ибо понятия не имел, как именно надо спрашивать и что. Рыжей, тем не менее,удалось что-то узнать, и она поспешно побежала в джунгли
- Куда ты! Мне Рид голову оторвет! - жалобно возопил врачеватель и двинулся за рыжей. Пираты Фицроя и Блэра остались позади и, казалось не заметили их отсутствия. Не самый быстрый бегун, Верг бежал за Грэйс и Бобби и когда они, наконец, спустя продолжительное время, остановились, то Торбьера ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Но увиденная картина заставила его пересмотреть свое отношение к пробежке.
Не так уж надолго задержался и Барлоу, который подбежал вместе с пленником. Верг смотрел на костры, на клетки и на вполне пока себе живых капитанов и испытывал огромное облегчение. Но вот чтобы освободить их, еще придется постараться. Пираты разошлись в разные стороны, готовясь к осуществлению нехитрого плана.
Первым заметили повешенного ребенка аборигенов, послышался злобный и пронзительный визг, от которого Вергу хотелось зажать уши и громкий женский вой. Почти одновременно с этим послышались громкие выстрелы из аркебуз и ор всполошившихся аборигенов. И, возможно, осуществление их планов пошло бы так, как нужно, но порой они идут совсем не так, как хотелось бы.
Оглушительный грохот заставил Вергилия едва ли не наложить в штаны, когда Фицрой бросил в костер мешок с порохом. Впечатляющий бабах обжег нескольких шаманов и они закатались по земле, с воплями стараясь сбить пламя. Несколько пиратов зашли с другой стороны поселка и принялись кидать горящие факелы на соломенные крыши, сея еще большую панику срели аборигенов. В джунгли, тем временем, уже кто-то бежал и Вергилий узнал Фицроя.
- Грэйс! Ты видишь Рида? - смешались в кучу кони-люди и залпы пары аркебуз слились в протяжный вой, а старпом куда-то исчез.

Суматоха, почти корабельная качка. Слишком много шума. Искры, огонь.
Этот жар уже лизал лицо, заставляя инстинктивно скалиться и сдерживать желание убраться к чертям собачьим. Чуткий нос выискивал запах, усы шевелились. Обожженный кончик хвоста болел, заставляя зверя постоянно двигаться и метаться из стороны в сторону. Длинные усы тоже оказались в огне и смешно закрутились. Бусины глаз налились алым, а тонкие, но очень острые зубы, впились не раз в чью-то щиколотку.
За то, что на него наступали.
За то, что ужасный злой огонь причинял ему боль!
Черный мех провонялся дымом. Серая полоса на спине измазалась в грязи. Лапы схватились за деревянную постройку. Зверь испуганно озирался, жался в угол.
Свобода была слишком близка, вот она! Вот!
Крыса рванула вперед, испытав ни с чем не сравнимое счастье.
Совершив прыжок, зверек ликовал, пока его не поймали за загривок. Болтыхая лапами в воздухе, пища и издавая неясный рычащий звук, Шрам постарался извернуться и укусить обидчика.
Пальцы сжали сильнее и встряхнули. Вокруг – слишком быстро мелькают люди.
Обидчик усмехнулся, глаза зверя не поймали его лицо. Но нос уловил запах. Шрам оказался мгновенно засунут за рубашку,узнавая своего ловца.
Барлоу мысленно выругался, ища Фицроя.
Сжимая крепче саблю, пират сплюнул на землю, уворачиваясь от наскочившего на него аборигена. Удар рукояти выбил тому глаз, жар лизнул спину. Огонь подбирался слишком быстро.
- Джонни, пристрели эту тварь! Он откусил мне ухо!
Ухо, упавшее к ногами Двейна, было человеческим. Вопящий мореходец катался по земле и выл в голос, залитое кровью лицо исказилось в гримасе чистейшей боли.
- Племя Мангуста будет повержено!
Беззубый Безумец.
Меченный отстраненно рассуждал, не прекращая прорываться вперед.  Их проводник сражался в гуще событий, с грацией пьяной обезьяны он.. .Он уворачивался от стрел, копий и ножей! Безумное и очаровывающее зрелище, сам Барлоу замер, смотря на пополневшего пирата, размахивающего копьем, в юбке из листьев, потрясающий своей палицей как древний Бог. На алтаре, прыгая на одной из пищи, сготовленной людоедами.
- Марис подери.
Выругавшись, Двейн решительно покинул поле боя. Внимательный взгляд старпома прошелся по клеткам и заметил главное. Тем более пропустить рыжую макушку, мелькнувшую по тропе после грохота было невозможно.
- Джейми, Ларс.
Нам надо убираться отсюда – фраза, так и не произнесенная вслух. Барлоу не собирался терять своих людей в этой глупой мясорубке. Верность принадлежит одному человеку. Спасение остальных – это как дело самих утопающих. В данном случаи – поедаемых.
Скрываясь в зарослях джунглей, идя по предполагаемому следу, он сорвался на бег.
Слишком неожиданно чужая рука рванула Фицроя за плечо, разворачивая к себе. Грязное лицо оскалилось, являя капитану Грешника гнилые желтые зубы. Крепкий, высокий, шире в плечах – абориген ударил его в грудь кулаком, вбивая в ствол дерева. Древко копья пережало его горло, лишая дыхания. Высунув язык дикарь прицокнул им и надавил сильнее палицей. Чужие руки его не беспокоили. Язык с жадностью собрал капли соленого пота с шеи, абориген примеривался, расчетливо выискивая то самое место на шее, за которое можно укусить и вырвать шмат мяса по больше и вкуснее. Они любят свежее, с кровью, ведь не так часто удается поймать такую сильную дичь!  А мясо этой добычи передаст ему вместе с собой скорость и ум, поэтому кусать надо было быстрее. Пока свежее и не тронутое более ни кем.
Дикарь – слишком жадный, оскалился на второго своего собрата, доказывая свое право охотника. Возможно, они бы сожрали его вдвоем позже вместе, или утащили труп в личную землянку, разделив и сохранив на долгое время.
Возможно.
Клацнувшие зубы у самой шеи капитана Грешника исчезли. Его толкнули вперед, опрокидывая на землю на спину. Абориген навалился на него, зарычав в истошной вое и неожиданно на высочайшей ноте вопля замолчал, вздрагивая и падая, вытягиваясь на нем сверху. Застывшие глаза уставились в чужие, что-то горячее потекло по его шее и хлынуло на грудь капитана Грешника, пропитывая одежду собой.
Вопли, распространяющиеся по джунглям не стихали. Где-то совсем рядом раздавались выстрелы. Пираты сражались с людоедами, вытаскивая своих людей.
Чужие шаги раздались слишком близко. Скинутое тело Фицроем с себя упало тяжело, в шее сзади торчал дротик.
Двейн Барлоу стоял в десяти метрах от него. Внимательно щурясь, не говоря ни слова он вскинул руку и блеск металла на пару секунд усилился попавшим на сталь лучом солнца.
Меченный ухмыльнулся за секунду до этого.
Убить Гордона и стать самому капитаном?
Острая сталь просвистела, не задев рыжую голову и воткнулась в глазницу второго аборигена.
-  Марис позволил нам поменяться местами. Какого тебе побывать в моей шкуре у каннибалов, капитан?
Рассмеявшись, подходя ближе, Двейн сразу же забрал свое оружие. Он и так уже потерял слишком много ножей. Вытирая сталь о чужое тело, морщась от  царапающего его Шрама, пират мгновенно уставился на Крысобоя.
- Надо возвращаться на корабль. Там… Вальтасар остался.
Выплюнув имя брата, Меченный с тоской уставился в джунгли, в ту сторону, где за землей, оврагами, деревьями и кустарниками в бухте стоял Грешник.
Вальтасар. На Грешнике! Со штурвалом, о великий Марис!
Шрам выбрался из своего укрытия и уже вскарабкался по ноге Фицроя, цепляясь за его одежду острыми когтями.
Гордон должен был понять одно четко и ясно – Двейн не спешил спасать остальных. Он вообще не ударил и пальцем о палец, чтобы пойти за остальными. Все пираты с Грешника пришли лишь за Крысобоем. И то, что сейчас в лесу Меченный оказался рядом – подтверждает всё без нужных обяснений.
Подоспевшие двое матросов с Грешника, запыхавшись, говорили перебивая друг друга. Остальные также подтягивались, не все, кто-то останется кормить червей этой земли, может кто-то будет съеден. Но команда Барона Крысобоя более удачливо – в его отряде больше живых и относительно… Целых людей.
- Там… Горит все.
- Капитан! Убираться надо! Эти чертовы дикари… Визжат как шлюхи! Много их слишком!
- Да повырезают же всех там!
Сколько там осталось дикарей? Важнее вопрос – сколько погибло матросов.
Двейн молчит, жалея, что не может использовать свой дар и вселиться в тело птицы дабы осмотреть поле боя, джунгли. Они бы тогда точно знали – сколько и где. И было бы точно ясно, имеется ли у них шанс…
-Есть возможность взять корабль Блэра. Если ты захочешь и отдашь приказ, Гордон, - голос старпома неожиданно спокоен, хотя его предложение навевает на мысли живых моряков Грешника, что он заразился безумием от Беззубого Бобби, все еще верещащего на алтаре поселения людоедов.