От такого танца неискушенные мужчины с материка уже бы упали бы к ногам рыжеволосой нимфы, но пресытившийся наготой других жещин Тиберий держал себя в руках, лишь коснулся ее талии и живота, отчего кожа Лукреции начала покрываться маленькими мурашками. И все же было в его дивижении легкое напряжение, которое показывало рабыне то, что ее господин не остался равнодушным к этому действу. Но что дальше? Чего она может показать такого, чего не могут показать островитянки?
Лукреция резко поднимается с колен Тиберия и снова садится, но уже к нему лицом, зажимая его бедра между своими, соприкаясь мужским и женским началами, которые разделяет тонкая преграда одежды. Она чувствует его горячее возбуждение и понимает, что все же смогла его чем-то задеть. Ладони медленно скользят по могучим плечам, стаскивая вниз лямки туники так, что она падает до талии, легкими перышками тонике нежные пальчики касаются широкой груди. Сама рыжеволосая нимфа подается вперед, чтобы небольшая грудь упруго уперлась в мощную грудь атлета и раскрывает губы мужчины своими. Когда-то шустрый гасконец научил ее этому поцелую и провозгласил его "особенным гасконским". Язычок мягко скользнул внутрь, поглаживая и дразня своими прикосновениями, Лукреция закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям.
Разомкнув губы, Лукреция взглянула на патриция слегка затуманенным взглядом и взяла в руки кубок с вином. Слегка отпив, она снова подалать вперед и, снва разомкнув губы патриция, влила туда немного согревшегося вина, заставляя чувствовать вкус на своих губах. Тонкая ладонь неожиданно сильно упирается в грудь Понтия, заставляя его опуститься на ложе. Оставаясь сидеть сверху прямо на нем, Лукреция опускает тонкие пальцы в кубок и начинает мокрыми пальчиками водить по груди и животу сенатора. Затем склоняется вниз и начинает собирать красные капли губами, поднимаясь от живота вверх, пока не доходит до груди. Ладонь скользит вниз под тунику, легким движением поглаживая напряженную плоть господина. Она не скрывает и свое собственное легкое возбуждение и участвшееся от собственных действий дыхание. И все же нет - она тоже не делает первый шаг к единению, он сам должен захотеть и взять ее.
Или же оставить?

Лукреция выдохнула с приглушенным стоном, когда патриций взял ее и снова уперлась маленькими ладонями в его грудь, выпрямляясь в позу наездницы. Маленькая ладошка ложится на руку Понтия, сжимавшую небольшую грудь и сама рабыня начинает двигаться. По сравнению со своим господином она кажется хрупким ребенком, только недавно перешедшим черту юности и сейчас отдающейся своему первому мужчине. Только вот патриций и сам уже должен был понять, что он для нее далеко не первый. Она откидывает голову назад и прогибается в спине так, что рыжие волосы щекочут ноги Тиберия. Она то взмывает вверх, сводя с ума, то опускается вниз, даря блаженство. Лукреция чувствует, что ее хотят, ей интересуются и главное - не потерять этот интерес ни в коем случае. Именно потому она не торопится и не спешит, пусть горячая балморийская кровь и может захотеть закончить все побыстрее.
Будь рядом с ней кинжал она бы, подобно неким балморийским жрицам, вонзила бы его в грудь своего господина, когда она закроет глаза от удовольствия. Но нет, сенатор наблюдает за ней и хочет зрелища. Лукреция прикасается пальчиками к своей обнаженной возбужденно груди, заставляя себя снова глухо застонать и убыстрить движения, но не доводя себя до исступления. Еще слишком рано, кому захочется быстро насладиться и уйти? Тогда она снова будет неинтересна, а это не входит в ее планы.
Не разъединяясь, Лукреция снова склоняется над Понтием и целует его, только на этот раз ее поцелуй горяч, как Балморийская пустыня и страстен, как танец атлантийской танцовщицы, и немнго яростен, как гладиатор в бою. Острые зубки прихватывают его губу, а глаза внимательно смотрят в его глаза. И все это - не прекращая движения. Лукреция снова поднимается и ее движения становятся более частыми, порывистыми, яростными, сильными. Ее волосы чуть намокли от жара и пота, который блестит на теле. Сейчас она, может быть, похожа на какую-нибудь богиню балморийского пантеона, что самозабвенно предается утехам с мускулистым сильным богом.
Лукреция тянет сенатора к себе, заставляя его сесть и сильнее проникнуть внутрь, что заставляет ее издать горловой тонкий вскрик и неожиданно резко поднимается, пересаживается так, чтобы быть к нему спиной и снова позволяет себя взять, но уже когда патриций находится позади нее. Рыжие волосы щекочут его нос, а руки могут свободно блуждать по ее открытому взору телу.